Девочка еще крепче прижалась к матери, и по тому, как напряглось ее хрупкое тельце, стало понятно, что жуткий страх не ушел.— Ты обещала, мама! Ты обещала.Мередит почувствовала упрек в голосе дочери и от жалости к ней едва не заплакала. Сэмми не требовалось продолжать — мать понимала, о каком обещании говорила девочка: о том, что ей не придется больше бояться, когда они переедут в Орегон. Дьявол раздери этого шерифа, который позволяет бегать где угодно своей ужасной собаке!— Все будет хорошо, дорогая.Сэмми поежилась.— Мамочка, уедем отсюда! Уедем подальше!Уехать сразу было невозможно. Мередит заплатила за месяц вперед и приличный задаток, чтобы снять этот дом. Капризный хозяин откажется вернуть деньги, если она не проживет оговоренных шести месяцев. К тому же ее развалюха-машина требовала ремонта, который обойдется в целое состояние, а чтобы у дочери была на столе еда, нечего и думать об отъезде до тех пор, пока Мередит не получит несколько зарплат. И кто гарантирует, что она снова сумеет найти работу, да еще на дому?Мередит прижалась щекой к волосам Сэмми и постаралась успокоиться, но только разозлилась. Они через столько прошли, забрались в такую даль! И вот теперь все, кажется, пошло наперекосяк.— Мамочка, я знаю, эта огромная злая собачища опять сюда придет.— Ах, дорогая, пока я жива, тебя никто не тронет: ни эта собака, ни другая. Ты не должна бояться.Пустые слова. Сколько раз девочка полагалась на ее обещания и каждый раз обманывалась.У Мередит вдруг запершило в горле. Она чихнула и увидела, что из-под свежевыкрашенной двери в кухню тянулась тонкая струйка дыма.— О боже, гамбургер!Пополз запах сгоревшего мяса. С дочерью на руках Мередит ворвалась на кухню и по неровно выстеленному линолеуму подскочила к белой допотопной плите, от которой валил разъедающий глаза дым. Выключила газ, схватила тряпку, чтобы снять с конфорки раскаленную докрасна сковороду.И в этот момент сработало противопожарное устройство. От его оглушающей сирены Мередит подпрыгнула чуть не до потолка. Сэмми в страхе прижала ладошку к губам. На ее глаза навернулись слезы.— Заткнись, дурак, мы тебя слышим! — закричала Мередит пластмассовой коробке, прицепленной наверху между гостиной и кухней.В доме, где все разваливалось, это было единственное, что действовало исправно. И поскольку на кухне отсутствовала вентиляция, оно срабатывало с нервирующей частотой. Женщина шарахнулась к раковине и попыталась поднять двойную раму. На ней было столько слоев краски, что до сих пор открыть ее не удавалось. Мередит все собиралась побрызгать окно спреем от нагара, но дел было столько, что постоянно забывала.— Ну вот, — натянуто улыбнулась она, когда рама наконец поднялась, дым начал рассеиваться и сирена сменилась резкими отдельными гудками. — И на том спасибо. Эта проклятая штуковина когда-нибудь меня оглушит.Чихая и кашляя, Сэмми перебралась матери на бедро и, взглянув на то, что осталось от ужина, огорченно выдавила:— Ух ты!Опустив глаза на лепешки, которые теперь больше напоминали угли, Мередит махнула рукой. Два доллара девятнадцать центов за фунт мяса — немалая потеря. Но она была довольна и такому «развлечению». Эта история давала им обеим повод подумать о чем-нибудь другом, кроме той ужасной собаки.— Именно ух ты. Остается выбросить в мусородробилку.— У нас ее нет, — напомнила девочка дрогнувшим голосом.