Она сидела на грядках и пыталась привести землю в божеский вид, чтобы не упустить время посадок. Врач велел поберечь руку, и от непривычной нагрузки она заболела. Мередит сделала перерыв и представила, как будут выглядеть грядки через месяц — ровные ряды овощей.Весенний вечер для работы выдался отличный. Из окна шел запах варившейся на медленном огне красной фасоли, и Мередит подумала, что надо пойти ее помешать, но сначала обойти двор. Хит закончил менять пол на кухне, завтра приступит к крыльцу подсобки, и Мередит хотела посмотреть, не осталось ли дощечек для ремонта сарая.Но тут она услышала, что ее зовет Сэмми. Мередит прикрыла от солнца глаза и крикнула в ответ:— Я здесь, родная!Дочь обежала вокруг дома и пожаловалась:— Ма-а, я не мо-у ды-ать!Лицо девочки показалось ей странно асимметричным и носик какой-то приплюснутый.Мередит опустилась перед ней на колени, присмотрелась внимательнее и тревожно переспросила:— Ты не можешь дышать? У тебя распух нос. — Первой мыслью было, что ее укусил паук. — Ты не играла под крыльцом или в сарае?— Нет.— Не ударялась?Глаза девочки наполнились слезами. Она покачала головой и заплакала.— Это от фа-оли.— От чего?— Фа-оли. Я за-ихнула ее в нос, а она не вы-одит. — Сэмми прижалась к матери. — Ну, знаешь, фа-оли, той, что на у-ин.Мередит со страхом воскликнула:— Ты запихнула фасоль в нос? — Утром она уже поймала девочку за этим занятием, но тогда та пыталась засунуть фасоль в ухо. — Зачем ты это сделала?Сэмми часто-часто заморгала, и по ее щекам заструились слезы размером с фасолины.— Не знаю! Мамочка, больно. — Она потерла верхнюю губу. — И я не мо-у ды-ать.Мередит почувствовала, что дочерью вот-вот овладеет настоящая паника, и ободряюще ее обняла.— Давай не будем волноваться. Сейчас достанем из носа эту противную фасоль, и все будет в порядке.Но через двадцать минут мать почувствовала, что паника грозит ей самой. Что бы она ни делала, фасолины при помощи пинцета из ноздрей не вылезали, словно пустили там корни, а из-за того, что девочка плакала, они, казалось, разбухали.Признав поражение, Мередит сняла дочь с кухонного стола и объявила:— Давай-ка лучше поедем к доктору.Сэмми заревела еще сильнее.— Бо-оюсь!— Не надо, дорогая. — Мередит подхватила ее на руки и бросилась к машине. — Не бойся! Доктор их быстро достанет. У него есть специальные инструменты.Правда, какие инструменты, Мередит совершенно не представляла. Что, кроме пинцета, может войти в крошечные детские ноздри? Она запихнула Сэмми в машину и застегнула на ней ремень.— Сиди смирно, будь паинькой и постарайся не плакать. — И поцеловала дочь в покрытый испариной лоб. — Хорошо?Обежала вокруг машины, села за руль и повернула ключ зажигания. Но ничего не произошло. Только раздался зловещий щелчок. Аккумулятор! В отчаянии Мередит ударила кулаком по рулю.— Чтоб тебя!— Мамочка, ты что?— Машина не заводится.Сэмми схватилась за распухшую переносицу и захныкала:— Но у ме-я там фа-оль! Мне надо в бо-ницу!
