На столе — ничего, одни телефоны. Еще вот большая кофеварка на тележке да кофе шести сортов. Комиссар начал именно с кофе, ибо день обещал быть долгим.
Совещание назначили на два тридцать. Официально оно созывалось для координации действий подразделений объединенных антитеррористических сил, созданных нью-йоркской полицией и ФБР. Впрочем, по мнению комиссара, этим будут заниматься меньше всего. ФБР попытается застолбить территорию за собой, люди из Бюро по контролю за алкоголем, табаком и огнестрельным оружием станут доказывать, что расследованием должны заниматься они. В общем, комиссару придется приложить все усилия, чтобы остаться хозяином положения. В конце-то концов, это его город. И совещание проводит именно он.
Комиссар задумчиво размешивал сахар в чашке, когда раздался властный стук в дверь.
— Кто там? — обернувшись, через плечо спросил комиссар.
— Смит. ФБР.
Комиссар полиции, открыв дверь, удивился:
— Ваши говорили, что будет спецагент Роуленд.
— Роуленд приехать не сможет, — ответил глава КЮРЕ, стремительно шагнув в комнату.
— Ну, все равно вы появились слишком рано.
На взгляд комиссара, Смит выглядел как типичный бюрократ средней руки. Акцент уроженца Новой Англии, серая «тройка», серая личность...
— Кофе?
— Нет времени, — отозвался гость. — У меня уйма дел. Главное — побыстрее уехать отсюда.
Комиссар заморгал глазами.
— Что-то случилось за пределами города?
— Комментировать не буду, — произнес Смит.
— Проклятие!
— Не будем гадать, — оборвал его директор «Фолкрофта». — Кто взял на себя ответственность за теракты?
— Лучше спросите, кто не взял, — проворчал комиссар, вытаскивая из портфеля пачку факсов. — «Хезболлах». «Хамас». «Исламский джихад». «Братья-мусульмане». Национальный фронт спасения Ливии. — Он фыркнул. — Наверное, Каддафи сейчас не пользуется расположением фундаменталистов. Группа Абу Нидаля. ПМ.
— ПМ?
— "Посланники Мохаммеда". Затем идут «Орлы Аллаха», «Воины Аллаха», Исламский фронт спасения, «Вооруженная исламская группировка», «Талибан», Национальный фронт освобождения Палестины, а также Исламский фронт АСЛС. Что такое АСЛС, мы не знаем.
— Другими словами, — заключил Харолд В. Смит, — все активные террористические группы заявили о своей ответственности?
— На сей раз можно спокойно сбросить их со счетов.
— Почему же? — резко поинтересовался гость.
— Мы определили, что бомба во время первого взрыва была заложена в почтовый линейный ящик. На осколке явно читалось «Почта США». Последующие взрывы дали такую же картину. Все они произошли на тротуаре, и везде валяются осколки, окрашенные в оливковый цвет.
Смит сразу же уловил суть дела.
— Линейные ящики недоступны для публики. С другой стороны, практически невозможно организовать дело так, чтобы бомбы в посылках взорвались практически одновременно именно в линейных ящиках, не попав в руки почтовиков или адресатов. Наверное, мы имеем дело с почтовым служащим.
— Совершенно верно. Какой-нибудь почтальон «пошел на почту».
— Но подобная теория не учитывает психологии почтовых служащих, — заметил Смит.
— Почему?
— Почтовые служащие всегда направляют свой гнев на начальников или сослуживцев, а не на публику.
— Несколько лет назад в Бостоне произошел такой инцидент. Рассерженный почтальон взял «АК-47», угнал легкий самолет и на бреющем полете, стреляя наудачу, атаковал почтовое отделение.
— Совершенно верно, — подтвердил глава КЮРЕ. — Он обстрелял учреждение, где работал.
— И все вокруг, что под руку попалось, — возразил комиссар.
