— Ну и пусть.
Мэб обескураженно помолчала.
— Ладно, если уж вам так хочется, чтобы он был тут, я какое-то время поживу у вас.
Вот уж чего Грейс не хотела, так это присутствия няньки.
— Что ты, Мэб! — сказала она. — Во-первых, комната занята, а во-вторых, как мистер Лэмпорт будет управляться с трактиром без тебя?
— Ничего, денек-другой как-нибудь перебьется.
— Но это же будет дольше. После всего, что случилось, мой пациент оправится не раньше чем через неделю, если не больше.
— Как ты сказала — твой пациент? — насторожилась нянька.
— Ну да, это я виновата в том, что он в таком тяжелом состоянии. Понимаешь, я слышала ночью шум и, не поленись я встать и спуститься вниз, остановила бы кровотечение, и ему не было бы сейчас так плохо.
В конце концов они договорились, что Мэб будет ближайшие пару дней приходить часа на два подежурить у постели больного, чтобы Грейс могла передохнуть.
— Иначе я не смогу работать, — сказала Грейс, — а стоит только день пропустить, все, я уже не успею. А работу нужно отдать мистеру Стэпли к концу недели.
И в этот момент с кровати донеслось бормотание:
— lis arrivent! Mes papiers, mademoiselle… они убьют за них!
Глава вторая
Грейс неловко подбежала к кровати. Раненый беспокойно смотрел на нее широко открытыми глазами.
— Не бойтесь, никто сюда не войдет, — успокоила она его. — Лежите спокойно.
— Mes papiers? — еле слышно спросил он.
— Они в безопасности, не беспокойтесь, — прошептала Грейс, кладя ладонь ему на лоб. Он был прохладный, и Грейс, вздохнув с облегчением, улыбнулась. — Вам что-то приснилось, сэр. Нет никаких причин для беспокойства. Отдыхайте, прошу вас.
Глаза больного затуманились, он слегка приподнял и опустил подбородок, словно кивая.
— Merci, — шепнул он. Через минуту он спал.
Грейс подняла голову. Напротив нее, по другую
сторону широкой кровати, в воинственной позе, подбоченившись, стояла Мэб.
— Он что, француз? — с угрозой спросила она.
Грейс, прижав палец к губам, качнула головой:
мол, давай отойдем. Выйдя в коридор, она плотно притворила дверь.
— Лучше его не беспокоить. Да, он француз, но прошу тебя, Мэб, никому не говори пока об этом.
Мэб фыркнула.
— Да мне и говорить-то ничего не надо, ему достаточно только открыть рот!
— Но какое-то время он говорить не будет. Когда это обнаружится, наверняка начнутся неприятности, мне хотелось бы их отодвинуть, ты понимаешь?
— Я-то понимаю, но интересно знать, что скажет на это мистер Констант!
Слова Мэб напомнили Грейс об одном благоприятном обстоятельстве. Констант на несколько недель уехал с семьей на побережье в надежде, что морской воздух благотворно подействует на здоровье его жены. Преподобный мистер Даверкорт наверняка не одобрил бы ее поведение.
Грейс крепко сжала руки няни в своих ладонях.
— Умоляю, Мэб, не выдавай меня! Дорогая моя, мне так нужна твоя помощь!
Это был верный ход, Грейс знала, что няня не устоит перед ее мольбами. Так и вышло — Мэб заявила, что, хотя ее мучают дурные предчувствия, Грейс может на нее положиться.
— Не годится из-за этого парня морить себя голодом. Какой ему от вас будет толк, мисс Грейс, если не будете есть? Идите и позавтракайте, а я пока посижу с ним.
Уходить Грейс не хотелось, но зная, что няня, несмотря на свою сварливость, позаботится о больном не хуже, а может и лучше, чем она сама, Грейс пошла вниз.
