Молитва была окончена. Все поднялись, скатали коврики и снова заняли свои места. Досмотр продолжился, подошла очередь следующего.
Рашид украдкой бросил взгляд на Юсуфа. Кажется, молитва сказалась на нем благотворно, он уже успокоился. На лице больше не было нервного тика, капли пота не выступали на лбу. Хвала Аллаху, теперь по крайней мере у него на физиономии не было написано, что он совершил проступок. Ибрагим и Омар перешли к следующему. Простыни были сдернуты с койки, и Али, спавший рядом с Юсуфом, послушно выдвинул свой ящик и разложил содержимое на постели. Ибрагим устало скользнул взглядом по солдатским пожиткам, кивнул и перешел к Юсуфу. Рашид затаил дыхание.
Однако его друг нисколько не интересовал инспекторов. Юсуфу даже не пришлось вываливать на кровать свой ящик. Ибрагим лишь откинул крышку и мельком заглянул внутрь. Вся процедура ему явно наскучила. А может, он просто уже проголодался. Уголком глаза он увидел, с каким облегчением вздохнул Юсуф. Теперь на очереди был он сам.
– Рашид!
Почему Ибрагим, который часто путал даже имена мастеров поварешки, всегда прекрасно помнил его имя, оставалось для Рашида загадкой. По опыту он знал, что это не предвещало ничего хорошего.
Ибрагим стоял перед ним и улыбался, словно был несказанно рад встрече. Однако Рашид не попался на удочку.
Все с той же улыбочкой мастер суповой миски принялся обыскивать кровать Рашида. Сорвал простыни и бросил на пол. Разодрал подушку и так долго шарил в матрасе, пока солома не полетела во все стороны и не усеяла пол, не оставляя сомнений, кто будет заново набивать матрас.
«Почему я? Почему всегда именно я?» – спрашивал себя Рашид, еще сильнее стискивая зубы. Все его нутро закипело как в котелке, висящем над костром. Омар бросил ему предостерегающий взгляд и едва заметно покачал головой.
Омар был прав, он не имел сейчас права кипятиться. Что бы ни делал Ибрагим, это всего лишь попытка спровоцировать его и найти предлог для наказания. Нельзя давать мастеру ни единого повода для этого.
– Твой ящик, Рашид! – потребовал Ибрагим все тем же мягким и дружелюбным тоном.
Рашид втянул носом воздух, опустился на колени перед своей кроватью и вытащил ящик. Ибрагим откинул крышку. Потом поднял его в воздух двумя руками и просто перевернул, так что все содержимое высыпалось на пол посреди спальни – одежда, недавно купленная бритва, вырезанные из дерева и красиво выкрашенные шахматные фигуры. Флакончик с мирровой настойкой, которую он всегда использовал, если порежется при бритье, разлетелся на тысячи осколков, у черного короля отскочила голова. Ибрагим невозмутимо ковырял носком сапога в груде вещей, иногда вытаскивал тот или иной предмет, чтобы получше рассмотреть его, и снова бросал в кучу.
Рашид сжал кулаки. Злость бурлила в нем, он понимал, что вот-вот может сорваться. Скоро волна ярости накатит на него, сметая разум и последнюю здравую мысль, и тогда он не отвечает за себя.
Ибрагим встал в позу перед Рашидом, склонив набок голову и прищурив глаза.
– Раздевайся, Рашид, – произнес он с затаенно выжидательным выражением. – Снимай все.
В висках у Рашида стучало, кровь клокотала, ему было жарко, словно он стоял у открытой гончарной печи. Он услышал, как засопел Омар, и увидел широко раскрытые глаза на его бледном лице, с ужасом таращившиеся на него из-за плеча Ибрагима. Омар затряс головой, теперь уже не украдкой, губы его двигались, словно он призывал помощь с неба. Рашида колотил озноб.
«Сделай это, – нашептывал ему голос разума. – Сделай это, не поддавайся на провокацию. Ты ему только одолжение окажешь. Он хочет раздразнить тебя, чтобы покарать. Если хочешь победить его, сделай то, что он приказывает».
Рашид закрыл глаза и сделал глубокий вдох и выдох. Иногда это помогало ему обуздать ярость. Только поможет ли сейчас?
– Рашид? – Голос Ибрагима звучал невероятно нежно, приветливо и ликующе, предвкушая скорый триумф. – Это приказ. Раздевайся!
В зале стояла мертвая тишина. Казалось, что все янычары набрали в легкие воздуху и не дышали. Рашид чувствовал, что все взгляды устремлены на него, хотя и не мог этого видеть. Ярость кипела в нем, как раскаленная лава. Если ему не удастся сдержаться, все кончится плохо. На сей раз он убьет Ибрагима.
