Марина продолжала нервно ходить по квартире. Несколько раз она останавливалась перед телефоном. Еле удерживала себя, чтобы не набрать номер Алексея: “Зачем? Сообщить, что его отец в безопасности? Но он и сам уже должен это понять”.
На самом деле ей хотелось сказать ему одну очень простую вещь: как замечательно было то, что между ними произошло, и как было бы жаль, если бы этого никогда не случилось.
Марине только приходилось догадываться, что там сейчас предпринимает Алексей. Возможно, ищет ее – ради того, чтобы установить истину, разобраться в том, кто, за что и почему должен был убить его отца. Она и сама хотела бы теперь это знать…
Да, этого Лешу-охранника она больше никогда не увидит. В чем-в чем, а в этом Марина была уверена. Сегодня она сделает то, что задумала. Завтра наутро рванет во Львов, доберется до деревни. А дальше? А потом, как решила она, исчезнет, скроется ото всех, кто знал ее в этом городе. Ведь у нее не было уверенности в том, что Шварц, ее первый гость, был и последним. Кто знает, кому еще приглянулись ее весьма специфические способности? “Бежать, надо бежать”, – повторяла Марина.
Она вздрогнула от резкого и пронзительного звонка. Три часа дня – Катька поставила будильник на это время, опасаясь, что обе могут задремать и прозевать назначенное.
Катерина не просыпалась. Марина оделась по вчерашней форме – из зеркала на нее глянуло какое-то чучело. “И в самом деле, баба бабой”, – успокоилась она. Растолкала Катьку:
– Пора…
Катерина тоже облачилась в поношенные одежки, повязала платок, нацепила на нос темные очки.
– Хороша я, хороша, – припевала она перед зеркалом, размазывая по лицу бронзовый тональный крем.
– Не перестарайся! – засмеялась Марина.
– Что за смешки в строю? – грозно одернула подругу Катерина.
– А это у тебя откуда? – вновь фыркнула Марина.
– Суровый жизненный опыт. Помнишь: ах, какой был мужчина – настоящий полковник…
– Катька, ты неисправима! Скажи мне, что будет потом, – посерьезнела Марина.
– Когда потом?
– Когда я исчезну…
– Черт его знает! Я останусь с папиком, папик останется со мной. Летом мы навестим мою мамашу. Осенью поженимся. Скажи, он ведь душка?
– Вполне, – искренне согласилась Марина.
– К следующему лету обзаведемся младенцем. Годится? – столь же серьезно спросила она Марину.
– Завидую…
– А твой-то дружок куда денется?
– Кать, нет никакого дружка. Это я так, наплела – чтобы упростить ситуацию.
– Понятно. Я так и думала. Трудно тебе будет после твоего актера…
– Посмотрим. Кать, я тебе дам знать о себе. И… – Марина запнулась. – И, если кто-нибудь, когда-нибудь позвонит тебе и спросит что-нибудь обо мне – ты скажешь. Хорошо?
– На какой тембр ориентироваться?
– Ну, не на тенор! Что-то средне-баритональное.
– Герой-любовник, значится… Опять не басы! – заключила Катька. – А жаль, что все так кончается. Помнишь, как мы встретились тогда на филфаке? Две девочки-провинциалочки… Слушай, а как же университет?
– Кать, ты чего? Какой тут университет? Выжить бы…
– Понятно. Ну, тронулись?
* * *
Сперва все пошло так, как они расписали. В восьмом часу вечера из дверей одного отделения милиции начали вываливаться, парами и небольшими группками, парни в сизых штанах, торчавших из-под обычных плащей и курток. Судя по всему, собрание, на которое должен был прийти и Шварц, закончилось.
– Только бы он не пошел дальше, к метро, или куда там ему надо, в компании с этими ментами, – сказала Катька.
Но поток выходивших иссяк. Подруги переглянулись. Шварц не появлялся.
