https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/Rossinka/
Они вместе окунулись в стремительно уносивший их поток изнеможения, Алексей растворялся в этом сильном и горячем теле, отзывавшемся на каждое его движение, каждый стон…
Напряжение, близкое к мучительной боли, сменилось невесомостью – он опять плыл, парил в воздухе, опрокидываясь, теперь уже в безмятежный сон.
Сколько прошло времени? Он не помнил. Проснулся – уже светало. “Значит, часов шесть утра”, – подумал Нертов. Счастливо обернувшись к Марине, тепло которой он чувствовал всю эту безумную ночь, он увидел… Вернее, он не увидел – ничего, кроме гладкой простыни. Моментально вскочив, зажег ночник. Алексей был один. В комнате кое-что изменилось. Распахнутый шкаф, выдвинутые ящики стола – все явно носило следы спешных поисков. Он помотал головой, стряхивая с себя последний сон.
Осмотрелся в комнате. Так-так, с опустевшего письменного стола исчезла даже фотография Македонского. Конечно, здесь ничего не искали здесь просто собирали вещи… Нертов подошел к окну, зачем-то выглянул наружу. “Пикапчик” прослушки по-прежнему стоял во дворе. Алексей обернулся и только тогда заметил лист бумаги на письменном столе. Крупными буквами на нем было выведено: “НЕ ИЩИ”.
Алексей в отчаянии рубанул ребром ладони по столу: “Идиот! Опять попался, идиот!” Марина исчезла, заодно прихватив и его пистолет.
Глава 7
ПО СЛЕДУ КИЛЛЕРА
Алексей сидел за столом своего банковского кабинета. На столе были разбросаны четвертушки бумаги, все испещренные именами и исчерченные стрелками. Алексей машинально обводил те, что вели от слова “Марина”. Уже в который раз, тупо и почти не глядя…
Шел третий день исчезновения Марины. Чувство опустошенности, навалившееся на него в то утро, когда он увидел записку с двумя короткими словами, не исчезало. Вновь войти в привычную рабочую форму не удавалось. Нертов курил сигарету за сигаретой, надеясь подхлестнуть себя хотя бы этим, но импульсы в маленьких серых клеточках не пробуждались. “Тоже мне, Пуаро!” – он сломал карандаш и швырнул его в корзину для бумаг.
Откатившись от стола на беззвучных роликах черного кожаного кресла, он вытянул вперед скрещенные ноги и откинул голову на холодную высокую спинку.
– Сеанс психоанализа начинается… – пробормотал Алексей. – Доктор, что вы думаете по этому поводу: девушка, одержимая желанием убить моего отца, отдается мне пылко и страстно, а потом исчезает, прихватив мой пистолет? Какой это комплекс? Она вообще странная девушка, несколько не в себе. Как говорится, “девушка с прошлым” или “смерть ей к лицу”, что одно и то же. Мой предшественник уже мертв. Где ни пройдет – там трупы. И что бы это значило…
– Релаксируешь?
Нертов вздрогнул от бодрого женского голоса и мгновенно придвинулся к столу, принявшись сметать листки в одну стопку. Чертовы офисные штучки! Ковры – из-за них никаких шагов не услышишь. Цилиндры масляных амортизаторов вместо пружин – ни одна дверь не скрипнет.
Вошедшая, а ею была Леночка Ковалева, ценный банковский кадр, насмешливо посмотрела на него:
– Теряешь квалификацию, коллега! А что такой скисший?
– Да не выспался, – отговорился Алексей.
– О, это дело святое! Молодое. Давай просыпайся. Принесла я тебе, что просил.
– Ну, ты метеор, – он взвесил на руке толстую пачку отпечатанных страниц. – Ничего себе, аналитическая записка. Когда только успела?
– Старая выучка, Нертов, – Леночка польщенно улыбнулась. Высшим комплиментом для нее была похвала ее профессионализму. Она даже выгнула спину, и Алексею показалось, что Ковалева вот-вот щелкнет каблуками и возьмет под козырек.
