С растущей тревогой Грейс выслушала рассказ Джо Пайпера. Тот так увлекся, что даже не замечал испуганного вида своей дочери.
— Один из этих французов, вроде тот, что по-английски говорит, пролез в комнату, где его держат, — рассказывал Джо. — Все бы ничего, но у француза был при себе пистолет, который мистер Вуфертон потом забрал. Мистер Вуфертон говорит: если б он знал про это, не дал бы ему войти в комнату.
Грейс с замиранием сердца слушала, как Лорио подкупил слугу, чтобы тот напоил отравленным элем часового, стоявшего у двери Анри. Слава богу, что слуга оказался порядочным человеком и сообщил обо всем Вуфертону. Но как можно было вообще позволить Лорио войти в номер? Неужели они не понимали, что он замышляет недоброе?
— Ну, а когда они схватились, мистер Вуфертон и мистер Мейберри быстренько заскочили в комнату.
Хотя первый вроде полез драться сам мистер Генри. Так и катались оба по полу.
— Анри ранен? — не вытерпела Грейс.
Джо мотнул головой.
— Да нет, ничего такого, с плечом, правда, стало хуже, но иначе и быть не могло.
Ничего такого! Неужели снова открылось кровотечение?
— Но сейчас-то хоть он в безопасности? Они присматривают за французами?
— Еще как! Поставили людей у их номеров, чтобы вообще выйти за дверь не могли! С самого начала надо было это сделать, вот что! Все из-за этих документов, которые они показали… как их там?
— О дипломатическом иммунитете, — сказала Грейс. — Но это не значит, что они могут нападать на людей!
— Так-то оно так, — согласился Джо, — но напал-то сам мистер Генри. Я слыхал, сегодня все предстанут перед сэром Джеймсом, тот еще не решил, выдавать его французам или не выдавать.
— Да он ни за что не выдаст мистера Генри этому французу! — сердито закричала Джемайма. — Он же пытался его убить!
— С чего ты взяла, что он пытался его убить? — возразил отец.
— Да об этом все знают, папа! Для этого они и приехали, правда, мисс Грейс?
Грейс молчала, решив не вмешиваться в этот спор. То, о чем рассказал Джо Пайпер, развеяло ее последние сомнения. Вообще-то она уже и так все решила, хотя в устном послании, переданном через Рубена, Анри ни о чем ее не просил, однако колебалась. Теперь же, после того, что произошло, колебаться больше нельзя, надо было действовать, и поскорее. Сэр Джеймс должен узнать правду, а это зависит от Грейс.
Когда Грейс, в простом темном капоре и короткой черной куртке поверх синего платья, сошла вниз, служанка загородила ей дорогу.
— Куда это вы собрались, мисс Грейс?
— Ухожу, — коротко объявила она.
— Вы же не собирались его навещать!
— Я иду к сэру Джеймсу, — сказала Грейс, мягко отодвигая Джемайму.
— Зачем?
— Если иду, значит, надо, и не пытайся меня удержать, — строго проговорила Грейс, подходя к бюро.
— Но зачем, мисс? — не унималась Джемайма, остановившись за ее спиной. — Какой от этого толк? Лучше его больше не видеть, только расстроитесь, и все!
Под пристальным взглядом служанки Грейс достала бумаги и спрятала их в глубокие потайные карманы среди складок юбки.
— А что это?
Грейс с улыбкой обернулась.
— Я постараюсь спасти мистера Генри… если смогу.
Глаза Джемаймы наполнились слезами.
— Люди говорят, любовь слепа, но я никогда не думала, мисс Грейс, что и вы…
— Хватит!
Джемайма послушно умолкла. У нее был такой расстроенный вид, что Грейс стало ее жалко. Она взяла ее за руку.
— Он не такой плохой, как ты думаешь, Джемайма. Я не могу тебе все рассказать, но были причины, почему он присоединился к революционерам. Он не враг Англии, моя дорогая, а эти люди, которые пытаются убить его, причинили ему много зла.
