Администратор, в кабинет которого Карташов с Одинцом бесцеремонно вошли, попыталась фыркнуть но Одинец ее пресек: «Если здесь вы не хотите говорить, поедем к нам, в отдел, а это займет полдня… » Однако их ждало разочарование: интересующие люди еще вчера, в три часа дня, выписались из отеля и убыли в неизвестном направлении. Наводящие вопросы администраторша наотрез проигнорировала — она видишь ли, еще не обедала, хотя имеет на это конституционное право…
…Через полчаса они уже были на улице Чаплыгина и припарковались возле театральной студии Олега Табакова. По очереди ходили обедать в кафе, что возле метро «Чистые пруды».
Через три часа дежурства они для себя выяснили, что через КПП посольства проходят люди, сильно напоминавшие новых русских — они приезжали сюда на иномарках с московскими номерами, держа в руках элегантные кейсы…
— Можно подумать, что это Сандуны, — сказал Николай. — Веников только и не хватает…
В какой-то момент из ворот вышли двое рабочих со стремянкой и принялись с ее помощью устанавливать красно-бело-красный флаг в кованный флагшток.
— Опять праздник независимости… Одного из этих знаменосцев берем, — твердо сказал Карташов.
— И что будем с ним делать? Пить на брудершафт? — сострил Одинец.
— Серега прав, мужика надо брать, — поддержал Карташова Николай. — Что-нибудь из него вытянем …
Еще пару часов они рассказывали анекдоты, пока из проходной не вышел человек, на которого Карташов положил глаз. На вид ему было не более пятидесяти лет, одет неброско, с забытой и модой и Богом сетчатой авоськой в руках…
«Знаменосец», завернул на улицу Макаренко и зашел в винно-водочный магазин. Отоварившись бутылкой крепленого вина и двумя бутылками пива, он направился на троллейбусную остановку на Покровке. Сел в 9-й маршрут, и, примерно, через пятнадцать минут езды, сошел на углу Бакунинской улицы и Переведеновского переулка.
В форточку машины долетала перекличка маневровых поездов.
— Здесь рядом Москва-товарная, — сказал Николай. — В молодости пришлось разгружать вагоны со жмыхом… Наверное, в аду лучше…
«Знаменосец» свернул на протоптанную дорожку, ведущую между жилых домов, и явно направлялся в сторону железной дороги.
— Никола, — сказал Карташов, — парень может уйти, а где переезд, мы не знаем… Поэтому тихонько рули за нами… Саня, вперед!
Они выскочили из машины и пошли наперерез объекту. Он уже собрался подняться на откос, когда Карташов его окликнул… Разговор был короткий: представившись сотрудниками уголовного розыска, они попросили его уделить несколько минут для разговора «государственной важности». «Знаменосец» поначалу струхнул, о чем свидетельствовала серая бледность, покрывшее его рано проморщиненное лицо и дрожь руки, в которой он держал сигарету. Они попросили его пройти в машину и человек безропотно последовал за ними.
Это был сантехник и дворник в одном лице. В посольстве работает со дня его основания, почти десять лет. «Зарплата небольшая, а где сейчас больше заработаешь?» — сказал он. Назвался, подчеркнув при этом, что органам не отказывают в знакомстве: Бобылев Егор Васильевич, коренной москвич.
— Вы должны нам помочь… — сказал Карташов и сделал глубокую паузу. Ожидал реакции. «Психология допроса» в милицейском училище была не самым нелюбимым его предметом..
— Я ничего не знаю, — утирая вспотевший лоб, сказал Бобылев. — Мое дело, чтобы сортиры хорошо работали и территория посольства блестела… Что я могу знать?
— Нас интересует лицо, за которым тянется кровавый след и, по нашей оперативной информации, он ведет в вашу гостиницу, — Карташов специально употребил специфический термин «оперативная информация».
— Да там сегодня всего-то проживает четыре или пять человек, почти все номера сданы под коммерческие офисы…
— Как это офисы? — воскликнул Одинец. — По международной конвенции на территории дипломатических представительств запрещена всякая коммерческая деятельность…
Карташов выразительно взглянул на Одинца — мол, откуда тот набрался таких познаний?
Бобылев пожал плечами. Ему было тягостно, разговор явно не нравился, но он боялся потерять работу и вместе с тем боялся не угодить этим серьезным мужикам.
— А черт его знает, не в курсе я этих конвенций…
— Верю, — Карташов протянул мужику пачку сигарет. И вопрос, что называется, в лоб: — Вы хотите, Егор Васильевич, помочь российским правоохранительным органам в изобличении крупного преступника? Убийцы пятнадцати маленьких детишек…
И потекла информация. Оказывается, несколько дней назад в посольскую гостиницу заехала группа молодых людей из Риги, которые все вечера проводили в местном ресторане… С ними вместе кучковался президент фирмы «Лиесма», наголо бритый, здоровенный детина, который на всех беспричинно кричит… Как фамилия? Романовский Айгар, летает по субботам в Ригу с целым баулом наличных денег. В долларах. Об этом Бобылеву рассказала горничная, давняя его знакомая, которая случайно зашла в номер и увидела на столе кучу денег… Второй раз то же самое увидел он сам, Бобылев, когда пришел прочистить в номере унитаз… Романовский как раз укладывал пачки банкнот в желтый кейс. Думал убьют, как нежелательного свидетеля, но вместо этого дали на две бутылки водки…
— А как зовут тех парней, которые недавно приехали из Риги? — спросил Николай.
