Тотто-тян ходила в студию, с нетерпением ожидая того дня, когда же она будет танцевать в «Лебедином озере». Но у учителя был свой, особый метод преподавания. Помимо обычной ритмики, как и в «Томоэ», преподаватель заставлял своих учеников ходить мелкими шажками под звуки пианино или граммофона, напевая нечто вроде «Го­лубого неба над великой горой». Внезапно преподаватель восклицал: «А теперь позу!» – и дети должны были сде­лать какую-нибудь фигуру и застыть в ней. Учитель тоже принимал разные позы. Например, он кричал: «А-ха-ха!» – и становился в позу «смотрю на небо» или же изображал «страдающего человека» – хватался обеими ру­ками за голову и корчился «в муках».
Но Тотто-тян мечтала о белой лебеди со сверкающей короной на голове, легкой балетной пачке, а вовсе не о «Голубом небе над великой горой» и не об «А-ха-ха!».
Однажды, собравшись с духом, она подошла к учителю. У него были большие глаза, нос с горбинкой и подстри­женные, с челочкой, как у девушки, волосы. Тотто-тян распростерла руки и замахала ими, словно лебедиными крыльями.
– А когда мы будет так танцевать? – спросила она. Учитель ответил:
– Этим танцам я не учу.
С тех пор Тотто-тян все реже и реже появлялась в студии. Конечно, ей нравилось танцевать босиком, без балетных туфелек, принимать придуманные позы, но мечта о маленькой сверкающей короне не покидала ее.
На прощание учитель сказал:
– «Лебединое озеро» – это, конечно, замечательно, но я хотел, чтобы ты полюбила фантазию и научилась при­думывать свои собственные танцы.
Лишь повзрослев, Тотто-тян узнала, у кого она зани­малась. Баку Исии был основателем школы свободного танца в Японии. Кстати, именно он назвал Дзиюгаокой – Свободными холмами – небольшую железнодорожную станцию по линии Токио – Иокогама, где находилась школа «Томоэ».
Этот замечательный человек – тогда ему было пять­десят лет – старался привить Тотто-тян любовь к сво­бодному, раскованному танцу.
«Огородный учитель»
- Познакомьтесь – это ваш учитель, сегодня его урок. Он научит вас многим полезным вещам, – так директор представил ученикам нового преподавателя.
Тотто-тян принялась внимательно разглядывать его. Одет совсем не как учитель. Вместо пиджака – короткая хлопчатобумажная рабочая куртка в полоску, из-под нее торчит трикотажная рубашка; вокруг шеи короткое поло­тенце – вместо галстука, что ли? Длинные и узкие тем­но-синие штаны, тоже из хлопка, а вместо ботинок – дзика-таби. И наконец, на голове изрядно поношенная соломенная шляпа. Так на берегу пруда Кухомбуцу и со­стоялось знакомство с новым преподавателем. Разгляды­вая его, Тотто-тян никак не могла вспомнить: «Где же это я его видела?»
Черное от загара, доброе лицо, покрытое сеточкой морщинок. На черном шнурке, вместо пояса, длинная курительная трубка – и ее она видела не впервые…
Вспомнила.
– Ой, а я вас, кажется, видела! На огороде, у речки. Вы ведь крестьянин, правда? – спросила она, почти не сомневаясь.
«Учитель» в рабочей обуви весело рассмеялся, обнажив белые зубы:
– Ну, конечно, миленькая! Вы ж каждый раз прохо­дите мимо нашего дома… Когда гуляете в Кухомбуцу… Видели поле, там еще сурепица, желтая такая, цветет? Ну вот, там я и живу.
– Ой, как здорово! Так вы теперь наш учитель? – обрадовались дети.
– Что вы! – замахал руками добродушный крестья­нин. – Какой из меня учитель… В земле ковыряюсь… Вот, господин директор попросил, уважить надо.
Тут запротестовал директор:
– Нет, нет! Вы самый настоящий учитель, только огородный. Будете учить их, как выращивать овощи. Ведь кто, например, учит выпекать хлеб? Не кто-нибудь, а пекарь! Ведите их на огород и приступайте к занятиям.
Будь то обычная школа, от крестьянина потребовали бы учительский диплом, но директор Кобаяси презирал всякие бумажки. Он желал одного – чтобы ученики знали, как трудятся люди.
– Ну что ж, за работу! – сказал «огородный учитель». Они пришли в один из тихих и живописных уголков на
берегу пруда Кухомбуцу, под сень деревьев. Директор заранее позаботился о том, чтобы сюда привезли вагончик со всем необходимым для работы в поле – лопатами, мотыгами и прочим инвентарем. Маленький вагончик мир­но стоял посреди небольшого поля, которое предстояло обработать.
«Огородный учитель» велел достать из вагончика ло­паты и мотыги, и они приступили к прополке. Во время работы он рассказывал им о сорняках: о том, что они очень живучие и растут куда быстрее хороших растений, засло­няя им солнце. В сорняках, по его словам, находят при­станище всякие вредные насекомые. Сорняки могут вы­сосать из почвы питательные вещества, и тогда пропадет урожай. Сведения сыпались как из рога изобилия. А кре­стьянские руки не останавливались ни на минуту, продол­жая выдергивать сорную траву. Затем учитель показал, как надо мотыжить, насыпать грядки, сажать редьку, сеять семена, удобрять почву – словом, делать все необходимое, чтобы был урожай. При этом каждый свой шаг он объяснял.
