смеситель росинка купить
— Ментов не видно.Машина остановилась.— Вон там, — толстый, как сарделька, палец указал Борису на арку в переулке, — проходной двор. Там нас и жди, понял?— О'кей, — с деланным равнодушием сказал Борис. — Тридцать минут, как договаривались.Хлопнули двери.«Отчего они так жутко растягивают слова? — думал Борис, выруливая с Невского проспекта в проходной двор. — Отчего у них хватает терпения раз в неделю подбривать череп, но некогда удалить щетину с лица?.. Блин! Под аркой знак!»Ну разумеется, в окрестностях Невского над въездом в каждый двор висит этот белый круг с красным кантом. Въезд запрещен всем, кроме такси, инвалидов и местных жителей.Не долго думая Борис остановился прямо в переулке. Неподалеку от арки. Весь мокрый от пота. И хрен расслабишься. До расслабона еще ох как далеко. Расслабон еще заработать надо.Мы все похожи на эквилибристов. Ктото ходит по толстому канату. Кто-то — по тонкой, готовой в любую секунду оборваться леске.И все это по большому счету не имеет значения. Человек неизбежно стареет и умирает. Это означает лишь то, что до конца дойти невозможно. Ни по леске. Ни по канату. Смерть — это естественное разрешение жизни. Ты свалился, разбилАшуяет смерти 293 ся, и тебя уже ничто в этой жизни не волнует.Борис закурил. Попытался вообразить, что происходит сейчас там, в кинотеатре «Победа». Ох уж эти кинотеатры.Раньше служили источниками положительных эмоций. Сейчас стали источниками стрессов.Обзавелись, глупые, пунктами обмена валюты. Заходишь в кассовый зал, а в одном из окошечек предлагают услуги, далекие от кинопроката. Марки, фунты, франки. Но в основном доллары.С одной стороны, логично. Не ходит нынче народ в кино. Если уж человек любит фильмы так, что жить без них не может, то всеми правдами и неправдами купит видюшник. А после запрется в собственном логове, закинет ноги на стол, Возьмет в руку стакан пива, сунет в рот сигарету и получит то, что на Востоке издавна называют кайфом.Или можно пригласить в гости девушку Ж смотреть вдвоем тяжелое порно из НьюЙорка с тремя крестами на кассете. С хорошей девушкой кайфа будет не меньше, чем от пива с сигаретой в одиночку.Борис посмотрел по сторонам, боясь увидеть что-нибудь подозрительное или необычное. Прохожие сутулились, толстые бабы сновали взад-вперед с вечными своими авоськами. Потная старуха тащила на своем горбу поломанную детскую коляску.«И на хрена она ей? — нервно ухмыльнулся Борис. — Если только продаст на запчасти…»Да, в такой ситуации трудно думать о хорошем. Нервы на пределе. Из ушей, кажется, вот-вот дым пойдет. И дурацкие сомнения: а вдруг мотор не заведется?А вдруг все эти толстые бабы с авоськами — переодетые менты? Или какой-нибудь алкаш курит у окна и от нечего делать запоминает номер… А правда, вдруг номера недостаточно замазаны грязью?"Вон тот, который сидит на скамейке и читает газету, скотина поганая, — по левому виску Бориса скатилась горячая капелька пота. — Что он, другого места не нашел?Читает, блин, газету трехнедельной давности. Специально приперся из дома к кинотеатру «Победа» газетку читать…"Борис должен был ждать ровно полчаса. Парни отсутствовали уже минут пятнадцать. Руки нервно вцепились в баранку."Спокойно, браток, спокойно, — уговаривал Борис сам себя. — Дело верное. Обменник не зарегистрирован. Работает без лицензии, и это главное. Таких в Питере половина. Надо только знать точно, в каком есть лицензия, а в каком нет. А то научились, суки, копии чужих лицензий вывешивать… Такие никуда не заявят. Утрутся. Этому менты еще при Советской власти научились — на самих потерпевших смотреть как на возможных преступников.