Под этим он во все времена подразумевал неудобных людей. – Козимо опустил клюшку. У Анны комок подступил к горлу, ведь она уже имела смутное представление, что это значило. – Поэтому большинство людей XX и XXI века, отведав эликсира, всего лишь впадают в весьма приятный наркотический дурман. Мне пришлось ждать человека с Севера. Вас, Анна. Все эти годы, целые столетия я ждал вас, не зная точно, когда же наконец настанет день нашей встречи.
– И что теперь? – насмешливо поинтересовалась она. – Теперь, когда вам удалось отправить меня в прошлое, но время и история, таким образом, не изменили свой ход, что будет теперь? Мне что, просто уехать домой и все снова забыть? Делать вид, что я всего лишь выиграла роль статистки в телевизионном сериале?
– Нет, Анна. Ваша роль еще далеко не исчерпана. Я хотел попросить вас снова отправиться в прошлое.
Анна почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки. Где-то в душе она предполагала, что именно этим все и кончится.
– Так. И для чего же? Почему я должна это сделать?
Улыбка осветила лицо Козимо.
– Все эти бесконечно долгие годы своей жизни я не только приумножал свое состояние и играл в гольф – хотя должен признать, что это мне значительно скрасило ожидание... Нет, я продолжал поиски второй страницы рукописи. И я действительно обнаружил ее в одном заброшенном монастыре на юге Англии. На этой второй странице детально описывается воздействие эликсира на людей. И там упоминается второй рецепт, с помощью которого можно изготовить средство, способное устранить хотя бы одно из последствий. – Он внимательно посмотрел на нее. – Эликсир не случайно носит название «Эликсир вечности». Джакомо почти не стареет, ни болезни, ни эпидемии не властны над ним, поэтому естественным путем он умрет лишь через целую вечность, Анна. Сотни, тысячи людей будут страдать от него, если его не остановить с помощью этого противоядия.
Анна хранила молчание.
– Я хотел бы попросить вас, от всей души попросить, Анна, еще раз отправиться в прошлое, поискать рецепт противоядия и с его помощью положить конец проискам Джакомо Пацци.
– Но почему именно я? – тихо спросила Анна. Впрочем, она уже догадывалась, какой последует ответ. И тем не менее она должна была услышать его, собственными ушами услышать из уст Козимо ди Медичи. Она даже не спрашивала себя, захочет ли она поверить ему. Могла ли она вообще поверить в эту сложную, запутанную и в общем-то сумбурную историю? Она просто поверила в нее. И даже не могла бы сказать – почему. – Наверняка есть и другие люди, имеющие этот ген, которые могли бы отправиться в прошлое с помощью эликсира. Почему это должна делать я?
– Потому что вы единственный человек, который в состоянии выполнить эту задачу, – тихо, но отчетливо произнес Козимо. Кровь прилила к вискам Анны и так застучала в ушах, что она даже испугалась что-то пропустить. – Потому что Стефано да Сильва, ближайшее доверенное лицо Джакомо, его правая рука, его опора и поддержка, есть не кто иной, как ваш сын, Анна.
Ветер утих, дождь прекратился, и даже птицы смолкли.
«Словно вся природа затаила дыхание и ждет моего ответа», – пронеслось в голове у Анны. Но она вдруг потеряла дар речи. Не могла выговорить ни слова. Стефано. Итак, ее сына звали Стефано. Значит, все правда. Ей ничего не пригрезилось, и ее гинекологу не надо больше ломать себе голову над необычными результатами исследования. Она действительно была беременна и родила ребенка. Джакомо ди Пацци похитил этого ребенка, ее сына. А теперь использовал в преступных целях как инструмент своего безумия.
– Что я должна делать? – наконец спросила Анна. Пока она наблюдала, как Козимо готовится к броску по последней лунке, ею овладели странное спокойствие и решимость. «Что-то все же есть в этой игре, – поймала она себя на мысли. – Похоже, она и в самом деле успокаивает и помогает собраться с мыслями. Может, и мне стоит когда-нибудь попробовать». – Куда мне надо попасть?
– Ваша цель – Иерусалим. Там мы с Ансельмо встретили вас во второй раз. И поскольку эликсир способен преодолеть временную дистанцию, но не пространственную, вам надо полететь в Иерусалим. Все уже подготовлено. Завтра утром Ансельмо зайдет к вам и передаст все необходимое для поездки – визу, билеты на самолет, план города и адрес отеля, где для вас заказан номер.
«Он и впрямь ничего не предоставляет случаю», – усмехнулась про себя Анна, вспомнив, как и во Флоренции Козимо планировал для нее все до мельчайших деталей – начиная от водителя и заканчивая костюмом и подходящими к нему аксессуарами, уже ожидавшими ее.
– Почему вы вообще просите меня, если у вас уже все давно готово?
По его лицу вновь скользнула улыбка.
– Я воспитанный человек, Анна.
