Дон Ансельм отрезал:— Помолчи, Каролюс!Но Каролюс и не думал молчать.— Вы ничего не знаете, потому что едете впереди! — вскричал он. — Но хаос, царящий в конце колонны, ужасен. Я же говорил вам об этом, и я очень рад, что теперь на моей стороне Рудолф ван Амстелвеен.«Удача! По крайней мере, один союзник уже есть», — с благодарностью подумал Долф.— Рудолф ван Амстелвеен заблуждается, — холодно возразил дон Ансельм. — Наш крестовый поход не обычный. Мы не затем отправились в путь, чтобы проливать кровь, завоевывая Иерусалим огнем и мечом. Мы победим сарацинов безгрешностью и чистотой нашего воинства.— Знаю, — спокойно парировал Долф, — но думаю, мы вышли в путь вовсе не для того, чтобы погибнуть от голода, холода и невзгод. Все эти ребята, — он обвел рукой вокруг, — все до единого мечтают увидеть Иерусалим своими собственными глазами. А если дело пойдет так и дальше, то вряд ли десятая доля вашей колонны достигнет цели. И только потому, что те, кому доверено вести их, плохо заботятся о своей армии, в то время как сами не терпят нужды ни в чем.И он с нескрываемым упреком показал на остатки трапезы, на шатер и повозку.— Вам не нужно идти пешком — вас везут. Вы не голодаете, не простужаетесь, когда льет дождь и ветер свистит над лагерем. Выбираете место для ночлега, не задумываясь, удобно ли оно для тысяч детей, которые не смогут укрыться в шатрах вместе с вами…— Мы остановились потому, что волы не могли идти дальше, — произнесла нарядная девочка.— Места здесь для всех хватает, вон какое поле огромное, — оправдывался Николас.— Ну да, болотистое и открытое всем ветрам. Вчера ночью многие простыли, завтра они будут совсем больны. Как быть с ними? Кто позаботится о них? Кто будет отпаивать их горячим настоем из трав? Кто разожжет для них жаркий костер? — Мало-помалу терпению Долфа наступал конец. Он начал выходить из себя. — Послушай, Николас, Господу угодно ниспослать этим детям великое множество испытаний, но не затем, чтобы погубить всех нас. Значит, те, кто ведет крестоносцев, должны позаботиться о безопасности своего воинства, о том, чтобы оно, не потеряв в числе, предстало пред вратами иерусалимскими. А раз на то есть Божья воля, следует исполнить ее наилучшим образом. А пока — что ни день — дети гибнут от голода, жажды, истощения. И это еще начало… Такое не может быть угодно Богу, Николас. Если он испытывает нас страданиями, то для того лишь, чтобы, поддерживая друг друга в трудную минуту, мы все-таки исполнили его волю. Значит, необходимо, не жалея сил, наводить порядок в наших рядах. Хвала Господу!— Аминь, — отозвался мальчик, стоявший рядом с ним.«Ух, проповедую, точно пастор перед телекамерой! — смущенно подумал Долф. — Откуда только взялись эти благочестивые речи? Неужели и меня захватила безумная идея этого похода? Нет, конечно, я прекрасно понимаю, что он обречен…»Однако Долф заметил, что его красноречие подействовало на окружающих самым решительным образом. Рядом с ним мальчишка воодушевленно захлопал в ладоши, осенил себя крестом и порывисто обнял Долфа.— Ты добрый сын благородного отца! — с неподдельной радостью воскликнул он.Оба монаха сидели все так же неподвижно. Ансельм не спускал цепкого взгляда с юного незнакомца, зато на круглой физиономии Йоханнеса расплылась благодушная улыбка.— Рудолф ван Амстелвеен, я не сомневаюсь, что само провидение послало нам тебя, — сердечно промолвил он. — Теперь скажи, чего же ты хочешь?Именно это Долф обдумывал весь день накануне.— Первым делом нужно разделить всех ребят на отряды и каждому поручить свое дело. Это совсем нетрудно — ребят у нас хватает. — Он стал загибать пальцы. — Прежде всего — охрана. В этот отряд возьмем самых рослых и сильных ребят, вооружим их, чем сможем, хотя бы дубинками. Они позаботятся о безопасности остальных, будут днем и ночью охранять нас, а если возникнет нужда, смогут и наших забияк успокоить. Затем нам понадобится отряд охотников, пусть каждый день у нас будет вдоволь свежего мяса. Я заметил, эти места кишат зверьем и птицей.— Постой-ка, — недовольно прервал его Николас, — так дело не пойдет. Ты предлагаешь нам браконьерство.Долф показал на вертел:— А где вы сегодня добыли дичь?— Каролюс настрелял, — ответил Николас.Мальчик, который стоял ближе всех к Долфу, энергично закивал и протянул руку в сторону шатра. У входа были прислонены самодельные лук и колчан.— Любую птицу бью влет, — похвалился он, — охочусь без сокола.— Ну а это разве не браконьерство?— Как сказать… — Николас пожал плечами. Разговор, казалось, порядком наскучил ему.— Уж не думаешь ли ты, что здесь заповедная охота? — поддразнил его Долф.