В стране, где официально почти все было запрещено, при таком подходе многое всплывало. У каждого рыльце было в пушку. Каждый хоть раз да украл что-нибудь из народного хозяйства. Многие потому и не шли в милицию заявлять. Не портили отчетность… А сейчас не столько воруют, сколько укрывают доходы от налогообложения. То есть в принципе все равно обкрадывают государство. Нет, такие ни за что в ментуру не сунутся. Это же ментам какой подарок! Сразу регистрируются два преступления, из которых одно уже полностью раскрыто, причем самой милицией: пункт работал без лицензии. Сокрытие доходов в особо крупных размерах!.."— Вот они! — от неожиданности Борис прервал длинный внутренний монолог и заговорил вслух.Не глядя по сторонам, бритоголовая троица торопилась с проспекта к арке проходного двора. Они так выделялись среди прохожих, что Борису казалось: всем ясно, кто это такие. Что делали. Куда идут.Бритоголовые словно фосфоресцировали на фоне нормальных граждан. Если бы они хоть жвачку перестали жевать! На Бориса парни не обращали никакого внимания.— Блин, козлы! — воскликнул младший Кондратьев, завел мотор и погнался за парнями.Въехал в арку, под знак. Здесь, в подворотне, бритоголовые не выдержали и заоборачивались. Борис мигнул фарами.Парни решили, что какой-то автомобиль просит дорогу и вжались в стены.«Вот балбесы, — подумал Борис. — Небось вообразили, что это менты успели к ним на хвост сесть. Может, со страху и слова разучатся растягивать. Может, и пальцы загибать перестанут…»Он высунул голову в окно:— Я вас на улице ждал, сюда въезд запрещен.В ответ раздался — вместо вздоха облегчения — отборный мат. Бритоголовые, шумно сопя, полезли внутрь.— Трогай!Борис дал задний ход, выбрался из подворотни и проехал по переулку до ближайшего поворота. Свернул. Спросил:— Ну что?Вместе с матом к парням вернулись их прежние замашки.— Не ссы, — сказал один с интонацией, которую приобрел словно за три отсидки. — Все путем.— Ты пока на дорогу смотри, — добавил другой.— Рано еще бабки считать, — не удержался третий. — Думаешь, нам самим не интересно?Голоса, впрочем, заметно подрагивали.Так всегда бывает. Когда хочешь казаться крутым, выходит фальшиво. А когда ты на самом деле крутой, тебя уже не интересует, кем ты кажешься. И так все знают.Борис петлял по улочкам старого Питера, удаляясь от Невского проспекта.
31 В пустом зале кинотеатра «Победа» на экране подобным образом запутывал следы один из отцов сицилийской мафии по кличке Самосвал.Только в фильме дело разворачивалось в Италии. Лет двадцать назад. Самосвал уходил от карабинеров по лабиринту старого Неаполя. Предателям удалось выманить прожженного рецидивиста с острова на материк.Немногочисленным зрителям было ясно, что теперь-то Самосвала схватят. В кино преступники всегда плохо кончают.Фильмы — это фантазии, в которых всегда побеждает добро. В фильмах человечество карает зло, которое невозможно покарать в жизни.На экране торжествовало итальянское правовое государство, а в бывшей конурке билетной кассы рыдала крашеная брюнетка. От нее прятал глаза седой мужчина в элегантном мундире вневедомственной охраны МВД Российской Федерации. Бесполезный пистолет оттягивал ему поясной ремень.— И за что тебе, кретину, штуку в месяц отстегивают?! — сокрушалась фальшивая брюнетка.Седой охранник в элегантной униформе отмалчивался. Его занимало другое.Главное — не делать резких движений. Он служил в саперных войсках. Лет тридцать назад. В доброе застойное время. За десять лет до того, как был снят итальянский фильм, от которого сейчас так балдеют уборщицы в зале. Охранник знал не понаслышке, что такое мины.Поэтому ему очень не нравилось, что кассирша возится с веревкой. Упорно пытается отвязать собственную щиколотку от отопительного стояка.— Вера, давай обождем, — охранник старался говорить как можно убедительнее. — Все равно уже ничего не изменишь.— Господи! Никогда не знала, что такие слюнявые мужики водятся, — сокрушалась сквозь слезы брюнетка. — И зачем тебе, дурню, пистолет дали?— Верочка, да пойми ты: жизнь дается человеку один лишь раз! Поэтому пользоваться жизнью нужно как можно дольше.