Однако уже в следующую минуту чутье подсказало Адаму, что что-то идет не так. Да, на ее лице читалось сильное потрясение — еще бы, ведь он появился так неожиданно, — но и только. Она явно не испытывала от встречи никакой радости!
Внезапный яростный окрик за спиной вырвал Адама из задумчивости.
— Даже если ты ее старый друг, нечего тебе так тискать мою жену, Адам!
— Твою жену?.. — растерянно повторил Адам. Он невольно отступил и заглянул в лицо Аманде.
В ее синих глазах вспыхнула жгучая ненависть, и она яростно выкрикнула:
— Я ему не жена!
Но Роберт самоуверенно возразил:
— Ты давно являешься моей женой по всем понятиям — исключая простую формальность. Но рано или поздно мы сумеем устранить и ее.
На глазах у Адама Аманда вся как-то сжалась и потупила глаза, что можно было счесть подтверждением слов Роберта.
— Адам, это, наверное, ты привязал свою лошадь там же, где стоит моя? — поинтересовался Роберт и, не дожидаясь ответа, подошел к Аманде и демонстративно обнял ее за пояс. — Ну что ж, так и быть, пусть постоят вместе. Заходи. Мы с Амандой будем рады похвастаться нашим гнездышком.
Адам, совершенно растерявшись от неожиданного поворота событий, машинально шагнул следом и был привлечен какой-то возней в дальнем углу. Аманда поспешила высвободиться из объятий и подхватила на руки завернутого в пеленки младенца. Только теперь, когда она с гордостью протянула Адаму своего сына, он впервые заметил что-то схожее с его прежней Амандой.
— Адам, ты только посмотри, каким большим стал Джонатан!
Адам с неохотой оторвал взгляд от ее лица и взглянул на ребенка, которого она держала на руках.
— Просто невероятно! — тут же вырвалось у него, стоило повнимательнее присмотреться к младенцу. — Как ему удалось так быстро вырасти? — Карстерс говорил вполне искренне — он действительно был удивлен той переменой, которая произошла всего затри месяца с крикливым бронзоволицым новорожденным. Теперь Адама вполне осмысленно разглядывал своими темными глазенками смешной краснощекий крепыш. Он протянул руки, чтобы самому подержать малыша, и заметил: — Он стал еще сильнее походить на отца, правда, Аманда? — Адам был целиком поглощен ребенком и не мог заметить, как судорожно скривилось лицо Роберта.
А Джонатан словно в ответ на замечание Адама вдруг просиял широкой беззубой улыбкой. И Адам еле слышно добавил при виде этой улыбки:
— И на мать. — Он вдруг наклонился и чмокнул красную бархатистую щечку, наслаждаясь странным удовольствием, с которым держал на руках этот крошечный живой комочек. — Он настоящий красавец, Аманда! — совершенно серьезно заверил Адам и вернул ребенка матери, чья милая улыбка наконец-то наполнилась прежней теплотой, а в глубине огромных синих глаз стояли молчаливые слезы.
Адама так тронула эта картина, что он на миг даже забыл о присутствии Роберта, пока тот не напомнил о себе каким-то скрипучим голосом:
— Ну что ж, Адам, ты можешь остаться поужинать с нами и даже переночевать, если захочешь.
Только лечь придется на полу у очага. В доме лишь одна кровать, на которой спим мы с Амандой.
Роберт нарочно лишний раз упомянул про кровать — пусть Адам не забывает, кто в доме хозяин. Аманда мучительно зарделась от стыда и поспешила забрать Джонатана, чтобы уложить его обратно в колыбель.
Адам лишь молча кивнул, предпочитая пока оставаться в роли наблюдателя и ни во что не вмешиваться. Остаток дня ему пришлось терпеть разглагольствования Роберта о прелестях уединенной семейной жизни. Хотя Адам надеялся улучить минуту и потолковать с Амандой наедине, но час проходил за часом, Роберт врал все вдохновеннее и все чаще демонстративно обнимал Аманду, а Аманда все глубже уходила в себя. Теперь она вообще не смела глянуть на Адама, и, когда все уселись ужинать, он едва мог добиться от нее хотя бы пары слов, неохотно слетавших с бледных непослушных губ. Наконец все насытились, Аманда встала, чтобы убрать посуду, и почувствовала, с каким вожделением поглядывает на нее Роберт. Мучительно краснея от стыда за его вызывающее поведение, она молча закончила мыть посуду, а патом взяла на руки Джонатана и ушла в угол, чтобы его покормить.
Адам не в силах был отвести зачарованный взгляд от Аманды, чье лицо осветилось удивительной любовью к сыну, которого она ласково гладила по темным блестящим волосам. Роберт долго что-то втолковывал Адаму раздраженным, сердитым тоном, пока до него дошел смысл его слов:
— Очень жаль, но мы не можем позволить тебе погостить у нас подольше, Адам. Ты ведь сам видишь, какая тесная эта хижина — здесь просто негде уединиться.