Услышав ее шаги на лестнице, Джемайма выскочила из кухни и затараторила: мол, она накрыла в гостиной, пусть Грейс идет туда, сейчас она принесет чай, горячий хлеб и пару вареных яиц.
Чувствуя, что в самом деле очень голодна, Грейс послушно направилась в гостиную. Часы на камине показывали одиннадцать. С той минуты как Джемайма обнаружила француза, прошло три часа, а ни доктор Фрит, ни мистер Мейберри до сих пор не появились. Значит, их не застали дома, иначе известие о том, что мисс Даверкорт нашла на своем дворе раненого и уложила его в собственном доме, заставило бы их поспешить сюда. Грейс боялась даже представить, как они себя поведут, узнав его национальность.
Подумав об этом, Грейс вспомнила, что говорил раненый, очнувшись, и нащупала в кармане бумаги. Достать их сейчас? Нет. Кто-нибудь может войти, а в деревне все обо всем очень быстро узнают. Лучше потом. Что такое может быть в этих бумагах? Как он сказал? lis arrivent — они идут сюда. И эти «они» готовы убить за бумаги. Господи, во что же она вмешалась?
Доктор Фрит, сухощавый человек в пенсне, которое имело обыкновение висеть у него на самом кончике носа, так что ему приходилось смотреть поверх стекол, особо не заботился о том, что о нем подумают. Он носил парик, хотя среди джентльменов уже распространилась мода на натуральные волосы, а обращаясь к Грейс, величал ее на старомодный манер, хотя все вокруг звали ее просто мисс Грейс. По своему положению Грейс стояла ступенью выше его как сестра пастора и дочь дворянина, но с доктором обращалась особым образом, всячески подчеркивая некую его избранность.
Вообще она не любила манерности и в общении с людьми была ровна и дружелюбна, хотя и умела, когда считала это необходимым, напустить на себя важности. Сегодня был именно такой случай. Вместо того чтобы отправиться прямо к ней, доктор Фрит счел нужным сначала обсудить происшествие с мистером Мейберри, да еще и привез его с собой.
— Хорошо хоть, что я позвала мистера Данмоу, — сердито сказала Грейс, — иначе бедняга умер бы, не дождавшись вас!
— Да, Клем мне сказал об этом, в противном случае я приехал бы раньше.
— Вы мне позволите, мисс Грейс? — в разговор вступил мистер Мейберри.
Грейс быстро повернулась к румяному рыжеволосому здоровяку с проседью на висках, стоявшему около бюро.
— Я слушаю, мистер Мейберри?
— Я хотел бы отметить, мисс Грейс, этот парень был ранен в нашем округе. Будь это убийство, нам надлежало бы вызвать констеблей. В общем, если вы не против, я хотел бы его увидеть.
Без сомнения, Мейберри был в своем праве, Грейс должна была впустить его в спальню. Оставалось лишь надеяться, что француз не заговорит. Скрывая беспокойство, Грейс вежливо ответила:
— Почему же нет, вы, конечно, можете его увидеть, но увезти его я не позволю.
— Моя дорогая мисс Даверкорт, если Мейберри сочтет это своим долгом…
— Он вовсе не должен доделывать то, что начал кто-то другой, тот, кто пытался убить этого человека! — с некоторым жаром перебила его Грейс. — Уверена, вы согласитесь, доктор Фрит, что перевозить раненого, потерявшего много крови, попросту опасно.
Доктор снял пенсне и пожевал губами, не найдясь с ответом, а Грейс, торжествуя в душе, направилась к выходу.
— Я отведу вас обоих к нему, только прошу не тревожить его сверх необходимости.
— А кто с ним сейчас? — спросил доктор.
— Миссис Лэмпорт.
— А, значит, вы сами не сидите с ним, — с явным облегчением сказал врач.
Грейс решила ничего не говорить, боясь разозлиться. Самым главным для нее сейчас было, чтобы эти двое не попытались увезти француза.
