Алексеев с ужасом увидел, что даже этот довод не разубедил их.
— Сколько ядерных боеголовок вам понадобится? — задал вопрос министр обороны.
— Это будет определяться временем и местом наступательных операций. Мы прибегнем к ядерному оружию небольшой мощности, нацеленному на отдельные военные объекты, а не против населенных пунктов. Считаю, что понадобится не больше тридцати боеголовок с тротиловым эквивалентом от пяти до десяти килотонн. Обстрел будет вестись с помощью тактических ракет.
— Когда вы будете готовы нанести удар? — спросил маршал Бухарин.
— Это зависит от того, насколько быстро я смогу усилить новые дивизии обстрелянными бойцами. Если мы хотим, чтобы резервные части хорошо проявили себя на поле боя, надо укрепить их ряды опытными ветеранами.
— Отличная мысль, товарищ генерал, — одобрительно кивнул министр обороны. — Тогда не будем вас больше задерживать. Через два дня прошу представить мне подробный план решающего наступления.
Пять членов Совета Обороны смотрели, как генерал надел фуражку, поднес руку к козырьку, повернулся и вышел из зала. Косов перевел взгляд на маршала Бухарина.
— И вы хотели сместить этого человека?
— Действительно, это первый боевой генерал, которого я видел за последние годы, — согласился генеральный секретарь.
Выйдя из зала, Алексеев сделал жест, приглашая майора Сергетова следовать за собой. Лицо генерала выглядело бесстрастным, хотя по спине бежали струйки холодного пота. Лишь он один знал, каких усилий требует каждый шаг, когда спускался по мраморным ступеням. Алексеев не верил в Бога, но отдавал себе отчет в том, что перед ним разверзлись врата ада.
— Майор, — небрежно сказал генерал садясь в штабной автомобиль, — поскольку мы находимся в Москве, может быть, вам перед возвращением на фронт хочется повидаться с отцом?
— Очень благодарен вам, товарищ генерал.
— Вы заслужили это, товарищ майор. К тому же я хочу поговорить с министром о поставках горючего.
Алексеев не сомневался, что водитель сообщит обо всем, услышанном во время их разговора.
— Они собираются использовать на фронте ядерное оружие! — прошептал Алексеев, как только закрылась дверь министерского кабинета.
— Да, я боялся этого.
— Их нужно остановить! Трудно представить, какие катастрофические последствия нас ожидают в этом случае.
— Министр обороны считает, что применение тактического ядерного оружия можно легко контролировать.
— Он рассуждает подобно этим идиотам-теоретикам из НАТО! Не существует различия между тактическими и стратегическим" ядерными ударами, всего лишь расплывчатая линия разделяет их, да и то в воображении дилетантов и политологов, дающих советы государственным деятелям. В этом случае единственное, что отделяет нас от ядерной катастрофы, — это здравый смысл руководителей НАТО. Жизнь человечества будет зависеть от того, насколько слабыми окажутся нервы у одного из западных государственных деятелей.
— Что вы ответили членам Совета Обороны? — спросил министр. Хватило ли у него ума дать им правильный ответ? — подумал Сергетов.
— Чтобы остановить их, мне нужно остаться в живых, поэтому я сказал, что это великолепная мысль! — Генерал сел. — Я также потребовал, чтобы мне передали контроль над тактическим ядерным оружием. Думаю, они согласятся на это. Тогда я приму меры, чтобы им никогда не воспользовались. В моем штабе есть надежный человек, который позаботится об этом.
— Итак, вы считаете, что Совет Обороны ведет страну к катастрофе и его нужно остановить?
— Да. — Генерал посмотрел в пол, затем снова поднял голову. — В противном случае я не знаю, чем все это закончится. Скорее всего, осуществление их плана повлечет за собой последствия, которые никто не сможет остановить. Так что если мы с вами погибнем, то по крайней мере умрем, стараясь предотвратить катастрофу.
— Как вы собираетесь остановить их?
— Когда следующее заседание Политбюро?
— Теперь заседания проходят каждый день. Обычно они начинаются в половине десятого.
— На кого мы можем положиться?
— Косов на нашей стороне. Может быть, так же думают и некоторые члены Политбюро, но я не знаю, к кому обратиться.
Просто великолепно! — с горечью подумал Алексеев, — нашим единственным союзником является председатель КГБ!
— Мне понадобится время.
