Тот лишь кашлянул в кулак и поскреб свою пышную бороду.Майор огорченно вздохнул.— Да, Ивета, я сказал вам. И в приказе мы об этом объявили. Но, к сожалению, это не так. Тогда я не хотел вас расстраивать, да и надеялся, что Кожин одумается. Я писал ему, уговаривал его, но он упрямо стоял на своем. А теперь скрывать больше не к чему. Мне нужно непременно связаться с Кожиным. Непременно! Это вопрос его жизни: Вы не знаете, где его можно найти? Неужели у вас не был условлен какой-нибудь сигнал, какой-нибудь особый знак на видном месте на случай, если вы неожиданно друг другу понадобитесь?— Нет, товарищ майор. Он просил меня приходить каждую среду в шесть часов вечера на одну гору. Ее видно с нашей базы. На вершине ее растет большой дуб. Вот я и приходила. Для меня это были не только свидания. Я была уверена, что мне поручено быть связной между вами и Иваном:— Вы сможете проводить меня на эту гору?— Когда?— Завтра утром.— Конечно, товарищ майор. Только завтра его там не будет. Следующая встреча у нас назначена на воскресенье. Он велел привести к нему профессора, который прилетит из Москвы.— До воскресенья ждать нельзя. Кожина необходимо найти завтра же! Найти и любыми мерами заставить отказаться от участия в сражении с карателями. Мы обязаны сделать это, чтобы спасти летающего человека!— Спасти? — испуганно воскликнула Ивета. — Разве ему что-нибудь угрожает?— Ему угрожает смертельная опасность. Если он начнет выполнять свою затею в Медвежьем логу, то почти наверняка при этом погибнет.— Боже мой!…— На горе под дубом вы Кожина не найдете, — решительно вмешался Горалек. — Днем он по лесу не летает, дома отсиживается. А дом у него не иначе, как на Чертовом Пальце. Давно уже надо было выяснить это дело. Когда еще разговор-то был:— До Чертова Пальца далеко.— Ничего, на лыжах быстро сгоняем!Они договорились отправиться на другой день утром к Чертову Пальцу. Ивету решили взять с собой. Не послушается строптивый сержант приказа командиров, авось поддастся на уговоры любимой. 39 Четыре противотанковые мины, шесть фаустпатронов, две дюжины гранат, связанных по три штуки: Пожалуй, достаточно для трех налетов:Сначала нужно ударить в голову колонны, чтобы устроить затор и остановить движение вперед. Вторым ударом надо отрезать путь к отступлению, то есть разгромить хвост колонны. Третьим ударом нужно посеять панику по всему фронту.Для этого достаточно связок гранат, которые можно разбросать бесприцельно.Кожин осмотрел свой арсенал и задумался.Вроде все в порядке, а на сердце почему-то тревожно, словно осколок стекла покалывает. Может быть, не учел что-нибудь? Или это предстоящий второй вылет днем вселяет тревогу?…Что и говорить, риск тут немалый.Риск: Нет, думая о риске, Кожин не за свою жизнь беспокоился. В нем настолько прочно утвердилась уверенность, что с ним ничего не может случиться, что он вообще отвергал всякую возможность собственной гибели.Он избежал верной смерти при падении с нераскрывшимся парашютом, обнаружил в себе исключительную способность летать, овладел этой способностью. Может ли он после этого вдруг взять и погибнуть? Конечно, нет. В природе должен существовать некий закон равновесия, по которому гибель такого человека, как он, просто невозможна:Рассуждение, как видно, наивно, и тем не менее оно помогало: сохраняло Ивану непоколебимую уверенность в себе.А что касается риска, то Кожина волновал совсем другой риск — риск полного разоблачения.После первой дневной операции ему удалось скрыться незамеченным. Никто, кроме летчиков, не видел летающего человека, а летчики погибли. Тайна, таким образом, сохранилась. Об этом свидетельствует и приказ генерала Рейникса по району. В нем говорится об организации» Ночной Орел «, а не о летающем диверсанте.Правда, в портфеле Норденшельда была докладная для германского генштаба, в которой барон высказал свою догадку о летающем человеке. Но докладная попала не в германский генштаб, а в штаб партизанского отряда. Ну, а сам догадливый барон больше никогда ни о чем не будет догадываться: Стало быть, пока что все в порядке.Другое дело — Медвежий лог. Тут о сохранении секрета нечего и мечтать. Кожина увидят в воздухе тысячи людей:и своих и врагов: Похоже, что это будет последняя операция Ночного Орла:Последняя!…Может, отказаться от нее?…Кожин откинул угол палатки, плотно закрывавшей вход в пещеру, и, присев на ящик возле отверстия, закурил трофейную сигарету. В отверстие потянуло стужей.Маленький грот, едва нагретый электроплиткой, быстро наполнился холодом.