- Что с ней?- спросил Борисенко.
- Они пытали ее, издевались, наверное, изнасиловали,- со слезами в голосе сказала Настя.- Когда привели, она хотела го-лову разбить о стену, еле удержала ее. Потом должны были меня увести, но тут начался какой-то переполох. Ох, Господи, у нее такие жуткие синяки на всем теле...
Борисенко положил пистолет Крета на стол, склонился над Валентиной, тронул за плечо.
- Ты идти-то можешь? Мы довезем тебя до Москвы, домой, или - куда скажешь.
Валентина с трудом подняла голову и тут же уронила ее на тугой брезент.
- Горит все...- прошептала она.- Внутри все горит... Дай-те воды, хоть каплю, пожалуйста... Там, на кухне, я видела бак с водой...
- Часа два назад нас заставили выпить водки,- сказала Настя,- а потом Валю увели и били, и... я потом помогла ей одеться, а то было - прямо ужас... Наверное, ей внутри все от-били эти изверги!
Борисенко понял, что после гибели Амина его жену решили уничтожить вместе с Настей, чтобы свидетелей не оставалось. А перед этим... Скоты! Он посмотрел на Чекмарева, но тот обнимал Настю, глядя на нее влюбленными глазами, и ясно было, что ни-какая сила не заставит его оторваться от девушки.
- Я мигом,- сказал Борисенко.- А вы потихоньку выбирай-тесь наверх. Валентину я вынесу, если не сможет идти. Давайте, ребята, в машину!
Перепрыгивая через две ступеньки, Борисенко помчался на-верх. Подумал на ходу, что в этом доме они с Чекмаревым почти не ходили шагом - все бегом и бегом. Да иначе и быть не могло. Пора уносить ноги, пока подмога из "Расцвет-банка" ни подоспе-ла, или участковый ни вернулся, колючая проволока-то по-преж-нему под током. Пора, пора, и так задержались тут из-за этой Валентины. Но не бросать же больную женщину! Когда он снова вошел в подвал с кружкой воды в руке, глазам своим не поверил. Валентина стояла в углу у лестницы с пистолетом Крета в руке. Черное дуло смотрело прямо в живот девушки.
- Уже выздоровела?- только и смог сказать Борисенко.
- Брось кружку и подними руки вверх,- скомандовала Вален-тина, искоса глядя на Борисенко.- Я знаю, у тебя есть писто-лет, попытаешься достать его - стреляю в эту дурочку.
Борисенко выбросил кружку с водой в кухню, поднял руки.
- Валя, Валя, да ты что?- в ужасе шептала Настя.- Неужели ты... неужели ты выстрелишь? Валя, мы же с тобой столько тут пережили... я же тебе помогала. И ты - за них?
- Нет, им я тоже отомщу, можешь не сомневаться!- зловещая решимость блестела в воспаленных глазах женщины.- Прыгай вниз!- приказала она Борисенко.- Прыгай!
Тот пожал плечами и тяжело приземлился между раскладушкой и кушеткой, покачнулся, но не упал.
- Да очнись же ты, дура!- крикнул Чекмарев, обнимая Нас-тю.- Совсем свихнулась? Он же для тебя за водой бегал! Брось пистолет!
- Замолчи!- истошно закричала Валентина.- Тебя убили - вот и будешь убитым, если еще раз откроешь рот!
- Сережа, пожалуйста...- умоляюще сказала Настя.
- Мне обещали деньги за эти документы, большие деньги,- болезненно морщась, сказала Валентина.- Они нужны мне для то-го, чтобы отплатить подонкам, которые издевались надо мной. А ты, здоровый, медленно достань свой пистолет и брось его в кухню. За ствол держи, или я стреляю, немедленно!
Ее указательный палец придавил спусковой крючок.
- Ты смотри, поосторожнее, у него может быть слабый спуск. Насмотрелась боевиков...- пробормотал Борисенко, одна-ко, повиновался.