Позавчера он попросил эту сотрудницу пресс-службы, одновременно выполнявшей функции аналитической службы банка, подготовить ему всю информацию по заказным убийствам и киллерам. Результат – налицо. Когда она только успела набрать столько материала? Видимо, спрашивать надо было не когда, а где…
Леночка Ковалева появилась в банке вслед за своим шефом – бывшим полковником одной спецслужбы, как ныне деликатно было принято называть ГБ. Полковник, сориентировавшийся в новой ситуации реформ, пару лет тому назад скоропостижно покинул чекистские ряды и был, к взаимному удовлетворению сторон, принят на новую работу. Наобещал он банкирам, видимо, немало: еще бы, такие связи, знание городской обстановки, выходы на нужных людей, контакты с бывшими коллегами, занявшими посты практически во всех органах власти – было за что ухватиться руководству банка, с распростертыми объятиями встретившего столь ценное пополнение. Но, увы, довольно быстро вскрылось, что отставник этот – бесполезнейшее из всех созданий. Как выяснилось, и в своей-то организации он работал всего-навсего в диссидентском управлении. Волей-неволей пришлось поставить его на пресс-службу банка, которую он благополучно заваливал, потому как кредо отставника укладывалось в двух словах – бдеть и не пущать. То есть отваживать от банковских дел всех любопытствующих журналистов. Очень быстро он умудрился перессорить банк со всей городской прессой.
Единственным и действительно ценным приобретением, связанным с этим бывшим полковником, стала ушедшая вместе с ним из органов Леночка Ковалева. Ей было уже хорошо под сорок. Оттрубив почти двадцать лет в ГБ, она бесповоротно слилась с казенным стилем своего учреждения, по коридорам которого вечно гуляли сквозняки, разносившие в обеденный час неистребимый запах тушеной капусты. Дух казармы явственно витал в этом заведении, и даже туалеты дислоцировались там под кодовыми табличками “Умывальня”. Химическая завивка и цикламеновая помада однозначно выдавали прошлое этой особы, перечеркивая все нынешние достижения в виде отличных и очень дорогих костюмов, которые Леночка покупала исключительно во время загранкомандировок. Ковалева была одинокой дамой, востребованной исключительно на службе, и этой службе она отдавалась вся без остатка.
На прежней стезе она доросла до звания капитана, работая в одном из аналитических отделов. Как слышал Алексей, уволиться со службы ей пришлось из-за конфликтов с новым генералом. Новый генерал был выдвиженцем реформаторских сил, и Леночка, несмотря на весь свой хваткий аналитический ум, почему-то решила, что надо помочь ему навести порядок в прохудившихся органах. Говорили, что при личной встрече Ковалева изложила новому начальству все известные ей факты коррупции и злоупотреблений. Итог не заставил себя ждать: поизучав дела, генерал сам предложил Ковалевой подумать о гражданской карьере. Так Леночка и оказалась в банке, вскоре весьма высоко оценившем ее услуги. Рост ее оклада был прямо пропорционален росту слухов о банках-конкурентах, желающих переманить столь удачный кадр.
Ковалева могла достать любую информацию хоть из-под земли. Видимо, уйдя из рядов, она сумела сохранить старые контакты и агентуру. Алексей уже понял, что, рано или поздно, в поисках Марины и заказчика убийства отца ему все равно придется обратиться к заслуженной капитанше. Но решил пока повременить – информации даже для первого разговора с Леночкой явно не хватало. Вот он и попросил ее подготовить аналитику по киллерским делам: стоит сперва хотя бы узнать о том, что творится в городе.
Конечно, пауза для размышлений не могла затягиваться – заказчик наверняка и не думал оставлять свой план… Но пока в городке все было спокойно к отцу была приставлена усиленная охрана. Марина, судя по всему, сбежала не только от Алексея прослушка выдавала запись регулярных телефонных звонков того самого гостя, назвавшего себя Шварцем. Первый его звонок раздался уже наутро после ее исчезновения: звонивший, крайне удивленный ответом соседа о том, что Марины нет дома, требовал разбудить, поднять – сосед старательно стучал в дверь, но ничего не добился. На следующий раз сосед сообщил Шварцу, что другая соседка, полуночница, оказывается, слышала, как Марина выходила из дома где-то в полшестого утра. Да, проснись тогда Алексей на полчаса раньше, не было бы сейчас этих поисков, и все события могли бы принять иной оборот. “Но что потеряно, то потеряно”, – с горечью думал он. Наблюдения за квартирой ничего не давали: ни одного нового лица среди входивших и выходивших из подъезда замечено не было. Не появлялся там и человек, портрет которого составил охранник Илья.