Внезапно дети заметили змейку, высунувшуюся из тра­вы. Она чуть было не укусила за руку старшеклассника Та-тяна, но «огородный учитель» успокоил:
– Здешние змеи не ядовиты. Не тронь их, и они никогда не укусят.
И еще «огородный учитель» рассказал о насекомых и птицах, о бабочках, о погоде. Руки у него были жили­стые, мускулистые – ясно, что то, о чем рассказывал, он познал сам. Под конец дети все выдохлись, но, обливаясь потом, работу все-таки закончили, правда, не без помощи учителя. Огород получился просто замечательным, если не считать, конечно, нескольких кривых грядок…
С этого дня, едва завидев крестьянина, даже издалека, дети радостно кричали: «Смотрите, наш огородный учи­тель!» В свою очередь тот, когда у него оставались удоб­рения, привозил их на школьный огород. Дела шли хо­рошо. Каждый день кто-нибудь отправлялся на разведку, чтобы доложить директору и товарищам о том, как растут всходы. Какое же это чудесное, удивительное, радостное чувство – видеть, что посеянные тобой семена дают доб­рые всходы! Стоило собраться нескольким ученикам, как тут же заходил разговор об огороде.
Страшный пожар войны разгорался в разных уголках планеты. Но когда ребятишки увлеченно обсуждали ма­ленький огород, казалось, что они все еще живут под мирным небом.
«Варка-в-котелках»
Однажды после уроков Тотто-тян ушла из шко­лы, не задерживаясь и даже не попрощавшись. Быстрым шагом она пошла на станцию Дзиюгаока, бормоча по дороге какие-то странные и непонятные слова: «Гром-ущелье-варка-в-котелках». Это была довольно сложная для маленькой девочки фраза, но не длиннее имени одного героя комического рассказа, который, падая в колодец, так долго называл себя, что его не успели вытащить оттуда. Ни в коем случае не забыть нужную фразу! Главное – не перебить мысль. А то пройдет кто-нибудь мимо, и тогда пиши пропало – все вылетит из головы. Или попадется на пути лужа, которую нужно ловко перескочить, – отвле­чешься и начисто забудешь. Так что лучше всего без конца повторять про себя эти непонятные слова. К счастью, в поезде никто с ней не заговаривал. Сама же она старалась не впутаться в приключение, поэтому ничего примечатель­ного не произошло и она благополучно доехала до своей станции, ни разу не задав вопроса: «А это что такое?» Только когда она выходила с перрона, знакомый желез­нодорожник чуть все не испортил, окликнув ее: «Домой, девочка?» Тотто-тян едва не ответила ему, но вовремя удержалась. Она приветливо махнула ему правой рукой, а левой зажала себе рот и побежала домой.
У самых дверей она громко крикнула:
– Гром-ущелье-варка-в-котелках!
Мама долго ломала голову, кого это изображает до­чурка: то ли сразу всех сорок семь ронинов, ворвавшихся в усадьбу обидчика, то ли дзюдоиста, торжествующего победу. Но потом разобралась, в чем дело: «Ущелье Тодороки, пищу будем готовить на свежем воздухе, в котелках!»
Около станции Тодороки, остановки через три после Дзиюгаоки, находится один из живописных пригородов столицы – Тодороки, то есть «Громовое ущелье», с водо­падом и рощей. Туда-то дети и пойдут в поход, а на привале приготовят пищу на костре.
Мама покачала головой: «Удивительно! Такая длинная фраза! Уж если что-то заинтересовало ребенка, то он только об этом и думает!»
А Тотто-тян вздохнула с облегчением: наконец она избавилась от длинной фразы. Она тут же принялась в подробностях рассказывать маме о предстоящей экскур­сии. В пятницу утром они соберутся в школе. С собой надо захватить чашку для супа, пиалу для риса, палочки для еды и стакан риса. Не забыла она сообщить и о том, что, как сказали им в школе, рис разваривается и из одного стакана получаются два. А еще они будут варить похлебку из свинины, так что неплохо было бы принести немного мяса и овощей. По желанию, можно захватить с собой и что-нибудь на полдник.
Все следующие дни Тотто-тян вертелась на кухне, не отходя от мамы. Она наблюдала, как та ловко орудует кухонным ножом, как держит кастрюлю, как раскладывает по чашкам вареный рис. Ей было приятно видеть, как все спорится у родной мамочки в руках. Но особенно восхи­щало Тотто-тян то, как мама каждый раз, когда снимала со сковороды крышку, вскрикивала «ой-ой-ой!» и быстрень­ко хваталась двумя пальцами за мочку уха.
– Сковорода горячая, а уши холодные, – объясняла она Тотто-тян.