Оглядев покрытую ржавыми потеками фаянсовую раковину, Мередит стиснула зубы и не добавила, что мусородробилка — не единственная роскошь, которой они лишились. Можно было бы вспомнить и кухонный вентилятор, и центральную систему кондиционирования. А ведь после жаркого дня воздух в плохо проветриваемом доме становился спертым.— Придется придумывать на ужин что-нибудь еще. Чего тебе хочется?— Чтобы ты меня еще обнимала, — пробормотала девочка и снова прильнула к матери.Мередит радостно подчинилась. Она не меньше Сэмми испугалась страшной собаки. Сердце до сих пор трепетало, ноги не слушались и обмякли, как переваренный шпинат. Перед глазами стояла картина: дочь, распластавшаяся по стене сарая, как грешница на кресте. Она не знала, как бы поступила, если бы собака напала на девочку, — под рукой не было никакого оружия, даже палки, чтобы отогнать этого страшного пса.— Мамочка, у тебя такое смешное лицо.— Это из-за дыма, крошка. — Мередит перехватила девочку другой рукой, сделала шаг и зацепилась за оторванный край зеленого линолеума. Доски скрипели и стонали, и при каждом звуке Сэмми порывалась оглянуться.— Все хорошо, маленькая, — шептала Мередит. — Не надо пугаться.Но дочь, не переставая дрожать, крепко обхватила ее шею тонкими, как тростинки, руками. Мередит гладила ее напряженные плечи и сведенные мышцы спины.— Мамочка, а что, если большая собака вернется?Мередит готова была пообещать что угодно, только бы успокоить малышку.— Я обо всем позабочусь. Ты будешь в безопасности.Но каким образом? Дочь права: собака может вернуться. И что тогда? Купить бейсбольную биту и положить у двери? Или поставить забор, чтобы отгородить от черного монстра дворик, где играет Сэмми? Неплохо бы завести ружье.Мередит остановилась как вкопанная. Господи, что за мысли! Последний раз она держала оружие незадолго до отъезда из дома в колледж, а с тех пор, как вышла замуж, видеть его не могла.Довольно об этом! О том, как уберечь дочь, она поразмыслит потом. А пока нужно вести себя спокойно и помочь Сэмми как можно скорее забыть сегодняшнее происшествие.— Ты мне так и не ответила — что ты хочешь на ужин?Девочка прижалась щекой к ее шее.— Все равно.— Правда? Значит, выбирать буду я! — И Мередит прикинула в уме, какое блюдо дочь не любила больше всего. — Тогда пусть будет свекла.Сэмми вся передернулась.— Фу! Только не свекла, мамочка. Я ее ненавижу!— Ты ведь сказала — тебе все равно. Ну ладно. А как насчет окры ?— Мерзость! Похоже на сопли!— Откуда ты знаешь? — Мередит почувствовала, как губы дочери у нее на шее искривились в улыбке. — Как тебе не стыдно, Сэмми Кэньон!— Ни за что не буду! — закапризничала девочка и снова насупилась.Подойдя к обеденному столику, который достался ей за бесценок в магазине подержанных вещей, Мередит легонько ущипнула дочку за нос.— Я же тебя дразнила! — Стульчик покачнулся, когда она усадила Сэмми на желтую пластиковую подушку, а сама присела на корточки рядом. — Ну-ка, улыбнись.Девочка сделала усилие и продемонстрировала ряд неровных передних зубов.— Шире! — приказала Мередит с шутливой суровостью. И когда Сэмми улыбнулась в полный рот, ласково потрепала се по волосам. — Теперь я вижу, что моя маленькая дочка вернулась. Что скажешь о сандвичах и супе на ужин?— С буковками?— Решено! — Мередит выпрямилась. — Суп с буковками. На этот раз сможешь выложить слово «Саманта»?— Постараюсь, — торжественно пообещала девочка.Мередит рылась в буфете и слушала, как Сэмми нервно покачивала ножками: каблучок миниатюрной теннисной туфельки постукивал по перекладине табурета. Вот если бы и жизнь девочки можно было бы так же просто разложить по полочкам, как консервы: супы в одном ряду, овощи в другом. Слава Богу, в шкафу, кроме нескольких следов мышиного помета, никаких сюрпризов!