Он смотрел все так же уверенно и открыто. Несколько мгновений было тихо, потом Мартин Бек пожал плечами и сказал:— Идите оденьтесь.Гюннарссон, не говоря ни слова, направился к двери к спальню. Колльберг последовал за ним.Мартин Бек остался сидеть. Он снова посмотрел на фотографию. И хотя, казалось, ему должно было быть совершенно безразлично, он почему-то расстроился оттого, что у этого дела такой конец. Он нащупал твердую почву под ногами, как только просмотрел паспорт, но идея с пожарищем была чистейшей догадкой и могла с полным успехом оказаться ошибочной. Конечно, придется попотеть, чтобы объяснить все это дело, особенно, если Гюннарссон и дальше сумеет сохранять такую уверенность. Однако не это было главной причиной, по которой он так расстроился.Гюннарссон вернулся через пять минут, на нем был серый джемпер и коричневые брюки. Он взглянул на часы и сказал:— Что ж, можем ехать. Ко мне вскоре должен прийти гость, и я был бы вам благодарен…Он улыбнулся и не закончил фразу. Мартин Бек остался сидеть.— Мы вовсе не спешим, — сказал он.Колльберг вернулся из спальни.— Брюки и синий блейзер висят в шкафу, — сказал он.Мартин Бек кивнул. Гюннарссон ходил взад-вперед по комнате. Его движения уже стали более нервными, но лицо по-прежнему выражало невозмутимое спокойствие.— Может, все это будет не таким страшным, как кажется, — сказал Колльберг. — Вам не стоит так опускать руки.Мартин Бек быстро посмотрел на своего коллегу и снова перевел взгляд на Гюннарссона. Колльберг, естественно, был прав. Этот человек уже полностью капитулировал. Он знает, что проиграл, и знал это уже в тот момент, когда они вошли в квартиру. Очевидно, он был уверен в поражении и надел на себя какой-то панцирь. Он вовсе не такой уж неуязвимый. И все же предстояло очень неприятное дело.Мартин Бек сидел на плетеном стуле и ждал. Колльберг тихо и неподвижно стоял в дверях спальни. Гюннарссон остановился в центре комнаты. Он снова взглянул на часы, но ничего не сказал.Прошла минута. Две. Три. Он снова взглянул на часы. Было видно, что ему мешает это чисто рефлекторное движение. Уже спустя две минуты он снова взглянул на часы, но на этот раз попытался замаскировать маневр и провел по лицу тыльной стороной левой ладони и при этом покосился на запястье. Где-то внизу на улице хлопнула дверца автомобиля.Он открыл рот и хотел что-то сказать. Это было только одно слово.— Если…Он сразу пожалел об этом, сделал несколько быстрых шагов к телефону и сказал:— Извините, мне нужно позвонить.Мартин Бек кивнул и внимательно смотрел на телефон. 018. Код Упсалы. Все сходится. Шесть цифр. После третьего гудка трубку подняли.— Добрый день. Это Оке. Анна-Луиза уже уехала? Ага. Когда приблизительно?Мартину Беку казалось, что он слышит, как женский голос говорит: «Четверть часа назад».— Ага. Спасибо. До свидания.Гюннарссон положил трубку, взглянул на часы и медленно произнес:— Ну так как, отправимся в путь?Никто не ответил. Прошли долгие десять минут. Потом Мартин Бек сказал:— Сядьте.Мужчина нерешительно подчинился. Хотя он старался сидеть спокойно, стул скрипел. Когда он через минуту снова взглянул на часы, Мартин Бек заметил, что у него дрожат руки.Колльберг зевнул, чересчур открыто, возможно, из-за того, что нервничал. Трудно сказать почему. Когда прошло еще две минуты, мужчина по фамилии Гюннарссон сказал:— Чего мы ждем?Впервые в его голосе появились признаки неуверенности.