Его работа стала бессмысленной. Другой разрешил загадку, смело проник в ее суть, в то время как он ходил лишь вокруг да около.
В отчаянии он заперся в рабочем кабинете и начал читать. И вдруг он засмеялся, смеялся так, что все прочие квартиранты в доме решили, что знаменитый Шампольон сошел с ума от чрезмерной работы.
То, что Ленуар называл «объяснением», было совершеннейшей чепухой, еще одной убогой попыткой придать смысл иероглифам по их внешнему виду. Знак, изображающий руку, Ленуар и читал как «рука», а рисунок змеи понимал как слово «змея». Эти слова фантазия Ленуара соединила в предложения, и это называлось «новым объяснением иероглифов».
Больше ничто не смущало Шампольона. Он продолжал работать над огромным, в тысячу страниц, словарем коптского языка. Язык этот считался производным от египетского языка, и Шампольон был убежден, что только тогда, когда он полностью овладеет коптским языком, он сможет проникнуть в сущность иероглифов. Однако одно ему было ясно уже и теперь: Гораполлон, который жил в IV веке и первым занялся толкованием иероглифов, был не прав. А с ними и все ученые, разделявшие его точку зрения, будто иероглифы – смысловые рисунки. Они ошибались, усматривая в них то же значение, что имели фигуры и сцены, изображенные на храмах и колоннах древнего Египта.
Шампольон выдвинул свои контраргументы: среди всех этих изображений не было ни одного, который встречался бы в папирусе или где-либо в иероглифическом тексте вообще. Они все отличались друг от друга. Если бы – рассуждал Шампольон – древние египтяне выражали свои мысли только рисунками, а не словами, то отсюда следовало бы сделать вывод, что они не имели своего языка и объяснялись только жестами и знаками. Но можно ли было всерьез думать так о народе, который создал столь величественные сооружения? Итак, иероглифы не могли быть рисуночным письмом. Это означало, что в рисунках не скрывалось никакого тайного смысла, а их следовало читать как буквы. Но где надо было начать их переводить на буквы?
В тысячу первый раз читает он греческий текст на Розеттском камне: «Жрецы Мемфиса благодарят царя Птолемея…»
Царь Птолемей!
Шампольон поднял голову и закрыл глаза. Ему казалось, что он уже многие годы бродил впотьмах по лабиринту и только теперь увидел, наконец, слабое мерцание дневного света.
Птолемей!
Вот оно! Имя царя должно было содержаться в иероглифическом тексте. Или иероглифы не имеют ничего общего с древнегреческой надписью. В волнении он вновь смотрит на иероглифы. Там был высечен овал, а в овале знаки-рисунки. Мог ли он предположить, что этот овал заключает имя «Птолемей»? Возможно, это знак почтения перед именем царя? И если теперь буквы П-т-о-л-е-м-е-й поставить под соответствующие иероглифические знаки…
Он сделал это и сразу же вскочил. Рабочая комната стала ему слишком тесна. Его мысли путались. Жан-Франсуа обращался к стенам, жестикулировал. Он нашел ключ к дешифровке иероглифов!
И тут же сдерживает свой энтузиазм. Нет, нет, только не слишком надеяться; только не думать, что ему повезло там, где сотни ученых искали напрасно.
Это могло быть случайно, что число знаков совпало с числом букв. Теперь он должен был доказать то, что открыл.
Внезапно Шампольон остановился и стал размышлять.
Не так давно из Египта в Англию доставили обелиск. На камне под рядом иероглифов был вырезан древнегреческий текст, подобно тому как на камне из Розетты. Шампольон достал тогда копию с обелиска.
Но куда же она делась?
В дикой спешке он перерыл шкафы и вещи. Наконец нашел рисунок. С помощью лупы Шампольон изучает греческий текст, находит слово «Клеопатра» и не решается искать среди иероглифов овал, подобный тому, который обрамлял имя Птолемея на Розеттском камне. Если такого овала нет, то его открытие – игра воображения.
Сердце его бешено билось, когда он, наконец, отважился посмотреть в лупу.
Ему не нужно было долго искать.
Вот он, овал! Он быстро увеличивает значки.
Все правильно! Опять буквы К-л-е-о-п-а-т-р-а располагаются под иероглифическими знаками.
Счастливый, он откидывается назад. Дверь, многие столетия преграждавшая доступ к тайнам фараонов, была, наконец, открыта. Теперь можно было читать иероглифы и узнать историю древнего народа и его высокой культуры.
Но дверь была только приоткрыта, так как расшифровка второго имени не означала еще раскрытия всех тайн. Идея Шампольона читать иероглифы, как буквы, была гениальна. Теперь дело заключалось в том, чтобы найти соответствия для еще не прочитанных знаков.
