– спросила она и стала рассказывать о тычинках и пестиках.
Ученики присели на корточки у дороги и принялись разглядывать сурепицу. Учительница добавила, что опы­ляются цветы бабочками, которые перелетают от одного цветка к другому. Действительно, бабочки выглядели очень занятыми.
Потом учительница снова пошла впереди, и ребята потянулись за ней.
Кто-то сказал:
– Пестики и перчики – это, наверно, не одно и то же. Тотто-тян подумала: «Вроде бы не одно и то же», хотя не была в этом уверена. Тем не менее, как и все остальные, твердо усвоила: пестики, как и тычинки, очень нужны растениям.
Еще минут десять ходьбы, и перед ними – густая роща, окружающая буддийский храм Кухомбуцу. Ребя­тишки с веселыми криками разбежались в разные стороны.
– Хочешь посмотреть колодец, куда упала звездоч­ка? – спросила Сакко-тян.
Тотто-тян, понятно, сразу согласилась и побежала за ней. Колодец был каменный, с низкими стенками – де­вочкам по грудь. Сверху он был прикрыт деревянной крышкой. Приподняв ее, подружки заглянули внутрь. Ко­лодец пересох. Внизу было темно, виднелись только камни, сверкающей звездочки не было. Тотто-тян долго вгляды­валась в полумрак, а потом спросила:
– Ты когда-нибудь видела эту звездочку?
Та покачала головой:
– Нет, никогда.
Тотто-тян задумалась: «Почему же она не светит?» И наконец придумала:
– Звездочка, наверно, сейчас спит!
И без того большие глаза Сакко-тян расширились от удивления:
– А разве звезды спят?
– Думаю, днем они спят, а ночью просыпаются и на­чинают сверкать, – затараторила Тотто-тян потому, что совсем не была уверена в этом.
Когда все собрались, отправились гулять по храмовому парку. Хохотали до упаду, потешаясь над огромными животами «Стражей ворот» – двух статуй при входе в храм, – заглядывали, хоть и было немного жутковато, в полутьму храма на изваяние Будды, ставили ступни в громадный след на камне: по преданию, тут ступил ког­да-то тэнгу – длинноносый леший. Потом бегали вокруг пруда, громко приветствуя катавшихся на лодках людей. И еще играли в «классики» гладкими черными камешками.
Наигрались так, что едва держались на ногах. Все для Тотто-тян было в диковинку, и каждое открытие она приветствовала восторженным воплем. Солнце склонилось к закату.
– Пора возвращаться, – сказала учительница, и они пустились в обратный путь по дороге, вившейся между полями сурепицы и вишневой аллеей.
Они даже не догадывались, какую пользу приносят им такие прогулки, как помогают понять природу, науки, историю, – им это казалось забавой и развлечением.
На прогулке Тотто-тян быстро сдружилась с одно­классниками, и ей казалось, что она знает их всю свою жизнь. На обратном пути Тотто-тян крикнула:
– Давайте и завтра пойдем на прогулку!
– Обязательно пойдем! – дружно ответили ребята, прыгая от удовольствия.
Бабочки деловито кружились, отовсюду неслось щебе­тание птиц, и сердечко Тотто-тян переполнялось счастьем.
Школьная песня
Каждый школьный день приносил новые нео­жиданности. По-прежнему Тотто-тян не могла дождаться утра, чтобы бежать в школу. А возвратившись домой, рассказывала Рокки, папе и маме о том, что она делала сегодня и как было интересно. Маме даже приходилось прерывать ее:
– Может быть, ты помолчишь немножко? Поешь-ка лучше.
И даже после того, как Тотто-тян привыкла, у нее всегда находилось о чем рассказать. Мама нарадоваться не могла.
