Особенно высокую оценку получили его комментарии к Ветхому Завету в свете учения каббалы.
Бальтазар прослушал три лекции своего учителя с восторгом. Чего бы он ни отдал, чтобы уметь выражать свои мысли одновременно так просто, с такой проникновенной силой убеждения и с такой научной строгостью! Безусловно, он уже знал все то, что Каммершульце излагал своей аудитории. Он имел возможность многому научиться во время их совместного путешествия. Но теперь впервые он постигал эти знания в их структурных взаимосвязях, в единстве. Словом, то, что раньше виделось ему в виде разрозненных элементов, теперь возникало перед его мысленным взором как система строго упорядоченных форм совершенной архитектуры. Когда лектор кончал говорить, он был одним из тех слушателей, которые наиболее громко кричали от восторга.
Их пребывание в Тюбингене растянулось на месяц. Именно в это время Бальтазар был проэкзаменован профессорами богословия и древнееврейского языка и получил диплом, на который давали ему право его познания. Эти учителя, кстати, были поражены ранним развитием юноши и его глубокой образованностью. Личные уроки алхимика в соединении с уроками Циммерманна и Иуды Когана дали свои плоды. Таким образом, Бальтазар Кобер получил дипломы по богословию и древнееврейскому языку, никогда не посещая лекций ни в одном университете! Впрочем, он нисколько этим не кичился, считая, что его единственная заслуга состоит в том, что он пошел в ученики к Каммершульце.
Случилось так, что целая делегация богословов из Тюбингена должна была отправиться в Фрибургин-Брисгау под руководством Эбергарда Оппенгеймера с целью принять участие в диспуте о связях между наукой, благодатью и верой. Фридрих Каммершульце дал согласие присоединиться к этим докторам, и поэтому наши друзья отправились в дальнейшее путешествие вместе с ними. Богословы, а некоторые из них были очень стары, ехали в экипажах, тогда как Бальтазар и другие студенты сопровождали их верхом.
Среди этих студентов был один, который сразу не понравился нашему Коберу. Звали его Иосиф Бодмер, и он, не умолкая, хвастался своими познаниями, которые, впрочем, были весьма разнородны. Он утверждал, что никто не способен так долго удержаться в седле, с таким вкусом поесть, так быстро завоевать расположение девушки, как это умеет он, а также ни у кого нет такой отличной памяти – мол, достаточно ему прочитать дважды какой угодно трактат, и он уже сможет повторить его наизусть, и даже от конца к началу…
Это мелкое бахвальство забавляло Бальтазара вплоть до того момента, когда Иосиф Бодмер стал утверждать, что он беседовал с ангелами. Чувствуя, как в нем закипает гнев, он воскликнул:
– Те, кто беседует с ангелами, об этом не болтают!
Хвастун воспринял эти слова как пощечину.
– Ах, это ты, несчастный заика? – ответил он тотчас же. – Не будь таким самоуверенным, ведь дипломы тебе дали из жалости. И что ты можешь знать об ангелах, ты, который ничего не смыслишь в людях!
Бальтазару было очень обидно слышать эти несправедливые слова. Но он взял себя в руки и ничего не ответил. Осмелев от этого молчания, наглец пошел еще дальше:
– Кстати, кто нам докажет, что ты не еврей? Ты знаешь этот язык потому, что он тебе родной.
Студенты, ехавшие вместе с ними, расхохотались:
– Он и взаправду считает себя фениксом, этот жалкий птенец!
Они так говорили о Бальтазаре, потому что завидовали ему и тому интересу, который проявили к нему профессора.
– Сейчас мы устроим тебе экзамен, – начал один из них. – Надо же нам знать, достоин ли ты находиться среди нас. Для начала, господин дипломированный из жалости, скажите-ка нам, сколько будет дважды два?
Бальтазар молчал.
– Он этого не знает! – воскликнул Иосиф Бодмер. – Но поскольку ты самого высокого о себе мнения, то ответь еще на один вопрос: сколько богов обитают на небе?
На эти слова кобыла Борака стала на дыбы, без малейшего участия всадника повернулась к обидчику своего хозяина и могучим ударом копыта выбросила его из седла. Иосиф Бодмер свалился на землю.
Небольшая группа остановилась. Два студента спешились с коней и наклонились над упавшим, который, растянувшись на траве, не шевелился.
– Ты его убил! – сказал один.
Бальтазар быстро сошел с лошади и приблизился к Иосифу Бодмеру. Тот дышал, но, падая, он ударился головой о камень, и это его оглушило. Через несколько мгновений он открыл глаза.
– Что со мной случилось? – спросил он.
Студенты ответили:
– Заика направил на тебя свою лошадь. Она ударила тебя копытом и сбросила на землю.
Бальтазар знал, что это не так. Он не подстрекал свою лошадь, она действовала по собственному побуждению. Но как это объяснить? Он сказал:
– Извини меня. Я этого не хотел. Но больше не богохульствуй.