Тебе русским языком сказано: «Заминировано»!— Скотина трусливая! — рыдала Верочка. — Помоги лучше ногу отвязать!.. Охрана хренова! Трех пацанов испугался! А меня теперь с работы уволят…Охранник машинально стал ковырять веревочный узел, которым его запястье было прикреплено к тому же стояку.— Меня тоже с работы уволят, — сказал он и тут же пожалел об этом.Верочка рассвирепела, и даже слезы высохли:— Да как же тебя, сволочь, держать на такой работе, если ты только о своей паскудной жизни думаешь! Нет, вы только посмотрите на этого подонка! Ты ж охрана!..Седой страж слушал разгневанную Верочку, а в голове крутились одни и те же слова: «После нашего ухода в течение пятнадцати минут не пытайтесь открыть дверь. В мине часовой механизм. Мы его отключим по радио».
32 Кругом стояли кварталы хрущевских домов. Крупнопанельные хрущобы.— Ну? — сказал Борис. — Здесь?— Ладно, харэ, — согласился кто-то из бритоголовых.Другие не возражали. На заднем сиденье парни сдвинулись к окнам, освобождая место для добычи.— Охранник был? — спросил Борис из вежливости.— А как же! — солидно ответил один из налетчиков, выгребая карманы.Вместо щетины на его лице рос пух.В обрамлении солнечных лучей такая голова напоминает большой одуванчик.Целый одуван.— И что?Ему не ответили. Тоже для солидности.Зашуршали, захрустели купюры. Сперва пришлось рассортировать: доллары к долларам, марки к маркам, рублевичи крублевичам.Ну и черт с ними, с этими гопниками.Цену себе набивают. Якобы они тоже пахали. Даже если и правда был охранник.Что сделает этот ветеран советской милиции? Чему он в этой милиции научился?А кассир? Какую кнопку незаметно нажмет кассир, если первым делом услышит волшебные слова: «Сигнализация заминирована». Да и не бывает обычно никаких кнопок в таких вот нелегальных пунктах.Может, кассир после ухода грабителей попытается незаметно за ними проследовать? Запомнит, в какую машину они сели…Даже если представить, что кассир с охранником быстро отвяжут собственные щиколотки от отопительной трубы, можно не сомневаться: будут сидеть смирненько не меньше получаса.Потому что хорошо запомнили волшебные слова, сказанные на прощание: «После нашего ухода в течение пятнадцати минут не пытайтесь открыть дверь. В мине часовой механизм. Мы его отключим по радио».Бритоголовые наконец рассортировали каждую валюту по отдельности — по достоинству купюр. Нет-нет, да и бросали беглые взгляды по сторонам.В голове Бориса оперный тенор пел:«В Багдаде все спокойно?» Тенору отвечал хор писклявых девичьих голосков: «Спокойно, спокойно! Спокойно, спокойно!»— Слушай, а может, тебе одной четверти хватит? — хихикнул парень с одуваньей головой. — А то как-то несправедливо.Тебе, одному, сорок процентов, а нам, троим, шестьдесят.— Да и что он делал, в сущности? — обращаясь уже даже не к Борису, а к своим, держа как бы совет, сказал другой бритоголовый.Борис благоразумно молчал. Все они прекрасно понимают. Кроме неуемных амбиций все же есть и немного мозга в бритых головах. Не весь пока мозг перебрался в челюсти.Вновь что-то доказывать — себя не уважать. Они — солдаты. Те, кого раньше принято было называть «шестерками». В какой армии солдаты зарабатывают больше офицеров?Физически им ничего не стоит сейчас его прокинуть. Он и не попытается сопротивляться. Но это будет означать, что они работали с ним в последний раз. Кто им укажет беззащитную меняльную лавку, когда кончатся сегодняшние деньги, — неизвестно.А к хорошему быстро привыкаешь. То, что «шестерки» сейчас решили повыступать, — чистые понты. Привычка распускать пальцы веером. В прошлый раз понтов было еще больше.— Ну что, Одуванчик? — рявкнул Борис и обернулся. — Отслюнявил свои двадцать процентов? А ты, Струг? Тогда проверка домашнего задания…С этими словами он спокойно забрал с заднего сиденья все деньги и стал пересчитывать у себя на коленях. Деньги «шестерки» должны получать только из рук пахана.