Адам предпочел не отвечать на этот откровенный намек, и Роберт встал с места и нарочно зевнул. А затем обратился к Аманде резким, не терпящим возражения тоном:
— Твой ребенок наверняка уже сыт. Поди сюда, нам тоже пора ложиться.
Аманда кинула затравленный взгляд в сторону Адама, но не посмела ослушаться. Мужчины вышли ненадолго во двор, а когда вернулись, возле очага уже было устроено ложе для гостя. Аманда стояла в одной ночной рубашке и вряд ли сама имела представление о том, как восхитительно сверкают ее густые волосы в свете очага. Роберт разглядывал ее с откровенным вожделением, и Аманда отшатнулась, понимая, что предвещает такой взгляд. А он вел себя все более откровенно, на глазах у Адама обняв ее за плечи и не спеша погладив по груди.
— Спокойной ночи, Адам, — многозначительно сказал Роберт. — Желаю тебе приятных снов.
Карстерс молча растянулся на циновке. Роберт дождался, пока ляжет Аманда, после чего быстро разделся и забрался в кровать. Первым делом он грубо оттащил ее от края, на котором она пыталась устроиться подальше от него, и привлек к себе.
— Роберт! — ахнула Аманда. — Как ты можешь!..
— Нет, Аманда, так и быть, я потерплю нынче ночью, — осипнув от едва сдерживаемой страсти, ответил он. — Нам еще предстоит немало ночей провести вдвоем — только ты и я, — и мы вполне успеем возместить то, что потеряли сегодня. — С этими словами он крепче прижал ее к себе и заснул.
В эту ночь Аманда почти не смыкала глаз и никак не могла дождаться утра. Появись Адам на пару месяцев раньше — и она знала бы наверняка, что сбылись ее самые заветные мечты. Вот только мечтать она давно уже себе запретила. Поздно, слишком поздно. Роберту отлично удался его замысел — благодаря жестокости и упрямству он вполне сумел подавить ее волю и чувство собственного достоинства. Он не давал ей покоя ни ночью, ни днем. Повинуясь непредсказуемым порывам своей исковерканной натуры, он заставлял ее ложиться под себя то лаской, то грубостью. И в конце концов та близость, которая всего год назад представлялась Аманде волшебным, чудесным слиянием, превратилась в болезненное, тошнотворное, скотское надругательство над ее телом, после которого она чувствовала себя избитой и изнасилованной. Такая, как она, не стоит сочувствия Адама и не имеет права просить его рисковать жизнью ради ее вызволения из лап Роберта. А уж в чем Аманда не сомневалась, так это в том, что Роберт и не подумает отпустить ее по-хорошему.
Так, значит, Адам был ранен в том бою. Ах, как бы ей хотелось самой ухаживать за ним во время лечения! Ведь она так и не расплатилась за то, что он сделал для нее. Сколько раз он уже спасал ей жизнь! В груди Аманды внезапно вскипел горький, истерический смех. Он спасал tft жизнь — и ради чего? Ради вот этой жуткой, жестокой игры в любовь и в семью, в которой она участвует под страхом смерти? Насколько она могла судить, Роберту скорее всего удалось добиться своего и наградить ее ребенком — ведь со времени последних недомоганий он не оставлял ее в покое ни одного дня, ни одной ночи. Казалось, он вообще не знает усталости — с таким ненасытным вожделением он набрасывался на Аманду, снова и снова доказывая свое право на ее тело. Увы, мечтать о свободе теперь слишком поздно. Куда она может податься? Кто захочет дать ей приют?
При первых же проблесках рассвета Аманда беспокойно заворочалась — ей не терпелось поскорее высвободиться из объятий Роберта, даже во сне не отпускавшего ее ни на миг. Осторожно приподняв голову, она посмотрела в сторону очага, туда, где на циновке спал Адам. Как это ни странно, но он выглядел совершенно бодрым, а в его зеленых глазах, обращенных к Аманде, читался вопрос. Он явно ничего не понимал в происходящем и хотел бы объясниться. Аманду так тронул этот взгляд, что она едва не вскочила в ту же минуту, чтобы кинуться к Адаму и умолять его о помощи. Ей до боли захотелось снова оказаться в кольце сильных, надежных рук и прижаться к знакомой широкой груди…
Внезапно, словно почуяв опасность, Роберт открыл глаза, увидел, с какой тоской и болью Аманда смотрит на Адама, и в ту же секунду рывком опрокинул ее обратно на подушку и впился в губы жадным, грубым поцелуем. Ее глаза испуганно раскрылись, она попыталась увернуться от его губ, опасаясь, что Роберт распалится окончательно и даже забудет о присутствии Адама. По бледным щекам потекли слезы, из груди вырвался стон. Аманда знала: всего одно слово — и Адам встанет на ее защиту. И тогда может случиться непоправимое. Нет, она не посмеет ради собственного спасения рисковать жизнью Адама. Она не стоит такого риска. Наконец Роберт оторвался от ее губ и грозно, многозначительно посмотрел ей в глаза. Еле слышно Аманда прошептала:
— Пожалуйста, Роберт, перестань. Я ничего не скажу. — И тут ей пришлось зажмуриться — такая отвратительная, злорадная улыбка исказила его лицо.
