- Думаю, один из нас должен уйти, мистер Сомертон. Нам с вами нечего сказать друг другу.
Роберт бросил взгляд на дочь.
- Ну что ж, похоже, я догадываюсь, с кем она предпочтет остаться.
За стариком захлопнулась дверь. Пока он удалялся, негодующе шаркая ногами, Ленора не сводила с Эштона глаз. Только окаменевшие желваки на скулах выдавали душившую его ярость. Она встала и нежно обвила его шею руками, а когда он обернулся, поцелуем разгладила сурово сдвинутые брови.
- Какое нам дело до того, что он скажет? - шепнула она. - Ленора я или Лирин, все равно я люблю тебя.
Его губы нашли её рот и на одно бесконечно долгое мгновение они отдались своей страсти. Подхватив её на руки, Эштон усадил её на постель и наклонился, чтобы поцеловать ей мочку уха.
- На тебе слишком много всего надето.
Какая-то мысль пришла ей в голову. Ленора отодвинулась и заглянула в его затуманенные глаза.
- А шатер ...?
Эштон небрежно пожал плечами
- Боюсь, он сгорел.
- Ох, - она разочарованно вздохнула. - А в нем мне было так...так замечательно!
Улыбка заиграла у него на губах.
- Шатер сгорел, мадам, но ведь мы сохранили то, что придавало ему такую ценность. - Он запечатлел жгучий поцелуй на её приоткрытых губах, ответив на невысказанный вопрос, который прочел в её глазах, - Это мы сами, любимая. И наша любовь - а больше нам ничего не нужно.
- Как это не нужно - а поесть? - жалобно простонала она.
Он расхохотался и тут же, охнув от боли, схватился за бок.
- Ваш юмор станет причиной моей гибели, мадам, - с трудом улыбнулся Эштон.
Ленора осторожно раздвинула порванную, окровавленную рубашку и, поджав губы, внимательно оглядела длинный порез, пресекавший ребра.
- Тебя надо перевязать.
Эштон взъерошил волосы и почувствовал, что они насквозь пропахли дымом.
- Нет, сначала я должен вымыться!
- Хорошо, сейчас мы это устроим. Я позову Меган и прикажу ей приготовить тебе ванну прямо сейчас, - Вцепившись в его плечи, она крепко прильнула к нему, а потом встала с постели и, как оказалось, прямо ему на ноги. При этом движении её пышные юбки поднялись выше колен и у Эштона расширились глаза при виде представившегося ему зрелища. Он и подумать не смел о тех возможностях, которые неожиданно представились ему. Руки его моментально скользнули ей под юбки, и он крепко обхватил ладонями аппетитные округлости, заставив её поднять к нему загоревшийся взгляд.
- Вы не будете возражать, мадам, если мы ненадолго отложим купание?
Засветившиеся мягким зеленым светом глаза ответили ему согласием прежде, чем Ленора успела открыть рот и едва слышно пролепетала:
- Не вижу, какая разница - минутой раньше, или минутой позже?
Эштон осторожно опустил её на постель и, накрыв её своим телом, со своим обычным проворством расстегнул ей платье на спине.
- А мне казалось, вы умираете с голоду?
- До еды ли мне, когда есть кое-что получше? - промурлыкала она, и он радостно улыбнулся в ответ.
Прошло немало времени к тому моменту, когда Ленора, выкупавшись и переодевшись, отперла дверь, ведущую на чердак, и опять вскарабкалась вверх по узкой лестнице. С "Серого орла" прибыла шлюпка с матросами. Убедившись, что все обошлось, и во время пожара никто не пострадал, они вернулись на корабль, получив приказание немедленно вернуться, если заметят в доме что-то подозрительное. Эштон отдыхал в её комнате, но ей все не было покоя, как будто кто-то, умоляя, звал на помощь, колотя по стене, за которой скрывалась её память. Теперь она, наконец, вспомнила, что выгнало её из дома и привело к несчастному случаю на дороге, но по-прежнему оставалось загадкой убийство того неизвестного мужчины...и покушение на её собственную жизнь. Так страшно было думать, что кто-то желает её смерти, ... неизвестный, чьего лица она даже не могла вспомнить. Может, с ней хотели расправиться просто потому, что она случайно стала свидетельницей убийства? Но если так, значит, этот человек по-прежнему охотится за ней, человек, которого она видела...но не могла вспомнить его лица.
На чердаке царила удушливая жара, и Ленора почувствовала, как её тело моментально покрылось потом, но она рассчитывала, что то, что она задумала, не займет много времени. Она уже знала, что собиралась сделать. Ей нужен был портрет того самого мужчины, лицо которого все время вставало перед её глазами, стоило ей только взглянуть на отца. Отыскав его, она развернула прикрывавший его холст и вновь увидела знакомый решительный подбородок. Теперь лицо уже не казалось ей суровым...ведь в её видениях она много раз видела на нем нежность и любовь. Она провела дрожащими пальцами по шероховатому холсту, словно хотела почувствовать теплую кожу, и вот опять перед её глазами возникло видение...тонкие пальцы ласково гладят этот упрямый, твердо очерченный подбородок. Мужчина с портрета наклоняется и целует каштаново-золотистую головку, доверчиво прильнувшую к его груди. Ленора едва удержала слезы, она тоже почувствовала любовь, которая переполняла сердце той маленькой рыжеволосой девочки.