33 Разумеется, Катя не встретила. Нет, не потому, что Кофи не отправил телеграмму.«Send the telegram today!» — распевала его душа знаменитую песню рок-группы «Назарет» в почтовом отделении аэропорта Порто-Ново. А пальцы в это время выводили латинскими буквами русское слово «встречай». Получилось так: «Vstrechai 26 avgusta reis 4121».Самолет приземлился в положенный час в аэропорту Пулково. Утомленный почти безалкогольным путешествием в эконом-классе, молодой вождь спустился по трапу. Всей поверхностью черной кожи он ощущал свалившееся на него величие.Кофи казалось, что вокруг только на него и смотрят. Только и говорят друг другу: «Глядите, в Петербург прибыл новый лидер народа фон! Да-да, вот этот самый темнокожий: статный и такой светлый, словно из Соединенных Штатов Америки».До полного счастья не хватало лишь рыжей красавицы, которая бросилась бы ему на шею. Ах, как ее не хватало! Кофи попросту соскучился.«Я люблю тебя, Катя, — шептал он всю дорогу по-русски, по-французски и на родном языке из подгруппы эве суданской языковой группы. — Я люблю тебя!»Кати Кондратьевой нигде не было. Он не видел ее среди любопытных встречающих, которые заглядывали через таможенные заслоны.Когда молодой вождь, вполне ощипанный, но не побежденный, вырвался наконец из цепких рук российской таможни, надежда еще жила в его чувствительном сердце. Надежды юношей питают.Кофи недоуменно озирал толпу. Нет, нет и еще раз нет! «Где же ты? И где искать твои следы?»Он вышел из осточертевшего здания на улицу. Стоило промелькнуть где-нибудь рыжей шевелюре, и Кофи устремлялся вдогонку.Тщетно. Это были совсем другие, чужие, уродливые женщины. Настроение падало. Скрипя зубами, влюбленный вождь отправился на автобусную остановку.И увидел таксофон. Эврика! На каникулах вождь успел забыть о существовании телефонной связи. Пластиковый питерский телекард побывал с ним в Бенине и вернулся на родину. Полез в щель. Номер Кондратьевых немедленно всплыл в памяти.Проклятие! Никто не брал трубку. Допустим, телеграмма не пришла. Тогда в семье все как обычно. Где, например, Борька? Допустим, задирает девушек на улице в последние летние деньки.Катя, естественно, на работе. Ее отцу тоже ничего не остается, как быть на дежурстве — Борька говорил, что Василий Константинович работает охранником в крупнейшей оптовой фирме города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
31 В пустом зале кинотеатра «Победа» на экране подобным образом запутывал следы один из отцов сицилийской мафии по кличке Самосвал.Только в фильме дело разворачивалось в Италии. Лет двадцать назад. Самосвал уходил от карабинеров по лабиринту старого Неаполя. Предателям удалось выманить прожженного рецидивиста с острова на материк.Немногочисленным зрителям было ясно, что теперь-то Самосвала схватят. В кино преступники всегда плохо кончают.Фильмы — это фантазии, в которых всегда побеждает добро. В фильмах человечество карает зло, которое невозможно покарать в жизни.На экране торжествовало итальянское правовое государство, а в бывшей конурке билетной кассы рыдала крашеная брюнетка. От нее прятал глаза седой мужчина в элегантном мундире вневедомственной охраны МВД Российской Федерации. Бесполезный пистолет оттягивал ему поясной ремень.— И за что тебе, кретину, штуку в месяц отстегивают?! — сокрушалась фальшивая брюнетка.Седой охранник в элегантной униформе отмалчивался. Его занимало другое.