Правда заключалась в том, как она осознала с легким раскаянием, что девушки действительно многого о ней не знали, не догадывались о чем она думает, о чем мечтает. Они знали, что она хочет петь; они знали, что она много читает, но искреннее о себе она ни с кем из них не говорила. Она делала только то, что они хотели, вместе с ними шутила, дурачилась, пытаясь стать частью общей команды. И только теперь она поняла, что остальные и не думали наступать на собственные интересы во имя общего дела: тратили деньги на одежду, косметику и духи и каждая жила сама по себе. Это она работала, пока остальные ходили на свидания, она была солисткой, на ней держалась вся группа. Ей приходилось заучивать слова песен, а они лишь вторили сзади "о-у, о-у, о-у". Интересно, они хоть жалеют, что выставили ее вон? И вдруг Силки поняла, что никогда этого не узнает. Для них Силки была всего лишь пропуском в лучшую жизнь; не будь ее, не было бы и "Шелков и Сатинов". Она всегда считала себя спокойной и упрямой, но она понимала, что существует такая степень упрямства, о которой она раньше и не подозревала. Год назад, когда они только начинали, она бы никогда не поверила в то, что они так будут относиться друг к другу; или что она сама сможет осознать свою важность и необходимость для них. И кто она такая? Она ведь даже не была уверена в том, что хорошая певица. Она никогда не брала уроков пения. Людям просто нравился ее голос и манера исполнения. А что если она - мыльный пузырь, заставивший девушек поверить в собственную важность.
Мистер Либра рассказывал, что договорился о серии выступлений для них в ночных клубах за пределами города. Затем они вернутся с гастролей и будут участвовать еще в одном шоу "Все позволено". Их вчерашнее выступление вызвало прекрасную реакцию и теперь все хотели пригласить их. Теперь им требовалось большее количество костюмов. И Либра готов был предоставить им еще один номер в гостинице.
Силки с облегчением вздохнула. Две комнаты - это намного лучше, чем одна. Хотя больше всего ей хотелось иметь свою собственную комнату, чтобы девочки к ней не приставали. Когда она утром уходила от Дика, он пообещал позвонить, но не предлагал переехать к нему. А сама она, конечно, не могла просить об этом. А вдруг она потеряет его, если заговорит об этом. После беседы, она спросила мистера Либру, не может ли она поговорить с ним с глазу на глаз. Девушки наградили ее уничтожающим взглядом и вышли.
- Ну? - спросил Либра.
- Мистер Либра, мне неприятно говорить об этом, но мои отношения с девочками действительно очень испортились. Они, похоже, просто ненавидят меня. Я думаю, они завидуют. Они постоянно унижают меня, а это мешает работе. Я хотела бы жить отдельно. Я могла бы платить, из той суммы, которую вы даете мне на день.
- Ты что думаешь, что если у тебя будет своя комната, они будут меньше завидовать тебе?
- Нет, наверное, это взбесит их еще больше.
- Неужели ты не ладишь ни с одной из них?
- Нет, они все против меня.
- Хочешь, я поговорю с ними?
- О, нет! - испуганно воскликнула Силки. - Вы их не знаете! Тогда уж они точно изведут меня.
- Меня не интересуют ваши личные отношения, но если я увижу какой-нибудь признак враждебности, проявленной на людях, я расстанусь со всеми вами. Мне этого не нужно... Ладно, ты будешь жить отдельно. Но при одном условии. Ты, именно ты, отвечаешь за то, чтобы на публике вы источали нежность и любовь друг к другу. В конце концов, согласно твоему утверждению, именно тебя они не любят, а между собой они прекрасно ладят.
- А вы могли бы сами им это объяснить? Скажите им, что даете мне комнату, чтобы я не маячила у них перед глазами, а не потому, что я звезда или что-то вроде этого.
Либра язвительно улыбнулся.
- И ты думаешь, они поверят?
- Но если я сама скажу им об этом, то они уж точно не поверят.
- Мне что больше делать нечего, как разбираться в ваших детских дрязгах, - взорвался Либра.
У Силки все сжалось внутри. Она всегда боялась Либру. Но отступить она не могла - чтобы мистер Либра не сделал с ней, страшнее всего было остаться сейчас без комнаты.
- Я думаю, так будет лучше, - выдавила из себя Силки, пытаясь скрыть страх.
- Ты меня за кого принимаешь, за воспитателя умственно отсталых малолеток? Возомнили себя профессионалками, а ведете себя как помоечные девки.
- Простите, сэр, но мне больше не к кому обратиться.
- Ты, как я вижу, если не получишь комнату, просто свяжешься с каким-нибудь ублюдком, - с отвращением произнес Либра.
Силки не ответила.
- Ладно, - наконец изрек он и взял телефонную трубку. - Иди. Ты получишь комнату. Я поговорю с девицами. Можешь переезжать сегодня днем.
