- В лес, Лобан, точняк в лес пошла, сука!- закричал Кис-люк.- Следы ведут прямо туда. Погнали за ней, достанем!
- Спать надо было меньше,- сказал Сидор, косо поглядывая на Кислюка.Теперь бегай ночью по лесу. А там снегу - по ко-лено. Вот, б!..
- Сидор, заводи тачку,- приказал Лобан.- Я тут прики-нул... хрен к носу и понял, что она в лесу. Дороги не знает, попрется напрямки и выйдет вот здесь,- он ткнул пальцем в кар-ту.- Может, перехватим, если успеем. А если нет,- он обвел тя-желым взглядом сообщников и зловеще усмехнулся.Кранты вам, козлы.
Кислюк хотел сказать, что и самому Лобану тоже кранты, но промолчал.
Настя совсем выбилась из сил, шагаю по ночному лесу. По-лусапожки давно отсырели, ноги промокли и замерзли так, что уже плохо слушались. Да и вся она дрожала от холода, но упрямо шагала вперед и вперед, надеясь, что лес вот-вот кончится и впереди покажется может шоссе, может город, может хоть ка-кая-то деревня.
Добраться до Москвы, а там она знает, что делать. Прежде всего, позвонит Квочкину и скажет, чтобы он отпустил Сергея. Или она отдаст документы Сафарову и во все крупные газеты. Когда отпустит, они вначале поедут куда-нибудь в теплые края, деньги у нее есть, много, Олег оставил. Лежат в банковском сейфе. А если они уже... страшно было даже думать об этом, но если это случилось - пусть Квочкин пеняет на себя! Но он не должен, не посмеет убить Сергея. Не должен, не посмеет, не должен... Сафарову она скажет все, что думает о его палачах. Он сам разберется с ними, сам уничтожит этих негодяев! А еще скажет, что скоро все узнают, какими методами он добивается своих целей, похищениями, пытками! Все об этом узнают, все поймут, какая мразь плавает на самом верху болота, в которое превратили Россию.
Пусть трясется от страха, как трясется она! От страха и от холода, пронизывающего все тело...
Только бы выбраться из этого страшного леса. Настя спотк-нулась, упала. Сколько раз уже она падала - трудно было вспом-нить. Поднялась, несколько минут согревала дыханием влажные ладони, а потом снова пошла вперед. Даже если бы за ней никто не гнался, стоять на месте было равносильно смерти. А они, на-верное, уже поняли, что ее нет в доме, уже гонятся за ней. Ка-жется - вот-вот настигнут! Сердце замирает от страха, едва послышится в стороне какой-то шум.
Только бы выбраться!
А небо становилось все светлей и светлей. И лес уже не такой черный и страшный, и не такой густой. Все меньше кустар-ников, все реже старые сосны, тонкие березы и осины. Вот и ут-ро, вот и свет впереди, лес кончается... Неужели, она успела? Может, это дорога? Может, кто-то едет по ней в Москву, вдруг человеку понадобилось пораньше успеть, может подвезет ее?
Задыхаясь, Настя выбежала на опушку и остановилась. Впе-реди была безлюдная проселочная дорога, а за ней начиналась деревня. Силы совсем оставили Настю, ждать в лесу, пока на до-роге появится машина, она уже не могла. И устала и замерзла, дрожала всем телом, как в лихорадке... Единственное, что она могла сделать - постучать в ворота крайнего дома, попросить хозяина отвезти ее в Москву. За деньги, за большие деньги. Или хотя бы попросить разрешения немного отдохнуть и согреться... Она и за это заплатит потом, обязательно заплатит.
Пошатываясь, она добралась до тяжелых деревянных ворот, стукнула в них кулачком. Звук получился тихим, а ворота даже не шелохнулись. Тогда Настя стукнула ногой, потом еще раз, еще, все сильней и сильней колотила она ногой в сырые доски, и они недовольно гудели. Она все же добилась своего в доме хлопнула дверь, и сквозь штакетник калитки Настя увидела, как на крыльцо вышел заспанный мужик лет сорока в красных трениро-вочных штанах.