Однажды по пути в школу Тотто-тян вдруг подумала: «А как насчет школьного гимна – есть ли он у „Томоэ“?» Ей захотелось побыстрей добраться до школы, чтобы выяснить этот вопрос. И хотя до станции Дзиюгаока было еще две остановки, она встала у дверей, чтобы сразу же выскочить из вагона и помчаться к школе. На следующей станции в вагон вошла какая-то женщина. Она удивленно посмотрела на девочку, застывшую в дверях, словно бегунья на старте: все ли в порядке?
Едва поезд затормозил, Тотто-тян молнией метнулась из вагона. Только молодой кондуктор, не дожидаясь пол­ной остановки, картинно встал одной ногой на платформу и громко объявил: «Дзиюгаока! Просим пассажиров…», как Тотто-тян уже и след простыл.
Домчавшись до своего вагона-класса, Тотто-тян затор­мошила Тайдзи Ямаути, пришедшего раньше нее:
– Тай-тян, а у нашей школы есть своя песня? Тай-тян, увлекавшийся физикой, ответил после раздумья:
– Пожалуй, что нет…
– Что ж так? – слегка важничая, протянула Тотто-тян. – Надо придумать что-нибудь… В прежней школе у нас была знаешь какая! – И Тотто-тян громко запела:
Как прекрасен пруд Сэндзоку – что за вид!
Хоть и мелок, он прельщает и манит!
Хотя Тотто-тян совсем недолго ходила в прежнюю школу, она хорошо запомнила первый куплет песенки, не совсем, правда, понятной ей. Это произвело впечатление на Тай-тяна. Слушая, он одобрительно покачивал головой. Тут подошли остальные и тоже пришли в восторг оттого, что Тотто-тян запомнила такие трудные слова.
– Давайте попросим директора сочинить нам песню, – предложила Тотто-тян.
Все согласились и гурьбой направились в кабинет ди­ректора. Выслушав песенку Тотто-тян, он тут же по­обещал:
– Завтра к утру будет готово.
На следующее утро в каждом классе висело объявление: «Всем собраться на школьном дворе». С замирающим сердцем Тотто-тян полетела на сбор. Поставив классную доску посередине двора, директор сказал:
– Смотрите, вот песня нашей школы «Томоэ».
Он провел на доске пять длинных линий и нарисовал на них ноты: точки и похожие на головастиков запятые.
– Давайте споем все вместе! – Директор высоко, словно дирижер, поднял руки.
По его взмаху все пятьдесят учеников запели:
– То-мо-э, То-мо-э, То-мо-э!
– И это все? – после короткой паузы спросила Тотто-тян.
– Да, – с торжествующим видом ответил директор.
– А нельзя ли что-нибудь поинтересней? – спросила Тотто-тян, явно разочарованная. – Что-нибудь вроде «как прекрасен пруд Сэндзоку»…
– Тебе не нравится? – Директор покраснел, но про­должал улыбаться. – А мне кажется, неплохо.
Песенка никому не понравилась: уж очень была она незатейливая, лучше уж вообще без гимна.
Директор даже немного расстроился, но сердиться не стал и стер ноты с доски. Тотто-тян даже пожалела, что они так невежливо обошлись с директором. Но что по­делаешь, все мечтали о более торжественной песне. Вскоре все забыли о песне, и школа «Томоэ» до конца своего существования так и не обзавелась собственным гимном.
Положить все на место
Никогда еще Тотто-тян так не трудилась, как в тот день в школьном туалете. Она обронила любимый кошелек! И хотя в нем не было ни одной монетки, можете представить, как он был дорог ей, если она брала его с собой даже в такое место. Это на самом деле была чудесная вещь: из тафты в красную, желтую и зеленую клетку, плоский, с треугольным клапаном и похожей на брошку застежкой в виде серебристого терьера.
В тот злополучный день кошелек выскользнул из рук и шлепнулся вниз. Тотто-тян вскрикнула от досады. Но поздно! Кошелек исчез.