Пистолет вылетел в открытую дверь, стукнулся о пол и скользнул за шкаф. Валентина, держа Настю под прицелом, мед-ленно пошла вверх по лестнице. Добравшись до выхода, она мет-нулась в кухню, с силой захлопнула за собой дверь.
И закрыла ее на ключ - Чекмарев оставил его в замочной скважине, вместе со всей связкой.
- Господи, опять!- со слезами воскликнула Настя, крепко обнимая Чекмарева.- Теперь нас точно прикончат здесь!
Борисенко поднялся наверх, навалился на дверь плечом, по-том ударил ногой - бестолку.
- Вот и верь после этого женщинам,- мрачно сказал он.
- Идиоты! Какие мы идиоты!- простонал Чекмарев.
44
Валентина выскочила во двор, остановилась, затравленно глядя по сторонам. Нужна машина! Эти двое спасателей на чем-то приехали сюда, не на такси же. Улица перед забором была пус-тынна, зато на асфальтовой дорожке в глубине двора стояла жел-тая "восьмерка". Валентина подошла к машине, дернула за ручку дверцы - незаперта. Ключи! У нее в руке была целая связка и даже небольшой пульт дистанционного управления там был, но есть ли то, что нужно? Отойдя к освещенному окну кухни, Вален-тина перебрала ключи в связке, нашла.
Машина завелась легко, и бензина в баке было вполне дос-таточно, чтобы доехать до Москвы, прямо до офиса "Расцвет-бан-ка"! Валентина остановила "восьмерку" у ворот, вспомнила о пульте, может, с его помощью открывают ворота? Отсоединила черную пластмассовую коробочку от связки, нажала на кнопку, высунув руку в окно. Ворота послушно отъехали в сторону. "Восьмерка" буквально выпрыгнула на улицу, пошла юзом, разво-рачиваясь, остановилась. Широко раскрытые ворота, казалось, прямо-таки вопили о том, что в этом дворе непорядок. Валентина снова нажала на кнопку пульта, закрыла ворота.
Теперь - в Москву, сразу в "Расцвет банк"! Она будет го-ворить не с мужем, не с Кондрой, которые отдали ее на растер-зание грязным подонкам только с самим Квочкиным. И обойдется ему этот разговор еще в десять тысяч долларов, так она решила. Должен же кто-то заплатить за ее унижение, за насилие, которое над ней совершили? Если б знала, что такое может случиться - никогда не согласилась бы! Но теперь - пусть платят. Квочкин, он там главный, ему нужны документы!
Боль в низу живота стихла, но при каждом движении напоми-нала о себе в спине, чуть повыше поясницы, куда бил ее небри-тый ублюдок. Валентина плотно прижалась к спинке сидения, ста-раясь не делать лишних движений. Однако, полностью неподвижно сидеть не удавалось, крупная дрожь (и холодно, пальто ведь не успела надеть, и нервы напряжены до предела), сотрясала все тело, будоражила, тормошила боль.
Днем шел дождь со снегом, грязи прибавилось. "Восьмерка" натужно ревела двигателем, преодолевая раскисшую грунтовую до-рогу, потом ехать стало немного легче, грунтовку сменил вы-щербленный асфальт, а вскоре под колесами зашипела черная лен-та шоссе. Валентина не боялась заблудиться, от деревни к шоссе на Москву вела одна дорога.
Валентина прибавила газу. Нужно спешить, уже вечер, уже начальство "Расцвет-банка", наверное, разошлось по домам. Ни-чего, приедут, как миленькие, им же позарез нужны эти докумен-ты. Но говорить она будет только с Квочкиным!
Она не собиралась бежать, бросать Настю, запирать ее в подвале вместе с двумя мужиками, которые приехали освободить их. И мысли такой не было. Настя помогала ей пережить страшные минуты, успокаивала, сочувствовала. Но ее слова о спрятанных документах изменили все. Сразу стало ясно, что это и деньги, и возможность отплатить мерзавцам-насильникам, и даже тому, кто гарантировал ее безопасность - Кондре. Возможность заставить всю эту банду плясать под ее дудку, плясать! А пистолет, ос-тавленный здоровяком Борисенко на столе, подсказал, как можно выбраться отсюда без Насти и ее друзей. Жалко девчонку, но что поделаешь, деньги есть деньги. Если бы она согласилась ехать с ними, о документах можно было бы забыть - наверняка их забрали бы по дороге в Москву. И она осталась бы ни с чем.
