Эти отряды нужно ликвидировать в первую очередь. Между нами говоря, господа, через месяц, через два здесь, возможно, будет проходить линия фронта. К этому времени в горах не должно быть ни одного партизана. Этим придется заняться вам, господин генерал. А вы, господин оберштурмбанфюрер, возьмете на себя транспортировку вашего ценного пленника. Вы отвезете его в Прагу, где им займутся более сведущие люди. Я дам вам сопроводительное письмо и скажу, куда Коринту доставить. — Барон снова вытер губы и спокойно опустился на свое место.— Благодарю вас, господин полковник! — радостно крикнул начальник гестапо и хозяин района. Он понял, что для него это единственный путь к спасению.После этого совет занялся разработкой плана генерального наступления на партизан. 30 Страх перед местью беспощадного Ночного Орла заставил оберштурмбанфюрера Коринга действовать быстро и решительно.Получив от полковника фон Норденшельда обещанные документы и инструкции, Коринг вытребовал у генерала Петерса военный транспортный самолет для доставки необыкновенно ценного пленника в Прагу. Лишь покончив со всеми хлопотами и убедившись, что самолет благополучно оторвался от земли, гестаповец понял, что опасность для него миновала, и вздохнул с облегчением.Доктор Коринта не знал, куда его увозят. Но это, в общем-то, не очень его волновало. Не все ли равно куда! Важно, что увозят, а это плохо. Очень плохо!…Пока он был в Б., у него была еще пусть совсем ничтожная, но все же надежда на избавление: вдруг Кожин и его друзья найдут способ, как его вырвать из гестаповской тюрьмы. Теперь и эта слабая искра надежды угасла. Везут, надо полагать, куда-нибудь очень далеко, где даже за стенами тюрьмы у него не будет друзей, которые знали бы о нем и сочувствовали бы его тяжким страданиям. Ведь для узника даже это важно! А там он будет один среди врагов, и если придется погибнуть, то и могила его останется безвестной:Сидя на холодной железной скамье транспортного самолета, со скованными руками, окруженный гестаповскими охранниками, доктор мысленно пересматривал все подробности своей необыкновенной истории, начавшейся встречей с советским десантником в к-овском лесу и завершившейся гестаповской тюрьмой и этим неожиданным путешествием в неведомое.Самолет басовито ревел, ныряя в воздушные ямы, встряхивался и снова набирал высоту с протяжным нарастающим воем. Бледные охранники морщились и с ненавистью косились на Коринту, который, казалось, и не замечал этой неприятной болтанки.Пленнику было не до этого. Он думал о своем. Совершил ли он в чем-нибудь ошибку?Не жалеет ли он, что под самый конец войны изменил своему принципу полного невмешательства в политику и погрузился неожиданно в самую гущу грозных событий?Нет, он ни о чем не жалеет. Пусть его ждут пытки и даже смерть. Ему не в чем упрекнуть себя. Как врач и как человек он не мог поступить иначе. А если бы смог, то навсегда потерял бы к себе уважение. Но он сохранил свою честь, он не оставил человека в беде. А главное — он, простой провинциальный врач, сумел подняться до прозорливости гениального ученого и в результате приоткрыл завесу тайны над удивительнейшей из человеческих способностей. Он проложил путь к великому научному открытию, он доказал, что человек способен летать, видел сам человека в полете. Этого у него никто не отнимет. Кожин жив, Кожин на свободе, Кожин летает и сражается, Кожин дождется победы и тогда расскажет другим ученым, всем людям мира, как в убогой сторожке лесника доктор Коринта открыл ему глаза на его удивительную способность летать, научил его сознательно пользоваться этой чудесной способностью. Пусть могила Коринты останется безвестной, имя его не умрет.Люди будут летать и всегда будут с благодарностью вспоминать того, кто указал им путь в воздушную стихию:Через час самолет приземлился. Коринту вывели наружу и, не дав осмотреться, втолкнули в закрытую машину. Да он и не мог ничего увидеть, кроме обширного поля с сотнями военных самолетов, пасмурного неба да жухлой травы под ногами.Машина шла быстро по гладкому асфальту и вскоре достигла города. Но что это за город?… Коринта чутко прислушивался к уличным шумам и вскоре по трамвайным звонкам, по особому гулу толпы, по запаху даже догадался, что это Прага. На сердце стало немного легче: все-таки среди своих!Машина въехала во двор огромного мрачного здания в самом центре города. Коринту повели по бесконечным коридорам. Всюду была идеальная чистота, звуки шагов поглощались толстыми ковровыми дорожками. Навстречу то и дело попадались высокие полицейские и военные чины.«Не тюрьма», — понял Коринта.Его ввели в огромную приемную, где толпилось много народа. Велели сесть и ждать.