— Один только и остался, остальные съехали… Хотя вчера одного из них видел у посольства. Приезжал на «джипе», может, сменили гостиницу, — Бобылев продолжал потеть.
— Да вы не волнуйтесь, Егор Васильевич, пока вам все это ничем не грозит…
— А этого ни вы, ни я знать не можем, — Бобылев опять закурил. — Я могу идти?
— Да, можете, — Карташов взглядом дал понять Одинцу, чтобы тот уступил проход гостю. Но когда Бобылев, открыв дверь, хотел спуститься на землю, Карташов остановил его: — одну минутку, Егор Васильевич, последняя к вам просьба… Сделайте так, чтобы завтра вы с этим Романовским вышли из посольства под ручку… В фигуральном, конечно, смысле… Нам надо его опознать, а заходить в посольстве мы пока считаем преждевременным…
— Он в час или чуть позже ходит обедать в ресторан «Подворье», что на улице Маросейка… А домой отправляется в семь, в семь с копейками… Где живет, честное слово, не знаю… .
— Вот и прекрасно, выйдите вечером с ним вместе, а в левой руке держите газету, мы будем знать, что рядом с вами и есть интересующее нас лицо…
Бобылев потупился. Ему явно не хотелось влезать в чужие истории.
— И прошу вас, о нашем разговоре даже своей жене ни слова, — Карташов обратил взор на Николая: — А вы, товарищ капитан, обеспечьте Егору Васильевичу негласную охрану… И возьмите его служебный и домашний телефоны.
И Николай подыграл:
— Будет сделано, товарищ майор… В обиду товарища не дадим… .
— Да не в этом дело… Ладно, делайте, как знаете… Записывайте телефоны, — И после того, как Николай записал на пачке сигарет номера, Бобылев, тихо отмахнул дверцу и как-то скукоженно вышел из машины.
— Я ему не завидую, — сказал Одинец.
— Я тоже, — Карташов чувствовал как напряженно бьется его сердце. — А ты, Саня, откуда знаешь о международной конвенции?
— Ситуация один к одному была в Грузии и тоже в латвийском посольстве… Газеты трещали на все лады, а посол это объяснил бедностью республики… Мол, всего лишь безобидная сдача в аренду помещений… Менты же это объяснили другим: дескать, эти фирмы перегоняли из Грузии наличку в свои латвийские банки… Знаешь, что такое оффшор? То есть шла бешеная отмывка черных бабок… То же самое, похоже, происходит и здесь…
— Если ты, Саня, патриот России, позвони в налоговую полицию, пусть накроют это гнездо экономической диверсии, — в обычной своей смурой манере вмешался в разговор Николай.
— А я это обязательно сделаю, — с готовностью отозвался Одинец. — В первый раз в жизни буду стукачом…
В 19.15 из посольства вышла группка людей — трое мужчин и две женщины. Среди них Бобылева не было. Через десять минут появился человек в длиннополом темном пальто, в руках которого желтел объемный, с секретными замками кейс. Несколько мгновений спустя, из проходной показался Бобылев, в коричневом незастегнутом плащике и серой, с маленьким козырьком кепке.
— Наш идет, — первым отреагировал Николай.
Карташов нашарил за сиденьем бинокль и поднес его к глазам.
— Черт возьми, вот так камуфлет! — воскликнул он и передал бинокль Николаю. — Взгляни на этого джентльмена с желтым кейсом, может, я ошибаюсь… Вот, что имела в виду парикмахерша, когда говорила о человеке с асимметричным лицом…
Николай тоже стал смотреть в окуляры бинокля.
— У этого парня сломан нижний хрящик носа, обычно такое бывает у боксеров.
— Это и есть боксер… Романовский, вернее, Федя Семаков, мастер спорта, чемпион последней спартакиады народов СССР в тяжелом весе… И он же первый рэкетир в Латвии, у него самая крупная банда… В 1994 году она похитила двух немецких бизнесменов, потребовав от родственников полтора миллиона долларов…
— Значит, Чечня в этом смысле подражает Латвии? — с ехидцей в голосе спросил Одинец у Карташова.
Бобылев уже уходил в сторону Покровки, а в «шевроле» еще не могли принять решение. Однако оно пришло само собой: на улицу Чаплыгина со стороны улицы Машкова въехал темный джип и остановился в метрах двадцати от КПП посольства. Семаков не спеша пошел в его сторону. Из машины вылез довольно молодой человек и за руку поздоровался с Семаковым. Покурив возле машины, они залезли в джип и поехали в сторону Покровки.
