— Мне нравится это место, — сказал он через полчаса, окидывая взглядом уютный кабинет, где мы сидели на зеленом бархатном диване. Официант подавал превосходно приготовленный обед и разливал шампанское в невозмутимом молчании. — И я счастлив, что имею возможность поблагодарить тебя за вызволение из лап Карпа.— Боюсь, что ты спешишь считать себя спасённым, — возразила я, поливая бифштекс жгучим, как огонь, соусом. — Твой приятель Петер Пауль позвонил сегодня Киви, как раз после нашей беседы, и заявил, что все отменяется. Так что в какой-то степени этот обед можно считать твоим прощальным обедом. Он, похоже, уверен, что ты подчинишься его требованиям. Петер Пауль твердит на всех углах, что ты ему чем-то обязан.— Да, я обязан ему, верно, — мрачно сказал Тавиш. — Пожалуй, из этого можно и не делать секрета: по крайней мере для тебя. Понимаешь, я начал работать с Карпом ещё там, на родине. Он нанял меня, чтобы привести в порядок списки текстильных товаров, которыми якобы собиралась торговать его фирма. Я должен был получить половину прибыли, по крайней мере он так пообещал, и кое-что ещё, что меня больше всего и привлекало.— И что же это было?— Он сказал, что будет моим спонсором для получения зеленой карты, то есть вида на постоянное жительство. Без неё я, как иностранец, не имею права быть принятым на работу в этой стране, разве что в обход законов. Но тут бизнес у Карпа прогорел, и он остался должен мне чуть ли не полмиллиона моих процентов с прибыли. Все мои денежки улетели Карпу в нос, но я не могу обвинять его, поскольку он является моим официальным спонсором.— Ты имеешь в виду, что он нюхает кокаин? — удивилась я.— Он пускает в пыль не меньше ста тысяч долларов ежегодно, и эти расходы не может покрыть даже его баснословное жалованье, — сообщил Тавиш. — Вот он и старается с помощью банковской компьютерной системы создать видимость законной торговли мануфактурой, а на деле занимается отмыванием денег. Хотя у меня нет вещественных доказательств, я более чем уверен, что его торговая фирма — лишь прикрытие. Он и меня старается втянуть в свои игры, угрожая, что иначе выдаст иммиграционной службе.— Но ведь ты находишься здесь легально, — возразила я, — у тебя есть временное разрешение, и ты собираешься поменять его на зеленую карту. Я как раз сегодня утром заглянула в твоё личное дело.— Он больше не имеет права быть моим спонсором. Фирма, которую он представляет, фактически не существует. И с этой точки зрения я вообще работаю сейчас в Бэнкс по фальшивым документам. Как видишь, он прижал меня к стенке. Если я вернусь на родину, мне в лучшем случае удастся задействовать одну сотую своего потенциала как специалиста. Ведь ты же знаешь, что хотя я и щенок, но щенок с головою.— Получается, что я ничего не могу для тебя сделать, — сказала я (позже вы узнаете, каким чудесным образом повернулось колесо фортуны в течение нашего обеда). — Я не могу поднимать шума, поскольку не имею доказательства незаконной деятельности Карпа, даже если я и попытаюсь это сделать, тебя в лучшем случае депортируют, а в худшем потащат в суд. Но если бы нам удалось выиграть время, подсунув ему вместо тебя специалиста, от которого он не сможет воротить нос, мы попытались бы придумать, как вытащить тебя из всей этой заварухи.— Ни о чем ином я и не мечтаю. Уверен, что этот удар он не отобьёт, — обрадовался Тавиш. — Я даже нашёл для него чудесную кандидатуру, кто спит и видит, как попасть на службу в его отдел.— Кто-то хочет работать на Карпа? — недоверчиво переспросила я. — Пожалуй, у этого парня не все дома.— Это не он, а она, — уточнил Тавиш. — И зовут её Перл Лоррейн, специализируется на международном обмене. Работает экономистом и является моей клиенткой с недавних пор. Она ослепительная — и чёрная. Карпу придётся изрядно поломать голову, и вряд ли он сумеет найти повод от неё отказаться.— Перл Лоррейн? С Мартиники? Да, она разбирается в международном обмене намного лучше Карпа и имела дело с компьютерами. Но что она думает по поводу твоей идеи?Я знала Перл Лоррейн, и мне казалось, что она вряд ли пошла бы на подобный шаг без уважительной причины, со своей репутацией непримиримого борца с карьеристами.— Кроме всего прочего, Перл сказала, что Карп — настоящий нацист, он обращается с чернокожими подчинёнными как с дикарями из джунглей и на всех углах хвастается, что всегда нанимает только чёрных секретарш, потому что у них симпатичные ляжки.— Боже правый, — сказала я, — но если все это правда, то откуда у тебя такая уверенность, что Перл Лоррейн согласится работать на этого парня?