- Чего надо?- недовольно крикнул он.
- Пожалуйста, подойдите сюда, помогите мне!- взмолилась Настя.
Мужик поскреб пальцами всклокоченные волосы, наклонил го-лову, пытаясь разглядеть нежданную гостью, а потом лениво со-шел с крыльца и двинулся к калитке.
- Пожалуйста,- повторила Настя, когда он подошел ближе.- помогите мне. Отвезите в Москву. Я заплачу, сколько скажете, столько и заплачу. Триста долларов хватит? Или - пятьсот? Сколько скажете... Мне нужно срочно в Москву.
Мужик с удивлением уставился на красивую девушку в джин-сах и свитере. Это не спортсменка, не заблудившаяся лыжница. Это явно московская краля высокого полета. Наверное, сбежала из Карпухино, там есть дачи крутых московских парнишек. Что-то натворила, или не понравилось обхождение хозяев, потому и сбе-жала. Дура, надо было раньше думать, куда едешь. У них одно обхождение... понятно, какое. И если прознают, что ихнюю кралю он отвез в Москву - понятно, что сделают. Пятьсот баксов - ко-нечно, большие деньги, но здоровье дороже.
- Я понимаю, что нужно, да ничем не могу помочь. Мне все эти ваши дела...
- Я очень прошу вас!
- Ну и что? Машина у меня сломалась. На себе, что ль, по-везу тебя?
- Может, кто из соседей поможет?- с надеждой спросила Настя.- Я и вам заплачу, и им тоже, только найдите мне машину, пожалуйста!
- Ты хоть соображаешь, сколько время?
- Да, конечно. Я очень устала... и замерзла. Позвольте мне отдохнуть у вас... часа два. А потом я уйду.
Мужик снова запустил пальцы в свой лохматые волосы. При-вести такую кралю в дом, раздеть, она же вся мокрая. уложить на кровать... Хорошая идея, если б жены дома не было! А так - зачем ему лишние неприятности? Да и неизвестно, что подумает об этом жена. Как проснется, как увидит!
В это мгновение на проселочной дороге показалась черная "Вольво". Машина резко затормозила напротив Насти, из нее выс-кочили Кислюк и Лобан, бросились к девушке. Мужик вцепился пальцами в калитку, медленно сдвигаясь за дубовые ворота. Кис-люк больно схватил Настю за руку чуть повыше локтя, потащил к машине.
- Все нормально, мужик,- усмехнулся Лобан.- Телка перепи-ла, скандал устроила, посуду побила и рванула в Москву. У меня очко заиграло, замерзнет на хрен, дура. Хорошо, хоть нашли.
Настя, опустив голову, плелась за Кислюком. Сопротивлять-ся, кричать, просить о помощи просто не было сил.
- А мне какое дело?- сказал мужик.- Ваши бабы, вы и раз-бирайтесь с ними. Я просто так вышел спросить, кто это в воро-та тарабанит.
- Понятно,- сказал Лобан.- Вышел, а теперь зашел. И не вздумай кому-то вякнуть о том, что видел. Дом-то у тебя дере-вянный, горит хорошо. Усек?
- Да я что? Я ничего...
Кислюк запихнул вяло сопротивляющуюся Настю в машину, запрыгнул на заднее сидение рядом с ней. Лобан сел рядом с во-дителем, и "Вольво", круто развернувшись, рванулась вперед, разбрызгивая грязь проселочной дороги.
Мужик осуждающе покачал головой, мол, что творится на бе-лом свете! И пошел в дом.
- Чего там такое, Миш?- громким шепотом спросила жена, когда он стаскивал тренировочные штаны.
Миша с тоской посмотрел на тяжелую, отвислую грудь женщи-ны, вывалившуюся из ночной сорочки, на заспанное, опухшее ли-цо, сравнил жену с неожиданной гостьей и тяжело вздохнул. На ту и одетую смотреть куда как приятнее.