Как тогда жить? Как говорить с Вениамином после всего, что с ней было? Если он не знал, что сам отдает ее в грязные лапы насильников, тогда его там за дурачка держит этот подлый Кондра. Не нужен ей дурачок! А если знал - он сам хуже насиль-ника, в сто раз хуже, и тем более, не нужен ей! Но были и дру-гие мысли.
Вчера вечером - как будто раскаленная иголка вонзилась в сердце. И вспомнилось вдруг, как они познакомились, он тогда служил в милиции, как встречались, ходили в кино, в театры, как он цветы ей дарил... Давно это было. Как однажды задержал-ся на службе, а она ждала его на автобусной остановке, и двое хулиганов пристали к ней. Хорошо, что Вениамин подошел, расш-вырял их так, что надолго запомнили, наверное. После этого случая и поняла, что с этим человеком она - как за каменной стеной. И согласилась стать его женой. Трудно жили, денег всегда не хватало, а все равно - хорошо тогда было. И даже, когда наступили совсем трудные времена, не вспомнить, чтобы они серьезно ругались из-за денег. А потом Вениамин пошел ра-ботать в "Расцвет-банк", появились деньги. Сырокопченую колба-су, которую прежде давали в заказах два раза в год - к празд-никам, можно было есть хоть каждый день. И не только колбасу. В доме появились дорогие вещи, о которых она прежде и не меч-тала, красивые, модные... За границу можно было поехать на от-дых. А жизнь почему-то не становилась лучше. И разговоров о деньгах, ругани, обид стало намного больше. Вениамин сильно изменился, даже голос у него стал другим - жестким, грубым. Вчера она вспомнила прежнюю жизнь, так ясно вспомнила, что не-выносимо захотелось увидеть его, услышать его голос - тот, прежний. И, как оглашенная, принялась тарабанить в дверь, что-бы ее выпустили, отвезли в Москву. Никаких денег ей не нужно было!
Мельник говорил с ней, как с настоящей шлюхой. Ударил, пригрозил, что будет еще хуже. И стало ясно - что-то случи-лось. Или Вениамин специально послал ее сюда, а сам теперь за-бавляется с какой-нибудь молоденькой дурой в их спальне, или его... уже нет. И поэтому Мельник решил поиздеваться над без-защитной женщиной.
Боль, страх и ярость заполнили душу женщины. И чтобы из-бавиться от боли, от страха, от ярости, ей нужны были деньги, много денег. А их могут дать только за документы, которые Нас-тя спрятала на даче Троицкого. Пока Настя и ее приятели запер-ты в подвале, об этом знает только она, Валентина!
"Восьмерка" стремительно мчалась по вечернему, мокрому шоссе к Москве.
- Ну чё ты, шеф? Давай, гони, на хрен!- злобно прошипел Лупарь, повернувшись к водителю "Волги".
Он возвращался на дачу из больницы. Мельник остался в ре-анимации, живучий, падла, может и выкарабкается. Участковый поехал к себе, составлять протокол о случившемся. Предупредил, чтобы колючая проволока на заборе была немедленно обесточена, она завтра приедет, проверит. Хрен с ним, пусть приезжает, завтра на даче уже не будет баб. Дураку понятно, для чего Крет с лопатой мотался в лес. А электричество... Откуда оно взялось
- вообще непонятно. Вроде как не было, а может и было, да ник-то на это внимания не обращал?
- Куда гони?- недовольно сказал водитель.- Ты что сказал? Асфальт до самого конца. Все, кончился асфальт. Значит, прие-хали, я не собираюсь до утра буксовать в грязи.