Мартин Бек смотрел на него, ничего не говорил и размышлял над тем, что бы произошло, если бы мужчина напротив него внезапно понял, что эта тишина заставляет нервничать не только его, но и их. Наверное, это ему не особенно помогло бы. В определенном смысле все они в одной лодке.Гюннарссон взял со стола шариковую авторучку и тут же снова положил ее точно на то же место.Мартин Бек перевел взгляд на фотографию. Потом взглянул на часы. С того момента, как Гюннарссон положил трубку, прошло двадцать минут. В худшем случае в их распоряжении еще около получаса.Он снова посмотрел на Гюннарссона и поймал себя на том, что размышляет о том общем, что у них было. Огромная скрипящая кровать. Вид из окна. Пароходы. Ключ от номера. Влажная жара с реки.Сам он уже поглядывал на часы совершенно открыто. Казалось, что мужчину, сидящего напротив, это очень раздражает, очевидно, потому что это напоминало ему об их общих интересах.Впервые за полчаса Мартин Бек и Колльберг посмотрели друг на друга. Если они правы, развязка наступит вот-вот.Развязка произошла через тридцать секунд. Гюннарссон перевел взгляд с одного на другого и сказал звонким голосом:— Ну, хорошо. Что вы хотите знать?Никто не ответил.— Да. Вы, естественно, правы. Это был я.— Что произошло?— Об этом я не хочу говорить, — сказал он сдавленным голосом.Теперь он упрямо уставился в столешницу. Колльберг, приподняв брови, наблюдал за ним, потом посмотрел на Мартина Бека и кивнул.Мартин Бек сделал глубокий вдох.— Вы должны понять, что раньше или позже мы все равно все выясним, — сказал он. — У нас имеются свидетели, которые вас опознают. Мы также найдем водителя такси, который вез вас. Он вспомнит, были вы один или нет. Специалисты осмотрят ваш автомобиль и вашу квартиру. То же самое относится к пожарищу в Хагалунде. Если там был труп, то от него наверняка достаточно осталось даже после пожара. Это не имеет значения. Что бы ни случилось с Альфом Матссоном и куда бы он ни исчез, мы найдем его. Вы не сумеете скрыть все это от нас. В любом случае не сможете скрыть главного.Гюннарссон посмотрел ему в глаза и сказал:— В таком случае, я не понимаю, к чему вся эта комедия.Мартин Бек знал, что эту фразу запомнит надолго, возможно, на всю жизнь.Положение спас Колльберг. Он сухо сказал:— Наша обязанность сообщить вам, что вы подозреваетесь в убийстве. Во время официальных допросов вы будете, естественно, иметь право воспользоваться помощью адвоката.— Альф Матссон поехал в такси со мной. Мы поехали сюда. Он знал, что у меня дома есть бутылка виски и уговаривал меня, чтобы мы поехали ее выпить.— А потом?— Мы уже достаточно надоели друг другу. Мы поссорились.— Почему вы поссорились? — спросил Колльберг.— Он… Я на него разозлился.— Почему?Вспышка в синих глазах. Странная и очень опасная.— Он вел себя… ну, говорил кое-что… о моей невесте. Секундочку, я могу объяснить вам, как это началось. Если вы заглянете в верхний ящик слева… там есть несколько фотографий.Мартин Бек выдвинул ящик и нашел фотографии. Он осторожно держал их за края кончиками пальцев. Снимки были сделаны где-то на пляже или в подобном месте, это были такие фотографии, какие молодые люди делают на пляже, когда знают, что их наверняка никто не потревожит. Он быстро перебрал фотографии, почти не глядя на них. Последняя фотография была помята и разорвана. Молодая женщина с ясным взглядом улыбалась фотографу.— Я был в туалете. Когда вернулся, он стоял у стола и рылся у меня в ящиках. Нашел… нашел эти фотографии, попытался одну из них украсть. Я уже и так разозлился на него, но тут я действительно… меня охватила ярость.