Но все-таки сдержала слезы. И Хит понял, что эта девушка с Миссисипи не так уж слаба.Ее прорвало, словно нажали на клапан аэрозольного баллончика. Садистские игры, которые обожал Дэн. Науськивание доберманов. Запугивание ради запугивания. Побои каждый день. Угрозы расправиться. Темные делишки Дэна. Его связи с важными людьми в криминальных верхах. Заказные убийства. И ее страх, что она сама может расстаться с жизнью.— Мне нельзя было домой, — прошептала она. — Нельзя было рассказать отцу, что произошло. Иначе он нагрузился бы пивом и отправился в Нью-Йорк, а в итоге превратился бы в труп. Оставалось только терпеть, что я и делала. Жизнь превратилась в бесконечный кошмар, из которого не было выхода.В глазах Мередит появилась такая мука, что сердце Хита болезненно сжалось и потребовалось все самообладание, чтобы не заключить ее в объятия.— Но вы с ним все-таки развелись?Мередит посмотрела в потолок и тяжело вздохнула.— Да, после рождения Сэмми.— Удивительно, что в такой обстановке вы захотели иметь ребенка.— Я не хотела. Но Дэн пришел в бешенство, когда понял, что я использую противозачаточные средства. — Мередит натянуто рассмеялась. — Ему нужен был сын, чтобы продолжить семейный бизнес. Он выбросил все мои таблетки. После этого мне не позволяли выходить одной и я не могла купить другие. Узнав, что он собой представляет, я меньше всего на свете хотела забеременеть. И все-таки забеременела. Через пару месяцев после свадьбы.У Хита мелькнуло в голове: неужели Дэн и после этого продолжал ее бить? Но он не был уверен, что хотел это знать, и так и не задал вопрос.— А после того, как родилась Сэмми?— Когда ей было четыре дня, он накрыл ее подушкой, чтобы не кричала. Девочка ему была не нужна, а плач раздражал его важных гостей. — Губы Мередит скривились и задрожали. — Я… я ему помешала. И он меня предупредил, чтобы я не давала Сэмми плакать. «Дети иногда задыхаются, — вот что он мне сказал. — А окружающие думают, что они умерли во сне». Тогда я поняла, что Сэмми надо вызволять. Я ее мать, и это был мой долг. На следующее утро я отправилась к адвокату и начала бракоразводный процесс.— И он не стал вас преследовать?— Я слишком много знала. Чтобы себя обезопасить, я написала письмо, в котором упомянула даты и детали некоторых их махинаций. Попади оно к властям — и Дэн с отцом отправились бы за решетку. Одну копию я оставила у своего адвоката, другую поместила в банковский сейф вместе с инструкцией, что надлежало делать в случае моей смерти, а именно отправить письмо окружному прокурору. Адвокат направил копию Дэну и его отцу, и те побоялись меня преследовать.Хит чувствовал, что ее брак с Дэном оставил очень личные травмы. И по тому, как Мередит вела себя с ним, мог только догадываться, что ей пришлось испытать. Продолжая осторожно задавать вопросы, он выяснил, что по постановлению суда Дэн получил право навещать ребенка и во время субботних визитов так издевался над Сэмми, что стал причиной ее психологической травмы. В страхе за дочь Мередит снова подала в суд, надеясь, что право отца на посещение девочки будет отменено. Но Дэн выступил со встречным иском, заявив, что его бывшая жена — негодная мать, и потребовал единоличной опеки.После смерти Дэна в автомобильной катастрофе дело о лишении прав материнства продолжил Глен Календри. Сэмми осталась его единственной наследницей, и дед хотел, чтобы девочка выросла в его доме. Он подкупил свидетелей, которые под присягой заявили, что Мередит употребляет наркотики, ведет распутный образ жизни и часто оставляет дочь без присмотра. Это было откровенной ложью, но Глен вел войну не по правилам, и Мередит проигрывала на каждом шагу.Сражение в суде завершилось досрочно, когда ее адвокат неожиданно умер — как предполагали, от сердечного приступа. Но Мередит узнала, что копии ее письма исчезли и из его конторы, и из банковского сейфа.— Я точно знаю, его убил Глен, — прошептала она. — А вскоре после этого меня чуть не задавило машиной. Это не было случайностью. С тех пор как пропали письма, их больше ничего не сдерживало, и меня решили устранить.— И вы решили бежать, — продолжил за нее Хит.— Решила, — согласилась Мередит. — Нельзя было отдавать Глену малышку.— Ах, Мерри! — В голосе шерифа прозвучал упрек. — Ну почему вы не рассказали мне об этом раньше? Неужели не верили, что я помогу вам? Если бы не странное поведение Голиафа, я не поспешил бы сегодня домой. Понимаете, что бы тогда случилось? Вы были бы мертвы.— А если бы рассказала? — Мередит покачала головой, и ее глаза затуманились печалью. — Признаюсь, были моменты, когда мне очень хотелось все рассказать. Я жаждала этого всем сердцем, но понимала…— Что?