— Наверное, у вас есть имена почтовых служащих, которые имели доступ к уничтоженным ящикам?
— Нам их не дали.
— Почему?
— Почтмейстер не отвечает на мои звонки. Говорит, что этот вопрос в компетенции федеральных властей. Может быть, у ФБР есть протекция в почтовом ведомстве?
— Попробую вам помочь, — сказал Смит, забирая свой портфель и устремляясь к двери.
— А как же совещание?
— Я уже все узнал, — захлопывая дверь, откликнулся директор «Фолкрофта».
* * *
Через десять минут появился начальник порта. Он тут же сел, с радостью приняв предложенную ему чашку черного кофе. Затем раздался стук в дверь.
— Кто там? — спросил комиссар полиции.
— ФБР.
— Смит?
— Нет, Роуленд.
Комиссар впустил агента со словами:
— А Смит сообщил мне, что вы не придете.
— Смит?
— Ну да, агент Смит. Вы что, его не знаете?
— Представляете, сколько Смитов работает в Бюро? Как он выглядит?
— Он, — комиссар нахмурился, — седой.
— Таких много.
— Ему за шестьдесят. Серый костюм-тройка. Серые глаза. Пенсне. Седые волосы. И тонкий как жердь.
Во взгляде специального агента Роуленда отразилось недоумение.
— Он не похож на тех Смитов, которых я знаю. Вы уверены, что он из Бюро?
— По крайней мере он так представился.
— Представился. А как же его удостоверение?
Комиссар нью-йоркской полиции побледнел.
— Я... он не показывал удостоверения.
— Вы не спросили у него удостоверения?!
— Мне и в голову не пришло. Боже мой, наверное...
— Он журналист.
— Боже мой, если пресса проникла в Белую комнату, я буду выглядеть полным идиотом!
— Давайте лучше рассмотрим возникшие проблемы, — решительно заявил спецагент ФБР Роуленд.
Комиссар нью-йоркской полиции тяжело опустился в кресло. Лицо его сейчас напоминало пень — ровную поверхность с расходящимися концентрическими кругами.
Глава 6
Когда «летающий кран» приземлился на летном поле Осаки, пилот вылез из кабины и, вытащив ноги, бросился на мастера Синанджу.
— Не надо! — крикнул ему по-английски Римо.
— Слишком поздно, — сказал Чиун, делая шаг вперед. — Он бросил мне вызов.
— Видно, я разговариваю с идиотом, — хмыкнул Римо.
Японец попытался ударить корейца в грудь, но мастер Синанджу, перехватив его руки, развел их в стороны, а затем резко свел вместе. Пилот как бы хлопнул в ладоши.
И тотчас, раскрыв рот, застыл на месте, сжимая в руках обломки ножа. На лице его читалось неподдельное изумление.
— Знаешь, — произнес Римо, — летчик не виноват. Они ведь все повесят на него.
— Ну так пусть сделает харакири! Меня это не волнует. Его смерть ничто по сравнению с той болью, которую причинили моей августейшей персоне.
Мастера Синанджу нашли такси с красным огоньком, означавшим, что машина свободна, и Чиун вступил в оживленную беседу с водителем.
— Что он говорит? — спросил Римо.
— Говорит, что в такое время аэропорт закрыт. А я утверждаю, что для нас его откроют.
— Папочка, нас ведь там ждут!
— Ну и хорошо.
— Ждут, чтобы арестовать.
— Ерунда!
— Давай лучше переночуем здесь, а утром что-нибудь придумаем.
— Какой отель заказал для нас Смит? — поинтересовался старик.
— "Солнечный луч". Зная Смита, можно предположить, что это самая дешевая ночлежка в Осаке.
Кореец сообщил название отеля водителю, и машина тронулась с места.
Вскоре они уже ехали по залитым неоновым светом улицам Осаки. Как и в Токио, здесь вовсю буйствовала реклама — на каждом здании красовались названия фирм на японском и английском языках.