Наконец, и он вышел из здания. Остановился на крыльце, закурил, облокотился на перила.
От напряжения у Марины начали неметь руки. Надо было выждать, пока Шварц отойдет от отделения. Шварц не торопился – он в задумчивости курил в кулак. Плюнув на окурок, бросил его вниз. Свесился над перилами. Потом, глянув на часы, подхватил свой пластиковый дипломат и бодро спустился со ступеней.
Катька повернулась к Марине – та кивнула. Катька медленно повернула ключ зажигания. В звук заводимого мотора вдруг вклинился другой – сухой шлепок отлетевшей на асфальт штукатурки…
Шварц резко развернулся к стене здания, где только что появилась свежая выбоина, не оставлявшая никаких сомнений в своем происхождении. Он мгновенно прыгнул вперед, на землю, и, откатившись в сторону, выхватил из наплечной кобуры табельный “ПМ”. Вторая пуля срикошетила о брошенный дипломат. Где-то недалеко, наверное, в паре десятков метров, взревел мотор. Шварц боковым зрением успел заприметить вылетевшую со двора на улицу серую “восьмерку”.
Шварц сел на асфальт, огляделся, подобрал две валявшиеся в ногах деформированные пули…
Всего этого, конечно, уже не увидели Катька с Мариной – подруги дернули с места, не задерживаясь ни на секунду.
– Глушитель! – кричала Марина через плечо Катьки. – Что я говорила! Надо было пристрелять этот пистолет, потренироваться. Дура я, дура…
– Да заткнись ты! – не оборачиваясь, процедила Катька. – Ты лучше подумай, куда нам теперь вдвоем валить. Мозги-то у него куриные, но он что, не догадается, что это мы с тобою на него вышли? Господи, ну, мы и влипли! Ты тоже хороша: объяснила бы мне толком про эту заглушку, а то все намеками: потренироваться хочу… Я что, всевидящая?
– Кать, разворачивайся назад! – вдруг твердо сказала Марина, когда они уже домчались до выставочного комплекса в Гавани.
– Зачем? – подруга сбавила скорость.
– Я поняла – надо было левее целиться…
– Ты что, совсем тронутая? Так он там и сидит у крылечка и ждет, пока ты вернешься. Да он и “тачку” нашу уже заприметил – это-то хоть понимаешь? Что толку, что мы замазали номера? Марина разрыдалась, ее всю колотило. Катя остановила машину. Задумалась. Стянула с головы платок и тряхнула рассыпавшимися по плечам вишневыми волосами – еще одним последним достижением.
– Значится, так, – сказала она уже уверенно. – Сейчас мы возвращаемся домой, и ты обо всем рассказываешь папику. Только не финти – в подробностях. Вот он у нас самый умный – пусть он и думает, что с тобою делать. Маришка, брось, – принялась она успокаивать свою подругу, – подумаешь, какого-то чмура задавить…
– Что-что? – подняла она зареванное лицо.
– Да то. Если и припрется к нам этот Шварц – неужели папик со своими ребятами с ним не разберется? Тьфу!
Про себя Катька с тоской подумала о том, что теперь неизбежно придется посвящать Боряшу в кое-какие свои дела давно минувших дней, рассказывать, как да почему связалась она с этим Шварцем – ментом Коля ном, просившим называть его Шварценеггером. Кто ж знал, что этот замухрышка Коленька, подцепивший ее когда-то в “Невском Паласе”, окажется такой дрянью, кипела злостью Катька. “Да и папик хорош, – переметнулась ее непредсказуемая девичья логика уже на Бориса. – Будто не знал, с кем связывается. Не сиротку из института благородных девиц взял – проститутку. Так что нечего теперь и комедию ломать”.
С решимостью сказать ему именно эти слова Катерина и подъехала к дому. Марина, оцепенев, сидела позади, по-прежнему не выпуская пистолета из рук.