Откуда-то издалека зазвонил телефон. Хит вынырнул из вечерней дремы, поскреб под мышкой и проснулся. Черт побери! Очередной вызов. Блюсти закон и порядок иногда бывает очень лень.— Иду, иду! — крикнул он и опустил подножку раскладного кресла.Бросился на кухню, но по дороге чуть не запнулся о дремавшего на пороге Голиафа и, чудом удержавшись на ногах, схватил телефонную трубку.— Алло! — рявкнул он, гадая, кто бы это мог так поздно звонить. «Если тот трахнутый репортер, то пусть пеняет на себя: я его достану и разорву сукину сыну проклятую глотку. Но скорее это кто-нибудь из помощников». — Мастерс слушает.— Хит?— Мерри? — Шериф опешил; ее голос дрожал и на высокой ноте сорвался. — В чем дело?— Сэмми. Ее надо отвезти в больницу, а машина не заводится.— Сейчас буду!— Подождите! У нас ничего серьезного. Не неситесь сломя голову!Ничего серьезного. И все-таки она собирается везти ребенка в больницу. В трубке было слышно, как плакала Сэмми.— Она не поранилась?— Нет, запихнула в нос фасолины.— Не понял.— Запихнула фасолины в нос. Я позволила ей помогать перебирать фасоль. Наверное, тогда и засунула. А потом фасолины разбухли и теперь мешают и ей трудно дышать.— Фасоль в нос? С какой стати? — Но не успел Хит спросить, как вспомнил, что сам пропихивал в ноздри вареное спагетти, высасывал в рот, а потом доводил сестру до обморока, протаскивая туда и сюда через пазуху. — Ладно, не важно. Послушайте, дорогая, прежде всего успокойтесь. С Сэмми все обойдется.— Она очень испугалась, потому что не может дышать носом.— Буду у вас через две минуты.Хит повесил трубку, заскочил в ванную и, открыв аптечку, взял бутылочку минерального масла, йод и пипетку и через десять секунд вместе с Голиафом бежал по дороге. Уже у дома Мередит он услышал, как хрипло кричала Сэмми. Хороший признак: значит, ей хватало кислорода.Мередит встретила его на крыльце.— Подождите, только возьму кошелек — и едем.Посторонившись, чтобы вместе с ним вошел Голиаф, Хит сразу же направился в гостиную.— Не надо кошелька. Я сам достану эти фасолины.— Вы уверены? Я пыталась много раз, но они застряли — ни туда, ни сюда.Хит откупорил минеральное масло.— Вы забываете, что я дипломированный специалист по оказанию первой помощи и мне постоянно приходится сталкиваться с такими вещами.На самом деле ему ни разу не случалось вынимать из носа фасоль. Но в их управлении работала диспетчер Дженни Роуз, четырехлетний сын которой славился печальной склонностью засовывать посторонние предметы во все отверстия на собственном теле.Хит прошел за Мередит на кухню. Сэмми сидела на столе — личико сморщилось, глаза заплаканы, выпяченная нижняя губа дрожала. Хит присел и с помощью карманного фонарика тщательно осмотрел ее нос.— Я не о-у ды-ать. Мама го-орит, надо ехать к доктору.Шериф снова направил лучик света ей в ноздри.— Ничего, малышка, все будет хорошо. Фасолины даже не дали ростков.Девочка скосила глаза на переносицу.— Ростков? — От одной этой мысли ее снова одолел страх.— Ни ростков, ни стеблей — повезло. Сейчас достанем эти противные фасолины, и тебе полегчает.— Они не вы-одят.— Выйдут! — Хит встряхнул бутылочку с маслом и подал Мередит пипетку и йод. — Вымойте, пожалуйста, пипетку.Женщина бросилась к раковине и вытерла пипетку полотенцем. Но, отдавая, все же спросила:— Вы уверены, что знаете, как надо действовать?— По капле масла в каждую ноздрю — это поможет им выскользнуть, — усмехнулся шериф.— Как я об этом не подумала?Хит уложил девочку на спину на стол. Она застыла и напряглась. Но тут, на беду, Голиаф решил присоединиться к своей любимице. Пришлось его стаскивать на пол. Хит велел Мередит удерживать собаку за ошейник и успокоил ротвейлера:— С ней ничего страшного, я не сделаю Сэмми больно.