— Как это — заповедная? — Языковой барьер мешал ему. — Вся дичь принадлежит хозяевам земель, по которым мы проходим. Только господа имеют право охотиться тут. Ты что же, хочешь, чтобы святые пилигримы осквернили себя, посягнув на куропаток и косуль во владениях знатного рыцаря?— Я готов осквернить себя, — пробурчал Долф и обратился к маленькому стрелку: — A ты что думаешь, Каролюс?Парнишка подскочил от радости.— Я соберу отряд охотников! — вскричал он. — Научу их делать луки и стрелы, посмотришь, как они начнут охотиться! Хотя бы это и запрещено. Рудолф ван Aмстелвеен прав: детей нужно накормить.— Хорош благородный рыцарь, который браконьерствует, — процедил кто-то из знатных отпрысков.— Вовсе это не браконьерство, а воля всевышнего, — резко отозвался Каролюс.Остальные молчали, сбитые с толку.— В конце концов, король все-таки я, значит, у меня есть священное право выбирать себе ловчих. Не так ли, Рудолф?Долф не понимал, о чем идет речь, но на всякий случай кивнул в подтверждение. Забавный Каролюс был ему по душе. Замечательно, если он наладит охоту и обеспечит мясом ребят! Законно ото или незаконно, а голод не тетка.— Теперь рыболовы, — продолжал он. — Я видел отличных пловцов, у некоторых есть даже сети. Мы возьмем только тех, кто хорошо плавает, для остальных это очень опасное занятие. — Он повернулся к Франку: — Петер сможет собрать рыбаков?— Конечно, — без колебаний ответил Франк. — Петер сам плавает, как рыба, и друзей у него много.— Великолепно. Каролюс — во главе охотников, Петер — во главе рыбаков. А кому поручим наводить порядок?— Я готов.Вперед выступил статный, благородного вида юноша.Знатного юношу звали Фредо, идея собрать боевой отряд пришлась ему по вкусу.— Я командую стражниками, которые охраняют повозку. Рудолф прав: нужно расставить охрану по всему лагерю — по ночам пропадают дети.При этих словах Долф вздрогнул.— А кто будет ухаживать за больными и ранеными? Надо изменить порядок нашей колонны. Впереди пусть идут ребята с луками и дубинками: они сразу отпугнут разбойников и прочий сброд. За ними — малыши и больные, но, конечно, в сопровождении старших, которые помогут им. Тех, что выбились из сил, оставим в повозке, а в первом же большом городе поручим их заботам местных жителей. Вы-то сами здоровы и можете идти пешком. За малышами снова пойдут сильные, выносливые ребята, они будут следить, чтобы никто не отставал; и замыкать колонну тоже должны большие ребята, готовые с оружием в руках отразить нападение с тыла. Если мы построимся таким образом, думаю, больше не будет пропавших без вести, печальный конец которых некому оплакать. Ты согласен, Фредо?— Отличный план, — одобрил мальчик.— Мне идти пешком? — с опаской осведомилась нарядная девочка. — Я не хочу.Долф перевел взгляд на ее ноги в изящных серебристых туфельках. Да, в таких далеко не уйдешь.— Как зовут тебя? — спросил он.— Хильда ван Марбург.Это имя ему ни о чем не говорило, но звучало изысканно.— Если ты согласна ухаживать за больными, поедешь в повозке вместе с ними.Хильда с облегчением вздохнула.Каролюс немедленно повернулся к Долфу.— Я проехал в повозке не так уж много, — заявил он, — но мне кажется, это недостойно монарха, которому подобает заботиться о нуждах своих подданных. Я преотличным образом могу идти пешком.Теплая улыбка появилась на лице Долфа. Непоседливый, беспокойный Каролюс все больше нравился ему. Он спрашивал себя: что потянуло этого знатного отпрыска вслед за беднотой?— Ты говоришь так, словно привык повелевать, Рудолф ван Амстелвеен, — заметил дон Йоханнес. — Каковы владения твоего отца? Ты старший сын?Долф распрямил плечи. В свои пятнадцать лет при росте метр шестьдесят он был вровень со взрослыми мужчинами того времени. Они, должно быть, принимают его за восемнадцатилетнего. Их настораживает его рост и уверенная манера держаться. В сущности, ничего особенного для его современников. А в тринадцатом столетии лишь благородные господа могли позволить себе столь независимый тон. Долф решил обратить себе на пользу то впечатление, которое ему удалось произвести.— Простите великодушно, — произнес он. — Воспоминания о моем прошлом причиняют мне боль. Молю вас, не задавайте подобных вопросов, ибо ответы поставят меня в затруднительное положение.