Зато о Хите Мастерсе этого не скажешь. Он оказался точно таким, каким его рисовали газеты и телевидение: огромным, угловатым, пугающим. Понятно, почему группа родителей начала сбор подписей под петицией, требующей отозвать его с должности. И уж конечно, не случайно его правоохранительная тактика привлекла внимание прессы.Человек, который позволяет так свободно бегать огромной и злой собаке, должно быть, сумасшедший. Глава 3 Дожидаясь, пока кто-нибудь ответит на звонок, Хит прижал телефон плечом к уху и отправил в рот полную ложку слипшихся макарон. Тесто не проварилось и напоминало резину.— Управление шерифа округа Уайнема. Говорит помощник Бейли. Чем могу вам помочь?Хит проглотил вязкий ком.— Привет, Чарли. — И представил себе полицейского: дородный, широкий в поясе, с лоснящейся лысиной. — Вынужден попросить тебя об одолжении. Очень сегодня занят?— Чертовски! Скэмп Холлистер снова вытряс душу из своей женушки.— Потрясающе. С Корой все в порядке?— Брэдфорд забрал в «неотложку» накладывать швы. Сукин сын огрел ее пивной бутылкой. А в остальном — ничего. Скэмпа засадили, и он ревет, как недорезанный боров. Настоящий геморрой.Хит отставил тарелку с макаронами и запустил пятерню в волосы.— Рад слышать, что с Корой обошлось. Она приятная леди.— Слишком приятная для Скэмпа. — Бейли секунду помолчал. — Так что за одолжение?— Нужны данные на владельца автомашины. — И он продиктовал номерной знак. — Можешь организовать?— Сынок, я могу все. Подожди.В телефоне щелкнуло, и Хит услышал удары по клавишам. С того места, где он стоял, из окна гостиной открывался вид на пастбище за дорогой. Обманчиво безмятежные белоголовые коровы бродили в высокой по колено траве. Только что переведенные с зимних выгонов, эти животные на самом деле были дикими и непредсказуемыми, как ковбои субботним вечером.— Слушаешь? — наконец прорезался голос дежурного. — Ручка наготове?— Да. — Хит открыл блокнот.— Зарегистрированный владелец машины: Мередит Линн Кэньон. Диктую фамилию по буквам: Кило, Эдуард, Ноябрь, Оскар, Ноябрь.Хит довольно хмыкнул. Все-таки доступ к полицейской компьютерной сети имел свои преимущества.— Белая, пол женский, — продолжал Чарли. — Дата рождения: 23.04.70. Рост: пять футов четыре дюйма, вес: сто шесть фунтов. Волосы каштановые, глаза карие. Заключение по поводу донорства отрицательное. Адрес: 1423, Герефорд-лейн. Это же там, где ты живешь?— Нет, у меня 1420.— Проблемы с новыми соседями?— Ничего серьезного. Небольшое недоразумение. Потребовалось имя, чтобы позвонить и извиниться. Если справочная не даст ее номер, я тебе перезвоню.— Послушай, сынок, твое обращение с дамами никуда не годится. Поди сам и извинись, а потом спроси ее имя. И при этом побольше моргай и улыбайся. Такое дело требует подхода.Хит хмыкнул, вспомнив, какой разъяренной была соседка, когда убегала в дом.— Спасибо за совет, Чарли. Я его запомню.— Как она из себя?Хит вспомнил тонкую фигурку.— Недурна. Чуть бы пополнее. А мордашка симпатичная.— Бюст ничего?— Послушай, Чарли, она моя соседка, и только. И я не заметил номера ее бюстгальтера. Иди домой к Мейбл, с ней и почешешь язык.— Домой к Мейбл мне нельзя, я ведь на дежурстве. Забыл? И пожалуйста, не ври: если настанет день, когда ты не заметишь номера бюстгальтера, значит, ты ослеп, как крот.Хит покачал головой и повесил трубку. И, перечитывая информацию, которую только что записал, отправил в рот очередную порцию макарон. Постукивая ручкой по столу, он представил себе Мередит Кэньон. Штучка на четверку с плюсом. Иметь бы ей еще к этому и другие черты — например, уравновешенность и терпимость.