И Коринг, и сопровождавшие Коринту охранники вели себя здесь скромно, приниженно, разговаривали вполголоса.— Снимите с него наручники! — прошипел Коринг охранникам и, сопровождаемый щеголеватым эсэсовским офицером, скрылся за высокой дверью, обитой кожей.Коринта, с удовольствием разминая затекшие руки, спокойно думал:«Пытки, кажется, откладываются. Похоже, что опять будут призывать к сотрудничеству, обещать всяческие блага, а потом снова угрожать самыми ужасными карами. Ну что ж, у меня уже есть опыт, меня уже не застигнешь врасплох!…»Оберштурмбанфюрер долго оставался за дверью. Наконец он появился, заметно побледневший от волнения и хрипло крикнул:— Доктора Коринту! Быстро!И вот Коринта увидел знакомое по газетам и кинохронике лицо одного из главных палачей чешского народа.Сесть арестанту, конечно, не предложили. Да и сам оберштурмбанфюрер стоял навытяжку перед хозяином кабинета.Высокий нацистский чин восседал за огромным письменным столом, на полированной поверхности которого не было ничего, кроме трех разноцветных телефонных аппаратов да бронзового бюста Гитлера. Лицо высокого чина казалось добродушным, серые глаза спокойно и насмешливо рассматривала худого, замызганного, обросшего седой щетиной арестанта. Трудно себе было представить, что этот чистоплотный, с мягкими чертами лица человек, работающий в таком просторном светлом кабинете, ежедневно подписывает сотни смертных приговоров и посылает в газовые камеры тысячи детей, женщин, стариков:— Так это и есть ваш перспективный заключенный доктор Коринта?И голос у него добрый, бархатный, без резких гортанных звуков.— Так точно, господин бригаденфюрер!Тщедушный Коринг старательно вытягивался, словно ему ничего так не хотелось, как показаться начальству высоким и мужественным.— Подойдите ближе, доктор! Коринта шагнул к столу.— Так, так: Вы интересный человек, доктор Коринта. Ваше сотрудничество с подпольной группой «Ночной Орел»:— Я не знаю никакого Ночного Орла! — хрипло проговорил Коринта.Бригаденфюрер удивленно вскинул брови: его смели перебить! Но при этом оставался невозмутим и продолжал как ни в чем не бывало:— Ваше сотрудничество с подпольной группой «Ночной Орел» заинтересовало не только военные круги рейха, но и СД. А это предрешает все. Вы напрасно упрямитесь, доктор. Ваша вина доказана, а законы военного времени вам, надеюсь, известны.— Я не боюсь смерти!— И об этом мы тоже знаем. Впрочем, на этот счет вы можете быть спокойны. Нам не нужна ваша смерть, доктор Коринта. Нам нужны ваши знания и, стало быть, ваша жизнь. Вы будете работать для нас и передадите нам все, что вам известно о новом оружии русских. Я не спрашиваю вашего согласия. У нас это не принято. Мы чтим лишь приказ, приказ и еще раз приказ. Вы получите специальную лабораторию, лучших специалистов в помощники и будете работать.— Это какое-то недоразумение! Ошибка! Я не понимаю, о какой работе вы говорите!Мне ничего не известно!Доктор Коринта отрывисто бросал эти слова, едва справляясь с волнением. Во рту у него пересохло, голова закружилась.Бригаденфюрер холодно посмотрел на Коринга:— Оберштурмбанфюрер, оставьте нас одних. Я позову вас.Коринг щелкнул каблуками и вышел.Бригаденфюрер посмотрел на Коринту с добродушной улыбкой, словно перед ним был капризный ребенок, и сказал:— Мы знаем, доктор, что Ночной Орел — это удивительный феномен: летающий человек. Это и есть новое биологическое оружие русских. Вам этот секрет известен. А от вас его узнаем и мы. В этом и будет заключаться ваша работа.Отрицать ничего не пытайтесь. Как видите, нам известно больше, чем вы предполагали. Сотрудничество с нами — единственный выход из положения, который у вас остался. Кроме, разумеется, смерти. Но как раз умереть-то мы вам и не позволим.Доктор Коринта был настолько поражен, что не нашелся что и ответить. Он молча смотрел на бригаденфюрера и тоскливо думал:«Боже мой, боже мой! Им все известно! Но кто выдал? Кто?…»А бригаденфюрер тем временем вновь вызвал Коринга.— Оберштурмбанфюрер, примите доктора под свою опеку. Я поручаю его вашим заботам и вашей ответственности. Подробную инструкцию о новом вашем назначении получите за^ втра. Можете идти!— Слушаюсь, господин бригаденфюрер!Коринту снова повели по коридорам, снова посадили в закрытую машину и повезли в другой конец города. Но теперь он ни к чему не прислушивался и не пытался определить, по каким улицам Праги проходит его темная тюрьма на колесах. В голове у него раскаленным гвоздем сверлила одна мучительная мысль:«Откуда они узнали о летающем человеке? Кто выдал?