Утро пролетело как-то незаметно, занятое обычными хлопотами, и Аманда оглянуться не успела, как Адам собрался уезжать. Она приготовила ему в дорогу немного еды. И вот уже он стоит на пороге и старается делать вид, что слушает прощальные напутствия Роберта, который решил обставить отъезд со всей возможной вежливостью.
В эти минуты, когда Адаму волей-неволей приходилось смотреть в лицо Роберту, Аманда успела украдкой полюбоваться Адамом и даже несмело улыбнулась своим мыслям. Он почти не изменился с тех пор, как она впервые увидела его в лесной чаще. Волосы отросли и сильно выгорели на солнце, но были все такими же густыми и слегка завивались на концах, кожу покрывал коричневый загар. Однако на добродушном, привлекательном лице, так часто согревавшем ее своей широкой, дружеской улыбкой, не было сейчас и тени веселья — оно казалось сосредоточенным и хмурым. Аманда старалась не задумываться, что это могло означать, и продолжала разглядывать Адама, скользя взглядом по широким, прямым плечам, стройному, сильному, мускулистому телу. Фигура молодого великана, которому удивительно шла простая одежда из коричневой замши, излучала силу и мощь, и трудно было представить нежность и чуткость, крывшиеся под грубоватым обликом сурового разведчика.
Внезапно ей на плечо легла тяжелая рука, а железные пальцы до боли впились в мягкую плоть, вынуждая поторопиться с ответом.
— Я сказал Адаму, что вряд ли нам суждено увидеться вновь, потому что мы собираемся вскоре сняться отсюда, пожениться в какой-нибудь деревне и перебраться подальше, чтобы начать новую жизнь там, где нас никто не знает.
Аманда почувствовала, как кровь отхлынула от лица, и ошеломленно повторила, впервые задумавшись над смыслом ужасных слов: — Не суждено увидеться…
Не успела она опомниться, как это случилось. Адам уходил, уходил навсегда, а Роберт все так же грубо держал ее за плечо. Прощальный горький взгляд милых зеленых глаз ранил Аманду в самую душу. Вот он повернулся и медленно пошел прочь, а она осталась стоять, едва дыша, ничего не слыша из-за страшного гула в ушах, с сердцем, разрывавшимся от боли. Адам пошел туда, где привязал накануне свою лошадь. Его высокая, мощная фигура уже почти скрылась в густой зелени листвы, когда с губ Аманды слетел невольный отчаянный крик:
— Адам, пожалуйста, не оставляй меня здесь с ним! Адам, умоляю, забери меня с собой!!!
Она бросилась бежать за Адамом, но Роберт остановил ее. Тяжелый кулак со всего размаху врезался ей в лицо, и она упала, ослепнув от боли. Отчаянно рыдая, едва различая дорогу сквозь кровавую пелену, она снова побежала.
— Адам! Адам! Пожалуйста, подожди!
Роберт со страшной, зверской гримасой схватил ее за руку и нанес еще один жестокий удар. А когда Аманда снова попыталась подняться, чтобы бежать, он выхватил из ножен свой охотничий нож, замахнулся и, бешено вращая глазами, прошипел:
— Я же сказал тебе, Аманда, что никуда тебя не отпущу!
Луч яркого полуденного солнца зловеще сверкнул на гладкой стали, неотвратимо направленной прямо ей в грудь, и Аманда зажмурилась, а в ее мозгу промелькнула последняя мысль: «Ну все, слава Богу, это конец…»
И тут Роберт, наткнувшись на кулак Адама, опрокинулся спиной в грязь, а его ужасный нож отлетел куда-то в кусты. Однако приступ бешенства влил в него неимоверные силы, не чувствуя боли, Роберт мигом вскочил на ноги и вцепился Адаму в горло мертвой хваткой, с яростью стискивая пальцы. Адам, бледнея и задыхаясь, безуспешно пытался вырваться. Каким-то чудом ему все же удалось собраться с силами, он освободился и нанес Роберту еще один мощный удар в челюсть, от которого тот снова упал навзничь, потеряв дознание.
Аманда кинулась к Адаму. Дрожа и рыдая, она приникла к нему всем телом, крепко обнимая, — точно так же, как обнимал ее он. Но уже через минуту Адам вдруг грубо отпихнул ее и спрятал у себя за спиной. Аманда увидела, что Роберт пришел в себя и встал на ноги. Он заговорил — надломленным, безнадежным голосом, и напряженная поза Адама мало-помалу становилась более непринужденной.
— Забери ее с собой, Адам. Она никогда не хотела уезжать со мной. Я заставил ее подчиниться. Она все делала ради спасения ребенка. Я пригрозил, что прикончу его, если она откажется ехать, — я бы так и сделал. Она знала об этом. А еще я силой заставлял ее отдаваться. — Тут Адам невольно сжал кулаки, и Роберт поспешно продолжил: — Но она никогда не любила меня, никогда. Она любила только его, своего вонючего краснокожего, а не меня…
Совершенно неожиданно Роберт обиженно скривился, и его глаза наполнились слезами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45