— Да, с такими деньгами мы можем теперь и попутешествовать, — сказал Коултер мягким вкрадчивым голосом. — И даже… пожениться.
— Пожениться! — Роза взвизгнула от восторга. — Ты, правда, этого хочешь?
— А почему бы и нет? У меня нет причин оставаться в этом заштатном городишке теперь, когда мой сын умер. Нам будет хорошо вместе, Роза. Женатые, да с такими деньжищами, мы могли бы стать уважаемыми людьми. Могли бы поехать на Запад, например в Калифорнию или на Восток — в Нью-Йорк. Что скажешь?
Роза уставилась на него, у нее закружилась голова. Ни о чем другом она и не мечтала.
— Мы даже могли бы взять твою сестру, если захочешь, — щедро предложил Коултер. «Джесси Макклауд симпатичная и очень миленькая крошка…» Ему всегда хотелось посмотреть, что же все-таки скрывается под теми бесформенными обносками, в которые ее одевала Дейзи.
Роза покачала головой. Она никогда не чувствовала ни дружеского расположения, ни родственных чувств к своей сестре: ничего, кроме ревности, Дейзи всегда защищала и лелеяла ее. Джесси была ее любимицей, это все знали. Джесси уже давно могла начать работать в «Лэйзи Эйс», но Дейзи держала ее дома, говоря, что ей нечего делать в салуне до тех поп пока не исполнится восемнадцать, хотя Розе позволила начать работать там в шестнадцать лет. Несмотря на все ее разговоры о том, что Джесси слишком юная Роза знала, что при этом Дейзи втайне надеялась выдать Джесси за порядочного мужчину. Таким образом Дейзи хотела спасти ее от унизительной жизни.
— Роза!?
Она заморгала, глядя на Коултера:
— Что ты сказал?
— Ты мне не ответила.
— Джесси уже взрослая. Милт возьмет ее на работу. — Роза хихикнула, подумав, что все-таки есть на этом свете справедливость. — Она сможет занять мое место.
— Это значит, что мы поедем вдвоем — ты и я? — Коултер криво усмехнулся, глядя на нее. — Ладно девочка, давай поскорее уедем: нас ждут огни большого города.
— А у тебя есть свои деньги, Рэй Коултер?
— У меня отложено несколько сотенных. — Взяв ее за руку, Коултер улыбнулся одной из своих самых соблазнительных улыбок. — Так что. Роза, куда мы едем для начала?
— Не знаю, — улыбнулась она, вдруг почувствовав возбуждение от возможности убежать с Коултером из этого скучного городка и начать новую жизнь в новом месте. — Куда бы ты ни захотел, я согласна.
— Я всегда хотел попасть во Фриско , Роза. А пока иди домой и переоденься. Я зайду за тобой. Через двадцать минут.
Взвизгнув от счастья, Роза бросилась ему на шею и поцеловала.
—Скажи Милту, что я увольняюсь! — воскликнула она и помчалась прочь из бара.
Глава ОДИННАДЦАТАЯ
Крид смотрел невидящими глазами на пробегавший за окном пейзаж, почти не чувствуя, как тюремная карета тряслась и переваливалась с боку на бок на ухабах изъезженного проселка. Наручники не только до крови натирали ему запястья, в них он чувствовал себя еще более униженным. По мере того, как они удалялись от этого городка, он все сильнее проклинал Гаррингтона за то, что тот сковал ему руки не спереди, а за спиной: он даже назойливую муху не мог отогнать от головы. Крид рассеянно слушал казавшиеся ему бессвязными разговоры двух других его спутников по зарешеченной деревянной карете. Одного осудили за убийство, другого — за ограбление банка. Оба утверждали, что невиновны. Крид знал по своему опыту, что вряд ли можно встретить преступника, который признал бы себя виновным. «Но сам-то я, черт возьми, действительно не виноват. По крайней мере в том, за что мне дали такой срок».
Конечно, он признавал свою вину по ряду других проступков в прошлом. И совсем не самым меньшим среди них считал то, что влюбился в девушку, которую заставил поверить, будто только он один способен достать ей с неба звездочку.
Джесси. Милая, нежная Джесси, с гривой темно-рыжих волос и искрящимися карими глазами. Джесси, с губами такими же теплыми, как солнечные лучи, такими же мягкими, как пух, и такими же пьянящими, как виски.
Джесси. Да, теперь он жалел, что не занимался с ней любовью там, в долине, что полностью не отдался ее молодости, нежности и доброте. Прав он или ошибался, но ему хотелось стать тем, кто мог к, показать ей, как прекрасна любовь между мужчиной и женщиной. Ему хотелось заглянуть в ее глаза в тот момент, когда он оказался бы в ней, услышать ее резкий крик или вздох, когда она откроет для себя, что такое страсть.
Но при этом он упрямо радовался тому, что не тронул ее. Он посчитал бы себя преступником, если бы украл у нее девственность и оставил ее ни с чем. Она заслуживала большего. Гораздо большего, черт возьми. Но он сделал все, что мог. Оставил ей большой капитал, все то ценное, что имел. А теперь ему приходилось только надеяться, что она использует деньги для того, чтобы начать новую жизнь.