- Роберт Сомертон? - выдохнула она, и с растущей уверенностью повторила уже громче. - Ты мой отец, да? Ты - Роберт Сомертон!
Ее сердце подпрыгнуло от радости. Еле удерживая нахлынувшие счастливые слезы, она прижала к груди портрет и уже повернулась к двери, как вдруг больно ударилась обо что-то большое и тяжелое, загородившее ей дорогу. Отставив портрет в сторону, она наклонилась посмотреть, что это такое, и с удивлением увидела тот самый сундук, который так и не смогла открыть в прошлый раз. Ее проворные пальцы быстро развязали ремни, которые несколько раз опутывали его, а перед глазами опять встала картина: слуги с трудом втаскивают сундук в экипаж, они вместе с Малькольмом стоят у дверей дома, провожая гостей. На ней бледно-голубое платье из тонкого шелка и почему-то ей кажется, что все поздравляют их и желают молодым счастья. Как только отъехала последняя коляска, Малькольм заключил её в объятия, и их губы слились в долгом, страстном поцелуе. Потом они рука об руку вошли в дом, над чем-то весело смеясь. Он прошел в гостиную, а она - и тут перед её мысленным взором возникли ступеньки - она, по-видимому, поднялась по комнате. Дверь плотно закрылась за ней. Словно сквозь туманную дымку Ленора увидела в зеркале свое собственное лицо. Глаза были слегка прищурены, и из них исчезло счастливое выражение, будто она смутно тосковала по чему-то недостижимому. Она стиснула зубы и в лице её появилась решительность. Подняв руки, Ленора поправила прическу, и вдруг сердце её заколотилось часто-часто и ухнуло куда-то в пятки: она увидела в зеркале за спиной чью-то темную фигуру. Лицо мужчины не отличалось особенной красотой, но Ленора вспомнила его - оно не раз являлось ей в ночных кошмарах. Только сейчас оно не было искажено криком, и тяжелая кочерга не была занесена у него над головой для последнего, смертельного удара. Она почувствовала, как готовый вырваться крик замер у неё на губах...мужчина сделал несколько быстрых шагов и умоляющим жестом приложил палец к губам. Глаза его были полны ужаса, он нервно озирался по сторонам...как испуганный кролик...вот он подошел к столику и схватил сложенный в несколько раз листок, который передал ей раньше. Развернув бумагу, он сунул её в руки Леноре, умоляя прочитать. Ленора и сейчас чувствовала какой-то непонятный страх, как и в тот день, но не знала, почему. Мужчина стал совать ей в руки листок за листком, и ей становилось все тяжелее и тяжелее. Она вновь подняла на него глаза. Подняв руку, он поманил её за собой за собой...за собой...
Ресницы Леноры затрепетали, и она очнулась. Видение исчезло без следа. Она опять бросила взгляд вниз на тяжелый сундук и вдруг отчетливо поняла, что должна непременно открыть его и выяснить, что там внутри. Но чтобы взломать массивный замок, ей понадобится какое-то орудие, и она пообещала себе, что тотчас вернется. Только снимет отвратительный пейзаж над камином и повесит портрет отца на его законное место.
Подхватив картину, она очень осторожно спустилась по лестнице и прокралась в гостиную. И снова придвинула к камину стул, вскарабкалась на него и повесила на стену портрет пожилого мужчины с квадратной челюстью. Сунув в угол опостылевший ей пейзаж, она уселась в качалку и принялась терпеливо дожидаться того, кто называл себя её отцом. Не прошло и получаса, как он появился, читая на ходу какую-то книгу.
- Жарковато сегодня, - пробурчал он, ослабил галстук и слегка поднял брови. - Ты не поверишь, но даже рыбы выскакивают из воды, будто боятся свариться!
Он хрипло рассмеялся над своей незамысловатой шуткой, но осекся и неловко замялся, когда заметил на себе немигающий взгляд Леноры. Слегка покашляв, он налил себе выпить и удобно устроился на диване. Закинув руку за голову, он откинулся на спинку дивана и поднес к губам стакан, но вдруг замер, словно пораженный громом. Нижняя челюсть его отвисла, и самозванец тупо уставился на висевший над камином портрет.
- Боже милостивый! - прохрипел он. Немного придя в себя, он украдкой метнул взгляд в её сторону и убедился, что она по-прежнему рассматривает его с непроницаемым выражением лица. Глубокая морщина прорезала его лоб, он потемнел и поднес к губам стакан. Сделав быстрый глоток, он отер рот рукой.
- Можно спросить у вас кое-что? - спокойно произнесла Ленора.
Он опять глотнул виски прежде, чем ответить.
- И что же ты хочешь знать, девочка?
- Кто вы такой?
Он смущенно заерзал.
- Что ты имеешь в виду, дочка?
- Я...я не уверена, что я...
- Не уверена в чем? - растерянно переспросил он.