«За ухо хватаются люди взрослые, умеющие хорошо готовить» – такой вывод сделала девочка.
«Когда начнется „гром-ущелье-варка-в-котелках“, я то­же так сделаю», – решила она.
Наконец наступила долгожданная пятница. Сначала ехали на электричке, а со станции до ущелья добирались уже пешком. Директор с удовольствием наблюдал за деть­ми. Их личики сияли от радости под лучами солнца, пробивавшимися сквозь кроны высоких деревьев. Стоя с огромными рюкзаками за плечами, они ждали распоря­жений директора. А позади с высокого уступа мощным потоком низвергался знаменитый водопад.
– Ну а теперь, – обратился к детям директор, – да­вайте разобьемся на группы и огородим кирпичами места для костров. Их принесли с собой ваши учителя. Потом кто-нибудь из каждой группы промоет рис в реке и по­ставит его вариться. Затем приготовим суп со свининой. А теперь за дело!
Сыграли в «камень, бумагу, ножницы», чтобы разбиться на группы. Времени много не потребовалось – получилось шесть групп. Вырыли ямки и обложили их кирпичами. Сверху положили железные прутья, чтобы ставить кастрю­ли. Пока одни устраивали очаги, другие таскали из леса валежник или промывали рис. Затем распределили осталь­ные обязанности. Тотто-тян вызвалась резать овощи и взяла на себя приготовление супа. В помощь ей выделили мальчика постарше, но он только мешался: куски у него получались либо слишком крупными, либо совсем крохот­ными. Правда, старался он изо всех сил – на кончике носа повисла капелька пота. Зато Тотто-тян ловко резала бак­лажаны, картофель, лук, корни лопуха и другие овощи, которые принесли с собой ребята. Причем делала это красиво, аккуратно, как мама, чтобы есть было приятно. Вдобавок она решила угостить ребят чем-нибудь соленень­ким: нарезала огурцы и баклажаны тонкими ломтиками и натерла их солью. Время от времени она бросала взгляд на помощника, у которого не все ладилось, и давала ему советы. В такие минуты она чувствовала себя на мамином месте. А ее соленья вызвали у всех восторг.
– Ну что вы, я просто решила попробовать… – скром­но потупилась Тотто-тян в ответ на восторги.
Вопрос о том, чем заправить суп, был вынесен на всеобщее обсуждение. Поднялся гам, каждый спешил вы­сказать мнение. В лесу на разные голоса щебетали птицы, казалось, и они судачат о супе. И вот из котелков потянуло аппетитным духом.
До сих пор мало кто видел, как готовится обед дома. Теперь же открытие шло за открытием: как нелегко и в то же время приятно заниматься стряпней, как на глазах меняются продукты и многое другое.
Наконец все было готово. Директор рассадил детей на траве вокруг очагов. Каждой группе досталось по кастрюле с супом и котелку с рисом. Но перед едой Тотто-тян осуществила свой замысел: приподняв крышку с кастрюли, она вскрикнула: «Ой-ой-ой!», будто сильно обожглась, схватилась за мочки ушей и лишь после этого сказала: «Ну, можно нести!» Не понимая, к чему все это, все терпеливо ждали. Манипуляции Тотто-тян с крышкой и ушами не произвели ожидаемого впечатления, но по крайней мере сама она была довольна. Ребята не сводили глаз со сто­ящих перед ними пиал с рисом и чашек с дымящимся супом. Еще бы, проголодались, но, конечно, самое глав­ное заключалось в том, что они сами приготовили все это!
После того как спели песенку «Хорошо прожевывай…» и сказали обычное «С удовольствием отведаю», в лесу воцарилась тишина. Не умолкал лишь водопад.
«Ты хорошая девочка!»
Стоило директору завидеть Тотто-тян, как он говорил: «Ты на самом деле хорошая девочка!» Каждый раз при этом Тотто-тян улыбалась, подпрыгивала от удо­вольствия и отвечала: «Да, я хорошая девочка!» Ведь она действительно так считала.
Тотто-тян и правда была почти всегда хорошей девоч­кой. Доброжелательная, особенно внимательная к друзьям с физическими недостатками, она всегда была готова за­щитить слабого. Случалось, ученики из других школ драз­нили ее приятелей, тогда Тотто-тян яростно набрасывалась на обидчиков, хотя ей самой крепко доставалось. Не ме­нее самоотверженно она ухаживала за больными живот­ными.
В то же время учителей поражало ее странное пове­дение, особенно когда она обнаруживала что-нибудь ин­тересное, удивительное. И это бывало уже не раз.
На утренней линейке, к примеру, Тотто-тян марширо­вала, зажав косички под мышками, так что они торчали сзади маленькими хвостиками. Во время уборки класса, в день дежурства, Тотто-тян обнаружила на полу люк, через который проверяли мотор, когда вагон еще бегал по рель­сам. Подняв крышку, Тотто-тян смела в люк весь мусор, но закрыть его уже не смогла. Поднялась суматоха… Однажды, услыхав, что в мясных лавках туши подвешивают на крючьях, Тотто-тян еще с утра забралась на самый высокий турник и повисла на перекладине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20