— Для вас важнее всего работа. Она нужна вам, как мне воздух, которым я дышу.— Нет, Мерри, работа для меня не важнее всего.— Разве? — Ее глаза наполнились слезами. — А мне показалось, что сегодняшний вечер доказывает именно это: я в наручниках, и скоро мать и дочь преподнесут на блюдечке головорезам Глена.— Это удар ниже пояса. У меня не было выбора.— Наверное. Но и помощью это не назовешь. Я здесь не в безопасности, Хит. А когда отправите нас в Нью-Йорк, вы подпишете мой смертный приговор. Так-то вы помогаете мне?Шериф встал и принялся расхаживать по кабинету. Сделав несколько кругов, он остановился и посмотрел на Мередит. Она выглядела такой несчастной с заведенными за спину руками и все время крутила запястьями в наручниках.— Неудобно? — спросил он.— Какое это имеет значение?Хит про себя выругался и подошел к ней вплотную.— Хотите заставить меня почувствовать вину? — Он быстро вставил ключ, расстегнул наручники и убрал их в чехол на поясе. — Считаете, это честно?— Честно абсолютно все, — откровенно ответила Мередит, потирая запястья. — На карту поставлено будущее моей дочери. Дэн вырос таким не сам по себе. Его воспитал Глен Календри. Сын вырос плоть от плоти отца. И я сделаю все, чтобы оградить Сэмми от такого родственника, как Глен. Буду лгать, красть. Все что угодно. Нечистая игра меня не остановит.— Даже если потом меня уволят?Мередит выдержала его взгляд.— Да.Неожиданно для себя Хит улыбнулся. Хотел откровенности, и он ее получил.— Я на минуту выйду. Нужно позвонить.— И оставите меня одну? — удивилась Мередит.Хит остановился на пороге и ухмыльнулся:— Вы никуда не денетесь. Одна, без дочери. А Сэмми в окружении моих людей.Он вышел на улицу к телефону-автомату. «Глупо», — подумал он про себя. Но ему не хотелось, чтобы этот разговор кто-нибудь слышал, и особенно Мередит.Хит давным-давно не звонил отцу, чтобы попросить о помощи. И когда опускал монету и набирал номер, весь сжался, готовясь к неизбежному тычку в зубы.Отец всегда славился своей эгоцентричностью, но, к сожалению, Ян Мастерс был единственным известным Хиту юристом такого класса. Управляющий на семейном ранчо Скитер Поуп упоминал, что Ян проводил у них двухнедельный отпуск, и Хит молил Бога, чтобы отец еще не вернулся в Чикаго.Трубку подняли после четвертого гудка.— Мастерс слушает.Хита неприятно укололо, когда он понял, что и сам отвечал точно так же. Меньше всего в жизни он хотел хотя бы в чем-то быть похожим на своего родителя.— Папа, это я, Хит.Долгое молчание. И наконец:— Чему обязан такой честью?Издевается, сукин сын! Хит стиснул зубы. Ничего, ради Сэмми и Мередит он потерпит.— Мне нужен совет.— Ты просишь совета? Интересное дело! За тридцать лет ни разу меня не послушал, а теперь хочешь, чтобы я тебе что-то посоветовал?Хит чуть не швырнул трубку. Он бы так и сделал, если бы перед глазами не стоял образ смертельно бледной Мередит. Ради нее придется проглотить пилюлю унижения. Ладно, он готов получить сполна.— Мне нужен юридический совет, а все, кого я знаю, тебе в подметки не годятся. Так ты поможешь или нет?— Что ты натворил на этот раз?Вопрос отца заставил шерифа улыбнуться. В представлении старшего Мастерса сын по-прежнему оставался девятнадцатилетним строптивцем.— Можешь успокоиться. Влип не я. Я прошу за знакомую.— И куда же она влипла?Коротко и насколько возможно точно Хит пересказал суть дела.— Как бы то ни было, я собираюсь взять и ее, и девочку под арест для обеспечения их безопасности.— Боже мой, сын, взгляни на факты! Эта женщина разыскивается полицией. Обвинения против нее очень серьезны. Все, что она тебе наговорила, может быть сплошной ложью.— Не думаю.— Это не тебе решать. Если ее жизнь действительно под угрозой, пусть побеспокоятся об этом в Нью-Йорке.— Если в деле замешаны криминальные тузы, она туда никогда не доедет. А если и доедет, они организуют убийство в тюрьме. Так случается сплошь и рядом. Эта женщина слишком много знает, чтобы ее оставили в живых.— Не тебе об этом судить. И не тебе играть роль одновременно судьи и присяжных. Если ты попытаешься помочь ей, это будет глупейшим поступком в твоей жизни. Вопиющим пренебрежением закона, которое может погубить всю твою карьеру. Какое ты имеешь право брать ее под арест?Насколько Хит помнил, отец ни в грош не ставил его карьеру.— Никакого. Это мое решение.