Она надела простое зеленое платье, которое было одним из самых его любимых.
Ему было достаточно взглянуть на нее, что­бы ощутить удовлетворение от того, что она принадлежит ему. Он вернулся домой. До сих пор он не знал этого чувства. Только благодаря Кэтлин он понял, что такое дом. Она сделала свой дом и его домом.
Кэтлин услышала, что Рэйф в комнате, и обер­нулась. Глаза ее были до краев наполнены ра­достью, когда она смотрела, как он стоит в двер­ном проеме с револьвером за поясом, но потом на ее лице появилось выражение настороженности: она вспомнила, в каком настроении он ушел.
– Ужин скоро будет готов, – сказала она. Его упорный взгляд не давал ей покоя. От волнения она облизала губы, приготовившись ус­лышать плохие новости.
– Кэтлин.
– Ч-что случилось?
– Ничего, – он робко улыбнулся. – Мне просто нравится произносить твое имя.
Она слегка настороженно наклонила голо­ву. Кажется, Рэйф не собирался бросать ее. Значит, бояться нечего.
Рэйф поманил Кэтлин, и она без колебания пошла к нему. В его объятиях был же­ланный приют, и она положила голову ему на плечо, несколько смущенная. Они долго стоя­ли так. Рэйф молчал, нежно поглаживая ее щеки и волосы. Его прикосновения гипноти­зировали Кэтлин, заставляя бурлить ее кровь, а сердце – петь.
Он нежно взял ее за подбородок и припод­нял голову. Они улыбнулись друг другу глаза­ми. Какие прекрасные глаза, подумала Кэтлин, темные, полные огня.
Кэтлин утонула в его взгляде, и тогда Рэйф наклонился и поцеловал ее. Его рот был теп­лым и мягким, язык мягким пламенем сколь­зил по ее губам. Она опустила голову на его плечо и раскрыла губы. Его рука скользнула по ее ягодицам, он крепче прижал ее к себе, чтобы она почувствовала, как Нужна ему.
– Кэти, Кэти, – шептал Рэйф, тепло и неж­но дыша ей в ухо. Он провел языком по ее шее, точно совершая магический обряд, и она затрепетала от возбуждения.
Рэйф легко поднял ее на руки, глядя в глу­бину ее глаз, сияющих нежностью и мольбой.
Он очень хотел ее, но все-таки спрашивал у нее разрешения. Она знала это, хотя Рэйф не произнес ни слова. Внезапно застыдившись, Кэтлин кивнула и охватила руками его шею.
– Кэти! – Рэйф страстно поцеловал ее и по­нес в спальню. Он бережно положил ее на кро­вать и встал, чтобы задернуть занавески.
Она следила за каждым его движением, и сердце ее застучало, как барабан, когда он остановился возле кровати и стал медленно раз­деваться. И сердце ее билось все чаще и чаще, когда он снимал рубашку, сапоги, брюки. Он не носил нижнего белья, и сейчас стоял перед ней обнаженный, стройный, сильный и краси­вый. И очень мужественный. Она улыбнулась, увидев, как явно дает о себе знать его жела­ние. Рэйф поднял брови:
– Ты находишь меня смешным? – спросил он, хитро улыбаясь. – Или ты просто чувству­ешь превосходство от того, что можешь спря­тать свои желания, а я – нет?
– Ни то ни другое, – ответила Кэтлин с улыбкой, ясной, как летнее солнце. – Я улы­баюсь, потому что ты прекрасен и потому, что ты здесь, со мной.
– Больше я нигде не хотел бы быть, – мяг­ко сказал Рэйф.
Он встал коленями на кровать и начал разде­вать ее. Огонь его взгляда передавался ей, кожа горела от острого желания. Рэйф быстро раздел ее и потонул в кровати рядом с ней, тесно при­жимая ее к себе. Его руки ласкали ее бедра, пос­тепенно разжигая страсть, и в конце концов она испытала чудесное и освобождающее чувство, которого раньше никогда не испытывала.
– Я люблю тебя, Кэти.
Он очень тихо сказал эти долгожданные слова. Так тихо, она едва услышала их. Ее гла­за наполнились слезами.