- Спасибо, мистер Либра.
Но он уже был занят переговорами с гостиничной администрацией и лишь махнул рукой. Силки вышла из номера.
Теперь, получив собственную комнату, ей стало гораздо проще говорить с Диком по телефону, когда он наконец позвонил вечером. Теперь она могла свободно уходить и приходить.
Она купила радио. На телевизор, после оплаты комнаты, денег уже не оставалось. Но Силки была рада тишине и уединенности. Начинались новые репетиции, и нужно было выучить новые песни. Она встречалась с девочками на репетициях, на танцевальных занятиях, в офисе мистера Либры. Но они никогда не приглашали ее вместе перекусить. И Силки покупала обычно что-нибудь в кулинарии, а иногда и просто забывала о еде. Ее брат Корнелиус сначала переехал к ней, но потом ему стало скучно, и он переселился в Гринвич Вилледж к своим новым знакомым. Появлялся он лишь тогда, когда ему требовались деньги.
Теперь ее единственным другом был Дик. Они встречались почти каждый вечер, и она никогда не спрашивала его, чем он занимался в ее отсутствие. Возможно, он работал, а скорее всего - встречался с другими девушками. Но Силки хватало ума, чтобы не задавать вопросов. Он всегда расспрашивал ее о том, что она делала, и она искренне отвечала ему, что читала, учила песни, а потом рано легла спать.
Другие мужчины не представляли для нее интереса. Теперь, когда у нее была своя комната, Хетчер Вилсон решил, что добьется своего, но она продолжала говорить ему "нет" и сказала, чтобы он попусту не тратил денег, приглашая ее на обеды - она все равно не станет с ним спать. Правда, время от времени она соглашалась выпить с ним колу в баре гостиницы, но только колу и не больше одного стакана, и то лишь для того, чтобы девушки видели ее с ним и позабыли о Дике Девере. Но и это возымело обратное действие Хетчер к этому времени переспал со всей четверкой, и они ревновали его к Силки, потому что та продолжала ему нравится больше всех.
Она хотела заставить себя полюбить Хетчера. Он был красивым, хорошо одевался и был талантлив, так что у них было много общего. Но говорить с ним было абсолютно не о чем. Он дурачился, говорил комплименты, хвастался, рассказывал о работе, но все это безотносительно к ней, Силки. Хетчер не прочитал в своей жизни ни одной книги и даже не испытывал подобного желания. Все представление о женщинах у него сводилось к тому, что с ними надо спать, любоваться ими и появляться в их обществе на людях. Планами и надеждами он предпочитал делиться со своими дружками - он считал, что обсуждать это с Силки будет не по-мужски. Чем больше времени Силки проводила с Хетчером, тем сильнее скучала по Дику.
Она стала во всем зависеть от Дика. Он советовал ей, как одеваться, исправлял ее речь, расширял ее словарный запас, - и делал всегда это вежливо и конструктивно - не то что мистер Либра. Она сказала Дику, что считает себя Пигмалионом, и он объяснил ей, что Пигмалионом звали скульптора, а не созданную им женщину. Точно так же, как Франкенштейном звали врача, а не чудовище. И так он отвечал всегда - исправлял или логически объяснял, но никогда не говорил о самом важном.
Для прессы "Шелка и Сатины" сделали несколько снимков, и одну из фотографий Силки подарила Дику. Она купила настоящую серебряную рамку и вставила в нее фотографию, надеясь, что если уж фотография не имеет особой ценности, то хоть рамка будет красивой. Но всякий раз приходя к Дику, Силки видела, что фотография стоит у него на туалетном столике. Это очень радовало ее. Она попросила, чтобы и Дик дал ей свою фотографию, но тот ответил, что никогда не снимался.
Иногда они ходили куда-нибудь развлечься, но чаще всего после репетиций она приходила к нему домой и что-нибудь готовила. Она вкусно готовила, но и в этой области Дик многому ее научил. Она представляла, что когда-нибудь станет прекрасной женой благодаря тому, чему ее учил Дик. Но ней не хотелось думать об этом, так как она прекрасно знала, что пока жив Дик, она никогда не выйдет замуж за другого. Она не заговаривала на эту тему, но знала, что Дик на ней не женится. Она очень хотела выйти замуж, так как успела повидать столько безотцовщины, что вознамерилась во что бы то ни стало избежать этого. Она сходила к врачу и попросила выписать противозачаточные таблетки. Какое счастье, что ее мать умерла и никогда не узнает, что она живет с мужчиной, который не женится на ней. Но, наверное, ее мама была бы рада, что у нее никогда не будет внуков, никому не нужных кроме собственной матери.