Но девочка выглядела очень перепуганной, тогда шериф вложил в ее руку карманный фонарик и направил луч на потолок.— Спорим, что ты не сможешь написать свое имя и ни разу не ошибиться в буквах. Следи за ней, мама. Если хоть одну перепутает, пусть начинает снова.Девочка зажала фонарик в обоих кулачках, пристально посмотрела на потолок и, наморщив лоб, начала перечислять буквы своего имени. Но из-за того, что в ее ноздрях сидели фасолины, звуки получались гнусавые.— Т-т, — проговорила она.— С, — поправил Хит и присел у стола. — Вот и сбилась. Твое имя начинается не на Т! Давай сначала.— Фу-ты! — вырвалось у Сэмми. Она озадаченно посмотрела на мать и начала сначала: — С, Э, М, М, И…— Хорошо, — похвалил ее Хит и, взяв за подбородок, отвел назад голову. Затем, продолжая отвлекать внимание, приступил к работе. И вскоре с помощью пинцета одна из фасолин появилась на свет. Девочка захлопала от удивления глазами.— Получилось! — Она втянула воздух освободившейся ноздрей.— Не шмыгай носом, — предостерег шериф. — Фасоль уйдет глубже, ты ее проглотишь, а на следующей неделе она прорастет у тебя из пупка.Сэмми захихикала. Хит посмеялся вместе с ней и снова взялся за дело. Вытащив вторую фасолину и не выпуская из рук пинцета, он повернулся к Мередит:— Что скажете?Судя по всему, она испытала такое облегчение, что Хит решил, она его вот-вот расцелует.— Спасибо вам.— Не за что.Он помог Сэмми сесть, сказал Мередит, что можно отпускать Голиафа, и с улыбкой наблюдал, как пес тут же встал и положил передние лапы на стол рядом с девочкой.— А теперь, юная леди, я прочитаю вам лекцию о том, что нельзя засовывать фасолины ни в нос, ни куда-либо еще.
Мередит отошла в сторону, обхватила руками плечи, но почти не слушала, как Хит делал внушение ее дочери о том насколько опасно запихивать в нос и уши посторонние предметы. После того как Сэмми ошиблась буквой, нервы Мередит до предела напряглись, а сердце билось, словно крылья испуганной птицы. Тэмми, Сэмми. Имена были очень похожи. Она сделала этот выбор не случайно — хотела, чтобы дочь как можно безболезненнее и быстрее привыкла к перемене. Но созвучность имен привела к тому, что девочка, когда волновалась, путала их.Слава Богу, Хит не обратил внимания на оговорку. Он знал, что Сэмми только-только выучила буквы, и посчитал это обыкновенной ошибкой. Но что будет в следующий раз? Девочка еще такая маленькая. Со времени их переезда в Орегон Мередит постоянно натаскивала дочь, но запоминать приходилось слишком многое. Рано или поздно она снова проговорится, и тогда правда выплывет наружу.Глупо. Как глупо! Похоже, она сошла с ума. Разве можно так рисковать? Этот человек — офицер полиции.Устроившись на корточках у стола, Хит огромной загорелой рукой придерживал Сэмми за крохотный подбородок.— Ну что, малышка, обещаешь больше не засовывать фасолины в нос? — спросил он. — И в уши, и в пупок, и… — Шериф в смущении осекся и покраснел, представив, насколько могло разыграться воображение девочки.Глаза Сэмми округлились.— Нет, — закричала она, — больше никуда не буду запихивать!— Вот и хорошо. — Хит выпустил ее подбородок и в растерянности потер свою переносицу. — Вот и славно! — Потрепав Сэмми по волосам, он схватил собаку за ошейник и, смущенно бормоча что-то не вполне внятное об оставленной дома работе, направился к двери.— Спасибо, что выручили, — проговорила Мередит, когда он оказался рядом. — Минеральное масло. Я запомню.— Будем надеяться, это ее научит не засовывать фасоль в нос.— Будем надеяться, — улыбнулась Мередит. — Но у детей очень короткая память.— Утром по дороге в город заеду и заведу вашу машину от своей.