– И в какую эпоху я должна переместиться на сей раз? – Вопрос так легко сорвался с ее губ, словно она обсуждала со своим главным редактором поездку на очередной показ мод в Париж или Лондон. – Я бы хотела подготовиться к поездке – в том случае, разумеется, если, посвящая меня, вы не «нарушите ход времени».
– Отчего же, я не вижу причины утаивать от вас время, в котором вы окажетесь, – заметил Козимо, покрутив в воздухе клюшкой почти над самым мячиком. – Напротив, ваша идея весьма разумна. Это будет год 1530-й. Познакомьтесь с обычаями, политическими и географическими особенностями Иерусалима того времени, это наверняка пригодится вам и поможет избежать ошибок. Но вы должны все время помнить, что не имеете права вмешиваться в ход истории, каким бы болезненным ни оказалось для вас это обстоятельство.
Анна кивнула. У нее было такое ощущение, что она вплетена в канву какого-то романа. Все звучало так фантастично и нереально. Тем не менее отныне она без колебаний верила каждому его слову.
Козимо размахнулся и с мелодичным звуком ударил по мячу. Мяч отлетал все дальше и дальше, описал совершенную дугу и приблизился к флажку. Ударился о землю, еще раз подскочил, снова упал на землю и покатился дальше. Прокатившись еще несколько метров, он упал точно в лунку.
– Прямое попадание в завершение нашей беседы, – прервал молчание Козимо после того, как они немного постояли, не говоря ни слова. – Будем расценивать это как доброе предзнаменование.
III
Гонец
Пронзительный звонок в дверь вырвал Анну из глубокого сна без сновидений. Она испуганно выпрямилась в постели и посмотрела на часы. Светящиеся цифры радиобудильника были расплывчатыми, и ей пришлось несколько раз протереть глаза, прежде чем она смогла различить: 7:45. Кто, черт побери, трезвонит в такую рань в ее дверь? Может, мальчишка-газетчик, приносивший соседке...
В этот момент с нее словно спала пелена, и она все вспомнила – Козимо, эликсир вечности, их разговор на площадке для гольфа и его обещание послать к ней сегодня утром Ансельмо.
Анна резво выскочила из постели, натянула на ходу халат и побежала к двери. Бросив взгляд в глазок, она действительно увидела Ансельмо. Он выглядел так, будто только что сошел с рекламного плаката «Дольче и Габана». Она открыла дверь.
– Доброе утро, Анна, – приветствовал он ее с широкой ухмылкой и, не дожидаясь приглашения, уверенно прошел мимо нее в квартиру. – Надеюсь, я вас не разбудил?
– Как вам могло прийти такое в голову?
Ансельмо рассмеялся, и Анна быстро захлопнула за ним дверь, не дав соседке время распахнуть свою. Разумеется, не из любопытства, а исключительно, чтобы убедиться, что газета уже лежит на коврике.
– Прошу прощения за столь раннее вторжение, но я боялся, что позже могу не застать вас, а это серьезно спутало бы наш график.
– Наш график? – вскинула брови Анна, двумя ладонями приглаживая волосы. – Вы хотели сказать «график Козимо». Мне по крайней мере будет разрешено позавтракать, или расписанием это не предусмотрено?
– О, ну разумеется, пожалуйста.
Очевидное смятение и смущение Ансельмо развеселили Анну. Она прошлепала на кухню и налила воду в чайник.
– Вы позавтракаете со мной?
Ансельмо затряс головой:
– Нет, спасибо. Но чашку кофе или чаю выпью с удовольствием. – Присядьте, через пять минут я буду готова.
Ансельмо взгромоздился на один из высоких табуретов перед кухонной стойкой.
– Вы отлично говорите по-немецки, – заметила Анна, насыпая чай в фильтр чайника. – И Козимо тоже. Где вы учились?
– С 1920 по 1930 год мы жили в Берлине. – Ансельмо равнодушно пожал плечами. – Ведь как-то надо убивать время. – Он с восхищением огляделся. – У вас очень красивая квартира, Анна. Я люблю большие и свободные пространства. И картины подобраны с хорошим вкусом. Вон та особенно впечатляет. Кто ее написал?
Анна засунула два круассана в мини-духовку и бросила быстрый взгляд через плечо.
– Зено. Молодой гамбургский художник, пока еще не очень известный. Я совсем недавно купила эту картину. – Она подошла к холодильнику и достала масло, домашний сыр и ветчину. – Вы разбираетесь в искусстве?
Гость снял темные очки и положил их перед собой на стойку.
– Разбираюсь – громко сказано. Я просто знаю, нравится ли мне то, что я вижу, или нет. А вот Козимо – большой специалист. По сравнению с ним даже Гуггенхаймы – дилетанты. У него есть бездействующее винодельческое хозяйство в Кьянти-Классико. Вместо винных бочек там хранятся картины, купленные им за все годы его жизни. А поскольку времени было много, то картинами заполнены доверху все подвалы. Большинство полотен имеют огромную ценность. И многие из них изумили бы и взбудоражили весь художественный мир. Среди них есть как первые картины знаменитых живописцев Нового времени, так и полотна старых мастеров, уже давно считающиеся утерянными.