Главное — не делать резких движений. Он служил в саперных войсках. Лет тридцать назад. В доброе застойное время. За десять лет до того, как был снят итальянский фильм, от которого сейчас так балдеют уборщицы в зале. Охранник знал не понаслышке, что такое мины.Поэтому ему очень не нравилось, что кассирша возится с веревкой. Упорно пытается отвязать собственную щиколотку от отопительного стояка.— Вера, давай обождем, — охранник старался говорить как можно убедительнее. — Все равно уже ничего не изменишь.— Господи! Никогда не знала, что такие слюнявые мужики водятся, — сокрушалась сквозь слезы брюнетка. — И зачем тебе, дурню, пистолет дали?— Верочка, да пойми ты: жизнь дается человеку один лишь раз! Поэтому пользоваться жизнью нужно как можно дольше.Тебе русским языком сказано: «Заминировано»!— Скотина трусливая! — рыдала Верочка. — Помоги лучше ногу отвязать!.. Охрана хренова! Трех пацанов испугался! А меня теперь с работы уволят…Охранник машинально стал ковырять веревочный узел, которым его запястье было прикреплено к тому же стояку.— Меня тоже с работы уволят, — сказал он и тут же пожалел об этом.Верочка рассвирепела, и даже слезы высохли:— Да как же тебя, сволочь, держать на такой работе, если ты только о своей паскудной жизни думаешь! Нет, вы только посмотрите на этого подонка! Ты ж охрана!..Седой страж слушал разгневанную Верочку, а в голове крутились одни и те же слова: «После нашего ухода в течение пятнадцати минут не пытайтесь открыть дверь. В мине часовой механизм. Мы его отключим по радио».
32 Кругом стояли кварталы хрущевских домов. Крупнопанельные хрущобы.— Ну? — сказал Борис. — Здесь?— Ладно, харэ, — согласился кто-то из бритоголовых.Другие не возражали. На заднем сиденье парни сдвинулись к окнам, освобождая место для добычи.— Охранник был? — спросил Борис из вежливости.— А как же! — солидно ответил один из налетчиков, выгребая карманы.Вместо щетины на его лице рос пух.В обрамлении солнечных лучей такая голова напоминает большой одуванчик.Целый одуван.— И что?Ему не ответили. Тоже для солидности.Зашуршали, захрустели купюры. Сперва пришлось рассортировать: доллары к долларам, марки к маркам, рублевичи крублевичам.Ну и черт с ними, с этими гопниками.Цену себе набивают. Якобы они тоже пахали. Даже если и правда был охранник.Что сделает этот ветеран советской милиции? Чему он в этой милиции научился?А кассир? Какую кнопку незаметно нажмет кассир, если первым делом услышит волшебные слова: «Сигнализация заминирована». Да и не бывает обычно никаких кнопок в таких вот нелегальных пунктах.Может, кассир после ухода грабителей попытается незаметно за ними проследовать? Запомнит, в какую машину они сели…Даже если представить, что кассир с охранником быстро отвяжут собственные щиколотки от отопительной трубы, можно не сомневаться: будут сидеть смирненько не меньше получаса.Потому что хорошо запомнили волшебные слова, сказанные на прощание: «После нашего ухода в течение пятнадцати минут не пытайтесь открыть дверь. В мине часовой механизм. Мы его отключим по радио».Бритоголовые наконец рассортировали каждую валюту по отдельности — по достоинству купюр. Нет-нет, да и бросали беглые взгляды по сторонам.В голове Бориса оперный тенор пел:«В Багдаде все спокойно?» Тенору отвечал хор писклявых девичьих голосков: «Спокойно, спокойно! Спокойно, спокойно!»— Слушай, а может, тебе одной четверти хватит? — хихикнул парень с одуваньей головой. — А то как-то несправедливо.Тебе, одному, сорок процентов, а нам, троим, шестьдесят.— Да и что он делал, в сущности? — обращаясь уже даже не к Борису, а к своим, держа как бы совет, сказал другой бритоголовый.