Он немного помолчал и сказал, словно оправдывался:— К сожалению, я плохо помню все эти подробности.Мартин Бек кивнул.— Фотографии я забрал у него, хотя он и не хотел отдавать их мне. Потом он начал говорить всякие гадости об… ну, об Анне-Луизе. Я знал, что все это ложь, но не мог его слушать. Он говорил ужасно громко, почти кричал. Мне кажется, я также боялся, что он разбудит соседей.Мужчина опустил глаза еще ниже. Он посмотрел на собственные руки. Потом сказал:— Нет, так далеко я не хотел заходить. Наверное, капля переполнила чашу терпения, не знаю. Я хочу вам рассказать…— Подробности оставим на потом, — сказал Колльберг. — Что произошло?Гюннарссон не отрываясь смотрел на свои руки.— Я задушил его.Мартин Бек подождал десять секунд. Потом потер указательным пальцем основание носа и сказал:— А потом?— Я внезапно совершенно протрезвел или по крайней мере думал, что протрезвел. Он лежал здесь на полу. Мертвый. Было почти два часа ночи. Конечно, мне следовало позвонить в полицию. Однако в ту минуту мне это было не так очевидно.Он немного подумал.— Пожалуй, это все.Мартин Бек кивнул и взглянул на часы. Это снова побудило Гюннарссона продолжить.— Ну вот, я тоже тогда сидел здесь приблизительно четверть часа и обдумывал, что и как. Вот на этом стуле. Я вовсе не хотел примириться с тем, что ситуация безнадежна. Все произошло так… ни с того ни с сего. Мне все это казалось бессмысленным. Я никак не мог осознать, что это сделал я, что внезапно… ну, об этом мы можем поговорить позднее.— Вы знали, что Матссон должен ехать в Будапешт? — спросил Колльберг.— Да. У него при себе был паспорт и билет на самолет. Он только хотел заехать домой за чемоданом. Думаю, эта идея пришла мне в голову, когда я увидел его очки. Они упали и лежали на полу, они были какие-то особенные, без них он выглядел совсем иначе. А потом я вспомнил об этой развалюхе там, у нас. До того как переехать, я иногда сиживал на балконе и смотрел, как пожарные приезжают туда на учения; они каждый раз поджигали дом и снова гасили огонь. Каждый понедельник. Они никогда ничего особенно не осматривали, прежде чем поджечь. Я знал, что те остатки, которые там еще торчали, они быстро сожгут дотла. Наверное, это дешевле, чем сносить дом обычным способом.Гюннарссон быстро посмотрел на Мартина Бека отчаявшимися глазами и торопливо продолжил:— Потом я взял паспорт, авиабилет, ключ от автомобиля и ключи от его квартиры. Потом…Он вздрогнул, но тут же взял себя в руки.— Потом я перенес его вниз в автомобиль, это было самым трудным, но мне… я уже хотел было сказать, что мне повезло. Я поехал в Хагалунд.— К тому дому, который должны были снести?— Да, там нигде не было ни души, словно все вымерли. Я затащил Аффе на чердак, это было трудно, потому что от лестницы уже почти ничего не осталось. Там я положил его за перегородку под кучу какого-то хлама, чтобы его никто не нашел. Он ведь уже был мертвый. Ему, собственно, было все равно. По крайней мере мне так казалось.Мартин Бек беспокойно покосился на часы.— Продолжайте, — сказал он.— Начало светать. Я поехал на Флеминггатан за чемоданом, он был уложен, и я положил его в автомобиль Матссона. Потом вернулся сюда, немного прибрал здесь и взял его очки и плащ, который он повесил в прихожей. И тут же поехал обратно. Мне было страшно, хотелось остаться здесь и ждать. Потом я взял его автомобиль, поехал в Арланду и припарковался там.