Было девять часов утра. Над горами начинался короткий зимний день. Кожину давно бы следовало забраться в постель и отоспаться до следующей ночи. Ведь этой ночью ему предстояло сделать несколько очень трудных полетов: перебросить заготовленные боеприпасы из Чертова Пальца к Медвежьему логу и разместить их там в двух тайниках, устроенных в кронах сосен. Но Кожин чувствовал, что все равно не сможет уснуть.Может, все-таки отказаться?…Разве он что-нибудь потеряет, если откажется? Нет, не потеряет. Побудет еще Ночным Орлом, погремит еще в районе до прихода Красной Армии, а там была не была — отдаст себя в распоряжение командования и ученых:Он сделал несколько глубоких затяжек.И Локтев одобрит такое благоразумие, и Ивета будет рада:К черту благоразумие! Отказываться нельзя! Пусть это будет последний бой Ночного Орла, но отказываться нельзя. План сражения передан, и по этому плану уже, наверное, разрабатываются приказы для отдельных партизанских частей. Пусть будет так: А после боя: после боя придется предстать перед Локтевым с повинной. То-то будет рад майор! Наверное, скажет:» Ну что, сержант, навоевался?«А Ветушка-то, Ветушка как обрадуется:Его мысли были прерваны протяжным криком, который донесся до него откуда-то снизу:— О-о-о-и-и-и!!!Вздрогнув от неожиданности, Кожин быстро затоптал сигарету и настороженно прислушался.Протяжный крик повторился. В нем можно было различить два разных голоса: мужской и женский.С бьющимся сердцем Кожин схватил пистолет, бинокль и, откинув полог, выглянул из пещеры. Отсюда он ничего не увидел — мешал торчавший перед входом каменный зуб.В третий раз прозвучал настойчивый крик. Теперь Кожину показалось, что это зовут его. Крик замер и тут же — бах! бах! бах! — прогремели три ружейных выстрела, гулко раскатившихся по горам.Кожин перемахнул на узкую площадку и притаился за выступом зуба. Потом осторожно высунулся и глянул вниз.У подножия Чертова Пальца стояли трое лыжников. Их лица трудно было различить.Кожин навел на них бинокль и даже крякнул от удивления:— Ну и дела!Неожиданными гостями оказались Локтев, Ивета и Горалек.— И-и-ва-а-ан!!! — отчетливо прозвучал звонкий голос Иветы.Кожину нестерпимо захотелось спуститься вниз, обнять Друзей, которых он так долго не видел. Его наполнила такая бурная радость, что он едва владел собой.— Нашли: догадались: — шептал он растроганно. — Молодцы: Хорошо бы поговорить, уточнить обстановку, подробности завтрашней операции: К себе вот только не позовешь: неподходящий у меня дом для нелетающих гостей: Эх, хоть так поговорим!…Он уже хотел подняться во весь рост и крикнуть ответное приветствие, но вдруг ужалила мысль:» А зачем они пришли? Что им нужно? Ведь, наверное, неспроста, коли накануне боя:«Радость медленно угасла, сердце тревожно заныло.Нет, нет, показываться нельзя! Они пришли уговаривать, убеждать его, чтобы он отказался от участия в завтрашнем сражении. Они боятся за него. Только ради этого могли они прийти на лыжах в такую даль. Но он не может отказаться от завтрашнего боя. Это решено твердо и бесповоротно. И встречаться поэтому не надо. К чему эти разговоры? Призывы Локтева, упреки Горалека, слезы Иветы: Все равно это не заставит его отказаться. Зря только все расстроятся: Нет, нет, встречаться еще рано. Завтра, завтра! После боя он полетит прямо в лагерь отряда. А сегодня нельзя.Вздохнув, Кожин еще раз глянул на своих непрошеных, но все же бесконечно дорогих гостей, и вернулся в грот. Чтобы не подвергать себя искушению, он плотно задернул палатку и лег.Некоторое время до него еще доносились призывные крики, дважды прогремели выстрелы, потом все затихло.» Ушли!«— подумал Кожин и почувствовал вдруг, что к горлу его подкатил нестерпимый комок обиды, горечи, отчаяния: 40 Но они ушли не сразу.Убедившись, что и крики, и выстрелы остаются безответными, Локтев предложил осмотреть Чертов Палец со всех сторон.— Если он здесь, какие-то следы должны быть. Как бы он ни был осторожен, как бы ни соблюдал конспиративность, а мелочь какую-нибудь всегда мог недоглядеть:уронить спичку или даже окурок. А этого достаточно, чтобы показать присутствие человека.— Лично я уверен, что он здесь, — неожиданно заявил Горалек.— Почему ты в этом уверен?— А как же! Ведь раньше на этом утесе сколько птиц гнездилось. Особенно воронья — тучи целые! А теперь мы и кричали, и из ружья палили, однако ни одной птицы не спугнули. Нет их тут. Кто же их мог разогнать, если не Кожин?— Да, пожалуй, ты прав: — согласился Локтев.Ивета молчала, подавленная видом одинокого мрачного утеса, такого не похожего на окрестные горы, такого высокого, недоступного и страшного. Он действительно напоминал гигантский палец с кривым, обломанным ногтем — настоящий палец дьявола! Неужели Иван живет в какой-нибудь расселине этого жуткого столба?