— Откуда вы все это узнали? Из этих бумаг?
Грейс кивнула.
— Их надо отдать сэру Джеймсу, и как можно скорее. Я теперь понимаю, почему Анри не решался пустить их в ход.
— Тогда вам надо поторопиться. Мне пойти с вами?
— Нет, не надо.
Поясница разболелась, когда до Рейнхэма было еще далеко, а ботинок почему-то стал жать. День был прохладный, но Грейс взмокла от пота, шагая по проселку вдоль колеи, оставленной повозками. Идти становилось все тяжелее — ее нога, увы, была не приспособлена для такого испытания.
Несколько раз Грейс останавливалась, чтобы передохнуть, но почти у самой дороги начиналось болото, и присесть было совершенно негде. Грейс шла и мечтала о том, чтобы проехала какая-нибудь телега, но ей лишь встретилось несколько работников.
Наконец показались коттеджи Рейнхэма, и Грейс прибавила шаг, несмотря на тупую боль в пояснице. На нее с любопытством оглядывались, и она была уверена, что еще до вечера слух о ее странном походе разнесется по всей округе.
Когда Грейс добралась наконец до гостиницы «Черная лошадь», она хотела лишь одного — сесть и выпить холодной воды. Войдя в холл, она обратилась к первому, кто ей встретился. Это был официант в фартуке и с подносом.
— Его здесь нет, — ответил он, когда Грейс спросила его о Вуфертоне.
— Как нет? — удивилась она.
Юноша покачал головой. Грейс почувствовала вдруг, что вот-вот упадет.
— Вы не могли бы принести стул? Или отвести меня туда, где можно сесть.
Официант толкнул ближайшую дверь.
— Сюда, пожалуйста, мисс.
Грейс опустилась на стул и несколько мгновений сидела, задыхаясь, и не могла отдышаться.
— Воды, если можно, — пролепетала она.
Юноша побежал к столу, на котором стоял графин с водой, и через минуту Грейс с жадностью приникла губами к стакану. Напившись, она намочила уголок носового платка и вытерла лицо. Стало немного легче, Грейс улыбнулась растерянно топтавшемуся перед ней официанту.
— Спасибо.
— Вы мисс Даверкорт?
— Да. А где мистер Вуфертон?
— Прямо и не знаю, что вам сказать, — заколебался юноша.
— Почему? Что-то случилось? А Мейберри случайно здесь нет?
Официант отрицательно покачал головой. Тревога сжала сердце Грейс. Если здесь нет ни Вуфертона, ни Мейберри, то кто же сторожит Анри?
— Скажите, сэр Джеймс сегодня не приезжал? Он не допрашивал француза, которого задержали ночью? Мне необходимо срочно увидеть сэра Джеймса, это очень важно!
— Я не знаю, где искать сэра Джеймса, мисс. Здесь его точно нет.
— Как нет? — смешалась Грейс.
— Они все уехали.
— Сумасшествие какое-то! Куда они могли уехать?
— Сэр Джеймс заехал, посадил француза в свою карету, и они поехали в Рейнхэм-лодж. Да, и мистер Вуфертон с мистером Мейберри тоже отправились с ним.
— Сэр Джеймс повез их к себе домой? Но зачем? Ах да, наверное, из-за того, что было ночью?
— Да, мисс. А эти французы и носа не должны показывать в Рейнхэм-лодж, пока сэр Джеймс не сообщит им, что могут прийти и забрать своего человека.
У Грейс упало сердце. До дома сэра Джеймса две мили с лишком. Что делать?
Глава одиннадцатая
— Я жду, — нарушил царившую в библиотеке тишину сэр Джеймс, сидевший за тяжелым дубовым столом напротив Анри.
Невольная улыбка скользнула по лицу Анри:
— С большим нетерпением, как я вижу, монсеньор.
Щеки сэра Джеймса покраснели.
