Египет рано, уже при Константинопольском императоре Юстиниане (527–565), отмежевался от христианской ойкумены и объединения, созданного Римской империей. Арабы-мусульмане, в 638 году вторгшись во главе с Амром, военачальником халифа Омара, в Египет и завоевав его для арабской мировой державы и ислама, смогли покорить страну. И когда при штурме Александрии рухнули и обратились в развалины остатки некогда всемирно-известной библиотеки, непроницаемая завеса опустилась между Востоком и Западом.
Надписи на памятниках, вероятно, не раз бросались в глаза арабам, однако их расшифровки были ненаучными.
Тянулись на восток христианские паломники, но они искали доказательств библейской истории.
Памятники-свидетельства блистательного прошлого Египта и Рима сохранились в Италии, где через тысячу лет древность вновь заняла внимание ученых. Иезуит Афанасий Кирхер (XVII в.) стал основоположником египтологии.
Он первый (в своем труде, вышедшем в Риме в 1643 году) определенно показал, что коптский язык, тогда все более забывающийся язык египетских христиан, был древнеегипетским народным языком.
Шампольон шел от этого открытия и столь хорошо изучил коптский язык, что он стал для него важнейшим ключом в работе по дешифровке.
Англичанин Вильям Уорбертон, воинствующий епископ из Глостера и главный противник Вольтера, высказал в 1740 году предположение, что иероглифы являются не только идеограммами и иероглифические тексты имеют не только религиозное содержание, но что эти знаки содержат и звуковой элемент, а тексты – вероятно, и нечто из повседневной жизни. Это подтверждали также французский аббат Бартелеми, самостоятельно работавший над дешифровкой, а также историк и востоковед Жозеф де Гинь (старший), правильно прочитавший начертанное иероглифами царское имя «Менее».
В 1761–1762 годах был вынужден много месяцев провести в Каире исследователь Аравии Карстен Нибур, заложивший основы изучения клинописи. Он заметил различие между «более крупными» и «более мелкими письменными знаками».
«Только большие являются действительно символами, – полагал он. – Более мелкие должны передавать лишь толкование и значение больших и часто носят „ясные черты алфавитных букв“».
Видный философ и политический деятель Лейбниц во время посещения Парижа в 1672 году написал для Людовика XIV, честолюбивые мечты которого он хотел отвлечь от Германии, свой «Сопsilium Aegyptiacum», сочинение, где он указывал, что завоевание Египта даст французскому королю господствующее положение в Европе.
По свидетелсьтву ведущих французских историков, Наполеону Бонапарту была известна докладная записка Лейбница, когда в 1798 году в зале заседаний Французского института он говорил ученым о возможных научных открытиях, которые он связывал с намеченной экспедицией в Египет. Генерал Бонапарт ознакомился и с двухтомным французским переводом «Путешествия по Аравии» Нибура.
В древнем форте Рашида (позднее форт Жюльен), приблизительно в 7 км от Розетты в дельте Нила офицер генерального штаба Бушар приказал своим людям окопаться; когда французские войска после блестящих побед в начале экспедиции уже давно были § заперты в обороне, но все еще удерживали египетское побережье, стойко отражая атаки оперирующих на море англичан и наступающих с юга турок. 2 фриктидора VII года Республики (2 августа 1799 года) заступ одного из солдат ударился о шлифованную плиту черного базальта, испещренную письменными знаками. Офицер прочел часть надписи на греческом языке. Она содержала декрет от 4 сандика – 18 мехира 9 года (27 марта 196 года до н. э.), которым жречество Мемфиса в благодарность за благодеяние, оказанные храмам царем Птолемеем V Эпифаном, «умножает почетные права, предоставляемые в египетских святилищах царю и его предкам».
В розеттском декрете в соответствии с обычной формулой почетных декретов времени Птолемеев определялось, что постановление должно быть высечено на мемориальном камне «священными туземными и эллинскими буквами на трех языках страны: на старом, давно умершем языке древней литературы – древнеегипетском, затем на живом новоегипетском и на греческом».
Камень доставили в Каир, в основанный Наполеоном Египетский институт. Позднее бесценный монолит был переправлен в Александрию и установлен в доме французского главнокомандующего Мену.
Слабым местом Наполеона, одаренного стратега и артиллериста был флот. После победы, одержанной британской эскадрой в морской сражении при Абукире в 1798 году, англичане, в 1801 году высадили в Египте свои войска. А 31 августа 1801 года британский генерал Джон Хатчинсон передал на подпись командующему французскими силами вторжения акт о капитуляции. Египетская авантюра окончилась, огромная армия французов была почти полностью истреблена, и лишь малочисленные группы выбившихся из сил солдат плелись по направлению к Александрии.
