Сердце его обливалось кровью при виде оборванных, загрубевших детей. Он представлял себе нескончаемый долгий путь, который они прошли пешком… Какие ужасные испытания должны были преодолеть эти дети, чтобы оказаться так далеко от дома. Тридцать тысяч вышли в поход, и только одна тысяча из них дошла до Бриндизи — невероятно! Мифическая цифра — тридцать тысяч, впервые названная жителями Больцано, стала известна и в других итальянских городах, ее не опровергнуть и теперь.Сострадательный епископ воззвал к горожанам, отказавшимся впускать в свои дома нищих оборванцев, но жители напомнили его преосвященству о дурной славе, которая сопровождала детей по всей Италии. Нет уж, за этими одичавшими разбойниками нужен глаз да глаз.Почтенные горожане согласились передать в лагерь одежду и припасы, большего епископу не удалось от них добиться.Ребят не огорчил отказ жителей впустить их в город, им это было не впервой. Какая разница, остановиться лагерем у стен Бриндизи или какого-нибудь другого города?Лишь бы не голодать. Но относительному благополучию ребят наступил конец, когда зарядили осенние дожди.Осень в этом году рано пришла на смену сухому, жаркому лету и принесла с собой нескончаемые дожди. Дожди изо дня в день… Оливковые рощи, сплошь покрывавшие холмистую местность, уныло мокли. Солнце, которое неделями согревало путников, теперь спряталось за тучами, набухшими влагой. Ветер гнал по воде зыбь, ловить рыбу становилось все труднее. Дрожа от холода, ребята слонялись по песчаным отмелям, натыкаясь на выброшенных прибоем моллюсков, развлекались, навешивая на себя ожерелья из ракушек, лепили замки из песка, но порывы штормового ветра и раскаты грома гнали их прочь от моря, под прикрытие рощиц на склонах.Холод и сырость угнетали ребят, их пыл стал заметно угасать. Продуваемые со всех сторон ветрами, они еле-еле согревались у костра, ночью тесно жались друг к другу, а просыпаясь утром, обнаруживали, что несколько человек умерли ночью.Епископ Адриан посетил детей и позволил им укрыться в старинном, полуразрушенном аббатстве, находившемся в получасе ходьбы от городских ворот. Там ребята могли хотя бы спрятаться от дождя, обсохнуть и переждать непогоду.Сотни две больных простудами, бронхитами и туберкулезом епископ поручил заботам монастырей, остальные восемьсот человек добрались до заброшенного аббатства и принялись обустраиваться среди пыльных развалин. В момент относительного затишья между грозовыми шквалами ребята выскакивали за дровами; они смастерили грубые столы и скамейки из досок, натаскали соломы, служившей им вместо постелей. Лагерь крестоносцев напоминал теперь цыганский табор. Продолжать путь в такую погоду было невозможно.У всех было такое чувство, будто они дошли до самого края земли. Остался позади город Бриндизи, а что за ним?Ничего больше, полоса бесплодной, словно вымершей земли. Торная дорога, что привела их в Бриндизи, обрывалась за городскими стенами. Дальше, на крайний юг полуострова, можно было попасть только узкими, извилистыми тропами, где ноги вязли в грязи. Если отсюда не переправиться в Святую землю, то им ее никогда не увидеть. Епископ предостерегал ребят не доверять тем, кто возьмется перевезти их: это могли оказаться пираты.Многие ребята, как водится, не послушались совета и нанялись матросами на корабли местных судовладельцев.С тех пор никто больше о них не слышал. Некоторые искали работу в городе. Но что делать тем семистам ребятам, что застряли в разрушенном аббатстве? Пожалуй, нечего.Странствие близилось к концу. Бриндизи стал последним городом на пути крестоносцев.Настал день, когда ливень утихомирился и проглянуло солнце. Сотни ребят высыпали во дворик аббатства, чтобы просушить одежду, погреться в лучах осеннего солнца.Долф и Леонардо примостились на поросшей мхом каменной скамье напротив заброшенной часовни.— Я тут нашел кое-что, — вдруг вспомнил Леонардо.— Да?— Смотри, — сказал Леонардо, доставая из кармана маленький ящичек белого металла, — как ты думаешь, что это такое?Долф уставился на предмет, и голова у него пошла кругом.— Это… это… — с трудом выдавил он, — алюминий!— Как ты сказал?— Алюминий, очень легкий металл. Как он попал к тебе?— Я же сказал — нашел.— Где?— В Бари, на лестнице, ведущей к базилике святого Николая, прямо на улице. Мне эта коробочка показалась такой необычной, что я прихватил ее с собой, а потом забыл о ней. Повтори еще раз, как ты назвал этот металл?— Алюминий. Дай мне взглянуть.Долф чувствовал, как бешено колотится сердце. Был ли уже известен алюминий в тринадцатом веке? По всей вероятности, нет. Во всяком случае, это название ничего не говорит Леонардо.