Борис благоразумно молчал. Все они прекрасно понимают. Кроме неуемных амбиций все же есть и немного мозга в бритых головах. Не весь пока мозг перебрался в челюсти.Вновь что-то доказывать — себя не уважать. Они — солдаты. Те, кого раньше принято было называть «шестерками». В какой армии солдаты зарабатывают больше офицеров?Физически им ничего не стоит сейчас его прокинуть. Он и не попытается сопротивляться. Но это будет означать, что они работали с ним в последний раз. Кто им укажет беззащитную меняльную лавку, когда кончатся сегодняшние деньги, — неизвестно.А к хорошему быстро привыкаешь. То, что «шестерки» сейчас решили повыступать, — чистые понты. Привычка распускать пальцы веером. В прошлый раз понтов было еще больше.— Ну что, Одуванчик? — рявкнул Борис и обернулся. — Отслюнявил свои двадцать процентов? А ты, Струг? Тогда проверка домашнего задания…С этими словами он спокойно забрал с заднего сиденья все деньги и стал пересчитывать у себя на коленях. Деньги «шестерки» должны получать только из рук пахана.
33 Разумеется, Катя не встретила. Нет, не потому, что Кофи не отправил телеграмму.«Send the telegram today!» — распевала его душа знаменитую песню рок-группы «Назарет» в почтовом отделении аэропорта Порто-Ново. А пальцы в это время выводили латинскими буквами русское слово «встречай». Получилось так: «Vstrechai 26 avgusta reis 4121».Самолет приземлился в положенный час в аэропорту Пулково. Утомленный почти безалкогольным путешествием в эконом-классе, молодой вождь спустился по трапу. Всей поверхностью черной кожи он ощущал свалившееся на него величие.Кофи казалось, что вокруг только на него и смотрят. Только и говорят друг другу: «Глядите, в Петербург прибыл новый лидер народа фон! Да-да, вот этот самый темнокожий: статный и такой светлый, словно из Соединенных Штатов Америки».До полного счастья не хватало лишь рыжей красавицы, которая бросилась бы ему на шею. Ах, как ее не хватало! Кофи попросту соскучился.«Я люблю тебя, Катя, — шептал он всю дорогу по-русски, по-французски и на родном языке из подгруппы эве суданской языковой группы. — Я люблю тебя!»Кати Кондратьевой нигде не было. Он не видел ее среди любопытных встречающих, которые заглядывали через таможенные заслоны.Когда молодой вождь, вполне ощипанный, но не побежденный, вырвался наконец из цепких рук российской таможни, надежда еще жила в его чувствительном сердце. Надежды юношей питают.Кофи недоуменно озирал толпу. Нет, нет и еще раз нет! «Где же ты? И где искать твои следы?»Он вышел из осточертевшего здания на улицу. Стоило промелькнуть где-нибудь рыжей шевелюре, и Кофи устремлялся вдогонку.Тщетно. Это были совсем другие, чужие, уродливые женщины. Настроение падало. Скрипя зубами, влюбленный вождь отправился на автобусную остановку.И увидел таксофон. Эврика! На каникулах вождь успел забыть о существовании телефонной связи. Пластиковый питерский телекард побывал с ним в Бенине и вернулся на родину. Полез в щель. Номер Кондратьевых немедленно всплыл в памяти.Проклятие! Никто не брал трубку. Допустим, телеграмма не пришла. Тогда в семье все как обычно. Где, например, Борька? Допустим, задирает девушек на улице в последние летние деньки.Катя, естественно, на работе. Ее отцу тоже ничего не остается, как быть на дежурстве — Борька говорил, что Василий Константинович работает охранником в крупнейшей оптовой фирме города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26