Она не стала понапрасну лить слезы. Тут же бросилась к дворнику, в кладовку, и попросила у него большой деревянный черпак на длинной ручке, из которого обычно поливали школьный садик. Ручка черпака была вдвое длин­нее самой Тотто-тян, но это ее не смутило. С черпаком в руках Тотто-тян отправилась на задний двор, чтобы оты­скать выгребную яму. После долгих поисков она обнару­жила круглую железобетонную плиту, прикрывавшую от­верстие люка. С трудом сдвинула крышку и заглянула внутрь.
– Вот это ямища – как пруд в Кухомбуцу! – пора­зилась она.
И Тотто-тян приступила к делу. Она принялась вы­черпывать яму. Каждый раз она заглядывала в черпак, чтобы посмотреть, нет ли там кошелька. Она рассчитывала мигом найти его, но не тут-то было. Тем временем про­звенел звонок – начинались уроки.
«Как же мне быть?» – задумалась Тотто-тян. Нет, надо довести дело до конца, ведь уже потратила столько сил. И она с удвоенной энергией принялась за работу. Вокруг люка образовалась целая гора, когда показался директор.
– Что ты тут делаешь? – спросил он.
– Уронила кошелек, – ответила Тотто-тян, продолжая орудовать черпаком: уж очень ей не хотелось терять дра­гоценное время.
– Вот оно что… – протянул директор и удалился, за­ложив по своему обыкновению руки за спину.
Прошло еще время. Куча росла, а кошелька все не было. Тут снова подошел директор.
– Ну как, нашла? – спросил он.
– Нет, – стоя в центре «кратера», коротко ответила Тотто-тян. Лицо ее покрылось испариной, щеки раскрас­нелись.
Директор подошел поближе и дружелюбно сказал:
– Закончишь, верни все на место, договорились? – и снова удалился.
– Ладно! – не прерывая работы, бодро ответила Тот­то-тян.
Яма почти опустела, но кошелька там не было. Однако Тотто-тян было уже все равно – она сделала все, что могла, и была ужасно довольна собой.
Другой на месте директора, застав девочку за подобным занятием, выбранил бы ее: «Что ты делаешь!», или «Пре­крати сейчас же, это опасно!», или же стал бы навязывать помощь. А он только и сказал: «Закончишь, верни все на место!» «Какой замечательный педагог!» – подумала мама, когда Тотто-тян рассказала ей о случившемся.
Тотто-тян сдержала обещание: сбросила всю кучу в яму. Это было гораздо легче и быстрей, чем черпать оттуда. Она аккуратно закрыла люк и отнесла черпак в кладовку.
Вечером, ложась спать, Тотто-тян лишь мельком вспом­нила про великолепный кошелек. Она, конечно, сожалела о потере, но, наработавшись, сразу уснула.
Отчего ее назвали Тотто-тян
Настоящее имя Тотто-тян – Тэцуко. Родствен­ники и друзья папы и мамы почему-то были уверены, что родится мальчик. Мама и папа поверили им, ведь это был их первый ребенок, и заранее подобрали мужское имя – Тору. Когда родилась девочка, они были немного разоча­рованы, тем более что придумали такое хорошее имя. Но печалились они недолго. Им обоим очень нравился иерог­лиф «тору», который можно прочитать по-другому – «тэ-цу». Каждый иероглиф что-то означает, а у этого был замечательный смысл: «трогать сердце». Поэтому они вы­брали второе чтение иероглифа – «тэцу», добавив суф­фикс «ко», подходящий для женского имени, и вышло «Тэцуко».
Малышей всегда ласкательно зовут «тян» – вот так и получилось имя Тэцуко-тян. Правда, самой Тэцуко труд­но давалось собственное имя, и когда кто-нибудь спра­шивал, как ее зовут, она отвечала: «Тотто-тян». Ведь маленькие почти всегда произносят слова совсем иначе, чем взрослые. К тому же она была просто уверена, что «тян» – это часть имени.