Осторожно, словно он мог обжечься, Долф коснулся ящичка и принялся рассматривать его. Крышка плотно вдавлена, он поддел ее ножом.— Не сломай, — озабоченно предупредил Леонардо.— Там что-то есть внутри.— И в самом деле, письмо! — изумленно вскричал студент. — А пергамент до чего тонок!— Это бумага, — выдавил Долф, побелев как полотно.— Ничего не понимаю. Это буквы? Я не могу их прочитать, а ты?Долф молчал. Он почти терял сознание, туманная пелена заволокла все перед глазами, напечатанные на машинке буквы расплывались. Он понимал только одно: письмо пришло к нему из будущего.Наконец он смог прочитать: «Дорогой Долф! Как только получишь эту записку, напиши ответ на ней же, засунь ее в этот контейнер и положи его на то место, где он лежал. Ни в коем случае не меняй порядок цифрового кода. Ровно через двадцать четыре часа мы снова пришлем контейнер. Мы хотим точно знать, где ты находишься. Доктор Симиак».Под этими строчками чернел длинный ряд каких-то цифр и знаков. Оборотная сторона записки пуста, здесь он должен написать ответ.— Тебе плохо? — встревожился Леонардо.— Да… то есть нет… Где ты нашел эту вещицу? — Долф не мог сдержать дрожь волнения.— В Бари, когда мы вышли из часовни святого Николая. — Студент привычно осенил себя крестным знамением. — Коробочка лежала на ступеньках у входа в храм.— Но прошла уже… уже целая неделя, даже больше! — в отчаянии прошептал Долф.— Ну да.Значит, когда ученые сделали первую попытку вернуть контейнер, его не оказалось на месте. Долф понурился, противоречивые чувства охватили его. Скорбь, разочарование, страх и необъяснимое облегчение. Слишком поздно, опять слишком поздно.Но откуда доктор Симиак узнал, что именно в этот день Долф будет находиться в Бари? Голова шла кругом. Долф закрыл глаза и прислонился к стене.— Что там написано?Леонардо встряхнул его за плечо.— Рудолф, опомнись! Что все это значит?— Не спрашивай пока ни о чем, — со слезами на глазах взмолился Долф. — Я…Он вскочил и опрометью кинулся в здание. Ему нужно было побыть одному.Забившись в самый дальний угол просторного зала, в котором ребята устраивались на ночлег, он попытался привести в порядок свои мысли. Пока ясно одно: его ищут.Доктор Симиак не теряет надежды отыскать его во мраке прошлого, он уже совсем рядом! Долфа била лихорадка.«Почему не я нашел контейнер? Тогда еще не было поздно.Почему он попал в руки Леонардо, который понятия не имеет о том, что это такое?.. А если бы я нашел его, — в замешательстве подумал Долф, — так ли уж счастлив был бы я?» Странно, но он не мог ответить на этот вопрос. Хочет ли он вернуться домой, к родителям? Конечно! И все-таки…Хочет ли он назад, в свое время, в родной город, в школу?Он бросил взгляд вокруг. Солнечные лучи пробивались сквозь дыры в крыше и освещали убогую обстановку. Прямо на грязном полу брошены охапки сена, сухой травы — и это постели! Повсюду разбросаны нищенские пожитки. Вон там в углу двое ребят, они еще не встают после малярии. Со двора доносились голоса детей, занятых игрой или немудреными повседневными делами.Мало-помалу все начали понимать, что Бриндизи — последняя остановка на их пути. Отсюда им не выбраться, дальше дороги нет, возвращаться теперь, когда зима на пороге, тоже невозможно.Они просто ждали. Ждали, сами не зная чего. Среди полуразрушенных стен, под дырявой крышей. Кое-как перебивались подаянием или тем, что удалось раздобыть самим. Семьсот детей, затерявшихся вдали от дома, брошенных на произвол судьбы, и каждый из этих семисот дорог ему.И теперь покинуть их, едва ему самому представилась возможность вернуться? Он не знал, как поступить. Он все еще чувствовал себя в ответе за этих детей. Куда деваться этим маленьким отверженным, которых никто нигде не ждет? Марике, Франк, Петер, Берто — что им в этой жизни?Он нервно теребил записку. «Не для того я уберег Марике и благополучно привел ее в Бриндизи, чтобы оставить здесь на волю случая», — горестно шептал он.Он и сам не мог объяснить почему, но мысли его обратились к маленькому Каролюсу, воспоминания о котором до сих пор причиняли ему жгучую боль. Долф знал наверняка, что маленький король Иерусалима ни за какие сокровища мира не согласился бы оставить своих подданных в беде. «Каролюс, помоги мне, — обратился он к погибшему другу. — Я не знаю, что делать, если снова получу такое письмо». Он был уверен, что на этом доктор Симиак не прекратит свои поиски.Он перечитал записку и задумался над словами: «…ни в коем случае не меняй порядок цифрового кода». Этот код так важен потому, что ученые отправили такие же сообщения и во множество других мест…«Если это так, — все еще теряясь в путанице мыслей, размышлял он, — то им должно быть известно, что я шел дальше вместе с маленькими крестоносцами, они пытаются нащупать мой след по всему пути крестового похода детей.