- А ты? - отозвался глубокий низкий бас откуда-то совсем рядом, и Эштон облегченно вздохнул, мигом узнав голос Джадда. - Чуть-чуть несправедливо, когда четверо против одного, а? Вот двое против четверых, это уже лучше.
Громила не произнес ни слова в ответ, мгновенно навалившись на Эштона. Он все ещё не мог прийти в себя от только что пережитого унижения и горел желанием расправиться с дерзким хлыщом, осмелившимся так поступить с ним. Эштон мгновенно отскочил и, когда тот, не удержавшись, качнулся вперед, достал его мощным ударом в голову. Бродяга дико взвыл от невыносимой боли и повернулся, словно вставший на дыбы огромный медведь, поводя налитыми кровью глазами. Эштон нанес ещё один удар, теперь уже по руке, в которой была зажата дубинка. Грозное оружие выпало из ослабевших пальцев, но громила был ещё достаточно силен. Он шагнул к Эштону и сжал его в медвежьих объятиях так, что у того ребра затрещали. Эштон делал отчаянные усилия, чтобы освободиться, и, наконец, почувствовав, как на мгновение ослабла железная хватка, молниеносно вывернулся и высвободил обе руки. Собрав все свои силы, он нажал костяшками пальцев на ребра противника и был вознагражден отчаянным воплем. Бандит отшатнулся и Эштон заметил, что руки его повисли, как плети. Воспользовавшись этим, Эштон отскочил в сторону и впечатал тяжелый кулак в физиономию бандита. Он с радостью почувствовал, как под его ударом хрустнули кости, и ударил ещё раз, в живот, и а потом в подбородок, не давая тому опомниться. И все же громила не желал ещё признать свое поражение. Он вытянул вперед свои чудовищно длинные руки, стараясь достать Эштона. Но тот вовремя понял его уловку и, отскочив назад, вложил все свои силы в один единственный удар. Его кулак с отвратительным чавканьем впечатался в кровоточащий рот бандита, голова у того резко мотнулась в сторону и он качнулся назад, с трудом удержавшись на ногах. Трое его сообщников даже не дали ему времени прийти в себя. Подхватив его под руки, они ринулись бежать и кубарем скатились по склону холма. Эштон удивленно обернулся и увидел на черном лице Джадда широкую усмешку. Чернокожий великан, подбоченившись и широко расставив ноги, ухмылялся во весь рот.
- В чем дело? - ошеломленно спросил Эштон.
Негр невозмутимо пожал плечами.
- Держу пари, парни решили, что с них хватит.
- Ты, как всегда, не ограничился просто участием, так ведь? усмехнулся Эштон.
Джадд довольно захихикал.
- Ну, вы ведь не сказали мне, кто остается на мою долю. Вот и пришлось выкручиваться самому.
Эштон одобрительно хлопнул его по спине.
- Правильно старина, так держать. А я уж позабочусь, чтобы и на твою долю кое-что оставалось.
Джадд кивнул в сторону убегавших.
- Уверены, что стоит их отпускать? Коротышки среди них не было, а вот трехпалого я сразу узнал.
- Черт с ними! Лучше пусть ими займется Харви. А я позабочусь, чтобы он узнал, где их найти. Честно говоря, с меня на сегодня хватит. - Он направился к фургону, в котором сидела Сара, уткнувшись подбородком в колени. В руке её ещё была зажата увесистая дубинка, а поскольку в зловонной жиже у её ног валялось немало бесчувственных тел, можно было догадаться, что она действовала ею, как заправский боец.
- Со мной это и раньше бывало, - смеясь, пробормотала она. - Больше всего на свете мне хотелось хоть однажды сделать нечто подобное! Особенно когда я думала о том чудовище, который называл себя моим мужем.
Эштон посмотрел ей в лицо, лукаво вздернув брови.
- Ну, мадам, можно только пожалеть беднягу, особенно если он попадался вам под горячую руку!
- Вот еще! - фыркнула она. - Нашли, кого жалеть! Да попадись он мне, с удовольствием разорвала бы его на кусочки, и не только за то, что он сделал со мной, но за все то зло, которое он причинил моей семье! - Женщина заморгала, чтобы стряхнуть непрошеные слезы. Окончательно смутившись, она сунула руку в карман рваной юбки и вытащила не первой свежести носовой платок. Вытерев мокрые щеки, она шмыгнула носом и усилием воли взяла себя в руки. - Прошу прощения, мистер Уингейт. Я вовсе не хотела беспокоить вас. У всех своих проблем хватает.
- Ничего страшного, Сара, - возразил он и участливо спросил: - А что ты собираешься делать теперь? Думаю, для тебя лучше не возвращаться в салун. Это слишком опасно.