…Медленно двигаясь друг за другом у самого подножия утеса, лыжники внимательно ко всему присматривались. Снег тут лежал нетронутый, девственный, словно свежая накрахмаленная простыня.Сделав почти полный круг, они нашли наконец неопровержимое доказательство того, что Чертов Палец обитаем, причем не простым человеком, а летающим.— Посмотрите! Что это? — Ивета лыжной палкой указала на белый, почти незаметный на фоне снега предмет.Горалек проворно нагнулся, поднял его и торжествующе показал майору.Это была толстая стеариновая свеча, совершенно целая.— Да: — только и смог сказать Локтев.— Лежит поверх снега, следов вокруг нет, — резюмировал находку Горалек, взявший на себя роль сыщика и следопыта. — Ворона ее принести не могла. Значит, обронил Кожин, когда летел домой. Обронил и не заметил, потому что нес их, наверное, несчетное количество, сколько удалось взять. Причем, обронил недавно, не позже чем сегодня утром, потому что ночью валил снег и он засыпал бы свечу, если бы Кожин потерял ее раньше. Кроме того, свеча ведь! Она может понадобиться только тому, кто живет в пещере. По себе знаем, тоже ведь пещерные жители:— Но почему же он, в таком случае, не отозвался? — огорченно воскликнула Ивета.— Это другой вопрос, — ответил Горалек. — Если бы он спал, наши выстрелы разбудили бы его, это точно. В его положении люди спят очень чутко, особенно днем. Значит, либо его нет дома, либо он увидел нас и не захотел с нами встречаться.— Скорей всего, не захотел, — хмуро заметил Локтев. — Вряд ли он днем куда-нибудь полетел.— Тогда давайте попробуем еще: Ивете не верилось, что Иван видел ее и не пожелал к ней спуститься.— Сколько можно кричать: Кожин парень упрямый. Раз не захотел, значит, зря мы тут будем надрываться, — заявил Локтев.— Тогда что же, домой? — спросил Горалек.— Выходит, что домой: К нему ведь не заберешься. Если он видел нас и не захотел показаться, нам тут больше нечего делать. У него есть полная возможность нас игнорировать, стой мы тут хоть до ночи. Снимется в темноте с утеса и улетит. А мы этого даже и не заметим: Остается одно: надеяться, что завтра все обойдется:На обратном пути они долго молчали, погруженные в печальные мысли. Только лыжи их тихонько поскрипывали по свежему снегу.Потом Горалек вспомнил о бумагах, извлеченных из портфеля барона фон Норденшельда. Помимо прочего, там был протокол решения об отправке доктора Коринты в Прагу, в распоряжение высших властей протектората.— Неаккуратно мы работаем, майор, — пробасил Горалек сокрушенно.— О чем ты?— Да обо всем: Кожина из рук выпустили, Корниту проморгали. Плохо получилось. С нас ведь за это и спросить могут. У вас, скажут, под носом в тюрьме большого ученого держали, а вы не сумели освободить его! Не партизаны вы, скажут, а увальни трусливые, лежебоки запечные:— С доктором действительно некрасиво вышло. Можно подумать, что мы бросили его на произвол судьбы. Но ведь это не так. Мы готовились, изучали обстановку и не виноваты, что его вдруг взяли и увезли. Пока он был здесь, освободить его было трудно, невероятно трудно, однако можно. А теперь все: до Праги нам не достать.— Не тужи, доберемся и до Праги!— Не сомневаюсь. Но пока доберемся, они десять раз успеют с Коринтой расправиться.— Хотели бы расправиться — здесь бы расправились. У них это быстро. А раз увезли, значит, он им нужен живой, а не мертвый. Я уверен, что мы еще встретимся с Коринтой:К полудню лыжники достигли Медвежьего лога и остановились передохнуть. После короткой передышки, во время которой наскоро подкрепились шоколадом, Локтев сказал Ивете:— Вот что, сестрица. До лагеря тут близко, доберетесь одна, а нам с Горалеком надо осмотреть позиции.— Хорошо, товарищ майор:Ивета была рада побыть наедине с собой. Присутствие командиров стесняло ее, мешало думать. А подумать хотелось о многом. Она быстро побежала по проложенной утром лыжне и вскоре скрылась среди белых прозрачных деревьев.Командиры закурили и осмотрелись по сторонам. — Первым делом наметим пулеметные точки, — сказал Локтев.Они достали из планшетов карты-трехверстки и не спеша двинулись в обход Медвежьего лога. 41 Для решающей битвы партизаны всего горного района объединились в один мощный кулак и собрались невдалеке от Медвежьего лога.К отряду Горалека присоединилось три отряда таких же размеров и более десятка групп по пятнадцать — двадцать человек в каждой. Утром прибыли связные и доложили, что на марше еще три отряда из соседних районов. Они должны прибыть к Медвежьему логу не позже полудня.Таким образом, к месту генерального сражения с карателями собрались внушительные партизанские силы — до двух тысяч бойцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35