Увидеть меня они не могут, вот и подбрасывают такие контейнеры по маршруту крестоносцев, надеясь, что когда-нибудь одна из посылок все же попадется мне на глаза. Но все-таки… Откуда они знают, что я иду с крестоносцами?» «Тот мальчишка! — осенило его. — Парень, что вскочил вместо меня на камень и был заброшен в двадцатый век. Он рассказал им о крестовом походе детей, с которым шел сам. Неужели они догадались, что у меня не было иного выхода, кроме как пойти с этой колонной? Но известно ли в двадцатом веке что-нибудь о нашем безумном предприятии? Маршрут похода, города, в которых мы побывали? В школе мы такого не проходили».Как бы там ни было, контейнер у него на ладони неоспоримо свидетельствовал о том, что транслятор материи восстановлен и работает вовсю. Долф заставил себя рассуждать логически.«Леонардо наткнулся на него у входа в церковь святого Николая. Предположим, что базилика сохранилась до нашего времени. Мой отец мог сказать им, что моя слабость — старинные храмы. Ну и что? Станут они забрасывать свои контейнеры во все церкви Европы, чтобы отыскать меня? Чушь какую-то несу… — вздохнул он. — Наверняка в двадцатом веке известно о крестовом походе детей. Возможно, они пригласили консультанта-историка или перерыли библиотеки. Навряд ли это письмо попало в Бари по чистой случайности. Интересно, повторят ли они свою попытку в Бриндизи?»В зал влетела Марике и бросилась к нему, опустилась на колени и с тревогой выпалила:— Леонардо сказал, ты болен. — Она положила руку ему на лоб. — Да ты весь горишь.— Нет, со мной все в порядке.— А у нас новости, — возбужденно поведала Марике, — дон Тадеуш получил приглашение от епископа, который завтра утром ожидает у себя наших предводителей: Рудолф, я боюсь, что горожане просто хотят избавиться от нас.— Ничего удивительного, — огорченно бросил Долф.— Куда же нам деваться? Можно ли идти дальше?— Не знаю.— Ты заметил, что Леонардо тоже расстроился? Мне кажется, и он не знает, куда идти дальше.Долф подавил тяжелый вздох.— Но он же не бросит нас тут совсем одних, — продолжала тараторить Марике, — он сам это говорил. А еще он говорил, что Франк, Петер и Берто поступят к нему на службу и он отправит их учиться.— Здорово.— Еще бы. А ты почему прячешься здесь? Смотри, какая чудесная погода.Он потрепал девочку по плечу, не отрывая глаз от полоски солнечного света, в которой кружился столб пыли. «Малышка, что же с тобой будет? Не могу я взять тебя с собой…»— Почему ты плачешь, Рудолф?— Я не плачу.Это была неправда. Как все опять запуталось!Вечером Долф решился. Когда все собрались за ужином, он достал ящичек, принесенный Леонардо, и показал его ребятам.— Посмотрите как следует на эту вещицу. Если кому-нибудь из вас попадется такая же, где бы вы ее не нашли, тут же возьмите ее, обязательно пометьте место, где она лежала, и сразу же несите мне…Дети ничего не поняли, но каждому хотелось поближе рассмотреть таинственный предмет, который переходил из рук в руки, удивляя всех своей невесомостью.— Что это такое? Зачем это тебе? Для чего нужно замечать место?Вопросы сыпались, а ответить ему было нечего.— А вдруг это колдовство какое?— Да нет же, дети, ничего подобного. Просто кто-то из моих земляков обронил здесь этот ларчик.— Так-таки обронил? — заинтересовался Леонардо. Студент был слишком умен, чтобы верить его россказням. — Интересно, как это можно просто обронить такую дорогую вещь?— Этот ларчик ценен лишь для того, кто понимает в нем толк, — отозвался Долф. — Ты прав, Леонардо, подобные вещи просто так не роняют. Это означает, что мой отец ищет меня. Он не знает, где я, и его люди повсюду оставляют такие знаки, смысл которых понятен только мне. Отец надеется, что я вернусь, понимаешь?— Твой отец?— Ребята, выручайте меня! — обратился к ним Долф. — Я помогал вам чем мог, а теперь мне нужна ваша помощь. Это очень важно для меня.Ребята, у которых не было причин не доверять Долфу, согласно закивали, один лишь студент с большим сомнением смотрел на мальчика. По-видимому, ему представлялся довольно странным способ искать человека, разбрасывая по всему свету таинственные ларчики. Он прав: этот способ не из лучших, но что же делать, если в распоряжении ученых нет ничего, кроме машин времени, и необходимо отыскать человека, затерявшегося во времени больше семисот шестидесяти лет тому назад?На следующий день дон Тадеуш, Долф, Леонардо, Франк и Бертo отправились на аудиенцию к епископу, а Петер со своими рыбаками — на берег моря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43