Рашид открыл глаза. Голова его вдруг просветлела, став пугающе ясной. Это было затишье перед бурей, накапливание энергии, готовой взорваться и выплеснуться через несколько мгновений. Омар все еще молился себе под нос, в то время как рука его схватилась за эфес сабли. Интересно, он уложит его на месте, избавив палача от лишней работы, или только ранит? Рашиду было безразлично. Что бы с ним ни случилось, он успеет настичь Ибрагима и... Анна! Рашид вдруг явственно увидел перед собой ее лицо, ее глаза, ее сияющую улыбку. Если он сейчас не удержит себя в узде, не только Ибрагим окончательно победит его. Он больше никогда не увидит ее, не сможет обнять и прижать к себе. Нет, цена явно слишком высока.
Рашид начал медленно раздеваться, снимая одну вещь за другой, пока не оказался совершенно голым перед мастером суповой миски, глядя ему прямо в глаза. В темные глаза, в которых полыхали нескрываемая ярость и неукротимая ненависть. Улыбка окончательно погасла на лице мастера.
– Рашид! – тихо проговорил Ибрагим. При этом раскатистое «р» напоминало яростный львиный рык. Он выхватил свою саблю и приставил кончик клинка к подбородку юноши, так что тому пришлось откинуть голову назад. – На этот раз тебе повезло, парень, хотя ты этого не заслуживаешь. Но рано или поздно я тебя поймаю, я тебе это обещаю! – Он сделал шаг назад и снова вложил саблю в ножны. – Пять следующих ночей дополнительное дежурство, помимо обычного. Кроме того, приведи в порядок свою постель и убери это свинство. И подстриги волосы!
С этими словами он развернулся и, громко топая, вышел вон, не удостоив Кемала своим досмотром. Омар был явно счастлив. Положив на миг руку на плечо Рашиду, он улыбнулся ему и последовал за мастером суповой миски. Лишь когда за обоими захлопнулась дверь, жизнь вернулась к янычарам. Некоторые подходили к Рашиду, понимающе кивали и сочувственно улыбались, пока он поднимал с пола свою одежду и одевался.
Подошел Юсуф.
– Считай, что все еще хорошо кончилось, дружище! – сказал он, касаясь рукой его спины. – Честно говоря, я боялся, что ты вцепишься Ибрагиму в глотку.
– Да, я был на грани, – хмуро буркнул Рашид, натягивая рубаху. Он бы с удовольствием остался сейчас в одиночестве. Меньше всего ему хотелось вновь пережевывать случившееся.
– Что же тебя удержало? – продолжал допытываться Юсуф. – Я каждую секунду ждал, что ты набросишься на него.
– Сам Ибрагим, – нашелся Рашид и не смог сдержать улыбку. – Я представил себе, как он разозлится, если я поведу себя иначе, чем он того ожидает.
– Это тебе классно удалось. Но будь осторожен. Ибрагим до конца дней своих не забудет этот миг. И будет ждать удобного случая, чтобы сторицей отплатить тебе.
– Знаю, – вздохнул Рашид и принялся собирать свои вещи. Пять ночей дополнительно к плановым дежурствам. Это означало, что у него не останется времени ни на что, кроме еды и сна.
– Смотри-ка, король обезглавлен, – заметил Юсуф, поднимая с пола черного короля. – Как думаешь, его можно починить?
Рашид взял в руки изящную деревянную фигурку и задумчиво оглядел ее. Шахматы были подарком, полученным им от наместника за особые заслуги перед его семьей. Тогда он схватил парня, посмевшего преследовать младшую дочь наместника. Сейчас он вдруг усомнился, была ли в самом деле юная Фатьма счастлива, что молодого человека изгнали из города. Может быть, он вовсе не приставал к ней, а просто любил ее.
– Может быть, – с грустью произнес он, укладывая черного короля в ящик и удивляясь, что не слишком расстроен из-за сломанной фигуры. В конце концов, шахматные фигуры были не так уж важны. И пять дней и ночей тоже были еще не вечностью.
VII
Рассвет
В спальном зале было темно и тихо. Рашид лежал на своей кровати и слушал, как храпели или тихонько посапывали товарищи. Юсуф пробормотал во сне несколько неразборчивых слов и повернулся на другой бок. Он часто спал беспокойно, иногда даже хрипел, будто убегал от кого-то. После истории с двумя девочками его сон стал еще тревожнее.
Рашид пытался бороться со сном и не поддаваться на усыпляющие звуки в зале. Он отбыл наказание Ибрагима. Это было утомительно и изнуряюще. В эти дни он лишался завтрака, потому что после ночной вахты ему приходилось сразу заступать на обычное дежурство на воротах. А когда оно заканчивалось, у него оставались силы лишь на то, чтобы быстро перекусить и поспать пару часов, чтобы своевременно опять стоять на воротах. Но пять дней длились не вечно. Он выдержал испытание. Омар даже подарил ему целый свободный день. Рашид плотно поел и провел несколько часов после обеда в бане. На самом деле сейчас он чувствовал смертельную усталость, но ни за что не хотел засыпать. Он хотел, нет, он должен был попасть к Анне. Он наконец должен был увидеть ее. У него было такое ощущение, что от этого зависела его жизнь.