Мужчина посмотрел на Мартина Бека просительным взглядом и сказал:— Все шло как по маслу. Я надел очки, но плащ оказался мне маловат. Я перебросил его через руку и прошел паспортный контроль. Не особенно помню, как я добрался, но мне все казалось простым и легким.— Как вы хотели сразу исчезнуть оттуда?— Я думал, мне представится какая-нибудь возможность, как-нибудь это получится. Я думал, что лучше всего будет, если я поеду до венгерской границы на поезде, а там попытаюсь перейти нелегально. У меня ведь лежал в кармане мой собственный паспорт, и из Вены я мог вернуться домой по нему. Я там уже был несколько раз и знал, что австрийцы при выезде обычно штампы не ставят. Мне снова повезло. По крайней мере мне так казалось.Мартин Бек кивнул.— Там не было мест, но Аффе забронировал себе номера в двух гостиницах, причем в первой на одну ночь. Я уже не помню, как она называлась.— «Ифьюшаг».— Да, возможно. Я приехал туда вместе с какой-то группой туристов, они говорили по-французски. Рядом со мной стоял у регистрационной стойки какой-то молодой человек с бородой и усами. Я заметил, что портье положил его паспорт в самый низ, так что он оказался первым снизу в этой стопке паспортов. Я сдал паспорт Аффе, а когда портье повернулся ко мне спиной, мне удалось вытащить из стопки паспорт, принадлежащий тому, с бородой и усами. Он был бельгийский.Мартин Бек осторожно взглянул на часы.— А что произошло на следующий день утром?— Я получил паспорт Аффе… Матссона и поехал в другую гостиницу. Она была большая и роскошная и называлась «Дунай». Я отдал портье паспорт Аффе и позволил отнести в номер его чемодан. Я пробыл там не более получаса. Потом ушел. У меня имелся план города, который я купил до этого, и я пошел на вокзал. По пути я обнаружил в кармане ключ от гостиничного номера. Он был большой и мешал мне, поэтому я бросил его на ступеньки управления полиции, когда проходил мимо. Мне казалось, что это хорошая идея.— Еще бы, — заметил Колльберг.Гюннарссон слабо улыбнулся.До Вены я ехал в международном экспрессе, это заняло только четыре часа. В первую очередь я снял очки Аффе и уложил его плащ. Теперь я уже ехал по бельгийскому паспорту, и все по-прежнему шло гладко. В поезде было полно пассажиров и у паспортного контроля было много работы. К тому же со мной в купе ехала какая-то девушка. В Вене на вокзале Остбанхоф я взял такси, поехал прямо в аэропорт и дневным самолетом прилетел в Стокгольм.— Что вы сделали с паспортом Редера? — спросил Мартин Бек.— Порвал и бросил в унитаз в туалете на вокзале Остбанхоф. Очки тоже. Стекла я разбил, а оправу поломал.— А куда вы дели плащ?— Повесил его в гардероб в привокзальном ресторане.— И вечером вы уже снова были здесь?— Да, я пошел в редакцию сдать кое-какие статьи, которые написал до этого.В комнате было тихо. Наконец Мартин Бек сказал:— Вы пробовали постель?— Где?— В гостинице «Дунай».— Пробовал. Она скрипела.Гюннарссон снова посмотрел на свои руки. Потом очень тихо сказал:— Я был в ужасно тяжелом положении. Речь ведь шла не только обо мне.Он быстро посмотрел на фотографию.— Если бы… если бы не случилось ничего непредвиденного, у нас была бы на этой неделе свадьба. И…— Да?Это ведь на самом деле был несчастный случай. Поймите…Да, — сказал Мартин Бек.Колльберг за все время так ни разу и не пошевелился. Теперь он внезапно пожал плечами и раздраженно сказал:— Достаточно, пойдем.Мужчина, убивший Альфа Матссона, внезапно всхлипнул.— Да, — сказал он сдавленным голосом. — Извините, я на минутку.Он быстро встал и пошел в туалет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23