- Какая-то шлюха московская сбежала от своих дружков, хо-тела, чтобы я отвез ее в Москву.
- Еще чего! Размечталась, шалава!
- Я тоже так подумал. И сказал. А тут как раз и дружки подвалили на "Вольве". Засунули в машину и увезли.
- Будет знать, как связываться с бандитами, небось, из Карпухино прибежала!
- Ну да. В одних только джинсиках и свитерке. Замерзла, как цуцык, трясется вся. А сиськи у нее красивые, даже под свитерком заметно. Я было подумал, может пригласить в дом, пусть согреется?
Слова о сиськах незнакомки жена пропустила мимо ушей.
- Ну так и пригласил бы, что ж тут такого? Отогрели бы... Бедная девка,- посочувствовала женщина.- Небось, допекли, из-верги.
- Сама виновата. Хорошо, хоть я не стал встревать в ихние разборки,сказал Миша, забираясь под одеяло.- Один так прямо и сказал: вякнешь кому, говорит, дом спалю.
- Подлюга такая! Он спалит дом? Да я ему глаза паскудные выцарапаю за такие слова! Я их самих подпалю, этих сволочей! Девка-то молодая? Как она хоть выглядит?
- Не восемнадцать лет, но молодая. Рыжая, красивая...- Миша хотел сказать: не чета тебе, но вместо этого насторожил-ся.- Тебе-то зачем знать?
- А затем, что надо в милицию сообщить. Вдруг, они ее ук-рали? Совсем обнаглели, подлюги проклятые!
- Ты это... не вздумай!
- Давай, давай, расскажи мне, чего вздумывать, а чего нет. Да плевать я хотела на этих бандюг, понятно тебе? И затк-нись, я сама знаю, что делать!
25
Полночи Сергей размышлял о том, что случилось с ним в последние дни. А думать-то в общем и не о чем было. С какой стороны ни глянь - увидишь одно и то же. Настя использовала его в своих непонятных целях, попросту подставила, а потом бросила. Квочкин не врал, когда говорил, что она не редактор издательства "Свет и тьма" и даже не Настя Зозулина. Это, действительно, можно проверить. Но не хотелось верить, что Настя известная аферистка и валютная шлюха, противно было думать об этом! Хотя, наверное и в этом Квочкин не соврал. У него достаточно сил и средств, чтобы проверить всю информацию об этой девушке и найти ее. Нашли? Скорее всего, да. Его боль-ше суток держали взаперти, пока проверяли, пока искали Настю. А когда нашли - его отпустили. Он перестал интересовать их, потому что не обладает секретными документами, потому что ока-зался просто-напросто дураком.
Заявлять в милицию, жаловаться - бестолку. На что жало-ваться? Не выпускали из "Расцвет-банка", допрашивали? Поди, докажи это! Себе дороже станет. Нос разбили? Где справка, где свидетели, что это случилось в офисе на Чистопрудном бульваре? Да ведь никто и не похищал его, сам, по доброй воле приехал туда. Сам потом и уехал. Настю нашли и похитили, ее могут пы-тать, могут убить? Какую Настю? Кто она на самом деле, где жи-вет, как ее настоящее имя?
Она не шлюха и не аферистка. Видел он шлюх, не раз даже привозил к себе - Настя совсем другая женщина. Но познакоми-лась с ним не случайно, да, не случайно. Что ее толкнуло на это, что с ней случилось до него? Должна же быть какая-то при-чина? Поди, узнай теперь... И все же, она любила его, была счастлива с ним, ночами они с ума сходили от восторга, вместе! Каким бы дураком он ни был, кое-что понимает в жизни. Она лю-била его, любила! И - не бросила, а ушла на время, но когда поняла, что ему грозит опасность - вернулась.
"Сереженька, милый, я тебя очень-очень люблю. Вот и все. Твоя Настя".
Разве написала бы такое, если бы намеревалась подставить его и скрыться навсегда? Разве пришла бы сюда?