Сейчас было еще чересчур рискованно выбираться из казармы. Еще не все стражники заступили на вахту, некоторые офицеры совершали обход, дабы удостовериться, что все янычары действительно лежали в своих кроватях. Слишком велика была опасность попасться кому-нибудь из них прямо в руки. Но около полуночи повсюду водворится покой.
Рашид услышал, как отворилась дверь. Кто-то тихо вошел в зал, и Рашид тут же узнал его по походке, даже его дыхание нельзя было спутать ни с кем. Это был Омар. В полумраке Рашиду было видно, как голова мастера поварешки, обходившего ряды спящих, поворачивалась слева направо, и его опытный взгляд фиксировал каждого солдата. Когда он приблизился к нему, Рашид закрыл глаза и притворился спящим.
«Лишь бы в самом деле не заснуть», – мелькнула в голове мысль.
Омар остановился у его койки. Чего он хотел? Рашиду показалось, что из груди мастера поварешки вырвался легкий вздох. Он отправился дальше. Рашид услышал, как захлопнулась дверь. Тем не менее он выждал еще какое-то время, не смея пошевелиться. Он прислушивался к дыханию товарищей, к невнятному бормотанию Юсуфа и представлял себе, как опять встретится с Анной.
И только когда стихли голоса и шум шагов во дворе казармы, когда немного прогорели сторожевые костры, он отважился подняться. Медленно и осторожно встал и прокрался к двери. Прежде чем выйти из спальни, еще раз обернулся. Похоже, все его товарищи спали глубоким и крепким сном. Отлично.
Рашид бесшумной тенью скользнул по длинному, скудно освещенному только двумя факелами коридору, мимо офицерских квартир, к каменной стене, отделявшей казарму от окружающих домов. Неподалеку от конюшни было сложено сено для лошадей. Скирды тянулись вдоль стены, так что ему не составляло особого труда забраться наверх и перелезть на другую сторону. К тому же, по счастливой случайности, это место находилось в тени одной из башен и таким образом выпадало из поля зрения постовых. Было ли это провидением судьбы или просто удачной идеей находчивых янычар, использовавших тот же путь, чтобы изредка незаметно сбегать от казарменной тесноты и муштры, Рашид не знал. Да это его мало интересовало, коль скоро этой дорогой он мог незамеченным бегать к Анне.
Рашид перемахнул через стену и спрыгнул с другой стороны вниз, приземлившись на сложенных штабелями мешках с зерном. Быстро пересек небольшой внутренний дворик. Изгородь на противоположной стороне была такой низкой, что через нее он перескочил без всяких ухищрений и наконец очутился на улице. Главное – не попасться на глаза патрулю. Ему повезло, поблизости не было видно ни одного янычара. Похоже, он был единственным живым существом, передвигавшимся этой ночью по городу. На улицах стояла такая тишина, будто все жители покинули Иерусалим в одночасье. Даже ни одна кошка не прошмыгнула у него под ногами в погоне за мышами. Тем сильнее испугался Рашид, заметив чью-то фигуру именно у дома Анны. Он как раз взобрался на каменную ограду, когда услышал чьи-то приближающиеся шаги, которые остановились прямо у входа в конюшню. Рашид распластался на гребне стены, вдавившись животом в камень. Торчащие из стены камни с острыми краями, призванные защитить от нежелательного вторжения, впились в его тело. Интересно, а молодой Тарик так же прятался от стражников наместника, когда пробирался к его младшей дочери Фатьме? Он осторожно посмотрел через ограду.
Там стояла темная фигура, закутанная в длинный плащ, и возилась с замком. Сверху она выглядела на удивление приземистой и коренастой, будто он поймал ее отражение изнутри блестящей ложки. Лица под двойным капюшоном разглядеть было невозможно. Кто же это мог быть? Неужели в дом итальянского купца наведался вор? Когда человек открыл дверь конюшни, на улицу упал слабый луч света. На миг свет снова исчез, пока незнакомец протискивался в узкую щель, потом опять появился, чтобы моментально погаснуть. Дверь в конюшню закрылась.
Рашид осторожно повернул голову и заглянул во внутренний двор дома. Ждать ему действительно долго не пришлось. Округлая фигура пересекла двор быстрыми, уверенными шагами и в конце концов исчезла в доме. На миг в одном из окон вспыхнул слабый свет, потом он погас, и опять все стихло. Одно было ясно: это мог быть кто угодно, только не вор. Но если таинственный незнакомец был своим человеком в доме, почему он пробирался крадучись и тайком? Или еще кто-то из обитателей дома принимал ночных гостей, вроде него самого?
Рашид выждал еще какое-то время, пока окончательно не удостоверился, что темная фигура больше не появится, потом спустился во внутренний двор, прошмыгнул к смоковнице и вскарабкался к окну Анны. К счастью, оно было открыто и в эту ночь. Он снова невольно вспомнил Тарика. Тому было семнадцать. Наместник приказал отрубить ему левую руку, прежде чем навсегда изгнать из Иерусалима. А что произошло бы с ним, если бы его сейчас увидел кузен Анны или его сын?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48