— Прекратите дерзить и отвечайте, какого черта этот малый полез к вам в комнату. Вы намерены рассказать мне наконец все или не намерены?
— Не намерен, — ответил Анри. — Я не хотел сердить вас, извините.
— Не хотите говорить, не надо, только таким образом мы не продвинемся ни на шаг вперед.
Сэр Джеймс был прав. Пора было действительно продвинуться вперед, хотя Анри очень сомневался, способен ли сэр Джеймс, человек простодушный и прямолинейный, вникнуть в ситуацию. Однако ночное происшествие показало, что выбора нет, если он хочет жить, придется рискнуть и пойти ва-банк.
Анри оглянулся. У двери сидели все те же два чиновника — Вуфертон и Мейберри. Что им известно? Кто-нибудь допрашивал Жан-Марка? Как бы там ни было, медлить больше нельзя. То, что его увезли из гостиницы, показывает, что сэр Джеймс все-таки призадумался.
— Ну хорошо, монсеньор, — сказал он. — Как я уже говорил господину Вуфертону, мой соотечественник преследует одну-единственную цель — убить меня.
Сэр Джеймс скептически скривился.
— Несколько мелодраматично, Руссель. Зачем ему это?
— Я объясню, монсеньор. Только учтите, в то, что я расскажу, не так легко поверить. Кстати, ночью я узнал еще кое-что от Жан-Марка.
Анри сделал паузу, но сэр Джеймс молчал. Анри, вдохнув, продолжил:
— Я и эти трое, что за мной охотятся, вместе служили революционному правительству Франции почти с самого начала. Мне и Жан-Марку удалось продвинуться, и мы оба стали помощниками Робеспьера, с которым и работали в Комитете общественного спасения. Этьен Доде и Огастен Бланш были клерками в Революционном трибунале.
Заметив гримасу отвращения на лице судьи, Анри тихонько вздохнул. Он что, ожидал чего-то иного? Ему и самому тоже не очень-то приятно говорить об этом. Анри почувствовал, как в нем поднимается возмущение.
— Вы осуждаете меня, монсеньор, но ведь вы судите со стороны! — в голосе Анри слышались гневные нотки. — Вам трудно понять, как это человек может действовать вопреки себе, заставлять себя делать то, о чем вы в Англии представления не имеете!
— Но ведь вы, сэр, только что сами сказали, что стали участником этой проклятой революции единственно ради того, чтобы выжить! Разве не так?
У Анри вырвался язвительный смешок.
— Ну вот, я так и думал!
Ну что ж, этого надо было ожидать. Когда Анри делал то, что должен был делать, он не считался с ценой и не задумывался о том, что когда-то придется оправдываться. В те четыре бесконечных года он каждую минуту ждал провала и почти смирился с мыслью, что рано или поздно расстанется с головой. Ему было не до того, чтобы объяснять необъяснимое.
Не в силах сидеть напротив человека, осуждающего его, он встал и заходил по комнате. Кто такой сэр Джеймс Левишем, чтобы решать, жить Анри Русселю или не жить? Деревенский сквайр! Англичанин, не имеющий даже слабого представления о неестественном мире, в котором царят варварство и жестокость. Да и откуда ему знать? Это знают лишь те, спасению кого Анри посвятил себя.
— Bon dieu! — Он повернулся к сэру Джеймсу. — И ради этого я рисковал жизнью? Чтобы оправдываться перед противником Франции? — Приблизившись к столу, он хлопнул по нему ладонью. — Вы думаете, я говорю о нынешней Франции, о нации, одержимой бесом? Нет, монсеньор! Я говорю о Франции, которую мы потеряли. Да, были и такие, кто, возможно, и заслуживал смерти, жестокосердные люди, думавшие только о себе. Но были и другие — те, кто не использовал данную им власть против обделенных судьбой бедняков, против тех, кто добывает свой хлеб трудом.