— Может быть, это принесет вам пользу. — Сергетов протянул генералу досье, полученное им от Косова. — Здесь содержится список служащих с вами офицеров, которых подозревают в политической неблагонадежности.
Алексеев открыл папку и пробежал взглядом по списку. Он узнал фамилии трех человек, проявивших себя с лучшей стороны при командовании батальонами и полками, также одного превосходного офицера штаба и еще одного, никуда не годного. Даже когда мои люди сражаются на передовой, защищая Родину, они находятся под подозрением, подумал генерал.
— Мне дано указание разработать план наступления до возвращения на фронт. Я буду в Генеральном штабе.
— Желаю удачи, Павел Леонидович.
— Удачи и вам, Михаил Эдуардович. — Генерал встал. Отец с сыном обнялись. Интересно, что подумал бы обо всем этом мой отец? — пронеслась мысль у Алексеева. К кому мне обратиться за советом?
Кефлавик, Исландия
— Добрый день. Я — генерал-майор Уилльям Эмерсон. Это — полковник Лоу. Он будет моим переводчиком.
— Здравствуйте. Я — генерал-майор Андреев. Я говорю по-английски.
— Вы готовы капитулировать?
— Сначала предлагаю провести переговоры.
— Наши условия заключаются в следующем: ваши солдаты немедленно прекращают сопротивление и сдают оружие.
— И какой будет их дальнейшая судьба?
— Их интернируют как военнопленных. Раненым окажут необходимую медицинскую помощь, а с остальными будут обращаться в соответствии с принятыми международными конвенциями.
— Откуда я знаю, что вы говорите правду?
— Вы этого не знаете.
Андреев кивнул, услышав прямой честный ответ. Но другого выбора у него не было.
— Предлагаю прекратить огонь, — он посмотрел на часы, — в пятнадцать ноль ноль.
— Согласен.
Брюссель, Бельгия
— Сколько времени вам потребуется? — спросил верховный главнокомандующий силами НАТО в Европе.
— Трое суток. Мы сможем нанести удар четырьмя дивизиями. Тем, что осталось от этих четырех дивизий, подумал верховный главнокомандующий. Мы остановили наступление русских, это верно, но достаточно ли у нас сил, чтобы отбросить их назад?
Правда, уверенность в успехе появилась. НАТО начало войну, обладая преимуществом только в технике, и сейчас это превосходство стало еще заметней. Русские понесли тяжелые потери в своих новейших танках и артиллерии, а дивизии, прибывающие сейчас на фронт, имели на вооружении технику двадцатилетней давности. И все-таки русские войска превосходили союзников в численном отношении, а потому любое наступление, готовящееся союзным командованием, нуждалось в тщательном планировании и осуществлении. Только в воздухе превосходство союзников было подавляющим, но победить в войне с помощью одной авиации невозможно. Немцы упрямо настаивали на контрнаступлении. Слишком много немецкой территории и жителей Германии оказались по ту сторону линии фронта. Бундесвер уже предпринимал атаки на различных фронтах, однако немцам придется еще немного подождать. Немецкая армия не обладала достаточной мощью, чтобы в одиночку отбросить противника. Ей пришлось понести слишком большие потери, когда немцы сыграли такую важную роль, остановив русское наступление.
Казань, РСФСР
Молодые солдаты были слишком взволнованы, чтобы спать, тогда как те, что постарше, тоже не спали, но уже из-за беспокойства. Да и условия, в которых они находились, не располагали ко сну. Личный состав 77-й мотострелковой дивизии разместили в пассажирских вагонах, и хотя у всех были сидячие места, они не могли даже вздохнуть без того, чтобы не побеспокоить товарищей, сидящих рядом. Военные эшелоны мчались на запад со скоростью сто километров в час. Рельсы были уложены на русский манер — встык, и потому вместо привычного пощелкивания, характерного для европейских железных дорог, солдаты 77-й дивизии ощущали серии непрерывных толчков. Это действовало на и без того напряженные нервы.
Наконец толчки начали стихать. Несколько солдат выглянули в окна и увидели, что поезд останавливается в Казани. Офицеры были удивлены. Поездам предстояло следовать до Москвы без остановок — по крайней мере так им сообщили во время инструктажа. Скоро все разъяснилось. Как только состав из двадцати вагонов остановился, в них появились новые пассажиры.
— Внимание! — послышался громкий голос. — Прибывают фронтовики!