Погруженный в отчаяние, Крид углубился в себя так, как много лет тому назад научил его Черный Бобер. Уставясь в дощатый пол, он отключился о внешнего мира, голосов, железных решеток и друга знаков мрачного будущего, его ожидавшего. Бродя по закоулкам прошлого, он думал о местах, которые видел с самого детства, о людях, которых когда-то любил, но уже давно ушедших.
Пребывая в этом отрешенном состоянии, он и не заметил, что карета остановилась, пока охранник не ткнул его в спину стволом ружья.
— Эй, Мэддиган, оторви свою задницу и вылезай.
Подавив гнев, готовый волной выплеснуться и него, Крид встал, прошел к выходу и спустился по ступенькам.
Тюремную карету охраняли трое. Старший — техасец Джек Уоткинз, знавший все уловки преступников. Джо Уэст, моложе его всего на пару лет, — высоки и худощавый, со щербатым от оспы лицом и глубок, посаженными глазами. И Морт Сайески, состоявши на охранной службе временно, всего несколько месяцев. Он отличался от других копной рыжих, вечно всклокоченных волос и вздорным характером.
— Привал, — объяснил Сайески коротко. — Все сесть вон там, и без всяких штучек.
Крид свирепо посмотрел на охранника. Сайески напоминал ему бантамского петуха, задиристого и хвастливого.
Он со страхом смотрел на заключенного и постоянно трогал пальцем спусковой крючок ружья, взятого наизготовку.
— Мне надо помочиться, — сказал ему Крид. Сайески поднял ствол ружья и стал медленно опускать его до тех пор, пока он не оказался направленным в ГРУДЬ Криду.
— Ну, так давай.
— Не могу. — Крид стиснул зубы. «Черт бы побрал этого щенка. Он же издевается надо мной. Чтобы всего-навсего опростаться, приходится унижаться перед сопляком», — подумал он.
Морт какое-то мгновение непонимающе смотрел на заключенного, но потом наконец до него дошло, что со скованными за спиной руками этого сделать нельзя.
— Повернись, — приказал он. — Джек, прикрой меня.
На подбородке Крида нервно заиграл мускул, когда молодой охранник отпирал замок наручников. Он понимал, что наручники больше не снимут до самого Кэнон-сити. Поэтому в этот миг он вдруг почувствовал неистовое желание воспользоваться случаем и дать деру, пока еще не поздно, пока свободу не отобрали навсегда. Но против этого желания выступил холодный расчет: «Мне не обогнать пулю сорок четвертого калибра…».
Он повернулся к охраннику и протянул руки вперед, чтобы тот мог надеть наручники снова.
Морт Сайески нервно сглотнул слюну, увидев черные искры гнева, тлеющие в глубине глаз метиса. Будучи не в силах побороть в себе страх, Морт отступил на шаг и снова поднял ружье, положив палец на спусковой крючок.
— Стой так, чтобы я мог тебя видеть, — предупредил он Крида. — И не пытайся ничего предпринимать.
— Слушай, парнишка, если бы мы оказались здесь одни, то твой винчестер я завязал бы у тебя на шее, — отпарировал Крид.
Повернувшись спиной к охраннику, так и стоявшему с выпученными глазами, Крид пошел в кусты.
«Я еще дождусь своего часа, — подумал он. — рано или поздно мне подвернется шанс убежать, и уж я его не упущу».
Джесси натянула одеяло до самого подбородка моргая от яркого солнечного света, лившегося в комнату из окна. Сначала она подумала о Криде. А потом о письмах, которые отправила. Она знала, просто не сомневалась, что судья поверит ее рассказу и что Крида непременно оправдают. Еще только два денька думала она, всего два дня до прибытия в город дилижанса, и она уедет в Кэнон-сити.
Улыбаясь, она повернулась и зарылась лицом в его подушку. Глубоко вздохнула, ощутив слабые запахи талька и табачного дыма, которые еще хранила на Волочка. Зажмурившись, она снова и снова переживала те сладостные моменты их встреч, когда Крид ее обнимал. Она вспоминала вкус его поцелуев, силу обнимавших ее рук, приглушенный звук голоса, произносящего ее имя.
— Крид. — Она произнесла его имя вслух, и eй показалось, что он где-то рядом.
Джесси вспомнила, как он стремительно, словно герой из сказки, пришел к ней на помощь в том проулке. Он поддержал ее в горе, когда умерла ее мать. Он купил ей первое в ее жизни красивое платье. Он стал первым в ее жизни настоящим другом. И хотя сейчас их разлучили, он все же продолжал о ней заботиться. Перекатившись по кочкам неровно набитого матраса и оказавшись на краю, она подняла одеяло с простыней и пошарила под кроватью, нащупывая седельные сумки Крида.
Вывалив их содержимое на одеяло, девушка любовно расправила мягкую кожаную рубашку. Взяв в руки бусы-воротничок, она надела их себе на шею, поглаживая гладкую поверхность синих и желтых шариков.