— Все очень просто, — ухмыляясь, пояснил Тавиш. — Она лучше него разбирается в международном обмене и хочет занять его место. А если хочешь занять место какого-то игрока, лучше всего быть на подхвате, когда его удалят с площадки.Я согласилась с Тавишем, — учитывая стеснённые обстоятельства, в данный момент Перл для нас просто находка. Подали сыр и фрукты, и я решила, что наступило время перейти к истинной цели встречи.— В конце недели я отправляюсь в Нью-Йорк, — сообщила я Тавишу. — К этому времени все шестеро членов круга должны начать работать, и мне бы хотелось перед отъездом кое-что с тобою обсудить.Тавиш серьёзно посмотрел на меня поверх серебряного столового прибора и кивнул в знак того, что готов слушать.— Прежде всего, — сказала я, — вам нужно проникнуть в файлы, содержащие данные по обычным и переведённым банковским счетам, и затем разнести в клочья систему компьютерных обменных фондов.— Компьютерных обменов? Твою собственную систему? — удивился Тавиш. — Но ведь это одна из самых сильных систем в Бэнкс, она защищена по меньшей мере по двум позициям…— Вам придётся подобрать ключевые шифры, — кивнула я, — для проникновения в систему компьютерного обмена, а кроме того, понадобятся номера обычных счётов и секретные пароли, чтобы снимать деньги со специальных банковских счётов.— То есть ты предлагаешь нам стащить ключевой шифр для одного дня, чтобы показать, что это в принципе возможно?— Все эти чёртовы банки не могут менять ключи каждый божий день, — сказала я. — Поэтому подразумевается наличие в системе программы, в которой закодированы абсолютно все ключи и которая каким-то способом может определить их правильность, если даже смена ключа происходит без предупреждения.— Поразительно, — воскликнул Тавиш. — Просто ушам своим не верю. Ведь если только была бы такого рода «спасательная» программа, любой мог бы снять деньги с любого понравившегося ему счета и перевести куда угодно, уверяя, что это его собственные деньги.Я улыбнулась, взяла бумажную салфетку и набросила небольшую таблицу.— Во всех отделениях банка имеются такие вот карточки. Номер в верхней графе указывает нам место действия, то есть номер отделения, которое переводит деньги. Первая вертикальная колонка — специальный код на текущий месяц, вторая колонка — для текущего дня, а третья колонка — количество переводимых денег в долларах. Именно эти четыре номера: номер отделения, номер месяца, номер дня и количество денег и являются ключевым шифром! Каждый ключ меняется с переменой дня и количества денег — вот и все!— Да брось ты шутить, — сказал Тавиш. — Я всю жизнь работал по международному обмену и ни черта не смыслю в межбанковских обменных операциях. Но если это все действительно так просто, то ведь любой, кому не лень, может проникнуть в систему и воровать фонды!— Возможно, они давно уже этим занимаются, — согласилась я, смакуя шампанское. — Это и предлагается вам выяснить. Задача, конечно, сложная, лично мне пока не доводилось видеть системы, способные раскодировать ключи.— Каким идиотом надо быть, чтобы давать такие вводные? — восклицал Тавиш, размахивая салфеткой. — Послушай, но ведь это все пока твои предположения. Но если только ты права и все обстоит именно так — значит, система безопасности у нас вообще ни к черту не годится!— Ты сожалеешь, что привлечён к работе над моим проектом? — спросила я.— Лорда Мэйнарда Кейнетса спросили на смертном одре, сожалеет ли он о чем-либо в своей жизни, — отвечал Тавиш. — И его последние слова были такими:«Хотел бы я выпить ещё больше шампанского!» И мы дружно выпили за это.В разговоре с Тавишем я умолчала о том, что знакома с Перл Лоррейн уже не один год и настолько хорошо, что именно она отвозила меня в этот раз в аэропорт. Итак, наступила пятница после моей ночи в опере, и мы мчались по шоссе в её изумрудно-зеленом «лотосе».Все, что окружало Перл, имело в той или иной степени изумрудный оттенок: от её пронзительно-изумрудных глаз на матово-чёрном лице до изумрудного цвета бархатных брюк в обтяжку. На всеобщее обозрение в виде ожерелья над немыслимо глубоким декольте были выставлены натуральные изумруды.Перл чересчур лихо вела себя за баранкой, на мой взгляд. Я гадала, удастся ли ей преодолеть звуковой барьер, когда мы пронеслись мимо слившихся в неясное пятно эвкалиптов, затем, включив какой-то неизвестный мне механизм в коробке скоростей, мы на двух колёсах выскочили на скоростное шоссе.— Эй, послушай, лучше бы ты отвезла меня в Нью-Йорк, добрались бы туда быстрее, чем по воздуху, — заметила я, безуспешно пытаясь найти точку опоры.