Никаких концов… Подруга Марины, Екатерина, загорала где-то в Турции – должна была вернуться только через неделю. Алексей надеялся на то, что разговор с этой девицей будет небесполезным.
Алексей позаботился о безопасности Марининого брата. Еще позавчера во Львов вылетела пара надежных ребят. Марина, как доложили они, не объявлялась ни в квартире отчима, ни в деревне, где у родни жил ее Петенька. Алексей велел своим не покидать пока деревню. Они, молодцы, даже сумели встать на постой прямо к ее родственнице, опекунше малыша, обрадованной возможностью получить твердый рубль с ранних питерских дачников. Так брат Марины оказался под охраной.
Львовская операция была проделана без ведома Андрея Артуровича – он как раз отбыл на несколько дней в Австрию, где у банка была одна из дочерних фирм. К возвращению шефа надо было придумать убедительную версию, объясняющую необходимость поисков Марины. Как бы так подать ему события, не выдав самого существенного… Алексей, после некоторых колебаний, все-таки включил шефа в круг подозреваемых – тех людей, которым так или иначе могло быть выгодно убийство его отца. Да и замеченное Алексеем неравнодушие Андрея Артуровича к Марине по-прежнему озадачивало. Что, если интересовала она его именно как киллер? Хотя тут концы с концами не сходились: решись он использовать ее в роли убийцы Юрия Алексеевича – к чему было приставлять сына для “пригляда” за Мариной? Отвлекающий ход? Если так, то чересчур хитроумный.
Иное дело, размышлял Алексей, что Чеглоков мог и не знать, что именно Марине предназначено стать киллером, а интересовался ею просто-напросто из своего традиционного жизнелюбия. Заказчики, как известно, практически никогда не контактируют с киллерами напрямую – это слишком рискованно, ведь наемный убийца может повести двойную игру. Например, обратиться к будущей жертве с заманчивым предложением перекупить свои услуги и обратить их уже против заказчика.
Нертов запер в ящик стола подготовленные Леночкой бумаги, вместе со своими листками-схемами, решив вернуться к ним во второй половине дня. Сейчас ему предстояло сделать два дела: поговорить с опером Фалеевым и наведаться на Камскую улицу. Перепоручать кому-либо из своих ребят эти дела он не хотел. Слишком много личного оказалось здесь теперь замешано.
* * *
Алексей уверенно набрал номер телефона опера. Никаких особых мотивировок для встречи придумывать не собирался: нет ничего странного или сомнительного в том, что руководитель службы безопасности банка интересуется обстоятельствами убийства человека, входившего в близкое окружение его босса. На самом деле он, конечно, надеялся на то, что с помощью этого Фалеева, о котором упоминала еще Марина, удастся выйти на ее связи, пока неизвестные Алексею.
На том конце провода переспросили:
– Фалеев? А кто спрашивает?
Алексей представился. Собеседник хохотнул:
– Ну, коллега, слабы вы там по части обстановки в городе! Так-то ничего и не знаете?
– Нет. А что такое?
– Да арестовали еще позавчера нашего Фалеева. Об этом уже и во всех газетах написали, а сегодня, говорят, его, козла, в “Криминальных новостях” покажут. У нас тут такой шухер стоит!
– Слушай, я ничего не слышал – как-то мимо прошло. Что он натворил? Спьяну что-нибудь?
– Ну, прям! Если бы спьяну. Оборотнем оказался. Квартирная мафия. А вам-то он по каким делам нужен? – перешел собеседник на официальный тон.