– А почему он не покажет эти картины общественности? – поинтересовалась Анна. Она поставила две чашки и чайник на стойку и стала разливать чай. – Он мог бы подарить их какому-нибудь музею. А еще лучше открыть свой собственный. Вместо этого он трясется над ними, как скупой рыцарь, и не может их обнародовать. Или он регулярно расхаживает под сводами своих подвалов и наслаждается своими сокровищами?
Ансельмо наблюдал за тем, как светло-зеленая жидкость лилась в его чашку.
– Разумеется, нет, – возразил он и сделал глоток. – Вы не должны судить Козимо по тому, что вам рассказали о нем Медичи. Все они совсем не знали его. И никогда его не понимали.
– Зато вы знаете и понимаете его.
– Да. В конце концов я провел с ним много времени, Анна. Очень много.
Анна взглянула на Ансельмо. Перед ней сидел молодой, симпатичный человек лет двадцати пяти, стройный, отлично натренированный. На экране он, несомненно, смотрелся бы так же хорошо, как и на ее кухне.
И все же его карие глаза выглядели старыми. Старыми, умудренными долгой жизнью и пронизанными меланхолией. Они немного посидели молча, друг напротив друга, и Анна почувствовала себя виноватой, сама не зная, в чем ее вина.
– Мне... очень жаль, простите меня, – произнес он, смущенно вертя чашку в руках.
– За что простить?
– За то нападение на вас. Тогда, в переулке. – Он кивком показал на ее грудь, и Анна невольно потянулась рукой к шраму. Гость опустил взгляд. – Я шел за вами. Козимо велел мне не спускать с вас глаз. Но в тот вечер... я допустил ошибку. У входа в переулок я выждал какой-то момент, опасаясь, что вы меня увидите. И в этот миг... – Он закусил губу. – Я не успел добежать до вас. Но я хотя бы спугнул парня, так что он не смог довести до конца свое гнусное дело. – Он посмотрел на нее. – Я понимаю, что это вряд ли возможно, но все же прошу простить меня.
Анна тоже взглянула на него и улыбнулась.
– Конечно, – мягко произнесла она, – ведь я тоже должна просить у вас прощения. Я узнала ваше лицо, когда вы склонились надо мной после покушения, и приняла вас за преступника. – Она пожала плечами. – Когда я наконец поняла, было уже поздно.
– Я благодарю вас, – произнес Ансельмо.
Они посидели еще какое-то время в дружном молчании, допивая свой чай.
– Мне надо передать вам документы для поездки, – сказал наконец Ансельмо, вынимая из внутреннего кармана своего пиджака узкую папку из черной кожи. – Здесь есть все, что вам понадобится: билеты, виза, адреса, карта Иерусалима...
Анна раскрыла папку и вытащила билеты.
– Гамбург – Франкфурт, потом на «Эйр-Израэль» до Иерусалима. – Она вдруг широко распахнула глаза. – Но это же нереально! Самолет уже в одиннадцать пятьдесят!
– Я же говорил вам, что график очень плотный, – с улыбкой возразил Ансельмо. Ей даже показалось, что ему доставляет удовольствие злить ее.
– Ведь я могу не успеть! Мне же надо одеться, собрать чемодан...
– Вам не понадобится много вещей, Анна, – перебил ее Ансельмо. – Маленького чемодана и белья на два дня вполне хватит. В субботу утром в половине десятого вы уже покинете Иерусалим. Но все подробности вы найдете в письменной инструкции, которую Козимо приложил к документам. – Он показал на запечатанный конверт. – Пожалуйста, откройте этот конверт только тогда, когда в аэропорту Франкфурта ваш самолет возьмет курс на Иерусалим.
– Ага. – Анна нахмурила лоб и повертела скрепленный печатью конверт в руках. – И что там внутри?
Ансельмо пожал плечами:
– Об этом я знаю не больше вашего. Я всего лишь курьер, который доставил вам послание моего синьора и учителя. Но поверьте, Козимо ничего не делает без достаточных оснований. – Он допил чай и поднялся. – Вам надо спешить, и я не хочу вас больше задерживать. Такси приедет за вами в десять.
– Похоже, Козимо и в самом деле ничего не оставляет на волю случая, – заметила Анна, провожая гостя к двери.
Он улыбнулся.
– Да, он перфекционист.
– А эликсир? Я получу его только в Иерусалиме?
Ансельмо покачал головой и снова сунул руку во внутренний карман пиджака. Вытащил маленький пузырек с пипеткой и сунул его Анне в руки. Она удивленно прочитала этикетку.
– Капли в нос?
– Таким образом вы сможете взять его на борт самолета, не вызывая никаких подозрений. Правда, – по его лицу пробежала улыбка, – желательно, не путать этот пузырек с настоящими каплями от насморка. На высоте десять тысяч метров последствия путешествия в прошлое будут малоприятны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48