Студенты смотрели на Бальтазара с ненавистью. Потом Иосифу помогли подняться в седло, после чего все молча продолжали путь.
На привале студенты рассказали докторам о происшедшем. Позвали нашего друга, и он это объяснил как несчастный случай.
– Мы тебе охотно верим, – сказал Эбергард Оппенгеймер. – Однако эта кобыла кажется нам опасной, и мы попросим тебя ехать впереди экипажей вместе с солдатами. Они всадники получше, чем студенты.
На самом деле ректор университета отлично понял, что произошло. Он знал характер Иосифа Бодмера, которого взял с собой в эту поездку, лишь уступив настояниям его отца, банкира, очень влиятельного во всем Вюртемберге.
Итак, они добрались в Фрибург без дальнейших приключений. Там наших друзей ожидал приятный сюрприз. Паслигур и старейшины братства вестников, покинув Нюрнберг, обосновались в этом городе. Теплая братская атмосфера, царившая в гостинице под Гусем и Рашпером, вернула Бальтазару душевное равновесие. Именно в этом учреждении они с Каммершульце нашли приют, тогда как доктора и студенты были расселены в самом университете.
Иосифу Бодмеру очень не понравилось, что Кобер поселился в гостинице, так как он сам хотел снять там комнату. Но ему сообщили, что свободных номеров нет. Это так раздосадовало молодого человека, что он решил отомстить Бальтазару и стал подстрекать своих приятелей против него. Таким образом, когда наш друг думал только о богословских диспутах, которые должны были состояться в помещении крытого зернового рынка, эти завистливые лоботрясы готовили ловушку, будучи уверены, что он в нее попадется.
Диспуты между протестантскими священнослужителями и богословами католического вероисповедания привлекли огромную толпу народа. Немногие могли разобраться в тонкостях этих дебатов, но считалось признаком хорошего тона присутствовать на них, в надежде, что противники начнут осыпать друг друга оскорблениями, а то и до рукопашной дойдет! Но чаще всего зрители просто восторгались ораторским искусством одного, иронией второго, обаянием третьего, неистовством четвертого, присутствуя на этих словесных баталиях, как на спектакле.
В лагере протестантов очень нравился публике Эбергард Оппенгеймер, умеющий загнать противника в угол вопросами вроде бы незначительными, но которые в конечном счете оказывались исполненными глубокого смысла. Доктор Шредер, большой специалист по Эразму, вызывал восторг своей лирикой. Тем, кто слушал его, казалось, что они возносятся в сферы небесные и проникают в самые сокровенные тайны Божьего промысла.
Среди католиков самым грозным и самым эффектным оратором считался Готфрид Буддеке. Это был иезуит, закованный в броню науки, вооруженный, как канонерка, сражающийся под флагом строгости Веры. Его искусные ответы снискали ему громкую славу. Так, одному протестанту, спросившему, что он понимает под реальным присутствием Христа в таинстве евхаристии, он ответил: «Если вы сами этого не понимаете, то не надейтесь, что я вам это объясню. Есть ли смысл убеждать отсутствующего, что его здесь нет!»
Фридрих Каммершульце принимал участие в таких диспутах, прежде чем они были запрещены, в Саксонии и в Тюрингии. Поэтому он хорошо знал правила этого нелегкого искусства и готовился очень тщательно в течение недели, которая оставалась до открытия дебатов. Не выходя из своей комнаты, он посылал Бальтазара в университетскую библиотеку за нужными ему книгами. Юноша был очень горд исполнять его поручения, тем более, что его любовь к книгам начала превращаться в настоящую страсть.
Библиотека Фрибурга была очень богата на трактаты всякого вида и содержания. На полках, тянувшихся вдоль ее высоких стен, можно было найти как «Трактат о парадоксах» Альчати, так и «De ordine universi» Андреа Баччи, письма Бембо и многоязычную Библию Алькала, «De asse et partibus eius» Буле и эпиграммы Каллимаха, «Commentarii utriusque linguae» Камерариуса, изданные в Базеле, и «Трактат о сновидениях» Кардана, страсбургские, миланские и парижские издания сочинений Николая Кузанского и произведения Эразма Роттердамского, «Bibliotheca universalis» Геснера и также его «Historiae Animalium», «Liber beati Job» монаха-доминиканца Агостино Джустиниани, знатока гебраистики, «Трактат о древностях» Грапальди, а также сочинения Гиппократа в переводе Фабия Каба, произведения Иосифа Флавия, изданные в Базеле Арлениусом при помощи Сигизмунда Гелениуса из Праги, ученика Марка Музуруса, «Quincuplex psalterium» Лефевра д'Этапля, изданный у Этьенна, в Париже, «De regnandi peritia» – первый помол «Князя» Макиавелли, подслащенный Нифо, «Утопия» Томаса Мора, изданная в Левене, у Мартина, поэма, приписываемая Орфею и воспевшая подвиг аргонавтов, опубликованная в издательстве Филиппа Жюнта, Кратандера и Доле, пятнадцать книг Овидиевых «Метаморфоз», которые изложил французским стихом Абер д'Иссу, уроженец Берри, «Liber paramirum» Парацельса в немецком издании 1565 года и в латинском переводе Форбергера, датированном 1570 годом, драгоценное собрание древнееврейских грамматик Мунстера, Клейнертса и Ресто де Калиньи, изданных в одной книге Пауло Парадизи по прозвищу Каносса, куда вошли также «Песня Песней» на древнееврейском, опубликованная Гвидачерио, «Joannis Picci Mirandole omnia opera» изданные в Болонье, Венеции, Страсбурге и собрание сочинений Жана Пти, «Piatonis omnia opera», изданное усилиями Марка Гоппера, а также более давние собрания Вальдера и Мануцио.