– Собственно, мне нужен тот, кто работает по делу об убийстве артиста Македонского. Убитый был близким другом главы банка…
– Считай, Нертов, что попал по адресу. На мне теперь этот “глухарь” висит. Если, конечно, тут сам Фалеев чего не напорол, – вдруг додумался человек на том конце провода, – Слушай, мысль, а? Может, и ты со мной чем поделишься, как коллега с коллегой. Жду. Поговорим за рюмкой чая. Спросишь следователя Карпова – это я.
Усвоив намек, Алексей купил в первом же ларьке упаковку жестянок джина с тоником и выехал на Васильевский остров.
Карпов оказался довольно нервным парнем, которому не было больше тридцатника, но дать можно и все сорок. Алексей еще в годы обитания на 22-й линии – юрфаке университета – прославился среди однокурсников своим умением безошибочно вычислять возраст любого человека, Дело это было нехитрое (ради него он специально изучил кое-какую медицинскую литературу, а потому знал, когда и какие морщины появляются на лице, что происходит с осанкой и походкой с годами, как изменяется голос), но у других студентов руки до этой хитрости не доходили, и Алексей вместе с одним своим приятелем порой развлекался тем, что заключал весьма выгодные пари. Со скромной погрешностью до двух лет он мог определить даже возраст женщины, что всегда потрясало всех спорщиков, но, увы, не слишком радовало сам объект пари…
Карпова старили седые пряди в проборе и желтоватые мешки под глазами. Слабости этого “следака” Нертов определил безошибочно: у мента явно были немалые проблемы с алкоголем. Что ж, это только облегчало задачу: разговорить такого человека не составляло труда. Хуже было бы, если б на его месте сидел застегнутый на все пуговицы, чопорный и подозрительный, какой-нибудь румяный ветеран органов.
Рассказанное Карповым даже и не удивило Алексея. Ему ли было не знать, что за дела творятся в городе в ментовке, давным-давно сблизившейся с бандитами разных мастей. Милицейские “крыши”, группировки “компроматчиков” и выжимал долгов – все это было в порядке вещей, как и участие милиционеров в темных квартирных делах. Ходячая истина бандитов и воров, гласящая, что “хороший мент – это мертвый мент”, подверглась корректировке в последние годы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Напряжение, близкое к мучительной боли, сменилось невесомостью – он опять плыл, парил в воздухе, опрокидываясь, теперь уже в безмятежный сон.
Сколько прошло времени? Он не помнил. Проснулся – уже светало. “Значит, часов шесть утра”, – подумал Нертов. Счастливо обернувшись к Марине, тепло которой он чувствовал всю эту безумную ночь, он увидел… Вернее, он не увидел – ничего, кроме гладкой простыни. Моментально вскочив, зажег ночник. Алексей был один. В комнате кое-что изменилось. Распахнутый шкаф, выдвинутые ящики стола – все явно носило следы спешных поисков. Он помотал головой, стряхивая с себя последний сон.
Осмотрелся в комнате. Так-так, с опустевшего письменного стола исчезла даже фотография Македонского. Конечно, здесь ничего не искали здесь просто собирали вещи… Нертов подошел к окну, зачем-то выглянул наружу. “Пикапчик” прослушки по-прежнему стоял во дворе. Алексей обернулся и только тогда заметил лист бумаги на письменном столе. Крупными буквами на нем было выведено: “НЕ ИЩИ”.
Алексей в отчаянии рубанул ребром ладони по столу: “Идиот! Опять попался, идиот!” Марина исчезла, заодно прихватив и его пистолет.
Глава 7
ПО СЛЕДУ КИЛЛЕРА
Алексей сидел за столом своего банковского кабинета. На столе были разбросаны четвертушки бумаги, все испещренные именами и исчерченные стрелками. Алексей машинально обводил те, что вели от слова “Марина”. Уже в который раз, тупо и почти не глядя…
Шел третий день исчезновения Марины. Чувство опустошенности, навалившееся на него в то утро, когда он увидел записку с двумя короткими словами, не исчезало. Вновь войти в привычную рабочую форму не удавалось. Нертов курил сигарету за сигаретой, надеясь подхлестнуть себя хотя бы этим, но импульсы в маленьких серых клеточках не пробуждались. “Тоже мне, Пуаро!” – он сломал карандаш и швырнул его в корзину для бумаг.