— Право, не стоит. Вы и так очень много для нас сделали.— А вы представляете, во что вам обойдется вызов технички? — Глаза Хита сузились. — У меня это займет не больше пяти минут. Дадите поработать мотору на холостом ходу, и аккумулятор зарядится.— Видимо, надо его менять. Он уже не первый раз отказывает.— М-да… аккумулятор — серьезное приобретение, если зарплаты едва хватает на самое необходимое. — Он протянул руку и отвел прядь волос с ее щеки. — Вам нужен второй доход.— Дома я могу делать не так много. А оставлять Сэмми с чужим человеком не хочу.Неожиданно Хит погладил ее волосы.— Мерри, я не говорю о дополнительной работе. Я имею в виду доход мужа.Их взгляды встретились: ее — настороженный, его — полный нежности. Оба напряженно молчали. Мередит не могла даже думать, не то что двигаться, даже когда поняла, что Хит наклоняется к ней. На мгновение решила, что он собирался ее поцеловать. Синяя рубашка заслонила все вокруг, и Мередит невольно заметила, как плотно ткань облегает его грудь.— Листок.Длинные пальцы снова слегка коснулись ее волос, и через секунду Хит держал у нее перед носом листок. У Мередит возникло ощущение, что этот мужчина точно знал, чего она ждала, и нашел ее реакцию забавной. В конце концов, поцелуй — не бог весть какое событие.— Спокойной ночи, Мередит, — хрипло произнес он. Но когда открывал дверь, услышал в тон:— Спокойной ночи.Но на самом деле она хотела сказать: «Прощай!» Глава 11 Водрузив локти на стол и подперев кулаком подбородок, Хит сверился с датой на непомерно огромном календаре, который служил ему и книгой регистрации приводов. Понедельник, 19 мая. В следующую субботу начинается предпраздничный уикэнд. День поминовения — самый шумный и хлопотный для полиции праздник, когда пьяные несутся по дорогам, словно полчища сбесившихся муравьев, когда любители вылазок на природу оккупируют все доступные в округе места у воды и когда подростки отмечают окончание школы. Хит по опыту знал, что в течение этих семидесяти двух часов ему не придется спать и у него не будет ни минуты покоя.Но это его отнюдь не тревожило. Девятнадцатое мая. Девятнадцать лет назад это число выпало на пятницу — до предпраздничного уик-энда оставалась неделя. Он, тогда еще неуемный первокурсник, приехал домой из Университета штата Орегон, чтобы по-свойски на пивной пирушке выпускного класса отпраздновать окончание школы сестрой Лейни.Хит зажмурился, пытаясь отогнать воспоминания. Не получилось. Никогда не получалось. Воспоминания были главным его наказанием. Наказанием, которое он покорно принимал, потому что заслуживал. Черт побери, заслуживал большего! Гораздо большего!— Шериф!Он поднял глаза и увидел, что в полуоткрытую дверь заглядывает Дженни Роуз. Звуки из-за ее спины — телефонные звонки, пощелкивание клавиш и компьютерный писк — проникли в его святилище и вернули к действительности.— Только что прибыл помощник Мур, — сообщила она с озорной улыбкой; ее каштановые волосы, забранные в тугой Узел, поблескивали под проникавшими сквозь венецианские ставни солнечными лучами. — Снова задержал Альму Крессуэл за кражу из магазина.— Боже! — Хит провел ладонью по волосам; тупая боль в висках стала режущей. — Дженни, можешь позвонить ее дочери. Скажи, пусть приезжает и забирает мать.— Будет сделано, шеф. — Дженни показала ему поднятые вверх большие пальцы. — Только хочу вас предупредить: на этот раз старая карга вышла из ювелирного магазина Хольтца, увешанная побрякушками на двенадцать тысяч долларов.Головная боль росла как на дрожжах.— Что-о?— То, что слышали. Зашла вроде бы купить подарок для дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46