Ребята, сгрудившиеся вокруг Долфа, хорошо понимали его. Ведь им тоже не хотелось мысленно возвращаться в покинутые родовые гнезда, не хотелось вспоминать сурового владельца замка и его грубую челядь, неотесанных крепостных, тягучие зимние вечера. А в Иерусалиме, жемчужине христианского мира, сияет вечное лето и круглый год благоухают цветы…Избавившись таким образом от всех вопросов относительно своего происхождения, Долф продолжал развивать планы на будущее:— Ночлег тоже устроим иначе. Соберем команды вязальщиков хвороста, поваров и сторожей. Нам необходима вместительная посуда и несколько обеденных смен. Все съестное, что добудем за день, пусть находится под охраной стражи до вечера, когда мы разожжем большие костры и повара займутся своим делом. После ужина отряды хорошо вооруженных стражников заступят в караул на подступах к лагерю.Каролюс согласно кивал, Фредо тоже одобрительно хмыкнул, но дон Ансельм сердито бросил:— На это уйдет слишком много времени, мы задержимся в пути, а ведь нужно перевалить через горы еще до наступления осени.На что Долф ответил:— Конечно, первые дни привыкать будет нелегко, но, вот увидите, едва каждый хорошенько запомнит свои обязанности, дело пойдет на лад.Мальчик взглянул на второго монаха, и тот ободряюще улыбнулся ему. Дон Йоханнес производил впечатление приятного человека.У Каролюса вырвался возглас:— Рудолф ван Амстелвеен — воплощенная мудрость! Самое главное для войска — правильное построение. Рудолф, ты можешь положиться на меня.Поскольку слово Каролюса, судя по всему, было решающим, остальные ребята не смели высказать свое недовольство. Долф заметил, что один лишь Николас сохраняет мрачный вид, покачивая головой, и решил поднажать еще.— Ребята здесь собрались из разных мест, — заговорил он, показывая на спящий лагерь, — и каждый обучен какому-то ремеслу. Вон у моего костра сидит парень, который вырос в лесах и знает след любого зверя. Такие ребята пригодятся в отряде Каролюса.— Как его зовут? — оживился Каролюс.— Эверарт. Завтра же утром пришлю его к тебе. Он тебе подходит. Чтобы наши отряды на самом деле были сильными, смогли бы накормить и взять под свою защиту тысячи детей, ребята должны сами выбирать дело по душе. Каждый знает и умеет что-нибудь такое, что пригодится остальным.Слова Долфа привели присутствующих в неописуемое изумление. В средневековом мире каждому было определено свое место. Человек всю жизнь оставался тем, кем ему суждено родиться. Конечно, и в тринадцатом веке человек мог добиться успехов на своем поприще. Общественные перегородки не были окончательно застывшими, но лишь выдающимся личностям удавалось преодолеть некоторые из них, чтобы изменить свое положение. Сама идея позволить каждому самостоятельно выбрать себе дело, да еще на общее благо, звучала столь неправдоподобно для кучки маленьких аристократов, что они лишь растерянно пожимали плечами.Но Долф знал, что говорил. Он-то понимал, как меняется человек, который с удовольствием делает любимое дело. Однако, заметив недоумение на лицах, он сообразил, что его мысль не доходит до сознания собеседников, и постарался переменить тему.— Мне послышалось, дон Ансельм упомянул горы… Каким маршрутом мы пойдем в Святую землю?Он хорошо представлял себе карту Европы, но откуда знают путь эти люди?Дружелюбно настроенный дон Йоханнес ответил:— Мы выйдем к морю близ Генуи.— Генуи? — удивился Долф. — Ничего не понимаю. Зачем нам Генуя?— Господь повелел Николасу привести святое воинство в Геную, — коротко сказал угрюмый дон Ансельм.«Этого только не хватало», — подумал Долф. Он не мог прийти в себя от ужаса.— Вы собираетесь переходить Альпы?Святые отцы подтвердили. Кровь застыла у него в жилах. Что такое средневековые Альпы? Есть ли там дороги? Должны быть, ведь там побывали римляне тысячу лет назад. Да и войско Ганнибала на слонах. Долф, задумавшись, устремил взгляд вперед, потрясенный открывшейся перед ним картиной: тысячи маленьких, беззащитных странников, преодолевающих самую неприступную горную цепь в Европе. Эта попытка закончится трагически. Он знал Альпы. Сколько раз доводилось ему бывать с родителями в Швейцарии, Австрии, Италии! Они ехали на хорошей машине по асфальтированным дорогам мимо ресторанов, отелей и кемпингов. Попадались им и полицейские патрули, и станции автосервиса. Отправляясь в отпуск по этим дорогам, человек был застрахован от множества случайностей.Но теперь все иначе. Труднодоступные горные тропы над пропастью на головокружительной высоте. Грабители, подстерегающие своих жертв в засаде. Владетельные рыцари, требующие дорожный сбор, если только они сразу не решат прикончить путников и поживиться их добром.— Значит, через Альпы в Геную, — повторил он. — А дальше как? От Генуи до Иерусалима еще тысячи миль.Ответ он знал заранее, но хотелось услышать его от этих взрослых людей, и он его услышал.— Господь сотворит чудо. Морская пучина разверзнется, и мы, не омочив ног, придем в Святую землю.«Сами-то они в это верят?» — задал он себе вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43