Удивление нарисовалось на лице судьи, сидевшие у двери что-то проворчали. Анри, обернувшись, показал на них рукой:
— Вот такие люди совершили революцию. Люди честные, которые не хотят убивать, но убивают, убивают, убивают. — Анри перевел дыхание. — Сейчас они страдают из-за таких, как Робеспьер. Вы не представляете, монсеньор, каково во Франции. Вам приходят на ум только эмигранты, приехавшие сюда в поисках спасения. Поверьте — из-за революции погибло намного больше таких людей, как эти, чем французских аристократов.
Острая боль пронзила плечо Анри, погасив его гнев. Он и сам уже не понимал, с чего вдруг разразился речью. Он оперся руками о спинку своего стула и посмотрел на сэра Джеймса.
Тот сидел мрачный, поджав губы.
— Да вы настоящий оратор, друг мой, — проговорил он с иронией. — Наверное, вы еще много чего могли бы рассказать про себя, но осмелюсь заметить — это не имеет особого смысла. Может, вы все-таки скажете, вы за или против этой треклятой революции?
И то и другое, — пробормотал Анри. — Я добровольно присоединился к ней, однако это не значит, будто мне нравилось то, что пришлось делать. — Он вздохнул. — Знаете, когда видишь все изнутри, трудно остаться на какой-то одной стороне. Да, я пошел в революцию ради спасения аристократов, но встретил там людей, которые тронули мое сердце. — Анри горько усмехнулся. — Иное дело мой друг Жан-Марк. Для него это стало игрой в политику. Думаю, он выдал меня, чтобы уцелеть самому. Ночью он мне сказал, что верит в революцию и ради нее готов убивать всех, кто стоит у него на пути.
— Включая вас?
Анри рассмеялся.
— Пока что я не стою у него на пути! Другое дело, если он увезет меня во Францию и там я предстану перед судом. Тогда он рискует, потому что я могу его обвинить.
— В чем, сэр? — Сэр Джеймс удивленно поднял брови.
— Разве я не сказал? Вы ничего не поняли?
— Я мало что разобрал в вашей речи, мой молодой друг. Прошу, скажите прямо.
Анри посмотрел на него с изумлением.
— Но вам и так все известно.
— Черт побери, вы будете говорить или нет?
Какое-то движение позади Анри заставило его
круто развернуться. Вуфертон и Мейберри, вскочив, застыли по обе стороны двери, а на пороге, бледная и взволнованная, стояла Грейс.
Увидев Анри, она на какую-то долю мгновения замерла, а потом, с трудом, припадая на ногу, направилась к нему. Анри бросился навстречу, протягивая руку, за которую она ухватилась обеими руками.
— У тебя все в порядке? — спросила Грейс, заглядывая ему в глаза.
— Все хорошо, — улыбнулся Анри. — Но ты откуда взялась? Как ты сюда добралась?
— Часть пути пешком…
— Ты шла пешком?!
— Только до Рейнхэма. Мне повезло, дальше меня подвез на телеге мистер Холвелл.
— Вы приехали на телеге? — удивился сэр Джеймс.
— Должна заметить, это гораздо удобнее, чем пешком!
Анри взял руку Грейс и поднес к губам.
— Ты пришла очень кстати, ma chere.
— Наоборот, некстати, — вмешался сэр Джеймс, выходя из-за стола и приближаясь к ней. — Я должен попросить вас выйти, моя дорогая, я…
— Вы заняты расследованием, да? — перебила его Грейс.
— Вот именно. А потому…
Но я из-за этого и пришла, сэр Джеймс! У меня при себе бумаги, которые…
— Ты их принесла? — воскликнул Анри.
— Мне ничего не оставалось. Хочу сразу сказать, я вскрыла запечатанные документы, потому что… — Она повернулась к сэру Джеймсу: — Я принесла бумаги, которые принадлежат Анри. Думаю, они вас заинтересуют.
— Не означает ли это, — судья устремил недовольный взгляд на Анри, — что у вас были документы, говорящие в вашу пользу, но вы не сочли нужным их представить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25