– Я люблю тебя, – снова сказал он, на этот раз громче, как будто во второй раз ему было легче признать это.
– О, Рэйф, – прошептала она, – пожалуй­ста, не обращай внимания на мои глупости. Я ведь не хотела тебя обидеть.
– Не надо, Кэти.
– Я так тебя люблю.
– Я знаю, – прошептал он, – я знаю.
Он погладил ее груди, потом его рука скольз­нула к животу. Наморщив лоб, он приподнял­ся на локте и посмотрел ей в лицо.
Зардевшись, Кэтлин отвела взгляд, но по­том посмотрела ему в глаза.
– Это правда, – прошептала она, – я бере­менна.
– Кэти!
– Ты против?
– Конечно, нет! – он сел и прижал ее голову к груди. – Когда? Как?
– Как обычно, – сказала она. Радость в ней била ключом. – Я думаю, он родится в феврале.
«Ребенок!» – подумал Рэйф. Ему нужно было привыкнуть к этой мысли. Ребенок – ма­ленькая девочка с золотыми волосами и изум­рудными глазами Кэти.
Февраль. Он посчитал и понял, что ребенок зачат, когда они были на тропе.
– Кэти! – он прижал ее к себе, не в силах произнести ничего, кроме ее имени.
Кэтлин вздохнула от счастья. Она давно по­дозревала, что беременна, но все не было слу­чая сказать об этом Рэйфу. У него столько за­бот из-за убитых людей и из-за потери стада. Но главной причиной был все-таки страх, что он не захочет иметь детей. Они никогда не говорили об этом.
Рэйф долго обнимал Кэтлин, а потом долго смотрел на нее. В его глазах было благогове­ние, когда он снова положил руку ей на жи­вот.
– С тобой все в порядке?
– Да. Только иногда тошнит по утрам.
– Это пройдет, – уверенно сказал Рэйф.
Кэтлин посмотрела на него.
– А ты откуда знаешь?
Рэйф усмехнулся, глядя на ее удивленное лицо.
– Одна из девочек Коррин забеременела, случайно. Пару месяцев ее тошнило по утрам, – Рэйф пожал плечами. – Коррин сказала, что так бывает.
– Я думаю, что хозяйка публичного дома должна знать такие вещи, – пробормотала Кэт­лин. Она посмотрела на Рэйфа, вдруг заподо­зрив неладное:
– Это ведь не ты…
– Нет, отцом был не я, – с усмешкой отве­тил Рэйф, он взял подушки и удобнее устроил Кэтлин.
– Отдохни немного. Я хочу, чтобы ты боль­ше отдыхала.
– Но со мной все нормально, – запротесто­вала Кэтлин.
– Ты слышала, что я сказал. Никаких тя­жестей и ничего, требующего напряжения. И больше никакой езды верхом.
– Рэйф, я не больна, а всего лишь беременна. И голодна. Ты не хочешь, поужинать?
Рэйф кивнул. Он почувствовал, что прого­лодался.
Он встал, взял ее за руку и помог подняться. Рэйф пытался представить, как она будет выглядеть, когда в ее животе зашевелится ре­бенок, а груди набухнут молоком.
Ребенок, его ребенок, думал Рэйф. Эта мысль немного пугала его.
Глядя, как Кэтлин двигается по кухне, Рэйф представил ее с ребенком на руках. Ему было совсем нетрудно представить Кэтлин в роли матери, но он не мог вообразить себя в роли отца. Его собственный ребенок… Возможно, удача поворачивается к ним лицом.
ГЛАВА 20
На ранчо настали относительно мирные вре­мена. Рэйф и другие мужчины работали шесть дней в неделю. По воскресеньям все отдыхали.
В одно из воскресений Кэтлин попросила Рэйфа пойти с ней в церковь.
Едва они вошли в часовню, как сразу же почувствовали неприятное напряжение прихо­жан. Рэйф хранил бесстрастное молчание, но глаза его были холодны. Кэтлин высоко дер­жала голову, шагая с ним по узкому проходу. Он остановился у первой свободной скамьи и пропустил Кэтлин вперед. Она прекрасно ви­дела, как горожане смотрят на Рэйфа, и слы­шала приглушенный гул голосов.