— Детка, не покупай скоростную машину если не умеешь ездить быстро, — отвечала она и со свистом обошла такси, тащившееся на каких-нибудь жалких восьмидесяти милях в час. — Я нарочно удрала с работы пораньше, поэтому у нас ещё было немного времени, чтобы посидеть, выпить освежающего и поболтать. Ты стала такой затворницей, что вряд ли я скоро вновь тебя увижу.— Похоже, ты отвоевала нам прорву времени, — за-метила я. — Мы наверняка успели побить все мировые рекорды. Интересно, у вас на Мартинике все такие лихие водители?— Сейчас весь мир помешался на скорости, ты тоже должна быть на высоте, милая, — кратко пояснила она, затормозив у входа. Перл оказалась снаружи до того, как успела осесть пыль из-под колёс её авто, всучила ключи зажигания и десятидолларовую банкноту остолбеневшему швейцару и наградила беднягу ослепительной улыбкой. — Заберите наши чемоданы, — и она впихнула меня в здание аэропорта.— У них что, обслуживаемая стоянка? — поинтересовалась я.— Не заглядывайте в зубы дарёному коню, — посоветовала она, маневрируя в толпе, собравшейся в холле, украшенном жуткими творениями полинезийского народного искусства, расставленными и развешанными так, словно здесь потрудилась команда сумасшедших мормонов из Гуама.Перл заказала для нас Кровавую Мэри и уже жевала салат из сельдерея, когда я вернулась, сдав свой багаж.— Спасибо тебе за то, что устроила мне работу у этой толстой рыбы — Карпа, — пробурчала она, не переставая жевать. — Когда-нибудь я отплачу тебе сторицей.— Подожди хотя бы пару недель: боюсь, что ты передумаешь, — посоветовала я и осторожно пригубила изрядно разбавленный водою сок. — Тавиш говорил мне, что ты хочешь работать у Карпа, чтобы перехватить его бизнес, но я все же не могу понять почему. Я слышала о нем как о расисте. Это что, своего рода вендетта? По-моему, это не в твоём стиле…— Ты хочешь, чтобы я притянула его к ответу за дискриминацию? — Перл расхохоталась и махнула официантке, чтобы та принесла ещё один коктейль. — Конечно же, нет, меня тошнит от всего этого дерьма: шушуканье с адвокатами и все такое прочее. Мне всегда казалось не случайным то, что на французском слова «юрист» и «авокадо» звучит одинаково. Нет, Карп мне не нужен, меня манит власть, милая, и ради неё стоит вступать в игру. У меня есть возможность найти наилучшее применение, поскольку я в совершенстве знаю экономику. Карп может получать вдвое большую зарплату, но ничего не способен сделать. Я скоро выставлю его полным ослом и вышвырну из кресла к чёртовой матери.Когда десять лет назад я впервые повстречалась с Перл в Нью-Йорке, её отец занимался перепродажей произведений искусства жителей Африки и Океании, оказавшись первопроходцем в своей области. Вскоре для него наступила золотая пора, музеи и выставки стали гоняться за накопленными им за сорок лет сокровищами. А начинал он с нуля как уличный торговец.И когда он умер. Перл, которой было всего двадцать лет, заканчивала с отличием экономический факультет в Нью-Йоркском университете. Там она и научилась говорить на принятом у янки сленге, полюбила хорошие автомобили, водила их с сумасшедшей скоростью и одевалась во все зеленое, что, по её словам, знаменует для неё цвет денег. Папа оставил ей в наследство немало «зелёнки». Пожалуй, это обстоятельство и полученные научные, степени помогли ей преодолеть не один барьер на пути к вожделенной власти.Хотя Перл была более агрессивна, чем я, у нас с ней было немало общего: мы не гнались за деньгами.Словно прочтя мои мысли, она сказала:— Дело не в деньгах, а в принципе. Я имею в виду вопрос этики, а не вопрос наживы. Какое значение имеет то, что я достаточно богата и не нуждаюсь в средствах существования и службе? К тому, же об этом неизвестно никому в вашем Бэнкс, кроме тебя. Дело в том, что я заслужила право на эту работу, а Карп нет. Я съела собаку на международных обменах и способна принести банку миллионы прибыли. Если бы я гонялась только за деньгами, мне вообще не следовало садиться когда-то на корабль в Форт-де-Франс, и я сберегла бы себе десять лет жизни.— Ты, конечно, права, но как же ты собираешься лишить Карпа работы, служа в его отделе, да ещё полностью находясь в подчинении?— Рано или поздно он должен оступиться, — заявила Перл с загадочной улыбкой, — а я к тому же постоянно держу банановую шкурку за пазухой именно ради такого случая. Ну, а теперь давай-ка оставим эту тему, я хочу знать, как долго ты собираешься развлекаться в Биг Эппл? Нью-Йорк-Сити (англ. сленг)

Как-никак, это ведь наш общий родной дом!— На все про все у меня одна неделя, — ответила я.— Не будь дурой, — поморщилась Перл. — Зачем тебе назначать какие-то сроки, чтобы потом трястись над ними? Всем известно, что ты — надсмотрщик над галерными рабами, но зачем же быть надсмотрщиком над собой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47