…» 31 Доктор Коринта волновался напрасно. Тайну летающего феномена никто не выдавал, однако внимательному и вдумчивому человеку нетрудно было самому о ней догадаться.Выступая на военном совете, барон фон Норденшельд высказал далеко не все свои выводы и догадки относительно Коринты и организации «Ночной Орел». Самые интересные из них он доверил лишь генералу Петерсу. А потом изложил все в сопроводительном письме, отправленном вместе с Коринтой в Прагу.После того как участники военного совета разъехались по своим частям, оставшиеся наедине генерал и рейхсинспектор перешли в уютный салон и занялись коньяком и сигарами.Утопая в глубоком кожаном кресле, барон фон Норденшельд затягивался ароматной гаванской сигарой, прихлебывал трофейный французский коньяк и делился с генералом Петерсом своими самыми важными соображениями по поводу происшедших событий. Генерал слушал высокого гостя внимательно, даже с некоторым почтением и чем дальше, тем больше поражался его проницательности.Барон начал так:— Я уже имел честь высказать на совете кое-что из моих соображений, дорогой генерал. Как ни странно, ни вы, ни кто-либо из господ офицеров не вникли в главную суть моих слов. А ведь даже то, что я нашел возможным высказать, не могло не натолкнуть на некоторые весьма интересные мысли.— Что вы имеете в виду, барон?— Охотно поясню, мой генерал. Я имею в виду поразительную связь между появлением бесшумного снаряда, тайным пребыванием доктора Коринты в лесной сторожке и разрушительной деятельностью бандитов из группы «Ночной Орел». На совете я сказал лишь, что эта связь безусловно существует, и проиллюстрировал свою мысль логической цепью фактов. Это все, что я мог себе позволить. Вам же, генерал, я могу сказать больше. Вы помните свою первую мысль, когда вам доложили о загадочном бесшумном снаряде, который пролетел над районом и упал в лесу близ К-ова? Помните вашу поразительно верную догадку?— Как же, барон, конечно, помню! Мне подумалось тогда, что это новое секретное оружие врага.— Совершенно правильно! Ваша мысль, генерал, была исключительно правильной.Секретное оружие!… Неужели вам не понятно, что этот загадочный снаряд только потому и не был найден, что с первой же ночи находился в лесной сторожке, которую ваши люди не удосужились осмотреть, пока не получили сигнал от доктора Майера? Да, это было так. Но сначала ваши люди не догадались, а потом уже было поздно. Благодаря вмешательству доктора Коринты снаряд удалось отрегулировать и ввести в действие. Группа «Ночной Орел» пользуется этим снарядом для своих диверсий. Только этим можно объяснить, что «Ночной Орел» наносит вашей дивизии такой урон, словно вы сражаетесь на фронте, а сам остается неуловимым и неуязвимым.— Но позвольте, дорогой барон, позвольте! Что вы, собственно, подразумеваете под этим вашим снарядом? — удивленно воскликнул генерал.— Трудно сказать что-либо определенное, но, по-моему, это должен быть некий компактный летательный аппарат для одного или двух человек, работающий совершенно бесшумно, имеющий необыкновенную маневренность и способный развивать большую скорость:— В таком случае, непонятно, каким образом тут замешан Коринта. Ведь он не механик, а врач. Если аппарат в первую же ночь поломался, то для его исправления:— Одну минутку, генерал! Во-первых, аппарат не обязательно должен был поломаться. Пострадать мог его экипаж. И доктор Коринта, в таком случае, просто лечил вражеских летчиков или, возможно, одного летчика. Гипсовая повязка, найденная в сторожке, наилучшее этому доказательство. А во-вторых: во-вторых:могло быть и так: — Барон задумался, вертя в пальцах пустую рюмку.— Как могло быть? — нетерпеливо спросил генерал.— Вам это покажется странным, но могло быть и так, что никакого аппарата не было, а был только летчик.Седые брови генерала взлетели к самым волосам. В голове мелькнула мысль: «Уж не балуется ли этот аристократ каким-нибудь наркотиком?…»Но вслух он удивленно спросил:— Один летчик? Как же он летел?! Норденшельд задумчиво улыбнулся:— Очень просто, дорогой генерал. Ведь секретное оружие может быть не технического, а биологического порядка. Представьте себе средство, которое дает человеку возможность преодолевать земное притяжение. Советские ученые открыли его и решили испытать в действии, в условиях тыловых диверсий. Лучшего применения такому средству во время войны не найдешь. Направили человека с особым заданием, включив его в состав обычной десантной группы. Человек прыгнул с самолета, полетел, но, приземляясь, сломал себе ногу. Его обнаруживает лесник и зовет на помощь Коринту, который, как известно, дружил с лесником и часто ходил в лес по грибы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35