– Индеец…
– …И полукровка здесь?
Кэтлин сжала руку Рэйфа, подбодрила его улыбкой.
Рэйф многого не понял в проповеди отца Уилсона. Он также не знал, что священник изменил текст проповеди, когда увидел, что в церковь пришел Рэйф. Он намеревался просить прихожан быть более щедрыми в подаяниях церкви, но теперь произнес проповедь о терпе­нии и любви к ближнему.
Рэйф что-то ворчал себе под нос, когда свя­щенник убеждал паству быть более терпимы­ми к тем, кто не похож на них, справедливо судить о людях и помнить, что однажды они тоже попадут на высший суд.
Они выходили из церкви, когда Кэтлин уви­дела, что к ним направляется Абнер Уайли. Она слышала, как Рэйф выругался, и поняла, что он тоже увидел Абнера.
Абнер дерзко уставился на Кэтлин, мол, теперь она и полукровку привела в церковь! Что ж, когда настанет время, она сможет по­хоронить его по христианскому обычаю.
Кэтлин почувствовала, как мускулы на руке Рэйфа вздуваются под ее рукой. Абнер продол­жал оскорбительно смотреть на нее своими во­дянисто-голубыми глазами.
– Рэйф, – с тревогой произнесла Кэтлин, когда Рэйф взялся за рукоятку кольта.
– Не вмешивайся, Кэтлин! Это касается Аб­нера и меня.
– Ты обещал оставить его в покое.
– Помню.
Абнер усмехнулся, увидев, что Кэтлин бес­покоится, и подумал, что, возможно, очень скоро она станет вдовой.
Рэйф был спокоен, когда они возвратились на ранчо. Абнера Уайли нужно убить, и чем скорее, тем лучше.
Кэтлин не нравилось выражение глаз Рэйфа, но она благоразумно хранила молчание, зная, что словами она только ухудшит положение.
После обеда Кэтлин пошла к загону с пучком морковки в руках. Рэд тихо заржал, когда она подошла, и заковылял к ней. Его нога быст­ро заживала, и ей хотелось поскорее взнуздать его. Но с этим придется потерпеть, ведь Рэйф запретил ей ездить верхом до рождения ребен­ка. А пока что Поли начнет понемногу трениро­вать Рэда.
Она дала жеребцу большую морковку и по­шла посмотреть, как там Черный Ветер. Рэйф снова свел Рэда с этой кобылой вскоре после их возвращения на ранчо. Жеребенок должен родиться в мае.
Черный Ветер гарцевала в стойле вместе со своей годовалой кобылкой. Они были так по­хожи! Дочка – маленькая копия матери!
Кэтлин угощала Черный Ветер морковью, когда подошел Рэйф.
– Мы еще не назвали жеребенка, – заме­тила она. – У тебя есть какие-нибудь имена на примете?
Кэтлин задумчиво нахмурила лоб, почесы­вая у жеребенка за ушами, и добавила:
– Может быть, Уинди?
– Уинди, – повторил Рэйф, похлопывая же­ребенка по шее. – Мне нравится это имя.
Кэтлин дала кобыле последнюю морковь, в последний раз похлопала ее по шее и взяла Рэйфа за руку.
– Что мы будем делать с займом? – спроси­ла она.
– Пока не знаю.
– До выплаты осталось два месяца. Где мы возьмем шесть тысяч за это время?
– Я думаю, что попытаю счастья у Френ­чи, – сказал Рэйф, зная, что Кэтлин не пон­равится эта идея.
– Мошенничество?
– Я не буду мошенничать, – сухо отчеканил Рэйф.
Кэтлин отрицательно покачала головой.
– Нет, Рэйф, ты отнимешь деньги у наших соседей. Нужно придумать что-то другое.
– А если я буду просто играть в карты?
– Ты думаешь, что сможешь выиграть шесть тысяч долларов?
– Не в таком маленьком городке, как наш. Но я смогу выиграть достаточно денег, чтобы погасить часть займа и убедить банк продлить срок до следующего года.
– Хорошо, Рэйф, если ты думаешь, что так лучше.