– Эй, подруга, – Катька потрясла ее за плечо, пытаясь привести в чувство. – Приехали! Да спрячь ты свою пушку-то, еще пальнешь в кого сдуру!
Марина тупо смотрела мимо нее, что-то тихо шепча губами.
– Конечно, – вдруг озвучила она свою мысль, где-то в самой ее середине, – он все поймет…
– Боряша-то? – переспросила Катя. Марина очнулась и посмотрела, наконец, на подругу.
– Знаешь, что, – сказала она чуть громче, – мы сегодня вообще ничего ему не будем говорить, хорошо? Завтра утром я встречусь с одним человеком – я бы поехала к нему и сегодня, да не знаю ни адреса, ни домашнего телефона – и… Я уверена: он точно нам поможет.
Катька с сомнением глянула на Марину, все предложения и варианты которой пока не приводили ни к чему другому, кроме как к беде. Прямо заговоренная какая-то у нее подруга.
– Ну, если ты в нем так уверена, в этом своем человеке, чего тянуть до завтра? Нет проблем: узнать адрес и телефон. Об этом-то мы можем попросить Боряшу. Он свяжется с каким-нибудь своим ментом, запросят адресную службу, как это они обычно делают. Что за вопрос? Пошли!
– Борис нам не поможет. Кать, я не знаю, как его зовут…
– Кого?
– Да человека этого. Ни фамилии, ни отчества…
Только рабочий телефон – Здрасьте, приехали – очень, очень надежный вариант! Имя-то хоть запомнила? – Катьку уже начала выводить из себя эта Маринина задумчивость.
– Алексей…
– Ну-ну, а окажется каким-нибудь Гошей, – засмеялась Катерина.
Марина вспыхнула. Катька посмотрела на нее, покачала головой:
– Чокнутая ты, вот что я тебе скажу! Давай-ка, кончай свои подвиги – слушай теперь меня…
Подруги тихо открыли дверь квартиры – надо было сбросить все свое секонд-хэндовское великолепие еще до того, как Борис услышит, что кто-то вошел.
Однако он уже стоял на пороге – только что вылез из ванны и теперь растирал толстым полотенцем свой могучий волосатый торс.
Узрев бронзово-вишневую Катерину и бледную как смерть Марину, он присвистнул:
– Что за маскарад? Куда это вы, девки, ездили?
Не понял…
Подруги молча раздевались, не глядя на Бориса. Тот был явно озадачен более чем странным обликом своей Катерины – в таких шмотках он никогда ее не видел. Марина нервно дергала замок молнии, застрявшей где-то посередине.
– Не понял, – вновь повторил он, уже не столь дружелюбно. – Что за дела в моем доме?
Марина рванула полы куртки в стороны, и тут из кармана на пол выпало нечто, вконец озадачившее папика. Подруги, замерев, подняли на него глаза –Боряша, внимательно посмотрев на одну и другую, перевел взгляд на это нечто, крутанувшееся и остановившееся рядом с его шлепанцем. Осторожно передвинул ногу и прижал ею пистолет.
Первой молчание нарушила запричитавшая Катька:
– Зайка, ты только не волнуйся! Я тебе сейчас все объясню! Оставь ты эту гадость в коридоре пойдем, сядем…
– Во-во, с тобой, пожалуй, и сядешь. И надолго, – мрачно проговорил, наконец, папик.
Марина наклонилась, вытащила пистолет из-под шлепанца, положила его в свой рюкзачок и очень просто сказала:
– Это мой. Катя тут ни при чем. Но поговорить надо…
Далеко за полночь не гас свет в этой квартире. Боряша, опорожняя очередную стопку, только сокрушенно качал головой. Алкоголь его не брал надо было влить лошадиную дозу виски в человека такой комплекции, чтобы свалить его с ног. Не упуская ни одной детали, внимательно слушал долгий и подробный рассказ Марины. Не отмахивался он даже и от Катькиных замечаний, на которые обычно не обращал никакого внимания, как на пустую болтовню. Отношения между Катькой и папиком были грубовато-шутливыми, но, такие, они устраивали их обоих. В этот вечер Борис выглядел непривычно серьезным. И даже жестким.