Откатившись от стола на беззвучных роликах черного кожаного кресла, он вытянул вперед скрещенные ноги и откинул голову на холодную высокую спинку.
– Сеанс психоанализа начинается… – пробормотал Алексей. – Доктор, что вы думаете по этому поводу: девушка, одержимая желанием убить моего отца, отдается мне пылко и страстно, а потом исчезает, прихватив мой пистолет? Какой это комплекс? Она вообще странная девушка, несколько не в себе. Как говорится, “девушка с прошлым” или “смерть ей к лицу”, что одно и то же. Мой предшественник уже мертв. Где ни пройдет – там трупы. И что бы это значило…
– Релаксируешь?
Нертов вздрогнул от бодрого женского голоса и мгновенно придвинулся к столу, принявшись сметать листки в одну стопку. Чертовы офисные штучки! Ковры – из-за них никаких шагов не услышишь. Цилиндры масляных амортизаторов вместо пружин – ни одна дверь не скрипнет.
Вошедшая, а ею была Леночка Ковалева, ценный банковский кадр, насмешливо посмотрела на него:
– Теряешь квалификацию, коллега! А что такой скисший?
– Да не выспался, – отговорился Алексей.
– О, это дело святое! Молодое. Давай просыпайся. Принесла я тебе, что просил.
– Ну, ты метеор, – он взвесил на руке толстую пачку отпечатанных страниц. – Ничего себе, аналитическая записка. Когда только успела?
– Старая выучка, Нертов, – Леночка польщенно улыбнулась. Высшим комплиментом для нее была похвала ее профессионализму. Она даже выгнула спину, и Алексею показалось, что Ковалева вот-вот щелкнет каблуками и возьмет под козырек.
Позавчера он попросил эту сотрудницу пресс-службы, одновременно выполнявшей функции аналитической службы банка, подготовить ему всю информацию по заказным убийствам и киллерам. Результат – налицо. Когда она только успела набрать столько материала? Видимо, спрашивать надо было не когда, а где…
Леночка Ковалева появилась в банке вслед за своим шефом – бывшим полковником одной спецслужбы, как ныне деликатно было принято называть ГБ. Полковник, сориентировавшийся в новой ситуации реформ, пару лет тому назад скоропостижно покинул чекистские ряды и был, к взаимному удовлетворению сторон, принят на новую работу. Наобещал он банкирам, видимо, немало: еще бы, такие связи, знание городской обстановки, выходы на нужных людей, контакты с бывшими коллегами, занявшими посты практически во всех органах власти – было за что ухватиться руководству банка, с распростертыми объятиями встретившего столь ценное пополнение. Но, увы, довольно быстро вскрылось, что отставник этот – бесполезнейшее из всех созданий. Как выяснилось, и в своей-то организации он работал всего-навсего в диссидентском управлении. Волей-неволей пришлось поставить его на пресс-службу банка, которую он благополучно заваливал, потому как кредо отставника укладывалось в двух словах – бдеть и не пущать. То есть отваживать от банковских дел всех любопытствующих журналистов. Очень быстро он умудрился перессорить банк со всей городской прессой.
Единственным и действительно ценным приобретением, связанным с этим бывшим полковником, стала ушедшая вместе с ним из органов Леночка Ковалева. Ей было уже хорошо под сорок. Оттрубив почти двадцать лет в ГБ, она бесповоротно слилась с казенным стилем своего учреждения, по коридорам которого вечно гуляли сквозняки, разносившие в обеденный час неистребимый запах тушеной капусты. Дух казармы явственно витал в этом заведении, и даже туалеты дислоцировались там под кодовыми табличками “Умывальня”. Химическая завивка и цикламеновая помада однозначно выдавали прошлое этой особы, перечеркивая все нынешние достижения в виде отличных и очень дорогих костюмов, которые Леночка покупала исключительно во время загранкомандировок. Ковалева была одинокой дамой, востребованной исключительно на службе, и этой службе она отдавалась вся без остатка.