Воодушевленный первым успехом, ученый продолжает исследование. Он сравнивает, составляет таблицы, изучает тексты папирусов, находит новые овалы с именами царей, позднее названные «картушами». И, исходя из этих имен, он находит соответствующие буквы для иероглифических рисунков. Шампольон открыл, что древние египтяне избрали для буквы рисунок того предмета, название которого начиналось с этой буквы. Итак, рисуночное письмо имело в своей основе определенную систему. Но некоторые рисунки имели пять или даже шесть различных значений. Однако и в этих случаях было одно точное значение. Древние египтяне отмечали специальными знаками-определителями те слова, кот торые писались одинаковыми буквами, но имели разное значение.
Медленно накапливался запас слов. То, что до сих пор казалось бессмысленным, постепенно приобретало смысл. Один знак за другим получал свое буквенное выражение. Группы рисунков формировались в слова; двойные знаки, стоящие рядом или друг над другом, оказались новыми звуковыми формами.
14 сентября 1822 года Шампольон предстал перед собранием ученых Французской академии наук. Его высказывания привели слушателей в невероятное волнение. Все кричали, спорили, – были «за» или «против» Шампольона. Те, кто считал, что иероглифы – неразрешимая загадка, не хотели признаться в своей ошибке. Но остальные, поверившие в доказательства ученого, были потрясены гениальностью Шампольона.
Через несколько лет Жан-Франсуа в сопровождении восторженных учеников совершал путешествие в страну фараонов. Слава дешифровщика иероглифов повсюду опережала его. Местные жители плотной стеной окружали человека, который умел читать загадочные знаки на стенах храмов. Он, до сих пор знавший Египет только по изображениям и книгам, в благоговейном молчании стоял теперь перед подлинными памятниками-гигантами. Шампольон читал иероглифы на большом храме в Дендерах. И они рассказали ему, что камни для этой постройки обтесывали целые армии рабов царей двенадцатой династии за две тысячи лет до нашей эры! Далее было написано, что могущественные властители нового царства – Тутмос III и Рамсес Великий продолжили эту постройку, а после них – Птолемей и римские императоры Август и Нерон.
Здесь когда-то перед этим храмом стоял, пораженный величием древней архитектуры, наполеоновский генерал Дезэ. Здесь Виван Денон зарисовывал каждую деталь. Но он, тридцативосьмилетний Жан-Франсуа Шампольон, первым на всем свете прочел то, что фараоны хотели сообщить будущим поколениям.
БЕЛЬЦОНИ ИСКАТЕЛЬ ПРИКЛЮЧЕНИЙ, ИССЛЕДОВАТЕЛЬ И ГРАБИТЕЛЬ МОГИЛ
Итальянский силач Бельцони закончил свой номер в одном из лондонских цирков. На своих мускулистых руках он носил по арене сразу нескольких мужчин. И насколько велики были аплодисменты, настолько ничтожна была их благодарность. На оловянной тарелке, которую Бельцони протягивал посетителям цирка, лежало всего лишь несколько медяков. Половина из них принадлежала ему, другая – директору цирка Миду. Сейчас директор внимательно слушал коричневого от загара, сухопарого мужчину, который что-то ему горячо доказывал.
Бельцони размышлял: почему, собственно, должен он делить всю выручку с: директором, если он и без того не видит, сколько монет на тарелке?
Когда Бельцони хотел проскользнуть мимо директора, он услышал, как незнакомец сказал:
– В вас совсем нет предпринимательской жилки, Мид, и в этом все дело. Поверьте мне, кто сегодня устроит хорошую выставку египетских древностей, тот обеспечит себя на всю жизнь. С того дня, как этот Денон, французский рисовальщик, обратил на себя внимание публики рисунками древнеегипетских памятников, все газетчики только и кричат о древностях, которые повсюду валяются на берегах Нила. Мид взволнованно воздел руки кверху.
– Вы прожужжали мне все уши о древностях. Но где они? Доставьте мне несколько вагонов, набитых ими, и тогда я посмотрю, что можно будет с ними сделать.
Незнакомец схватил Мида за рукав:
– Как я могу их привезти, если вы не хотите дать мне денег на транспорт? Разве у меня есть собственный корабль или вьючные животные? И кто должен платить египетским рабочим, которые нужны мне для раскопок? Скажите прямо, что вы хотите только зарабатывать, но ничем не рисковать. Нет, милый мой, без денег ничего нельзя сделать.
Мид в отчаянии ломал руки.
– Послушайте, дайте мне пару недель сроку! Я поищу компаньона.
– Только две недели? – издевался незнакомец. – И я должен ждать две недели, в то время как искатели сокровищ со всех концов света едут в Египет? По всей Европе только и говорят о драгоценностях, Которые должны быть погребены в песках Египта. Рассказывают, будто некий Денон расшифровав надписи на пирамидах возле Каира, где сообщается о золотых статуях внутри пирамид.
– Да, но почему этот француз тут же не взял с собой золото?
