Здесь автомобиль остановился, и Мартин Бек расплатился, причем дал, очевидно, слишком много, потому что шофер принялся горячо благодарить на своем непонятном языке.Гостиница была низкая и тянулась вдоль одной стороны площади, представляющей собой, собственно, расширенную улицу со сквериком и автостоянкой. По сравнению с остальными домами на площади гостиница выглядела совершенно новой. У нее была современная архитектура, а фасад украшали ряды балконов. Ко входу в гостиницу вела широкая и низкая лестница.За стеклянной дверью находился светлый и просторный вестибюль. Мартин Бек увидел закрытый сувенирный киоск, несколько столиков с удобными креслами вокруг них, дверь лифта и стойку портье. За стойкой никого не было, да и во всем вестибюле было пустынно.Из вестибюля дверь вела в большой салон с диванчиками и столиками и большими окнами в дальней стене. Там тоже никого не было.Мартин Бек подошел к ближнему большому окну в салоне и посмотрел наружу. На газоне загорало несколько молодых людей в купальных костюмах.Гостиница стояла на холме, и из нее открывался вид на Пешт. Дома на склоне между гостиницей и рекой были старые и полуразвалившиеся.Он снова выглянул в вестибюль, который по-прежнему зиял пустотой, и уселся в кресло в салоне. От визита в «Ифьюшаг» он много не ожидал. Альф Матссон жил здесь одну-единственную ночь. Летом в гостиницах туго с местами, и по чистой случайности именно в этой гостинице оказался свободный номер. Вряд ли кто-то запомнил гостя, который появился поздно вечером, а на следующее утро съехал — в самый разгар сезона.Он погасил свою последнюю сигарету и удрученно посмотрел на загорающих молодых людей на газоне. Ему внезапно показалось совершеннейшей глупостью то, что пришлось лететь в Будапешт и разыскивать какого-то человека, который ему абсолютно безразличен. Он не мог вспомнить, было ли у него вообще когда-нибудь настолько безнадежное и бессмысленное задание.В вестибюле раздались шаги. Мартин Бек встал и вышел в вестибюль. За стойкой стоял молодой человек с телефонной трубкой в руке. Он глядел в потолок, слушал и при этом грыз ноготь. Потом начал говорить, и Мартин Бек вначале решил, что он говорит по-фински, но тут же вспомнил, что финский и венгерский родственные языки.Молодой человек положил трубку и вопросительно посмотрел на Мартина Бека, который колебался и никак не мог решить, на каком языке, собственно, начать говорить с ним.— Чем могу быть вам полезен? — спросил молодой человек, и Мартин Бек с облегчением вздохнул, когда услышал, что он прекрасно говорит по-английски.— Меня интересует гость, который жил у вас в гостинице одну ночь, с двадцать второго на двадцать третье июля. Вы случайно не знаете, кто тогда дежурил в ночную смену?Портье посмотрел на настенный календарь.— Не помню, — медленно сказал он, — ведь уже прошло четырнадцать дней. Момент, я посмотрю.Он с минуту покопался в полочке за стойкой, нашел маленькую черную книжечку и перелистал ее. Потом сказал:— Оказывается, это я тогда дежурил. Да, в ночь с пятницы на субботу. А кто это? Он жил здесь только одну ночь?— Насколько мне известно, да, — сказал Мартин Бек. — Впрочем, возможно, он жил здесь и после этого, позднее. Это шведский журналист, его зовут Альф Матссон.Молодой человек уставился в потолок и принялся грызть ноготь. Потом покачал головой.— Нет, никакого шведа я не помню. У нас здесь мало шведов. Как он выглядел?Мартин Бек показал ему паспортную фотографию Альфа Матссона. Молодой человек несколько секунд смотрел на нее и потом беспомощно развел руками.— Я в самом деле не знаю. Возможно, я видел его. Но я действительно не помню.— У вас есть какая-нибудь регистрационная книга? Какой-нибудь список гостей?Молодой человек выдвинул ящик с картотекой и принялся перебирать карточки. Мартин Бек ждал. Ему хотелось курить, он пошарил в карманах, но сигарет там, конечно, не было.— Нашел, — объявил портье и вытащил из ящика карточку. — Альф Матссон, Швеция. Действительно, он жил здесь одну ночь с двадцать второго на двадцать третье, так, как вы и говорили.— И с тех пор он здесь не был?— Нет, не был. Но он жил здесь также несколько дней в конце мая. Меня здесь тогда еще не было, я в это время как раз сдавал экзамены.— А кто работал в тот раз?Молодой человек задумался. Потом сказал:— Думаю, Штефи. Или тот, который был здесь до меня, не помню, как его зовут.— Штефи, — сказал Мартин Бек. — А он здесь еще работает?— Она, — поправил его молодой человек. — Это девушка, Стефания. Мы подменяем друг друга.— А когда она придет?— Она наверняка где-то здесь. Думаю, у себя в номере. Она живет здесь, в гостинице. На этой неделе она работает в ночную смену и сейчас, наверное, спит.