— Решение, которое ты принимаешь, не изучив фактов. — Ян презрительно фыркнул. — Попробуй рассуждать трезво и спокойно: ты понятия не имеешь, во что еще втянута твоя Мерри Кэньон. Транспортировка наркотиков — это все, что ты знаешь. У тех двоих могли быть тысячи причин для убийства. Самое разумное — немедленно ее выдать. И если у тебя осталась хоть капля здравого смысла, ты не откладывая сделаешь необходимые звонки и запустишь процесс выдачи. Не забывай, есть такое понятие — «препятствование правосудию». Ты хочешь взять разыскиваемую под арест для обеспечения безопасности только на основании ее собственных слов? Покажи мне такого преступника, который признается в своих злодеяниях, и я тут же с тобой соглашусь. У них у всех наготове слезливая история.Хит был вынужден признать, что отец прав, и, едва сдерживая раздражение, спросил:— Значит, ты считаешь, если я ей помогу, моя карьера полетит в тартарары?— И ты еще помотаешь срок. Похищение ребенка и труп в доме — дело нешуточное. Интересно, сколько времени ты продержишь их у себя? Нью-йоркские власти потребуют их выдачи и препровождения ребенка к законному опекуну. Что тогда? Пошлешь их к черту и увязнешь по уши? Хоть ты и шериф, но будешь считаться соучастником похищения ребенка, а может быть, и других преступлений, о которых сам ничего не знаешь. Ты этого хочешь? Получить срок?— Нет. Конечно, нет.— Возьми себя в руки и делай свою работу. Пару раз я сам оказывался в подобной ситуации и знаю, как берет за душу, когда хорошенькая женщина начинает играть на твоих чувствах. Но донкихоты в нашем мире всегда проигрывают. Стоит ли она того?— Спасибо за совет, — вздохнул Хит.— И что ты намерен делать?— То, что обязан. Я знаю, ты прав. Но мне необходимо было услышать это от тебя. Глава 20 Хит вошел в здание и сразу услышал детский плач. Элен пыталась успокоить безутешную Сэмми. Увидев шерифа, девочка соскочила с колен женщины-полицейского и бросилась к нему.— Я хочу к мамочке, — проговорила она сквозь слезы и обняла Хита за ногу. — Пожалуйста, я хочу к мамочке!Поскуливая в знак сочувствия, подошел Голиаф и ткнулся мордой Сэмми в спину.— Ну что ты, малышка? Зачем так шуметь? Вот и Голиаф с тобой.— Он тоже хочет к мамочке. — Девочка утерла слезы. — Куда она ушла?— Она в моем кабинете.Хит заключил в ладони детское личико и большими пальцами стер со щек слезы. Трудно было отказать этим огромным голубым глазам. Да и кому повредит, если дочери и матери позволят короткое свидание? Вскоре их разлучат надолго. Может быть, навсегда. Даже когда Мередит выйдет из тюрьмы, бывший свекор не позволит ей свиданий с ребенком.— Что ж, пойдем ненадолго.Сэмми сразу просветлела:— И Голиаф с нами?— Конечно.Хит впустил девочку и собаку в кабинет и наблюдал, как Мередит успокаивала дочь. В его душе боролись противоречивые чувства, и верх брала симпатия к этой женщине и этому ребенку. Он знал: надлежало делать то, что требовал значок, прикрепленный на груди. Но поступить так было непросто. Слова Мередит, обращенные к дочери, звучали для него как обвинение. Все будет хорошо, дорогая. Обещаю, Сэмми, я не позволю, чтобы с тобой приключилось что-нибудь плохое. Несмотря на категоричность слов, в голосе женщины чувствовалась неуверенность и страх. Хит крепко зажмурился, стараясь не замечать ее отчаяния и растерянности. Как справедливо заметил отец, шерифу не пристало мнить себя судьей и присяжным. К тому же Мередит могла и лгать.Честно абсолютно все, это Мередит сама ему сказала. И еще была настолько откровенна, что признала: она готова солгать, готова его использовать, и ей не стоило доверять. Может быть, именно эти слова и убедили Хита, что она говорила правду.Но еще больше его поразило то, что Мередит до сих пор не применила другое имевшееся в ее распоряжении оружие. Ставка была огромной, и все же, чтобы выкрутиться, она не разыграла свою козырную карту: его любовь. О которой, конечно, знала, но… Ни слезливых клятв, ни чувственных предложений, ни рыданий, ни мольбы ее спасти во имя любви. Хит знал, что многие женщины в подобных обстоятельствах повели бы себя совсем по-другому. Совершенно по-другому. Ему не раз приходилось сталкиваться с арестантками, которые предлагали все, что угодно, только бы он снял выдвинутые обвинения. И целовали, и хватали руками, и в надежде возбудить предоставляли сомнительное удовольствие видеть, как они раздевались и ласкали сами себя.Хит уже понял, что соблазнять — дело для Мередит непростое. И еще он чувствовал, что мысль о физической близости приводила ее в ужас. Но Хит знал и другое: ее собственные страхи и антипатии не имели никакого значения, когда речь шла о благополучии Сэмми. Чтобы спасти ребенка, она пошла бы на все, на любую жертву. Даже если бы надо было лечь с шерифом в постель.Забавно. Оказаться с Мередит в постели — вершина его мечтаний. Хит не был уверен, что устоял бы, выскользни она из юбки прямо в кабинете и посмотри на него эдаким призывным взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46