А потом они отправились в турне, и после последнего выступления в клубе Силки звонила Дику около половины третьего ночи. Иногда его не было дома, а иногда он снимал трубку, но по его голосу нельзя было догадаться, один ли он. Силки знала, что все мужчины такие, что нельзя поднимать эту тему, иначе дело кончится скандалом, в котором женщина всегда проиграет. Она никогда не упоминала о Дике при девушках, и те в свою очередь, тоже помалкивали. Разве что после выступления к ней за сцену поднимался какой-нибудь белый поклонник роскошного вида - тогда они бросали на нее ядовитые взгляды, словно Силки собиралась вцепиться в него. Но Силки было не до этого. Она была так занята, стараясь все запомнить: движения, шутки, актерские атрибуты, тексты новых песен, что не обращала никакого внимания на поведение девушек. А еще опасения потерять голос от свалившихся на нее нагрузок!.. Во время турне у нее тоже была отдельная комната. Она обычно и грим накладывала у себя, чтобы избежать лишних встреч с остальными в гримерке. После выступлений у нее просили автографы. Но чаще всего с нее парни переключались на девушек, так как те вели себя дружелюбнее.
В маленьких городах их узнавали на улице и просили автографы. Девушки и вне сцены ходили в гриме и в париках, чтобы сохранять образ. Силки осознавала это не хуже других и всегда надевала по утрам огромные черные очки, когда ей приходилось выходить на улицу без грима.
Вырвавшись из-под постоянного надзора мистера Либры, девушки начали набирать вес. Либра прилетал на каждое их первое выступление, а в остальное время поручил надзирать за ними Ардре, старшей сестре близнецов. Но та ничего не делала, разве что наслаждалась с остальными всеобщим вниманием. Либра улетел в Нью-Йорк по делам остальных клиентов. Так что девушки получили гораздо большую свободу. После нескольких выступлений все, кроме Силки, уже не могли влезть в свои сценические костюмы. Узнав об этом, Либра пришел в ярость.
- Я не собираюсь тратить деньги на свиноматок, - орал он. - Видите это? Это список. Я хочу, чтобы вы записывали сюда все, что вы съедите и выпьете за день. Отчитываться каждый день. Если потеряете свой облик, вернетесь на ту же помойку, на которой я вас подобрал, а я найду другую четверку на ваше место и назову их "Сатины". Вы что, считаете себя незаменимыми? Я вас заменю другими в минуту! Вокруг сотни, тысячи черных побирушек только и ждущих своего шанса. Кто угодно может спеть "О-у, о-у, о-у..." не хуже вас.
Он ни слова не сказал о замене Силки, и это прозвучало столь явно, что она испугалась, не перенесут ли девушки весь свой гнев на нее, когда Либра уйдет. Но он их так напугал, что когда он умолк, они разразились слезами и ни одна даже взгляда не бросила на Силки. Силки считала, что Либра зашел слишком далеко. Как можно требовать от людей, чтобы они хорошо работали, если постоянно повторять, что они - ничтожества? Они же не бесчувственные. Силки по-настоящему разозлилась. Она все еще испытывала теплые чувства к девочкам, и Либра вызывал у нее ненависть.
- Он не имел права так с вами разговаривать, - сказала она после его ухода. - Отвратительнее, чем он нет никого на свете. Кем он себя считает, Гитлером?
- "Гитлер? Гитлер?" - переспросила Милашка. - Это кто такой? Какой-нибудь персонаж из твоих книжонок?
- Ты что проспала всю школу? - осведомилась Силки. - Гитлер убивал детей. Он уничтожил более восьми миллионов человек. В основном евреев.
- И чем же так досадили Гитлеру евреи? - поинтересовалась Ардра, которая теперь тоже не испытывала к Силки никакой симпатии.
- Просто тем, что они - меньшинство. Он их ненавидел, - пояснила Силки.
- Да что ты? - удивилась Тамара. - И когда это было?
- До нашего рождения, - ответила Силки.
- И где он жил?
- В Германии.
- Не удивительно, что я никогда о нем не слышала, - заключила Милашка.
- Так как его зовут, ты говоришь? - вновь спросила Тамара.
- Гитлер.
- О, да. Мы что-то проходили про него по истории, - сказала Берил.
После этого они окрестили Либру Гитлером, и на душе у них стало полегче.
Они вернулись в Нью-Йорк на программу "Все дозволено", и Силки возобновила свои отношения с Диком. Дик собирался ставить телемарафон "Средство от Астмы", в котором должны были участвовать девушки. Именно на нем Либра-Гитлер и познакомил девушек со своим новым ассистентом, Джерри Томпсон.
Рыжеволосая Джерри выглядела классно. Силки сразу заметила, что она умела одеваться. К тому же она была красивой и, вероятно, умной. Похоже было, она сразу понравилась Дику.
Как только Силки увидела устремленный на Джерри взгляд Дика, у нее все внутри оборвалось. Одно дело догадываться обо всех тех девушках, которых Дик приводил к себе домой, в ее отсутствие и совсем другое увидеть все собственными глазами... Силки казалось, что она задыхается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49