Затем взяла в руки его мокасины. Ей доставляло удовольствие носить то, что носил он, трогать то, к чему он прикасался.
Спустившись с кровати, Джесси подошла к своему тайничку. Сняв со стены помятую картинку ангела, она засунула руку в узкое углубление, но ничего не нащупала. Золотые часы и кожаный мешочек исчезли.
Почувствовав приступ внезапной тошноты, она побежала в спальню Розы. Комната опустела. Ящики валялись на кровати и на полу, небольшой гардероб. где всегда висели платья Розы, тоже зиял пустотой.
Не веря своим глазам, Джесси, качая головой, прошла в другую комнату и оттуда в кухню. Везде пусто.
Роза уехала и забрала с собой все деньги Крида.
Чувствуя себя брошенной и совершенно одинокой, Джесси села у стола и, уронив голову на сложенные руки, расплакалась.
Когда у нее уже не осталось слез, она вытерла лицо, причесалась, надела новое зеленое платье и новые ботинки. Глубоко вздохнув, Джесси вышла из дома, решив не возвращаться туда до тех пор, пока не найдет себе пристойную работу.
Путь до Кэнон-сити занял почти три недели. За это время ярость и гнев настолько переполнили Крида, что его терпение, казалось, вот-вот лопнет. Медленное движение тюремной кареты создавало впечатление, что ее стенки с каждым днем сжимаются все больше и больше, не давая ни дышать, ни двигаться. Наручники, сковавшие его руки, постоянно напоминали о потерянной свободе.
Его возмущало, что приходилось все делать по указке— есть, спать и все остальное, это усугубляло ситуацию еще больше.
Морт, молодой охранник, из кожи вон лез, пытаясь доказать, что он совсем не боится метиса-убийцы, и поэтому с первого же дня обращался с ним подчеркнуто грубо и пристрастно.
Стараясь доказать всем свою храбрость, Сайески помыкал Кридом, требуя, чтобы тот со скованными руками собирал хворост для костра, распрягал и запрягал лошадей. Он постоянно отпускал двусмысленные намеки по поводу предков Крида и унизительные замечания насчет наемных убийц, заявляя, что они — накипь на поверхности земли.
Крид терпел изо всех сил, но однажды не выдержал и позволил себе то, что собирался сделать еще со дня ареста. Он залепил Сайески пощечину.
Морг даже не понял, что произошло. Еще минут назад он, облокотившись о заднее колесо кареты, тараторил о превосходстве белой расы и вдруг оказало лежащим плашмя на земле с разбитым носом, из которого потоком хлынула кровь.
Тяжело дыша, Крид отступил назад. Какого же он свалял дурака, ударив мальчишку, ведь ему придется поплатиться за это. Но, черт возьми, как легко ему стало дышать!
Возмездие не заставило себя долго ждать. Уоткив и Джо Уэст прибежали к Морту на помощь. Крид охнул от боли, когда техасец ударил его по лицу при кладом ружья.
— Ты в порядке, Морт? — спросил Уэст.
— Он сломал мне нос, — пожаловался Морт, грязным платком промокая кровь, стекавшую по лицу.
— Ты хочешь, чтобы я устроил ему то же самое? — ухмыльнулся Джо Уэст в сторону Крида, явно пред вкушая удовольствие.
— Нет, я сделаю это сам, — ответил Морт. Крид постарался взять себя в руки. Он мельком взглянул на двоих конвоиров, ставших у него по бокам, а потом на других заключенных, спокойно сидевших в тени их тюремной кареты.
Крид неслышно выругался, когда Сайески подошел и встал перед ним.
— Почему ты меня ударил? — требовательно спросил парень.
— Потому что ты маленький кусок дерьма с большим хайлом.
Щеки мальчишки побагровели от прилившей крови, а оба его напарника разразились громким смехом, явно соглашаясь со словами наемного убийцы.
Крид заметил нерешительность, блеснувшую в глазах парня, и безошибочно определил момент, когда тот решил, что единственная возможность спасти ой авторитет— это нанести ответный удар, уклониться от которого ему не составило большого труда.
Порозовевшее лицо Морта стало темно-красным, когда его кулак ударил в пустоту.
Уоткинз и Джо Уэст ржали во всю глотку, получая истинное наслаждение от замешательства, охватившего их молодого напарника.
— Держите его! — выкрикнул Морт.
— Что? — удивился Уоткинз и покачал головой. — Забудь об этом, парень.
— А я говорю, держите его!
Джо Уэст пожал плечами.
— А что плохого в том, если мы позволим мальчишке нанести пару свингов?
— Не знаю, — покачал головой Уоткинз, — мне это кажется несправедливым.
— Давай держи его, Уоткинз, или я расскажу Джо про твою шальную выходку в Амарильо.
Уоткинз угрюмо и неприязненно посмотрел на молодого напарника.
— Этот полукровка прав, — пробормотал он, хватая Крида за правую руку. — У тебя и в самом деле большое хайло.
Джо Уэст ухмыльнулся, схватив Крида за левую руку и вдобавок ткнув его в бок стволом револьвера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38