- Не знаю, - тихо сказала она. - У меня есть брат, только он вот уже несколько лет, как ушел в плавание. Сказал, куда-то на Восток. Понятия не имею, когда он вернется - в нашей семье он был вроде как паршивой овцой. Когда отец умер, мы надеялись, что он займется семейным делом, но он и слышать об этом не хотел, - Она горько рассмеялась. - Хотите верьте, хотите - нет, мистер Уингейт, но я родилась в достатке. Мой отец нажил большое состояние, он держал несколько магазинов, товары в которые сам же и поставлял - кроме магазинов он занимался ещё морской торговлей. Я точно знаю, что он был богат - ведь именно я вела его бухгалтерию. А теперь наша семья впала в нищету. Отец умер, состояние исчезло, а я даже и не знаю, суждено ли нам с братом когда-нибудь встретиться, - Она задумчиво смотрела куда-то, словно горькие мысли унесли её далеко, а потом тяжело вздохнула. Иногда мне кажется, что я живу только для того, чтобы увидеть, как мой негодяй муженек получит по заслугам.
Эштон задумчиво поскреб запачканный грязью рукав.
- Если у вас есть кое-какой опыт ведения бухгалтерских счетов, я бы мог предложить вам работу. Скажем, в одном из моих торговых пароходств. Что скажете?
Сара от удивления открыла рот.
- Вы ничем мне не обязаны, мистер Уингейт. То, что я помогла вам выбраться из салуна - не более, чем обычная благодарность. Ведь вы ввязались в это только из-за меня. Поэтому вы не должны считать себя моим должником.
Он поглядел на нее, и при виде смущенного лица женщины губы его растянулись в улыбке.
- Дело в том, что я давно ищу человека, которому мог бы поручить такое дело, как бухгалтерия. Конечно, если вы боитесь, что не справитесь, я найду кого-то еще.
Ее тонкое лицо вдруг озарилось улыбкой и необыкновенно похорошело. На скулах вспыхнул слабый румянец - как если бы вдруг луна проглянула на мгновение из-за затянувших небо туч.
- Я справлюсь, мистер Уингейт. Я уверена, что справлюсь.
- Хорошо, - Тон Эштона говорил о том, что это дело решенное - Думаю, лучше всего, если вы сегодня же вернетесь в Белль Шен вместе с нами. Там вы будете в безопасности. А утром моя жена подберет вам что-нибудь из одежды, - Он улыбнулся. - Знаете, на самом деле она вовсе не сумасшедшая.
Сара печально улыбнулась.
- Знаю, мистер Уингейт.
Было уже поздно, когда Эштон остановился у двери черного хода, чтобы сбросить заляпанные грязью сапоги и немного почиститься. Он уже избавился от обуви и принялся стаскивать с себя пиджак и жилет, когда вдруг замер, как громом пораженный. До его слуха из-за двери долетели сдавленные рыдания. Кто-то горько рыдал на кухне. Эштон почувствовал, как тревожно сжалось сердце и, рванув дверь на себя, в одних носках влетел в дом. Услышав шум его шагов, Уиллабелл резко обернулась и горестно взглянула на него опухшими глазами, прижимая мокрый фартук к губам. Лицо её было мокро от слез, а по заплаканным лицам и красным глазам Луэллы Мэй и Берты Эштону стало понятно, что они разделяют её горе. Стоило только Уиллабелл угадать под слипшейся грязью лицо хозяина, как она набрала полную грудь воздуха и заголосила с новой силой.
- Что стряслось? - крикнул он. - Из-за чего весь этот крик?
- Миз Лирин, масса, - простонала Уиллабелл, а две другие служанки немедленно присоединились к ней и принялись охать и причитать наперебой.
От ужаса и предчувствия непоправимой беды Эштон помертвел. Сердце его сжалось, волосы встали дыбом.
- Где она?! - прорычал он. - Ее ранили?
И снова Уиллабелл прежде, чем ответить, уткнулась в мокрый насквозь фартук.
- Она уехала.
- Уехала?! Куда уехала?! - Эштон был потрясен.
Почтенная экономка громко шмыгнула носом и, вытерев лицо фартуком, громко высморкалась и с видимым усилием взяла себя в руки.
- Не знаю, масса. Этот мистер Сомертон, он явился сюда и заявил, что, дескать, хочет поговорить с хозяйкой. Ну вот, поговорили они, значит, а потом я вижу - он выходит из дому и с ним - наша миз Лирин. Так и ушла, никому слова не сказала. Ваша бабушка и миз Дженни...они так расстроились, что я уложила их в постель.
- Но почему?! - воскликнул сбитый с толку, ничего не понимающий Эштон. - Почему она уехала?!
Уиллабелл беспомощно пожала массивными плечами
- Не знаю, масса. Может, этот мистер Сомертон...вдруг он убедил её, что она на самом деле - миз Ленора?
Словно огромная тяжесть опустилась на плечи Эштона, придавив его к земле. Он внезапно почувствовал, как смертельно устал, все его тело ныло и болело от полученных тумаков. Мозг его отказывался воспринимать ужасную реальность, и ему казалось, что он то и дело бьется лбом о невидимую преграду, которую непременно должен преодолеть. Глаза его застлало слезами. Почувствовав, что они вот-вот хлынут ручьем, Эштон резко повернулся и слепо побрел к двери.