- В том, что я ваша дочь, - спокойно произнесла Ленора.
Он в ужасе уставился на нее.
- Господи, ну конечно ты моя дочь!
Она медленно, задумчиво покачала головой.
- Нет, я уверена, что это не так.
- Что это значит? Еще один провал памяти? - почти сердито спросил он и коротко хохотнул. - По-моему, мы это уже наблюдали.
- Да, - согласилась она, - но теперь многое для меня прояснилось. Подняв руку, она указала ему на портрет, но он съежился, словно стыд мешал ему взглянуть в лицо мужчине с портрета. - Вот мой отец, не так ли?
- Боже всемогущий, девочка! Ты сошла с ума! - воскликнул он, весь дрожа.
Ленора вопросительно изогнула брови.
- Да неужто? А мне кажется, совсем наоборот.
- Не понимаю, о чем это ты? - вскочив на ноги, он заметался из угла в угол, - Что это взбрело тебе в голову? Стоило только появиться этому негодяю Уингейту, и ты готова оттолкнуть всех, кто тебя любит!
- Это имя на сборнике шекспировских пьес...это ведь вас так зовут, не так ли? Эдвард Гэйтлинг...вы актер, играете в пьесах Шекспира.
У старика вырвался жалобный стон, он безнадежно махнул рукой и отвернулся.
- За что ты так терзаешь меня, девочка? Неужели ты забыла, как я люблю тебя?
- В самом деле? - В голосе её слышалось сомнение.
- Ну конечно! - Он заученным жестом протянул к ней руки, - Я твой отец! И я безумно люблю тебя!
Ленора в бешенстве сорвалась с кресла.
- Прекратите немедленно эту дешевую комедию! Вы не мой отец! Вы Эдвард Гэйтлинг! И вам больше нет нужды оставаться в этом доме! - Она протянула руку и снова указала на портрет. - Вот мой отец! Вот Роберт Сомертон! А теперь я желаю знать, кто я на самом деле! Если я - Ленора Синклер, тогда для чего весь этот фарс?!
Эдвард в удивлении широко раскрыл глаза.
- Но ты и правда Ленора...а Малькольм и в самом деле твой муж!
Она в отчаянии покачала головой. Господи, а ведь она так надеялась услышать в ответ нечто совсем другое!
- Тогда для чего вы это затеяли? Для чего вам потребовалось разыгрывать передо мной отца?
- Разве ты не понимаешь, девочка? - Он подошел к ней, патетически протягивая к Леноре руки, - Ведь ты жила в его доме...считала себя его женой, Лирин...да и он с пеной у рта доказывал, что так оно и есть. Вот нам и понадобилось кое-что повесомее, чтобы подтвердить слова Малькольма.
- Но почему мой собственный отец не мог этого сделать?
- Потому что он в Англии, девочка, а Малькольм боялся оставлять тебя в руках Уингейта. К тому времени, как твой отец узнал бы обо всем и смог добраться сюда... Боже милостивый...да ты могла бы уже понести от этого человека!
Непередаваемый ужас в его голосе вызвал у Леноры слабую краску на щеках. Она стиснула руки.
- Так, значит, Малькольм просто нанял вас?
Эдвард Гэйтлинг бросил на неё короткий, беспомощный взгляд.
- Ну ... можно сказать и так.
- Вы, похоже, очень преданы Малькольму, - задумчиво пробормотала она. - Вы давно знакомы?
Эдвард сделал большой глоток и стиснул в руках стакан.
- Да ... да, довольно давно.
- Еще до того, как мы поженились?
- Я ... да, я уезжал на некоторое время, - промямлил он.
- Так, значит, вы даже не знали о том, что он женился?
- Нет. Не знал. Право же, не знал.
- А я вот кое-что помню...об этом, - сказала она.
Эдвард вскинул голову.
- Да? Но я думал, ты не сможешь...не сумеешь ничего вспомнить.
Кривая улыбка появилась на губах Леноры.
- Я же вам говорила...память понемногу возвращается.
Глубокие морщины избороздили его лоб. Он неловко закашлялся и отставил стакан.
- Вот Малькольм обрадуется, когда услышит!
- Интересно, что же его так обрадует?
- А? - Он ошеломленно уставился на нее.
- Даже если память полностью вернется ко мне, между нами уже ничего не изменится. Честно говоря, я не понимаю, что меня заставило выйти за него замуж...но, как бы там ни было, прошлого уже не вернешь - между нами все кончено.
Плечи Эдварда устало поникли. Он тяжело вздохнул.
- Бедный Малькольм. Он ведь безумно любит тебя, неужели ты не видишь?
- Не уверена, что это так, но мне все равно. Я уже приняла решение.
- Так, значит, ты решила вернуться в Натчез с этим парнем, Уингейтом?
- Простите, но вас это совершенно не касается, - Ленора глубоко вздохнула. - Советую вам как можно скорее убраться из этого дома. У вас больше нет никаких оснований задерживаться здесь.
Удивленно взглянув на нее, Эдвард Гэйтлинг, казалось, не верил собственным ушам. Потом до него дошло. Робко кивнув, он поставил на стол недопитый стакан и направился к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67