Лупарь "поймал" машину на улице райцентра. За двести ты-сяч водитель согласился подбросить его до Рузвинок. Правда, пришлось сказать, что везде асфальт, дорога хорошая. Деньги были уплачены сразу, но теперь водитель заартачился, начал права качать. Причиной тому был его дружок, сидящий на заднем сидении, здоровый мужик, размером со шкаф. Понятное дело, в одиночку кто же поедет в дальнее село? Лупарю очень хотелось разбить наглую морду водителя-лоха, но тогда ему точно приш-лось бы последние три километра пёхом переть по грязи.
- Давай, шеф, тут чуток осталось. Нормальная дорога, все по ней ездят, никто не застрял.
- Для тебя, может, и нормальная, а для меня нет. Или вы-лезай, или...
Лупарь с такой выразительностью посмотрел на водителя, что в другой ситуации тот бы и до места довез, и деньги вер-нул. Но в это время "шкаф" с заднего сидения протянул руку, положил тяжелую ладонь на плечо Лупаря.
- Договаривались, что везде асфальт,- сказал он.
- Да вы чё, мужики?! Я ж вам нормальные бабки дал, сра-зу!- возмутился Лупарь.
- Еще полтинник, и поедем,- сказал водитель.- А не хочешь
- на своих двоих добирайся, я не обижусь.
Совсем обнаглели лохи! Лупарь матюгнулся, достал из кар-мана смятую пятидесятитысячную купюру, сунул водителю.
- Поехали.
У ворот дачи он выскочил из машины, так саданул ногой по дверце, что на ней вмятина осталась и, не слушая возмущенные вопли водителя, побежал во двор. Но калитку предусмотрительно запер на замок. Были б на месте Мельник и Крет, по-другому по-говорил бы с лохами, но Мельник в реанимации, а Лупарь, навер-няка, занимается с двумя бабами. Пусть живут лохи!
Больше всего Лупаря интересовало, позвонил Крет Кондре или нет? Оно, конечно, надо сообщить начальству, что Мельник в больничку загремел, но с другой стороны - приедут деловые, весь кайф обломают. А так - две телки, и их двое, полночи бал-деть можно. Крет не иначе уже посинел от трахтенберга.
Дверь была открыта, на веранде - никого, а в кухне горел свет. И шкаф был отодвинут в сторону, не скрывал дверь. Ну точно, Крет в подвале, паскуда! Как залез туда с двумя телка-ми, так и не вылезал! Лупарь стукнул ногой в дверь.
- Эй, Крет, ты там? Открывай, падла!
В подвале послышались какие-то шорохи и - тишина.
- Крет! Это я, Лупарь! Чё, оторваться не можешь?- он еще раз со злостью саданул ботинком в дверь.
- Открой сам, нам тут слишком хорошо, чтобы прекра-щать...- послышался наконец слабый женский голос.
Лупарь узнал его - рыжая! Похоже, пьяная в дымину, не иначе, как тощий мудак напоил обеих телок и теперь тащится на все сто. Он представил себе голой рыжую девчонку с зелеными глазами и прямо-таки возненавидел Крета. Трясущимися пальцами достал из кармана связку ключей. Это были не его ключи - в больничке отдали то, что было в карманах Мельника. Деньги, пачку сигарет, зажигалку и эту вот связку.
Распахнув дверь, Лупарь ринулся вперед, надеясь увидеть зрелище похлеще того, что было на втором этаже, когда он при-шел сказать Мельнику про участкового. Но не увидел вообще ни-чего, потому что свет померк в глазах.
- Связали? Ну пошли отсюда, а то еще какое-нибудь дерьмо приключится,ворчливо сказал Борисенко. Внимательно посмотрел на Настю и добавил.- Вдруг тебе расхотелось посвящать посто-ронних в тайну Олежкиных документов, сама решила смыться?
Настя обняла Чекмарева, прижалась к нему.
- Теперь мы свободны, Сережа,- тихо сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48