Розоватый отсвет Манхэттена проникал в окна кабинета Глена Календри, Он научился не замечать приглушенный шум машин, мчавшихся по улице тридцатью тремя этажами ниже, и со все возрастающим нетерпением прислушивался к голосу из телефонного динамика.С каждым мгновением он постукивал ручкой по столу чуть громче, и этот звук, поначалу ритмичный, теперь стал похож на очередь из автомата с глушителем. Последний удар — и, откинувшись на спинку стула, Глен швырнул ручку на блокнот.— Черт побери, Сандерс, не могла же эта стерва раствориться в воздухе! Ты что, полагаешь, она улетела из города на ковре-самолете? — Календри нетерпеливо щелкнул пальцами. — Она мне нужна!— Я делаю все, что возможно, босс, — раздался разочарованный вздох Аллена Сандерса.— Твое «все, что возможно» совершенно недостаточно!— Нет никаких зацепок. Ее последний след — аннулированный счет в банке. И с тех пор — ни черта. Никаких документов. Она не использует пластиковую карточку.— Но должна же была воспользоваться каким-нибудь транспортом. Ты проверял автобусные станции? Женщину с ребенком засечь нетрудно.— Босс, мы проверяли все, а потом возвращались обратно и перепроверяли опять. Каждый аэропорт, каждую автобусную станцию. И поезда тоже. Думаю, что она купила подержанную машину у частного владельца и записала ее на другое имя. А заплатила скорее всего наличными. Ужасно хитрая, я вам говорил, и скользкая, как угорь.Раздраженный, Глен ущипнул себя за мочку уха.— Хитрая? Да только вместо совести у нее яичники.— Ну и что? Это не значит, что не хватает мозгов. Очень сообразительная, я вам говорил.— Должно повезти. Ты найдешь се, Сандерс. Понял? И никаких оправданий. Пять недель прошло, с каждым днем след остывает.Хозяин кабинета встал и ударом пальца по кнопке оборвал разговор. Сердито обошел стол, и его взгляд упал на висящий над каминной полкой в резной золоченой раме живописный портрет сына.Его мальчик.Стараясь не наступить на спящих у очага доберманов, он вгляделся в изображение Дэна. Глен никогда не вспоминал, каким было лицо сына в морге, на опознании. Автомобильная авария. Короткий миг — и жизнь Дэна оборвалась.Глен до сих пор не мог в это поверить. Он и сейчас ожидал, что вот-вот откроется дверь и сын, живой и невредимый, войдет в комнату. А прошедшие месяцы горя останутся дурным кошмаром.Теперь единственной родственницей Глена осталась внучка Тамара. И он хотел вернуть ребенка назад. Девочка была из рода Календри и, по Божьей воле, единственная наследница его огромного состояния. Девочку должен воспитывать Календри, а не глупая бабенка, на которой женился сын.Глен об этом позаботится. Если же стерва сама устранится от воспитания — что ж, тем лучше.
Сэмми стояла на кухонном табурете и опустила обе ручонки в раковину с мыльной водой. А Мередит сзади наблюдала, как дочь возила губкой по тарелке.— Вон то место. — Она указала на прилипшие буковки лапши. — Прекрасно. Теперь смывай.Девочка окунула тарелку в чистую воду и поднялась на цыпочки поставить ее в сушилку, а Мередит придержала ее за талию.— Мамочка, у меня не хуже тебя получается. Правда?Мередит радовало, что дочь так увлеклась своим занятием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46