Тот лежал неподвижно, как прежде, но дыхание было уже не таким тяжелым. Грейс решила, что ни за что не уйдет из спальни и не оставит раненого на произвол жестокосердного врача. Остановившись в ногах кровати так, чтобы на нее не падал свет из окна, она сделала знак Мэб отойти в сторону и дать возможность мужчинам приблизиться к больному.
Фрит занял место Мэб, а Мейберри, обойдя Грейс, подошел к постели с другой стороны и наклонился над лежавшим, вглядываясь в его лицо. Доктор между тем надел пенсне и откинул одеяло, чтобы посмотреть на рану. К облегчению Грейс, его неодобрительное отношение к происходящему не повлияло на его профессиональные навыки.
— Когда он начнет садиться, — сказал он вполголоса, глядя поверх пенсне на Мэб, — руку ему надо будет подвесить на перевязь, чтобы не напрягались мышцы плеча.
— Как скажете, доктор.
— Выглядит он неважно, — заметил Мейберри и перевел взгляд на врача. — Он будет жить, как вы считаете?
— У него большая потеря крови, но точнее я скажу, когда осмотрю рану.
Говоря это, доктор Фрит принялся разматывать повязку. Грейс следила за ним с замиранием сердца, охваченная противоречивыми чувствами. С одной стороны, она понимала, что ради выздоровления раненого врачебный осмотр необходим, но с другой — ее мучила необъяснимая ревность. Если б она могла сама извлечь пулю, она обошлась бы без помощи Данмоу. Абсурд! Она почти не знает этого человека, но с того мгновения, когда она взяла у него эти проклятые бумаги, она словно вступила с ним в сговор. Из-за них его чуть не убили!
Как патриотка, Грейс, конечно же, должна была бы незамедлительно передать эти бумаги окружному чиновнику. Но даже если б она не пообещала спрятать их, вступив таким образом в своего рода сговор с иностранцем, все равно, разве она могла бы предать своего француза?
Поймав себя на этой мысли, Грейс даже растерялась. Своего француза?! Это же смешно! Можно подумать, что, если она нашла его, так теперь он стал ее собственностью! К тому же его нашла вовсе не она, а Джемайма, которая, кстати, вовсе не рада тому, что он здесь находится, о чем и не преминула сказать во время завтрака, выразив надежду, что раненый недолго будет занимать свободную спальню.
— Мне, конечно, жалко этого малого, мисс Грейс, но с ним столько хлопот! Мне это совсем не нравится. Вдруг возьмет да и помрет тут! Как я тогда в эту комнату и входить-то буду, не знаю!
Неудивительно после этого, что Грейс взяла незнакомца под свою защиту. Один в чужой стране, на грани смерти… Кто еще мог позаботиться о нем?
Доктор неожиданно выпрямился, оставив рану открытой.
— Что? — спросила Грейс.
Фрит мельком посмотрел на нее, затем обратился к чиновнику, глядя на него поверх пенсне:
— Я вынужден присоединиться к мисс Даверкорт, хотя мне это и не нравится. Его нельзя сдвигать с места.
Грейс облегченно выдохнула сквозь сжатые зубы и подошла к врачу.
— И что нам делать?
Да не так уж и много вы можете сделать. Держите его в тепле. Тут не холодно, но он потерял много крови.
— Я скажу Джемайме, чтобы растопила камин, — торопливо проговорила Грейс, ругая себя за то, что не подумала об этом раньше.
— Вы лучше оберните во что-нибудь пару горячих кирпичей и положите ему в постель. В такую погоду лучше не топить, ему будет душно. Но если все же понадобится затопить, то держите окно приоткрытым. Если он будет приходить в себя, давайте ему попить ячменного отвара. Пусть пьет побольше, но понемногу. Если же он будет в сознании дольше, попробуйте дать ему некрепкого бульона — куриного или из кролика. Только никакой говядины или еще чего-то такого. Можно покрошить в бульон немножко хлеба, если он будет в состоянии глотать.