На прежней стезе она доросла до звания капитана, работая в одном из аналитических отделов. Как слышал Алексей, уволиться со службы ей пришлось из-за конфликтов с новым генералом. Новый генерал был выдвиженцем реформаторских сил, и Леночка, несмотря на весь свой хваткий аналитический ум, почему-то решила, что надо помочь ему навести порядок в прохудившихся органах. Говорили, что при личной встрече Ковалева изложила новому начальству все известные ей факты коррупции и злоупотреблений. Итог не заставил себя ждать: поизучав дела, генерал сам предложил Ковалевой подумать о гражданской карьере. Так Леночка и оказалась в банке, вскоре весьма высоко оценившем ее услуги. Рост ее оклада был прямо пропорционален росту слухов о банках-конкурентах, желающих переманить столь удачный кадр.
Ковалева могла достать любую информацию хоть из-под земли. Видимо, уйдя из рядов, она сумела сохранить старые контакты и агентуру. Алексей уже понял, что, рано или поздно, в поисках Марины и заказчика убийства отца ему все равно придется обратиться к заслуженной капитанше. Но решил пока повременить – информации даже для первого разговора с Леночкой явно не хватало. Вот он и попросил ее подготовить аналитику по киллерским делам: стоит сперва хотя бы узнать о том, что творится в городе.
Конечно, пауза для размышлений не могла затягиваться – заказчик наверняка и не думал оставлять свой план… Но пока в городке все было спокойно к отцу была приставлена усиленная охрана. Марина, судя по всему, сбежала не только от Алексея прослушка выдавала запись регулярных телефонных звонков того самого гостя, назвавшего себя Шварцем. Первый его звонок раздался уже наутро после ее исчезновения: звонивший, крайне удивленный ответом соседа о том, что Марины нет дома, требовал разбудить, поднять – сосед старательно стучал в дверь, но ничего не добился. На следующий раз сосед сообщил Шварцу, что другая соседка, полуночница, оказывается, слышала, как Марина выходила из дома где-то в полшестого утра. Да, проснись тогда Алексей на полчаса раньше, не было бы сейчас этих поисков, и все события могли бы принять иной оборот. “Но что потеряно, то потеряно”, – с горечью думал он. Наблюдения за квартирой ничего не давали: ни одного нового лица среди входивших и выходивших из подъезда замечено не было. Не появлялся там и человек, портрет которого составил охранник Илья.
Никаких концов… Подруга Марины, Екатерина, загорала где-то в Турции – должна была вернуться только через неделю. Алексей надеялся на то, что разговор с этой девицей будет небесполезным.
Алексей позаботился о безопасности Марининого брата. Еще позавчера во Львов вылетела пара надежных ребят. Марина, как доложили они, не объявлялась ни в квартире отчима, ни в деревне, где у родни жил ее Петенька. Алексей велел своим не покидать пока деревню. Они, молодцы, даже сумели встать на постой прямо к ее родственнице, опекунше малыша, обрадованной возможностью получить твердый рубль с ранних питерских дачников. Так брат Марины оказался под охраной.
Львовская операция была проделана без ведома Андрея Артуровича – он как раз отбыл на несколько дней в Австрию, где у банка была одна из дочерних фирм. К возвращению шефа надо было придумать убедительную версию, объясняющую необходимость поисков Марины. Как бы так подать ему события, не выдав самого существенного… Алексей, после некоторых колебаний, все-таки включил шефа в круг подозреваемых – тех людей, которым так или иначе могло быть выгодно убийство его отца. Да и замеченное Алексеем неравнодушие Андрея Артуровича к Марине по-прежнему озадачивало. Что, если интересовала она его именно как киллер? Хотя тут концы с концами не сходились: решись он использовать ее в роли убийцы Юрия Алексеевича – к чему было приставлять сына для “пригляда” за Мариной? Отвлекающий ход? Если так, то чересчур хитроумный.