Удостоверившись, что активность полиции невысока, Римо немного успокоился.
— Похоже, охота на людей пошла на убыль, — бросил он учителю.
И в тот же момент на высоком административном здании, располагавшемся в самом центре города, увидел огромный телеэкран компании «Сони». На нем красовался портрет мастера Синанджу транслировавшийся если не на всю Японию, то уж на всю Осаку точно.
— Папочка, постарайся не тревожить водителя, но твой портрет воспроизведен на гигантском телеэкране. Вон там.
— Где? Где?
— Я сказал — не суетись! — прошипел Римо.
Но учитель не успокоился.
Увидев себя на экране, он затрясся от гнева.
— Это не я!
— Чиун!
— Смотри, Римо, они осквернили мое лицо усами! Но у меня нет усов! А глаза!.. Это глаза японца, а не корейца. Да как они посмели! Мы должны потребовать удовлетворения.
И перейдя на японский, мастер Синанджу предложил водителю остановиться.
Выйдя из машины, Чиун перешел на противоположный тротуар и злобно уставился на гигантское изображение, которое, правда, сильно уменьшилось в размерах, отодвинувшись в угол экрана и разместившись рядом с головой ведущего японской программы новостей.
— Они меня оскорбили!
— Послушай, на нас уже обращают внимание, — прошипел Римо, с беспокойством оглядываясь вокруг.
В тот же миг мастер Синанджу поймал какого-то прохожего и повернул его лицом к экрану.
— Это я? — спросил Чиун по-английски.
Японец поднял глаза вверх.
— Ну? — настаивал старик, развернув теперь японца к себе.
В знак отрицания японец энергично затряс головой.
— Вот видишь, Римо, — сказал учитель. — Он не видит сходства.
— Все дело в том, что японец не понимает по-английски, а ты еще вертишь его головой, — возразил ученик.
— Ничего подобного! — ответил Чиун, в то время как язык злосчастного японца мотался из стороны в сторону как собачий хвост, а глаза уже стали вылезать из орбит.
— Как же! Он пытается удрать.
— Что ж, я удовлетворю его желание, — произнес старик и отпустил японца.
Тот заковылял прочь, держась за голову и шатаясь так, как будто перебрал саке.
— Вот тебе доказательство, — не унимался Чиун. — Если бы он считал, что мерзавец на экране — это я, то вызвал бы полицию.
— Сейчас он способен только вызвать врача.
Мастер Синанджу злобно посмотрел на телеэкран.
— Римо, у тебя есть монета?
— Конечно, есть. А тебе-то зачем?
— Не спрашивай. Одолжи лучше самую большую.
Римо сунул руку в карман.
— Пятьдесят центов тебя устроит? — спросил он.
— Вполне, — ответил учитель.
Он со звоном подбросил монету вверх, потом еще и еще раз. Каждый раз пятидесятицентовик взлетал все выше и выше, а издаваемый им свист казался все пронзительнее.
На четвертый раз монета стремительно взвилась в небо и понеслась через улицу, как будто ее притягивал гигантский магнит.
Прежде чем Римо успел понять, в чем дело, телеэкран погас. В углу его дымилось маленькое отверстие.
— Вот! — удовлетворенно кивнул Чиун. — Теперь можно пойти в отель.
— Если ты будешь продолжать свои фокусы, то мы окажемся в местной кутузке.
Чиун только отмахнулся и двинулся вперед, довольный тем, что исправил допущенную по отношению к себе несправедливость.
Неподалеку от отеля Римо стал замечать людей, одетых как будто бы в синие пижамы. На кармане куртки каждого японца красовалась одна и та же картинка — солнечный луч, пробивающийся сквозь тучи.
— Интересно, в чем это они? — спросил Римо.
— В пижамах, — ответил Чиун.
— Я так и подумал. Что, таков новый японский обычай — носить вечером пижамы?
— Не знаю.