Через двенадцать лет армия знаменитого корсиканца будет обреченно брести по бескрайним, безжалостным, леденящим снегам России, как когда-то по испепеляющим пескам Африки…
В акте о капитуляции специально отмечалось, что французы должны передать англичанам все предметы древности, найденные за последние три года в долине Нила. Розеттский камень побежденные пытались сохранить для себя, объявив его частной собственностью генерала Мену. Однако английский командующий лорд Хатчинсон с «обычным пылом, поскольку речь шла о науке», настоял на передаче камня. В 1802 году корабль пришвартовался в Портсмуте. Позднее камень из Розетты появился в экспозиции Британского музея, «где надо надеяться, он будет пребывать долго… гордый трофей британского оружия… взятый не грабежом безоружного населения, но добытый в честном бою». Так заканчивается доклад Тернера, уполномоченного Хатчинсона.
Осенью того же 1802 года Жан-Франсуа Шампольон стоял в префектуре Гренобля перед небольшим, но интересным собранием древностей известного физика и математика Жана-Батиста Фурье, работавшего при Наполеоне в Египте, автора исторического введения к труду научной комиссии «Description de Egypte» («Описание Египта»). Именно здесь одиннадцатилетний мальчик задался целью расшифровать египетскую письменность и проникся твердым убеждением в том, что сможет это осуществить.
В 1808 году, в Париже, Шампольон получил копию с Розеттского камня, с которым навсегда останется связанным его имя. Ученый увлеченно работает. Временами чувство недосягаемости берет верх: «…убежден, что полностью ее никогда не переведут». Как крупнейший специалист, Шампольон понимал, что древнеешпетская письменность может быть прочитана лишь поверхностно. Ведь ушли навсегда люди, сотворившие иероглифы, их писавшие, ими мыслящие.
Шампольон заметил третий вид египетского письма – «иератический», возникший потому, что иероглифы, которые прежде только высекали в камне, начали писать на папирусе.
Генеральный консул в Египте Генри Солт работал в области собирания и исследования египетских древностей. Но уже в 1817 году не имевший специальной подготовки англичанин вынужден был письменно просить секретаря Французской Академии Дасье, занимавшего этот пост много лет, об установлении контакта с французскими учеными. С письмом, написанным в Фивах, в «Долине царей», где, по подсчету Солта, итальянец Джованни Баттиста Бельцони раскопал пять царских погребений, ознакомился Шампольон в Гренобле.
Английский коллекционер Вильям Джон Банке, друг Байрона, посетив остров на Ниле – Филе, обнаружил там цоколь с греческой надписью, служивший основанием сброшенного затем обелиска, поверхности которого покрывали борозды иероглифов. Цоколь и обелиск некогда составляли единое целое. А греческая надпись на цоколе содержала имя Клеопатры! По поручению Бэнкса – к возмущению французского генерального консула Бернардино Дроветти, едва выпустившего обелиск из рук, – монолит длиной 26 футов с осторожностью переправил через нильские пороги Бельцони.
Шампольон тем временем склоняется над текстами «Книги мертвых», опубликованными и в роскошных томах французского «Описания Египта», ценнейшего издания, состоявшего из 24 томов текста и 24 томов таблиц, воспроизводящих рисунки развалин древнеегипетских храмов, копий надписей и многочисленные древности.
В январе 1822 года вышло в свет литографированное издание иероглифической надписи, скопированной с найденного на Филе обелиска. Бэнкс послал экземпляр в Парижский институт.
Шампольон затаил дыхание, глядя на текст, – во втором картуше стояло имя «Клеопатра», написанное так, как писал он сам, восстанавливая из демотической формы, прочитанной в папирусе, первоначальную иероглифическую. Его разработки получили подтверждение.
14 сентября 1822 года французский архитектор Гюйо, объездивший Египет и Нубию, доставляет Шампольону посылку с точными зарисовками храмовых рельефов и надписей. Ученый неустанно работает – читает и пишет царские картуши.
В 1824 году Шампольон публикует «Очерк иероглифической системы древних египтян».
Открытие Шампольона вызвало огромный интерес. Европейские исследователи и путешественники устремились в Египет, что, к великому сожалению, привело не только к археологическим находкам и научным публикациям, но и к процветанию хищнического разграбления исторических мест, некрополей царей и вельмож; жалкой базарной торговле предметами, представляющими огромную научную ценность. Изумительные вещи не только пополнили коллекции музеев многие бесценные памятники погибли в неподходящих условиях хранения, нуждаясь в срочной высококвалифицированной реставрации. Большие изделия из золота наверняка были распилены или переплавлены. Страшно пострадали каменные сооружения.