– Где, говоришь, стоит дом этого клиента? – уточнил он у Марины, только что изложившей, как вместе со Шварцем они ездили на “пристрелку” в тот городок в полутора часах езды от Питера.
Марина повторила.
– Понял… Что еще заметила?
– Мы из машины не выходили. Так, покрутились, мне объяснили. Больше ничего особенного в этот день не было. Хотя… – вдруг запнулась она.
– Ты, давай, все выкладывай, ни одного эпизода не упускай, чтобы никаких непоняток не было, – в очередной раз повторил ей Борис.
– Не знаю, имеет ли это отношение к делу, – засомневалась Марина… – Когда уже назад ехали, встретили одну аварию. Жуть какая-то там была: все искорежено, кровища. Я из машины не выходила. Шварц с водителем пошли посмотреть. А когда они вернулись и…
– И что?
– Понимаешь, они себя как-то не так вели. Что обычно люди говорят, увидев такое? Ну, посочувствуют. Может, выругаются. Впечатляет все-таки. А Шварц с шофером почему-то развеселились. Довольные такие в машину вернулись.
– Да, дела… Странная выходит история, Мариша…
Катерина с некоторым неудовольствием посмотрела на своего Боряшу: с подругой он разговаривал совсем не так, как с ней. Видимо, тень славы актера не позволяла папику обращаться с Мариной, как с обычной девицей, заключила Катька.
– Мариша, – продолжил он, – в этой истории мне одно непонятно. Бред какой-то! Ну, нужна была им девка, чтобы пристрелить клиента. Я, кстати, понял, кто этот клиент – из твоего же описания. Хозяин города, Юрий Алексевич Нертов.
– Как? – переспросила Марина.
– Нертов, директор металлургического комбината. Сама понимаешь: металл, туда-сюда – сплошной криминал. Не овечка невинная. Было, наверное, за что замочить. У него там город по полгода без зарплаты сидит. Ясно, не стесняется. С ним все ясно. Грохнула бы ты его – тебе бы население только в ножки поклонилось. Еще бы и памятник поставили! – Боря засмеялся сквозь кашель.
Он закурил очередную сигарету.
– Короче, с заказом все ясно: гуманно и по понятиям. Но, скажи ты мне, ради бога, на кой хрен тебе подкинули этого жмурика? Дичь какая-то! Никогда о таком не слыхал.
– Угу, – лаконично согласилась Марина.
– Девки, а он не псих – этот ваш Шварц или как его там?
– Нормальный он, – вставила Катька. Опасливо взглянув на Бориса, добавила:
– Только полный импотент.
– Во-во, такие и маньячат! Ну, да это все шутки. А если по-серьезному… Маня, ты давай, подключайся: за что он мог повесить на тебя и этого чмура?
– Понятия не имею!
– Странный способ нанимать киллера, я тебе скажу. Из всего, что вы тут наговорили, я понял только одно: в киллеры ему нужна была именно ты. Вернее, не ему, а заказчику. Была там какая-то другая причина кроме твоих талантов, которые, как понял я, не слишком-то велики. Надо же так промазать, с двадцати-то метров! Меня бы, дуреха, спросила – я бы тебе рассказал, как на “волыне” играть… Партизанки хреновы! Дуры, ну и дуры, пойти мочить мента прямо у отделения! Захотели, чтобы по вам из табельного – и на поражение? А Катюху-то мою за что втянула в это дело?! Каким местом думала, если вам после этого одна дорожка была? Обе бы попилили в Саблино, в женскую колонию – пододеяльники строчить, а по выходным бы я вас, идиоток, навещал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38