Издания Альдеса были представлены здесь такими книгами, как «Hypnerotomachia Poliphili», «Похвала сумасшествию», «Филиппические комментарии» – и другими «Римскими древностями». «Tractatus de immortalitate animae». Помпонацци соседствовал здесь с «Quatuor librorum de orbis terrae concordia Primus» Постеля, изданной в Базеле Опореном, а также с Кораном в изложении Библиандера, который вышел из под печатных прессов того же Опорена. «Диалектика» Рамуса и «Theologia naturalis» Сабунде царствовали там рядом с «Географией» Страбона с предисловием Бюсси, напечатанной Винделином де Спире в Венеции, и «Opera» Тертуллиана, изданными Беатусом Ренанусом, учеником Эразма. Бальтазар Кобер барахтался в этой гавани учености, как дельфин в Коринфском заливе.
Однажды, когда он нес Каммершульце книгу, которую тот попросил его найти и которую он после продолжительных поисков в конце концов обнаружил, за углом дома он столкнулся с Иосифом Бодмером и двумя его приятелями. Они ждали его. Улица была пустынна. Три студента вытащили из-под рубахи ножи и угрожающе стали надвигаться на нашего друга. Этот последний, прижатый к стене, не нашел другого выхода, как повернуться к нападающим лицом. Не имея в руках ничего, кроме книги, он бросил ее Бодмеру в лицо, но тот легко уклонился. Не зная, что делать дальше, он набрал полные легкие воздуха и со всей силой, на которую был способен, испустил крик вестника, попавшего в беду.
Этот крик прозвучал так неожиданно, так мощно и так пронзительно, что три студента на какой-то миг были ошарашены. Потом опять они начали наступать на Бальтазара, который отбивал удары, как мог. Уже один клинок поранил ему щеку, и ее залило кровью, другой зацепил локоть, третий распорол рубашку, слева направо. Казалось, трое молодых людей стремились прикончить его насмерть – с такой слепой яростью наносили они непрерывные удары.
Но вдруг, когда последний удар достал его ухо, и глаза его закрыла красная пелена, улица наполнилась криками бегущих людей. Это вестники спешили ему на помощь. Одни бежали с одной стороны, другие – с другой. Бальтазар никогда раньше не встречался с людьми, которые бежали теперь к нему. Однако же они откликнулись на его призыв.
– Рыжий лис вертит хвостом, я с ним хорошо знаком! – успел еще выкрикнуть он, прежде чем потерял сознание.
Вестники, которых сначала было пять, а вскоре стало девять, быстро разоружили студентов и сбили их с ног. Иосиф Бодмер визжал, как недорезанная свинья. Потом они унесли Бальтазара в гостиницу под Гусем и Рашпером и сдали его там на попечение матери, которая омыла его раны; после чего они замкнули троих мерзавцев в погребе.
Придя в сознание после обморока, Кобер-сын увидел над собой лицо Фридриха Каммершульце, который улыбался ему. Братья-вестники, спасшие его, разошлись по местам своей работы, не ожидая, пока он очнется. У него немного болели рука, щека и ухо, но все это были пустяки по сравнению с тем счастьем, которое переполняло его при мысли, что его спасли друзья; совсем незнакомые, они, однако, сразу же явились ему на помощь! Таким образом, он смог почувствовать, что он не один на свете. Где бы не пришлось ему быть, всегда найдется друг, готовый его защитить… Эта мысль была ему бесконечно приятна.
17
Фридрих Каммершульце сообщил ректору Тюбингенского университета Эбергарду Оппенгеймеру о действиях Иосифа Бодмера и двух других студентов. Тот был в ужасе и решил примерно наказать провинившихся. Алхимик посоветовал ему, как это сделать. Оппенгеймер, хоть и удивился предложению Каммершульце, но согласился, чтобы все происходило так, как он хочет. Вестники спасли Бальтазара. Значит, именно они должны предварительно осудить злоумышленников, прежде чем дело передадут в муниципальный суд.
Итак, накануне первого диспута в большом зале гильдии суконщиков, где обосновались Паслигур и старейшины после бегства из Нюрнберга, собрался трибунал святого Жиля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27