«Мне очень не повезло, что я попал в Фивы сразу после Шампольона, поскольку там уже все скуплено!». Эту неутешительную весть о положении дел осенью 1829 года дармштадский архитектор Фриц Макс Гессемер передал своему покровителю, дипломату и коллекционеру Георгу Августу Кестнеру. «Я не нашел в Верхнем Египте ничего, кроме нескольких скарабеев», – жаловался Гессемер в другом письме.
Гессемер – Кестнеру: «Ученость Шампольона я всячески почитаю, однако должен сказать, что как человек он выказывает такой характер, какой может весьма сильно повредить ему в глазах людей. Найденная Бельцони гробница в Фивах была одной из лучших; по крайней мере она, полностью сохранилась и нигде не была повреждена.
Теперь же, из-за Шампольона, лучшие вещи в ней уничтожены.
Прекрасные, в натуральную величину росписи лежат, разбитые, на земле. Чтобы вырезать одно изображение, решили пожертвовать двумя другими. Но разрезать камень оказалось невозможным, и все было испорчено.
Из-за тщеславного намерения перевезти эти удивительные работы в Париж они теперь навсегда уничтожены. Однако неудачного опыта оказалось недостаточно; тот, кто видел эту гробницу прежде, не может теперь узнать ее.
Я был до крайности возмущен, когда увидел такое святотатство».
Исследовательскую и музейную работу вели немецкие египтологи Лепсиус и Бругш, французы Мериэтт, Масеро, де Морган, Навилль и, наконец, английский археолог Петри.
В XX в. археологические раскопки стали вестись более систематически и на основе более глубокой научной подготовки. Рейснер подробно обследовал район погребений вокруг пирамид Хуфу и в особенности Менкаура в Гизе, где удалось обнаружить погребения времен Древнего царства. Роу произвел крупные раскопки вокруг пирамиды в Медуме. Большие археологические работы в Саккара были произведены английскими и французскими археологами Фертом, Генном, Лауэром и Жекье. Раскопки в Эль-Амарне обнаружили гробницы и развалины столицы фараона Эхнатона – роскошного города «Горизонт Атона», который со своими богатыми дворцами, храмами, усадьбами, парками, улицами и многочисленными зданиями напоминает чудесный мираж, внезапно появившийся в знойном воздухе пустыни. Но подлинную сенсацию вызвало открытие гробницы фараона XVIH династии Тутанхамона (Небхепрура).
В 1914 г. лорд Карнарвон получил от египетского правительства концессию на раскопки в «Долине царей», которые поручил археологу Говарду Картеру. Картер работал фанатично: изучал документы, следил за находками, все сопоставлял и проверял. В «Долине царей» были найдены отдельные предметы с картушами фараона Тутанхамона, и Картер был уверен, что захоронение этого недолгого царствовавшего фараона еще не раскопано. Надежда забрезжила тогда, когда под горами щебня и остатками хижин рабочих появились ступени лестницы.
После первого замурованного проема открылся коридор, забитый щебнем. Расчистив его, археологи оказались у второй стены, опечатанной оттисками печатей царского некрополя, а также личными печатями фараона Тутанхамона.
26 ноября 1922 г. Картер пробил в верхней части замурованного проема отверстие, просунул туда свечу и стал вглядываться в темноту. Лорд Карнарвон с волнением спросил: «Вы что-нибудь видите?» – и услышал в ответ ставшую знаменитой фразу: «Да, чудесные вещи!».
Как грамотный археолог Говард Картер не напрасно был очень Осторожен – у самого входа стояла замечательная чаша из белого алебастра в форме цветка лотоса, на изящной ножке, с руками в виде связок из цветка и двух бутонов лотоса. На цветках лотосов ручек, примыкая к овалу чаши, восседали фигурки божества, держащие каждая по два знака «год», на которых синей краской был нарисован знак «жизнь». Иероглиф «год» опирался на иероглиф «сто тысяч» (головастик). Верхний край чаши обрамляла лента иероглифического текста – славословие царю и его титулы. С фронтальной стороны, на большом лепестке, в центре овала чаши были заключены в прямоугольник имена бога Ра и «Царя Верхнего и Нижнего Египта Небхепрура, сына бога Ра Тутанхамона». Сейчас известны датируемые Ранним царством кубки из хрусталя и голубоватого мрамора в форме лотоса. Иногда такие кубки делали из алебастра, а чашечки из темного шифера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35