— Я могу заглянуть туда? — спросил Мартин Бек. — Если она не спит, я бы хотел поговорить с ней.Молодой человек взял трубку и набрал короткий номер. Через минуту положил трубку.— Она не подходит.Он поднял барьерчик в стойке и вышел из-за нее.— Я гляну, у себя ли она, — сказал он. — Момент.Он вошел в лифт, и Мартин Бек определил по светящемуся табло, что лифт остановился на втором этаже.Через минуту портье вернулся.— Ее соседка по номеру сказала, что она загорает во дворе. Подождите, я схожу за ней.Он исчез в салоне и вскоре вернулся с молоденькой пухленькой девушкой маленького роста. На ногах у нее были босоножки, а поверх бикини клетчатое хлопчатобумажное платье-халат, которое она застегивала на ходу.— Не сердитесь, что я вас потревожил, — сказал Мартин Бек.— Ничего, — ответила девушка, которую звали Штефи. — Чем я могу быть вам полезна?Мартин Бек спросил, была ли она в гостинице в соответствующие дни в конце мая. Она прошла за стойку, заглянула в черную книжку и кивнула.— Да, — сказала она, — причем только в эти дни.Мартин Бек показал ей паспорт Альфа Матссона.— Швед? — спросила она, внимательно глядя на фотографию.— Да, — ответил Марин Бек. — Журналист.Он смотрел на нее и ждал. Она наклонила голову набок и изучала фотографию.— Да-а, — медленно и задумчиво сказала она. — Да, мне кажется, я его помню. Вначале он получил на себя одного трехместный номер, но потом приехала советская группа, мне понадобился номер и пришлось его переселить. Он ужасно разозлился из-за того, что в том номере, который я дала ему, нет телефона. Дело в том, что у нас здесь телефоны имеются не во всех номерах. Он поднял такой шум из-за этого телефона, что мне пришлось устроить ему обмен номерами с одним из гостей, которому телефон не был нужен.Она закрыла паспорт и положила его на стойку.— Конечно, если это был он, — добавила она. — Тут не очень хорошая фотография.— Вы не помните, к нему кто-нибудь приходил? — спросил Мартин Бек.— Нет, — ответила она. — Кажется, нет. По крайней мере, насколько я помню.— Он часто звонил по телефону? А может, ему кто-то звонил, не помните?— По-моему, он несколько раз звонил какой-то женщине, но я в этом не уверена.Мартин Бек на минуту задумался. Потом сказал:— Может, вы еще что-нибудь помните?Девушка покачала головой.— По-моему, у него была пишущая машинка. Еще я припоминаю, что он был хорошо одет. Кроме этого, ничего особенного мне не запомнилось.Мартин Бек положил паспорт в карман и вспомнил, что у него кончились сигареты.— У вас здесь можно купить сигареты? — спросил он.Девушка наклонилась и заглянула в какой-то ящик.— Можно. — Она подняла голову. — Но у нас только венгерские.— Подходит, — сказал Мартин Бек и получил серую мягкую пачку, на которой была изображена какая-то фабрика с высокими трубами. Он расплатился купюрой и не взял сдачу. Потом придвинул к себе по стойке шариковую авторучку и блокнотик и написал на верхнем листке свое имя и название гостиницы, где он остановился. Вырвал листок из блокнота и подал его Штефи.— Если еще что-нибудь вспомните, может, вы будете столь любезны и позвоните мне?Штефи взглянула на листок и нахмурила брови.— Знаете, когда вы записывали адрес в этом блокнотике, я кое-что вспомнила, — сказала она. — По-моему, этот швед спрашивал, как ему попасть по одному адресу в Уйпеште. Впрочем, возможно, это был не обязательно он, я в этом не очень уверена. Может, это был кто-то другой. Я начертила ему что-то вроде небольшого плана.Она замолчала. Мартин Бек терпеливо ждал.— Я помню улицу, о которой он спрашивал, но номер дома уже забыла. У меня на этой улице живет тетя, поэтому я запомнила.Мартин Бек придвинул к ней блокнот.— Вы не могли бы написать название этой улицы?Выйдя из гостиницы, Мартин Бек посмотрел на листок, вырванный из блокнота.Venetianer ut.Он засунул листок в карман, закурил сигарету и медленно направился вниз к реке. VIII В понедельник, восьмого августа, Мартина Бека разбудил утром телефонный звонок. Он спросонок оперся на локоть и несколько секунд шарил рукой в поисках трубки. Он услышал, как телефонистка что-то говорит, что именно, он не понял, а потом хорошо знакомый голос сказал:— Да. Алло?Мартин Бек так изумился, что забыл ответить.— Алло, есть там кто-нибудь?Колльберга было слышно так отчетливо, словно он находился в соседнем номере.— Где ты?— В кабинете, где же еще. У нас сейчас четверть десятого. Не говори мне, что ты еще валяешься в постели.— Какая там у вас пого…Мартин Бек осекся, сообразив, насколько глуп его вопрос.— Идет дождь, — доверительно сказал Колльберг, — но я звоню не для того, чтобы сообщить тебе об этом. С тобой ничего не случилось?