Иное дело, размышлял Алексей, что Чеглоков мог и не знать, что именно Марине предназначено стать киллером, а интересовался ею просто-напросто из своего традиционного жизнелюбия. Заказчики, как известно, практически никогда не контактируют с киллерами напрямую – это слишком рискованно, ведь наемный убийца может повести двойную игру. Например, обратиться к будущей жертве с заманчивым предложением перекупить свои услуги и обратить их уже против заказчика.
Нертов запер в ящик стола подготовленные Леночкой бумаги, вместе со своими листками-схемами, решив вернуться к ним во второй половине дня. Сейчас ему предстояло сделать два дела: поговорить с опером Фалеевым и наведаться на Камскую улицу. Перепоручать кому-либо из своих ребят эти дела он не хотел. Слишком много личного оказалось здесь теперь замешано.
* * *
Алексей уверенно набрал номер телефона опера. Никаких особых мотивировок для встречи придумывать не собирался: нет ничего странного или сомнительного в том, что руководитель службы безопасности банка интересуется обстоятельствами убийства человека, входившего в близкое окружение его босса. На самом деле он, конечно, надеялся на то, что с помощью этого Фалеева, о котором упоминала еще Марина, удастся выйти на ее связи, пока неизвестные Алексею.
На том конце провода переспросили:
– Фалеев? А кто спрашивает?
Алексей представился. Собеседник хохотнул:
– Ну, коллега, слабы вы там по части обстановки в городе! Так-то ничего и не знаете?
– Нет. А что такое?
– Да арестовали еще позавчера нашего Фалеева. Об этом уже и во всех газетах написали, а сегодня, говорят, его, козла, в “Криминальных новостях” покажут. У нас тут такой шухер стоит!
– Слушай, я ничего не слышал – как-то мимо прошло. Что он натворил? Спьяну что-нибудь?
– Ну, прям! Если бы спьяну. Оборотнем оказался. Квартирная мафия. А вам-то он по каким делам нужен? – перешел собеседник на официальный тон.
– Собственно, мне нужен тот, кто работает по делу об убийстве артиста Македонского. Убитый был близким другом главы банка…
– Считай, Нертов, что попал по адресу. На мне теперь этот “глухарь” висит. Если, конечно, тут сам Фалеев чего не напорол, – вдруг додумался человек на том конце провода, – Слушай, мысль, а? Может, и ты со мной чем поделишься, как коллега с коллегой. Жду. Поговорим за рюмкой чая. Спросишь следователя Карпова – это я.
Усвоив намек, Алексей купил в первом же ларьке упаковку жестянок джина с тоником и выехал на Васильевский остров.
Карпов оказался довольно нервным парнем, которому не было больше тридцатника, но дать можно и все сорок. Алексей еще в годы обитания на 22-й линии – юрфаке университета – прославился среди однокурсников своим умением безошибочно вычислять возраст любого человека, Дело это было нехитрое (ради него он специально изучил кое-какую медицинскую литературу, а потому знал, когда и какие морщины появляются на лице, что происходит с осанкой и походкой с годами, как изменяется голос), но у других студентов руки до этой хитрости не доходили, и Алексей вместе с одним своим приятелем порой развлекался тем, что заключал весьма выгодные пари. Со скромной погрешностью до двух лет он мог определить даже возраст женщины, что всегда потрясало всех спорщиков, но, увы, не слишком радовало сам объект пари…
Карпова старили седые пряди в проборе и желтоватые мешки под глазами. Слабости этого “следака” Нертов определил безошибочно: у мента явно были немалые проблемы с алкоголем. Что ж, это только облегчало задачу: разговорить такого человека не составляло труда. Хуже было бы, если б на его месте сидел застегнутый на все пуговицы, чопорный и подозрительный, какой-нибудь румяный ветеран органов.
Рассказанное Карповым даже и не удивило Алексея. Ему ли было не знать, что за дела творятся в городе в ментовке, давным-давно сблизившейся с бандитами разных мастей. Милицейские “крыши”, группировки “компроматчиков” и выжимал долгов – все это было в порядке вещей, как и участие милиционеров в темных квартирных делах. Ходячая истина бандитов и воров, гласящая, что “хороший мент – это мертвый мент”, подверглась корректировке в последние годы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38