И все-таки папа иногда называл ее Тотто-скэ, словно она была мальчишкой:
– А ну-ка, Тотто-скэ, иди помоги мне снимать дол­гоносиков с розового куста!
Но, кроме отца и Рокки, остальные звали ее Тотто-тян, и сама она, хоть и писала на обложке школьной тетради «Тэцуко», искренно полагала, что ее зовут Тотто-тян и никак иначе.
Комические рассказы
Вчера Тотто-тян страшно расстроилась. Мама строго сказала ей: «Больше ты не будешь слушать юмо­ристические рассказы по радио».
Когда Тотто-тян была маленькой, радиоприемники бы­ли большие и делали их из дерева. Выглядели они впе­чатляюще: прямоугольный корпус с круглой надстройкой. Вся передняя панель была отведена для большого репро­дуктора, затянутого розовым шелком. Там же была при­креплена деревянная виньетка, а вот рычажков для на­стройки было только два.
Еще до того, как пойти в школу, Тотто-тян очень любила слушать по радио рассказы ракуго, с которыми выступали юмористы. Это было настолько увлекательно, что она буквально прилипала к розовому шелку репро­дуктора. До вчерашнего дня мама не имела ничего против того, чтобы Тотто-тян слушала их рассказы.
Вечером в гостиной их дома собрались друзья отца – оркестранты, чтобы репетировать струнный квартет.
– Наш гость, господин Цунэсада Татибана, принес тебе бананов, – сказала мама.
Тотто-тян обрадовалась. Она вежливо поклонилась го­сподину Татибане, благодаря его за бананы, и тут же, совершенно помимо своей воли, произнесла фразу, услы­шанную по радио:
– Ну ты даешь, мамаша! Обалдеть можно!
После этого Тотто-тян слушала ракуго только тайком, когда родителей не было дома. Когда рассказчики были в ударе, Тотто-тян хохотала до упаду. Если б кто-либо из взрослых увидел ее в этот момент, он бы здорово удивился: неужели замысловатые шутки и сложная игра слов по­нятны маленькой девочке?! На самом же деле детям, как бы малы они ни были, свойственно чувство юмора, и ес­ли что-нибудь действительно смешно, то смеются они от всей души.
Прибыл новый вагон
На большой переменке Миё-тян сообщила такую новость:
– Вечером привезут новый вагон!
Миё-тян была младшей дочкой директора и училась с Тотто-тян в одном классе.
В школьном дворе уже стояло шесть железнодорожных вагонов, а теперь, стало быть, должен прибыть еще один. В новом вагоне, если верить Миё-тян, собирались открыть читальню. Все разволновались до крайности.
– Интересно, как он сюда попадет?
На такой вопрос сразу и не ответишь. Наступила тишина.
Кто-то предположил:
– Наверно, сначала пойдет своим ходом по рельсам, по линии Оимати, а от переезда уже потащат по дороге.
– Значит, сойдет с рельсов… – добавил другой.
– Может, повезут на прицепе? – предположил третий.
– Какой же прицеп выдержит такую тяжесть?.. – усомнился четвертый.
– И точно… – На этом обмен мнениями зашел в тупик.
Всем стало ясно, что никакой прицеп или даже гру­зовик не выдержит железнодорожного вагона.
– Рельсы! – воскликнула Тотто-тян после долгого раздумья. – Они, наверное, собираются проложить их пря­мо к школе.
– Откуда же? – спросил кто-то.
– Как откуда?.. Оттуда, где ходит электричка… – Тот­то-тян и сама начала понимать, что ее идея не из лучших. Кто станет ломать дома, чтобы проложить рельсы к школе?
После долгих бесплодных споров все решили не воз­вращаться домой после уроков, а остаться в школе и дождаться вагона. Отрядили Миё-тян к своему папе-директору попросить разрешения остаться до вечера, когда привезут вагон. Миё-тян не заставила себя долго ждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20