А она приходила. И пропала. Успела оставить лишь надпись розовой губной помадой на зеркале. Наверное, вчера написала. Перед тем, как люди Квочкина схватили ее. А потом выпустили его...
Где она сейчас, где искать ее, как помочь? Глупая ты дев-чонка, Настя... И на кой черт тебе понадобилось ворошить это осиное гнездо, чиновничью верхушку? Ну, взяточники они, холуи
- кто ж об этом не знает? Ну, распродают Россию, твое, мое, наше продают, а деньги себе в карман складывают - для кого это новость? Даже словосочетание "продают Россию" сделали клеймом для идиотов, чтобы воспитанному человеку неловко было выгово-рить его. Потому, что на самом деле - продают. Ну и что? Всег-да так было: продавали, жировали, лезли наверх, а потом теряли власть и теряли все. И черт с ними, с этими жалкими, несчаст-ными людьми, с их закрытыми клубами и "светскими тусовками"! Обычный россйский журналист Чекмарев и зеленоглазая девушка Настя вдвоем были счастливее целого стада банкиров и полити-ков! Пусть себе живут, радуются удачным сделкам, радуются жен-щинам, обожающим деньги, плевать на них! Ему нужно только одно в этой жизни - быть рядом с Настей. И все, все!
Господи, неужели это так много?! Неужели это больше, чем просят другие - денег, власти, должностей и снова денег? Ну так дай эту малость, больше ничего не нужно, дай эту девушку! Не чужую, не принадлежащую другому мужчине - родную... Дай.
Зачем ты совершила эту глупость, Настя?
"Сереженька, милый, я тебя очень-очень люблю. Вот и все. Твоя Настя"...
Полночи думал об этом, и утром, едва проснувшись, побежал в ванную и долго смотрел на розовую зубную помаду на зеркале. Нюхал ее, жадно вдыхая знакомый запах, прикасался губами, ка-залось - к ее губам...
Утро выдалось ясное, солнце светило в синем небе, а потом наползли серые тучи и мелкие снежинки закружились в воздухе. Они падали на остывший за ночь асфальт и тонкий лед лужиц, па-дали, чтобы растаять ближе к полудню и сделать город еще более мокрым и грязным. Никого вы не радуете, ослепительно-белые кружева, ничего не украшаете, уходите, улетайте из этого горо-да! Крепкий кофе и бутерброд с колбасой, купленной вчера по дороге домой, ничуть не улучшили настроение.
Надо было собираться и ехать на службу. Непонятно, прав-да, как встретит его Лавкин после всего, что было, как расце-нит самовольный уход из редакции и вчерашнее отсутствие. Может быть, заставит написать заявление об уходе по собственному же-ланию? Или даже - уволит по статье? Вполне вероятно, если Са-фаров осерчал и приказал избавиться от своевольного сотрудни-ка. Ну что ж, тогда можно будет по-настоящему засесть за ро-ман. Текст прежнего исчез - стерли из компьютера и дискету с копией унесли. Видимо, широкоглазый водитель старался тут, ис-кал документы, тайники... Идиот!
Ну и ладно, хорошо хоть ничего не побили, не сожгли квар-тиру. Даже деньги из ящика гардероба не взяли. Напишет новый роман, а на жизнь будет зарабатывать частным извозом.
Борисенко.
Настя в последней записке писала, что если возникнут сложности, он может обратиться за помощью к человеку с такой фамилией. Записка была сожжена, а номер телефона остался в па-мяти. Может, позвонить? Он и забыл об этом Борисенко, да и не было необходимости звонить ему, а когда возникла - позвонить нельзя было. Теперь же... А вдруг он знает, где следует искать Настю, вдруг, действительно, поможет? Хотя бы скажет ее насто-ящее имя, фамилию, ее домашний адрес?
Чекмарев набрал номер телефона Борисенко, долго ждал и наконец услышал в трубке сиплый голос:
- Ну?
- Добрый день, я хочу поговорить с господином Борисенко.
- Ну? Говори!
Похоже, неведомый Борисенко вчера перепил и еще не успел проспаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48