Грейс кивала, повторяя то, что говорит врач, и стараясь запомнить все до мелочей.
— Горячие кирпичи. Ячменный отвар и, может быть, некрепкий бульон. Прекрасно. А рана?
Доктор Фрит поставил свой саквояж на стол и открыл.
— Данмоу неплохо поработал, разве что немного перестарался. Разрез великоват, но, наверное, пуля была глубоко.
— Да, глубоко.
— Надеюсь, он промыл рану спиртом.
— Чем-то промывал, не знаю чем.
Фрит кивнул, копаясь в саквояже.
— Я оставлю вам порошок. Вечером снова прочистите рану, хорошенько просушите и посыпьте порошком. И хорошо бы сменить повязку.
Грейс озабоченно посмотрела на доктора.
— А вы сегодня больше не приедете? Просмотрели бы, как он. Вдруг у него начнется лихорадка?
— Если его состояние вдруг ухудшится, пошлете за мной. А завтра я приеду так или иначе. Лихорадки быть не должно, если только рана не воспалится.
Когда речь зашла о вознаграждении доктора, вмешался Мейберри:
— Вы не должны беспокоиться об этом, мисс Грейс. Без сомнений, все расходы возьмет на себя округ. Мы с доктором Фритом сами все решим. А пока я распоряжусь прочесать болото, хотя ставлю один к десяти, что те, кто это сделал, давно скрылись.
Грейс с готовностью поддержала бы разговор на эту тему, если бы доктор не вернулся к вопросу об уходе за раненым.
— Есть кое-что, чего даже миссис Лэмпорт не может сделать, ухаживая за мужчиной, — сказал Фрит, строго глядя на Грейс поверх пенсне.
То, что разговор об этом так или иначе зайдет, она успела сообразить раньше. Неизвестно было, заметил ли Фрит, что раненый полностью раздет, или он просто подумал, как и сама Грейс, о некоторых неизбежных процедурах, но она с радостью упредила его дальнейшие рассуждения на эту тему.
— Вы правы, — сказала она, несколько ошеломив доктора. — Я попрошу Мэб, чтобы сказала своему пасынку приходить сюда два раза в день.
Рубену Лэмпорту? — вмешался Мейберри. — Ну что ж, он парень вполне взрослый. Думаю, он справится, ведь ему наверняка придется поднимать больного. На вашем месте, мисс Грейс, я велел бы ему принести с собой свою бритву, а то больной и так уже зарос, а если его не побрить, потом будет трудно избавиться от щетины.
— Думаю, надо погодить денька два, — сказал доктор. — Лучше его лишний раз не беспокоить. Для него сон лучшее лекарство.
Чиновник нахмурился.
— Так вы думаете, он выживет?
К огорчению Грейс, доктор удрученно покачал головой.
— Очень вероятно, что умрет. По словам мисс Даверкорт, его ранили еще ночью на болоте. Это просто чудо, что он до сих пор жив, — сказал Фрит. — Надо быть чрезвычайно крепкой конституции, чтобы после такого ранения выздороветь.
Грейс опять охватило отчаяние. Пока она нежилась на своей мягкой перине, француз лежал там и потихоньку умирал.
Анри очнулся в полутьме. Качались какие-то тени, раздавались, врываясь в его тревожные сны, и снова пропадали голоса. Раз или два над ним кто-то склонялся, кто-то незнакомый. Ему вспомнилось женское лицо. Оно было словно в тумане, но глаза улыбались так ласково и дружелюбно, что тревога как будто отступила.
Анри какое-то время лежал неподвижно, вглядываясь во что-то темное, возвышавшееся у него над головой, пока не понял, что это стояк балдахина. Анри прислушался к тишине, охваченный чувством покоя, возможно обманчивого. Он что, еще жив? Ничего не болит. Почему он подумал о боли? Разве у него должно что-то болеть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25