Мартину Беку удалось сесть на спинку кровати и закурить непривычную венгерскую сигарету из серой пачки с изображением фабрики.— Нет, нет. А в чем дело?— Я тут немножко кое-что разузнал. Послушай, этот твой Матссон — та еще штучка.— Как это?— Ну, у меня создалось такое впечатление. Порядочный негодяй, по крайней мере, мне так кажется.— И ты звонишь для того, чтобы сообщить мне об этом?— Не совсем так. Я подумал, что тебе следует знать кое о чем. В субботу у меня совершенно не было работы и я пошел посидеть в ресторане «У кружки».— Послушай, не хватало, чтобы ты во что-то впутался! Официально тебе об этом деле ничего неизвестно. Кроме того, ты не знаешь, что я здесь.В голосе Колльберга прозвучала обида.— Ты считаешь меня болтуном?— Только иногда, — доброжелательно ответил Мартин Бек.— Я ни с кем не разговаривал. Всего лишь сидел за столиком возле этой компании и слушал, о чем они говорят. Пять часов. Эти ребята умеют надираться, я тебе точно говорю.В беседу вмешалась телефонистка и сказала что-то непонятное.— Ты подорвешь государственный бюджет, — сказал Мартин Бек. — Ну, так какие там у тебя новости?— Они несколько раз говорили о нем, об Аффе, как они его называют. Это такие субъекты, которые при каждом удобном случае начинают сплетничать друг о друге. Стоит одному ввести мяч в игру, как тут же все мчатся за этим мячом.— Пожалуйста, не так медленно.— Этот Молин, похоже, хуже их всех. Он-то и начал сплетничать о том, из-за чего я сейчас звоню тебе. Жаль будет, если это окажется сплошной ложью.— Леннарт, прошу тебя, ближе к делу.— Ну, так я и приближаюсь. Ну вот, короче говоря, речь шла о том, что Матссон регулярно ездит в Венгрию, потому что у него там имеется какая-то кошечка. Какая-то спортсменка. Он познакомился с ней в Стокгольме на каких-то международных соревнованиях или на чем-то в этом роде, когда был еще спортивным журналистом. Тогда он еще жил с женой.— Гм.— Они еще говорили, что он ездит и в другие места, возможно, в Прагу и в Берлин, когда знает, что эта девушка тоже едет туда на какие-нибудь спортивные соревнования, чтобы иметь возможность встретиться с ней.— Мне кажется, это звучит не очень правдоподобно. Со спортсменками обычно не поддерживают длительных связей.— За что купил, за то и продаю.— Спасибо тебе, — без особого энтузиазма сказал Мартин Бек. — Спасибо и до свидания.— Подожди. Я еще не закончил. Они не говорили, как эту девушку зовут, думаю, они вообще этого не знают. Но они сказали достаточно, чтобы я смог… Кстати, вчера тоже шел дождь.— Леннарт! — в отчаянии воскликнул Мартин Бек.— Мне удалось попасть в городскую библиотеку, и я целый день изучал спортивные колонки газет. После того как я все сопоставил, речь может идти только об одной спортсменке. Ее зовут… я лучше произнесу тебе по буквам.Мартин Бек включил лампу на ночном столике и записал буквы на краешке плана города Будапешта. А—Р—И Б—Ё—К—К.— Записал? — спросил Колльберг.— Да.— Вроде бы она по происхождению немка, но у нее венгерское гражданство. Я не знаю, где она живет, и, кроме того, не знаю, правильное ли это имя. Она не очень известна, с мая прошлого года я нигде не нашел ни одного имени, которое хотя бы немного походило на ее. Наверное, они брали ее с собой в качестве запасной.— Гм. Теперь уже все?— Еще одно. Его автомобиль стоит там, где и должен находиться. На стоянке в аэропорту Арланда. Это «опель-рекорд». Ничего заслуживающего внимания в нем нет.— Хорошо. Но теперь-то уже все?— Да.— Ну, пока.— Пока.Мартин Бек равнодушно посмотрел на буквы, написанные им на плане города. Ари Бёкк. Это вовсе не походило на имя человека. Наверное, они исказили имя в газетах и эта информация совершенно бесполезна.Он встал, открыл жалюзи и впустил в комнату лето. Вид на реку и на Буду на противоположном берегу был таким же изумительным, как и двадцать четыре часа назад. Чехословацкий колесный пароход уже уплыл, а на том месте, где он стоял на якоре, теперь покачивался теплоход с двумя низкими, близко поставленными друг к другу трубами. Он тоже был чехословацкий и назывался «Дружба». В ресторане на тротуаре сидели легко одетые люди и завтракали. Была половина десятого. Мартин Бек чувствовал, что от него нет никакой пользы и что он пренебрегает своими обязанностями. Он быстро умылся и побрился, взял с собой план города и торопливо направился в вестибюль. В вестибюле он в нерешительности остановился. Нет смысла спешить, если человек не знает, что должен делать, кроме как ходить туда-сюда. Он немного поразмышлял об этой бесспорной реальности, потом пошел в ресторан, сел у открытого окна и заказал завтрак. По воде проплывали плавучие средства разного типа и размеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23