- Я найду её, - прошептал он чуть слышно. - Пусть только взойдет солнце, я тут же начну искать её. - На пороге он обернулся и указал в сторону двери, смутно припоминая, что оставил Сару на крыльце. - Там одна женщина - я привез её с собой. Позаботьтесь о ней. Да, кстати, отыщите ей какую-нибудь одежду.
Рыдания за его спиной возобновились с новой силой. Эштон обернулся и бросил мрачный взгляд на расстроенное лицо старой негритянки.
- Что еще?
- Ничего, масса...только вот миз Лирин...она вроде как ничего из одежды не взяла, - горестно всхлипнула Уиллабелл - Все оставила! Даже те красивые платья, что вы ей купили, и те оставила! Прямо как привидение, растаяла в воздухе, только платья остались!
Глава 9
Так все-таки Ленора или Лирин? Кто она такая? С тех пор, как они уехали из Белль Шен, эта мысль преследовала её, ни на минуту не давая покоя. Ей казалось, что она попала в ловушку. Да и как она могла по-прежнему считать себя Лирин, если родной отец утверждает, что это не так, и не просто утверждает, а ещё и предъявляет ей доказательства! А если она Ленора - тогда прости - прощай все надежды на счастье с Эштоном! Она разрывалась между чувствами и суровой действительностью. Увы, хоть её сердце и разрывалось от боли, она не могла закрывать глаза на то, что упрямо доказывали факты. И они были на стороне Малькольма Синклера. Голая правда жизни не желала иметь ничего общего с тем, о чем страстно молило её сердце. Эштон считал, что жена его давно утонула, и вслед за ним так же думали многие. Ее тело так и не удалось обнаружить. С того дня, когда случилось несчастье, прошло больше трех лет, и за все это время никто ни разу не видел её, да и она сама не давала знать о себе. А ведь Лирин любила его! Случись ей остаться в живых, да она бы перевернула небу и землю, добралась бы до самого Князя Тьмы, но вернулась бы к мужу. По крайней мере, на её месте она поступила бы именно так. Но она - это она, женщина без имени и без прошлого.
Вошел Малькольм Синклер. Еще до того, как они увидели этого человека, до них долетели слухи о человеке, который разыскивает потерянную жену. Кстати, и хозяин гостиницы принял её за ту пропавшую женщину. Судя по портретам, она больше похожа на Ленору, чем на Лирин. Да и её отец настаивает, что Малькольм говорит правду. Каких же ещё доказательств ей надо?!
Пока они добирались от Натчеза до Билокси, у неё была уйма времени, чтобы спокойно обо всем поразмыслить. Кроме того, она успела горько пожалеть, что не захватила с собой ничего из одежды. Если бы они ехали из Натчеза в Новый Орлеан, а оттуда пароходом в Билокси, дорога заняла бы гораздо меньше времени. Но Роберт Сомертон приехал в город в роскошном экипаже и желал непременно возвратиться тем же способом. По дороге они пару раз останавливались на ночлег, один раз прямо возле дороги, другой - в какой-то гостинице сомнительного вида. Неизвестно, что лучше, мрачно подумала она.
Было жарко и пыльно, но, казалось, отца это совершенно не заботило. Постепенно нос его и щеки приобрели багрово-фиолетовый оттенок, но палящие лучи солнца вряд ли были в этом виноваты. Скорее это объяснялось тем, что он то и дело прикладывался к плоской серебряной фляжке. Как только они добрались до Жемчужной реки, как ему пришло в голову попробовать переправиться задаром. Он поднял паромщика на смех, объявив, что с легкостью перепьет его. Случись состояться подобному пари - и оба участника, мертвецки пьяные, закончили бы день под столом. Но тут его дочь возмутилась и так открыто выразила свое отношение к происходящему, что Сомертону пришлось сдаться и заплатить.
Понемногу она заметила, что, как правило, после обильного обеда настроение его неизменно улучшалось. Она по-прежнему приходила в изумление по поводу его нескончаемого репертуара: он мог часами напролет читать ей на память стихотворения и целые поэмы, причем делал это превосходно и даже его резковатый английский выговор немного смягчался, когда он нараспев произносил строфу за строфой. А после того, как язык у него начинал заплетаться, Роберт переходил к воспоминаниям из собственной жизни, весьма фривольным и как-то плохо вязавшимися с его статусом богатого торговца. Закончив очередную историю, он имел обыкновение величаво простирать вперед руки и с пафосом произносить одну и ту же фразу - Это было до того, дитя мое, как я встретил твою мать!
После этого он обычно впадал в сонную одурь и принимался сочно похрапывать, убаюканный мерным стуком колес уютного экипажа, так что дочери приходилось толчком приводить его в чувство. Ах, как бы ей хотелось тоже забыться сном хоть не надолго! Но все напрасно - стоило закрыть глаза, как тут же перед глазами вставал Эштон. Образ его преследовал её дни и ночи напролет, занимая днем все её мысли, а ночью она боялась уснуть, потому что он и во сне не давал ей покоя. А может быть, все это было лишь потому, что она утратила собственные воспоминания. Все, что осталось у неё в памяти, это не события её прошлой жизни, а лишь недолгая череда счастливых дней, когда они с Эштоном любили друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67