Незнакомец ухмыльнулся.
– Потому что он сумасшедший, который интересуется только древними картинками и, кажется, ничем другим. Но для чего я так много говорю? Вы не хотите заключить сделку. Будьте здоровы!
Несмотря на заверения Мида, незнакомец повернулся и ушел. Бельцони, крадучись, догнал его и заговорил с ним. Мужчина удивленно осматривал гиганта-итальянца, задавал ему вопросы и с интересом слушал то, что Бельцони рассказывал о себе. Происходил он из Падуи и должен был стать священником.
Но, будучи замешан в политических интригах, сбежал от своих противников в Лондон. Здесь он занялся изобретениями и сконструировал механическое водяное колесо.
– Это машина, которая черпает в четыре раза больше воды, чем шестеро мужчин, работая у колеса с лопастями, – объяснял Бельцони.
Незнакомец задумчиво качал головой.
– Пожалуй, вы могли бы этим кое-что заработать в Египте. Местные жители применяют водочерпальные колеса для орошения полей. Проведите испытание и покажите как-нибудь ваше изобретение египетскому хедиву. Кто знает, не купит ли он его. Во всяком случае, мне оно не нужно. Я собираюсь торговать древностями.
– Но ведь вы хотели ехать в Египет, господин. Возьмите меня с собой. Я сильнее любых трех мужчин. – Бельцони показал свои могучие бицепсы. – Вы наверняка сможете меня использовать, господин! Я буду защищать вас от разбойничьего сброда и помогать вам раскапывать древности. Я скромный человек и не потребую от вас никакого вознаграждения. В Египте я встречусь с хедивом, чтобы показать ему свое изобретение.
Торговец еще раз осмотрел Бельцони сверху донизу. Предложение великана, казалось, стоило обдумать. Тем не менее он сказал:
– Жаль, но вы не нужны мне. Плавание на судне стоит больше, чем я в состоянии заплатить, но я рекомендую вас капитану грузового парусника. Он мой друг.
Капитан прищурил глаз, когда перед ним появился великан.
– Ты не матрос, – сказал он, – и, следовательно, тебе придется выполнять ту работу, которую прикажут. И ты сразу же заруби себе на носу – на моем корабле лентяя привязывают к мачте и секут.
Неделями, словно раб, надрывался Бельцони на старом корыте. Эту развалину только что при избытке фантазии можно было считать кораблем. Итальянец помогал повару, плотнику, парусному мастеру – всем, кому потребуется. В каждом порту он таскал самые тяжелые грузы на палубу и также с грузом спускался, шатаясь, по сходням на берег. Охотно сбежал бы он из этого ада, но в мыслях он видел, как его принимает египетский хедив и награждает золотом за водоподъемное колесо.
В Александрии он покинул, наконец, парусник, несмотря на ругань капитана. Без гроша в кармане, нагруженный лишь моделью своего изобретения, Бельцони примкнул к какому-то каравану и зашагал на юг, тем же путем, каким шли за несколько лет до него солдаты Наполеона.
Благодаря рекомендации Мохаммед Али, властитель Египта, дал ему аудиенцию и велел показать модель колеса. Он нашел ее практически непригодной, но довольно забавной игрушкой.
Голодный Бельцони блуждал по грязным и кривым переулкам и улочкам Каира. Морское путешествие в Египет, испытываемые им лишения и унижения – все было напрасно. Зачем он тащит с собой свое изобретение, это водоподъемное колесо?
Выбросить этот старый хлам!
Местные жители удивленно смотрели вслед чужестранцу, который внезапно бросил какую-то странную деревянную вещь на землю и теперь убегал прочь, в сторону Нила. Юноши-арабы поспешили за путешественником и увидели его стоящим у воды и взирающим на пирамиды.
Бельцони раздумывал: не скрыты ли в этих гигантских каменных постройках сокровища? Почему он не искал их? Чего он, собственно, ждет? Весь мир говорит о драгоценностях, которые должна скрывать эта земля. Он внимательно смотрит на пирамиды, и ему ясно представляется, чем они были – колоссальными сокровищницами. Иначе зачем бы сооружали их древние цари Египта? И как глупы были все-таки местные жители, что давно не узнали тайну пирамид. Или им было просто лень достать золото из пирамид? Ведь большинство из них бездельники: одни сидят у берега Нила и глядят на небо, другие дремлют под пальмами.
Бельцони обошел одну из пирамид, которая была выше трех колоколен, вместе взятых, и осмотрел камни, уложенные друг на друга. Входа он не нашел. Итальянец влез по плитам к самой вершине и увидел другие пирамиды – маленькие, большие, гигантские… На запад простиралась серо-желтая громада. У ее ног медленно тек Нил. Если река, как ему рассказывали, ежегодно заливала берега, то фундамент этой пирамиды находился под водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35