– Не хмурься, Кэтлин. Я не стану мошенничать, я обещаю.
Это был черный фургон, покрытый когда-то белой, а теперь насквозь пропыленной па­русиной. Отчетливо выведенные красные бук­вы оповещали всех и каждого, что если какого-то товара у Хез Шарки нет, то его, зна­чит, пока что не изобрели.
Кэтлин стояла перед мистером Шарки, ко­торый читал список своих товаров и превозно­сил их достоинства. Но Кэтлин не слушала, она смотрела на длинноногую кобылу каштанового цвета, привязанную к фургону, а не на режущие инструменты, которые пытался про­дать ей Хез Шарки.
– Послушайте, мистер Шарки, – сказала Кэтлин, когда он достиг пика в восхвалении своих товаров, – а кобыла каштанового цвета продается?
– Кобыла? – переспросил Шарки, нахмурив­шись. – А, каштановая. Вы хорошо разбирае­тесь в лошадях, мисс. Она превосходна!
– Да. Она продается?
– Ну, на основании своего опыта я могу ска­зать, что все на свете продается, если цена хо­рошая.
– Сколько вы хотите за нее?
– Сто долларов, – сказал Шарки без колеба­ний. – У нее прекрасная родословная. Я купил ее в Кентукки.
– Сто долларов, – пробормотала Кэтлин.
– Она стоит каждого цента этих ста долла­ров.
Кэтлин топнула ногой. Сто долларов слиш­ком высокая цена. На западе лошадей хоть пруд пруди, и продают их намного дешевле.
– А если я дам за нее двадцать долларов и лошадь в придачу?
Хез Шарки покачал головой.
– Я не знаю. – Он перестал улыбаться. Ко­была хорошая, но необъезженная. Шарки счи­тал, что ее невозможно ни объездить, ни осед­лать, потому что уж слишком норовиста. Он пытался избавиться от нее, только никто не хотел покупать эту бестию после безуспешных попыток прокатиться на ней.
– Я не могу заплатить больше двадцати дол­ларов, – заметила Кэтлин.
Шарки улыбнулся.
– Вы застали меня в хорошем настроении, мисс. Давайте выпьем по чашке кофе, и счи­тайте, сделка состоялась.
Когда вечером Рэйф вернулся с пастбищ, он увидел, что Кэтлин стоит у ограды загона, положив руки на верхнюю перекладину и с восхищением смотрит на длинноногую кобы­лу каштанового цвета.
– Откуда она взялась?
– Я купила ее.
– Купила? У кого?
– У бродячего торговца. Правда, она хоро­ша? Ее зовут Дилайт.
– За сколько?
– За двадцать, – призналась Кэтлин. – И в придачу дала одну из наших лошадей.
– Двадцать, говоришь, – отметил Рэйф, – ну, посмотрим, стоит ли она этих денег.
Через полчаса Кэтлин больше не улыбалась. Рэйф был расстроен. Он снова и снова пытался оседлать кобылу, но она отчаянно сопротивля­лась, и глаза ее в это время белели от ужаса. Кобыла на минуту успокоилась, когда Рэйф снимал седло, но как только он снова брал его в руки, она становилась на дыбы, брыкалась, прижимала уши и скалила зубы.
– С этой кобылой плохо обращались, – сказал Рэйф за ужином. – Мы можем приручить ее только с помощью терпения.
– Думаю, мне не стоило покупать ее, не спросив тебя, – сказала Кэтлин.
Рэйф пожал плечами.
– Если она понравится Рэду, значит, ты не зря ее купила. Мы сведем их на следующей неделе. Она поживет у нас, может быть, при­выкнет к новому окружению.
Как выяснилось, Рэд и новая кобыла по­нравились друг другу. Кэтлин и Рэйф с без­опасного расстояния наблюдали за ухажива­нием жеребца и удивлялись красоте этого ритуала.
Каждый вечер после ужина Рэйф проводил несколько минут в конюшне, разговаривал с Дилайт и изучал ее повадки. Он повесил яр­кую попону на верхнюю перекладину загона и положил потертое седло около кормушки.
Через несколько дней он стал приносить попону в стойло, пока кобыла не перестала шарахаться от нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32