На здании гостиницы тоже виднелась эмблема в виде солнечного луча.
В открытую входную дверь постоянно входили люди в одинаковых синих пижамах с изображением солнечного луча.
— Не нравится мне все это.
— Не беспокойся, Римо. Для японцев все корейцы на одно лицо.
— Я не о том, — буркнул ученик.
В вестибюле им пришлось снять туфли и надеть комнатные тапочки. Поскольку Чиун не возражал, Римо последовал его примеру.
У стойки дежурного они получили ключи.
— Нам на пятый этаж, — бросил ученик, подойдя к лифту, где тоже стояли люди в пижамах с сонным видом постояльцев, а не служащих отеля.
— Странное заведение, — хмыкнул Римо.
— В оккупированной стране всегда странные порядки.
Выйдя из лифта на пятом этаже, Римо решил, что попал в морг.
Дверей как таковых здесь не было. Просто вдоль окрашенной в бежевый цвет стены тянулись люки, расположенные в два ряда один под другим.
— Он так и сказал: «пятый этаж»? — уточнил Римо, поглядев на ключ.
Чиун кивнул:
— Да. Пятый.
— Наши комнаты должны быть дальше по коридору. Пойдем.
Далеко идти не пришлось. Завернув за угол, Римо обнаружил ячейку, номер которой соответствовал цифрам на ключе. Ему досталась верхняя, а учителю — нижняя.
— Должно быть, это камеры хранения, — сказал Римо.
— Да уж, — нахмурившись, ответил старик.
Но пока они осматривались в поисках соответствующей двери, к соседней ячейке подошел японец в синей пижаме, открыл люк своим ключом и спокойно залез в ячейку, захлопнув за собой дверцу.
Спустя мгновение из-за дверцы донеслись приглушенные звуки музыки.
— Ты видел? — спросил Римо.
Он шагнул к своей ячейке и открыл ее.
Внутри все напоминало морг, за исключением того, что на дне лежали постельные принадлежности. Мягкий свет люминесцентных ламп озарял пространство клетушки. На постели лежала аккуратно сложенная пижама — вверх кармашком с пришитой эмблемой в виде солнечного луча. В дальнем конце ячейки в потолок непосредственно над маленькой белой подушкой был вделан телевизионный экран. Сбоку находились выключатели для света и телевизора.
— Я не буду здесь спать! — возмутился Римо.
— И я, — фыркнул Чиун. — Просто оскорбление какое-то.
Клерк в вестибюле терпеливо объяснил по-английски, что комнат у них нет. Только «капсуры».
— Что, что? — спросил Римо.
— Капсуры, — повторил Чиун.
— А что такое «капсуры»?
— Это капсура хотеру, — пояснил клерк. — Вез комнат.
— Верните наши деньги, — потребовал Римо.
— Извините, но вы открыри дверцу. Комната занята. Деньги не возвращаются.
— Комната? — взорвался Римо. — Да это просто ящик!
— Вы открыри дверцу, вы заняри место. Извините.
— Я свою не открывал, — заявил мастер Синанджу, радостно бросая ключ на стойку.
— Вы можете идти, — разрешил клерк.
— Без денег я не уйду, — стоял на своем Римо.
— Есри будете настаивать, я вызову порицию.
— Ну и вызывайте! — вспыхнул Чиун. — А мы отказываемся подчиняться вашим варварским обычаям.
— Нет, не надо, — потянул за рукав учителя Римо. И прошептал, понизив голос: — Нас ведь разыскивают. Ты что, не помнишь?
— Разыскивают не меня. Разыскивают какого-то усатого мошенника.
Римо вытаращил глаза. Затем, повернувшись к клерку, стоявшему с каменным лицом, он спросил:
— Послушайте, не могли бы вы рекомендовать нам хороший отель?
— Да. Этот отеру очень хороший.
— Какой-нибудь другой, — устало обронил Римо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32