— Вот если мы их упустим, — сказал Николай, — тебя, Мцыри, история не простит.
— Ага, ты за рулем, а я буду отвечать, если они оторвутся.
Однако джипу не удалось уйти от преследователей, возможно, по причине того, что его пассажиры не имели такой цели. Они были слишком беспечны и самоуверенны…
Джип привел их в район бывшего профилактория завода «Калибр» Белая дача. Это был двухэтажный особняк, выкрашенный в светло-кремовый цвет, напоминающий Карташову один из множества особняков, которые он видел на Рижском взморье. Когда джип припарковался у крыльца, из него вышли четыре человека, во главе которых шагал Семаков. Они поднялись на крыльцо и скрылись за массивной дубовой дверью. Проезжая мимо здания, Одинец вслух прочитал «Гостиница „Малахитовая шкатулка“… За углом, приткнувшись к самой стенке, стояла „девятка“ с тонированными стеклами, а за ней — мотоцикл „Харлей“ с никелированной выхлопной трубой и прихотливо изогнутым рулем.
— Здесь очень многое сходится, — сказал Карташов. — Возможно, мотоцикл тот же самый, на котором привезли фрагмент лица Таллера…
— Наверное, это частная лавочка, — прокомментировал Николай. — Красивое, между прочим, место для отдыха убийц, особенно летом здесь хорошо — пруд рядом, народу ты да я, да мы с тобой…
Одинец завертелся на месте.
— Ну что, сейчас будем брать или проявим гуманность до утра?
— Семаков любит спать до обеда, поэтому возьмем его тепленьким, спозаранку, — Карташов внимательно огляделся. — Вы заметили, как он ходит? Левое плечо отвисает, видимо, носит при себе крупный калибр… Хорошо бы было узнать, на каком этаже они отдыхают?
Карташов набрал номер телефона Бобылева. Ответила женщина, сам он еще не пришел с работы. Потом он соединился с Бродом. Произнес только три слова: «Мы нашли логово».
— Что сказал Веня? — нетерпение так и бурлило во всех движениях Одинца.
— Сказал, что будем мочить, но при этом желает присутствовать лично…
— Я бы на его месте поступил бы точно так же… Они с Таллером были вот так, — Николай сцепил пальцы и потряс ими. — Кореша навек и Брод первым должен всадить пулю тому, кто брил Таллера…
По дороге в Ангелово Карташов еще раз связался с Бобылевым. Тот уже был дома. Карташов поблагодарил его за помощь и немного послушал, что говорит ему Егор Васильевич.
После разговора, Карташов поделился с напарниками:
— Бобылев слышал, как Романовский… то бишь Семаков разговаривал с Ригой и понял так, что оттуда еще ожидается команда «кровельщиков»…
— Значит, нашли кого конторить… или получили хороший заказ на чью-то душу.
…На следующий день, в пять утра, они были на ногах: Брод, Николай, Карташов и Одинец с Валентином. Карташов видел: перед тем, как сесть в машину, Брод примерял к кобуре семнадцатизарядный «глок-15» Валентин вынес из тайника два помповых ружья и несколько ручных гранат. Весь боезапас спрятал в кузове под толстым брезентом.
Выехали на «шевроле», Карташов за рулем, рядом с ним Брод, остальные разместились в кузове.
Все нещадно курили. Сергей слышал, как в салоне переговаривались Одинец с Николаем. .
— Ты, Саня, забываешь, что пуля — дура, но она все равно быстрее тебя, — нравоучительные нотки сквозили в голосе охранника. — Тогда, на Учинском водохранилище, ты запросто мог нарваться на выстрел в упор. Зачем, спрашивается, ты вплотную подошел к тому джипу, не зная — есть кто в нем или нет?
— Интересно, а как я мог это узнать, когда у него темные стекла?
— Тем более, не надо было лезть на рожон.
Асфальт в свете уличных фонарей отливал глянцем, первые заморозки сделали дорогу опасной для быстрой езды. До места они добрались через пятьдесят минут…
Припарковались у трех старых вязов, склонившихся над прудом. Казалось в нем не вода, а какая-то густая маслянистая жидкость — ни ряби, ни малейшего дуновения ветра.
Брод, Карташов и Одинец, выйдя из «шевроле» пошли в обход «Малахитовой шкатулки». Дальние огни уличных фонарей тускло отражались в стеклах здания и в подмерзших за ночь лужах.
На втором этаже горели два серединных окна. Они зашли с тыльной стороны и остановились у забитой фанерой рамы. Карташов ощупал ее и, найдя слабое место, осторожно дернул фанеру на себя. Первым в окно полез Одинец, оттуда он помог забраться Броду. Карташов, осмотревшись, тоже влез в не очень широкое отверстие и с помощью ручного фонаря высветил место приземления.
Они обошли весь нижний этаж, но нигде не было и намека на присутствие людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40