Несмотря на то, что ветеранам выдали новое обмундирование, сапоги остались старые, исцарапанные от недель, проведенных на фронте. Небрежная походка выдавала в них обстрелянных солдат, побывавших в боях и понюхавших пороха. В каждом вагоне разместили примерно по два десятка ветеранов, и они тут же нашли себе самые удобные места. Тем, которых они вытеснили, теперь придется стоять или сидеть на полу. Среди вновь прибывших были и офицеры, встретившие своих коллег. Офицеры 77-й мотострелковой дивизии, разговаривая с ними, из первых рук знакомились с доктриной и тактикой войск НАТО, что приносит успех и что оказывается безуспешным — уроки, усвоенные с пролитой кровью солдат, не сумевших присоединиться к дивизии в Казани. Рядовые не получали таких уроков. Они смотрели на людей, способных спать, несмотря на то что эшелон приближался к фронту.
Фаслейн, Шотландия
«Чикаго» стоял у пирса под погрузкой торпед и крылатых ракет для следующей операции. Половина команды получила увольнительные и находилась на берегу, разминая ноги и угощая выпивкой команду «Торбея».
Их лодка завоевала такую высокую репутацию за время плавания в Баренцевом море, что теперь, сразу после короткого пребывания в гавани, «Чикаго» отправили обратно для сопровождения авианосных боевых групп, находящихся сейчас в Норвежском море. Местом назначения соединения были советские базы на Кольском полуострове.
Макафферти сидел один у себя в каюте, стараясь понять, почему операция, закончившаяся катастрофой, считается такой успешной, надеясь, что его не пошлют обратно, и понимая, что пошлют обязательно.
Москва, РСФСР
— Хорошие новости, товарищ генерал! — Полковник просунул голову в дверь кабинета, выделенного для Алексеева. — Ваши фронтовики сумели присоединиться к 77-й мотострелковой дивизии в Казани.
— Спасибо, — произнес Алексеев и, когда полковник закрыл дверь, снова склонился над картами.
— Поразительно.
— Что тебя удивляет, Ваня?
— Переброска людей, которых вы выбрали для пополнения 77-й дивизии, оформление документов, приказы — все прошло настолько гладко!
— Самый обычный перевод личного состава — почему это должно столкнуться с трудностями? — спросил генерал. — Политбюро одобрило мое предложение.
— Но это единственная группа людей, переброшенных с фронта самолетами военно-транспортной авиации.
— Им пришлось ехать дальше других. — Алексеев протянул адъютанту только что написанную им шифровку. Там предписывалось капитану — нет, уже майору — Аркадию Семеновичу Сорокину из 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии немедленно прибыть в Москву. Жаль, что Алексеев не мог приказать Сорокину захватить с собой все его подразделение, но солдаты находились там, откуда их не мог вызвать ни один советский генерал.
***
— Итак, Михаил Эдуардович, что собирается предпринять генерал Алексеев?
Сергетов передал председателю КГБ несколько листов бумаги. Косов читал их в течение нескольких минут.
— Если он добьется успеха, мы наградим его по меньшей мере орденом Ленина, верно? — произнес наконец Косов. Этот генерал что-то слишком умен. Тем хуже для него, пронеслось в голове председателя КГБ.
— До этого еще далеко. Как насчет согласования по времени? Это должны решить вы, мы полагаемся на вас.
— У меня есть полковник, специалист в этой области.
— Не сомневаюсь.
— Нам предстоит сделать кое-что еще. — Косов потратил несколько минут на объяснения и затем ушел. Сергетов измельчил записки, полученные от Алексеева, в установке для уничтожения секретных документов и поручил затем Виталию сжечь клочки.
***
Диспетчер сразу поднял голову, когда заревела сирена и зажглась сигнальная лампочка. Что-то произошло на железнодорожном Электрозаводском мосту, в трех километрах от Казанского вокзала.
— Послать обходчика для проверки пути, — распорядился диспетчер.
— На подходе в полукилометре от моста воинские эшелоны, — предупредил его помощник.
— Немедленно остановите их! — Диспетчер щелкнул переключателем семафора.
Помощник поднял трубку радиотелефона.
— Эшелон одиннадцать девяносто один, говорит центральная диспетчерская Казанского узла. Впереди вас на мосту что-то с путями, немедленно тормозите!
— Вижу запрещающий сигнал, включаю аварийное торможение, — послышался голос машиниста. — Мы не успеем остановиться вовремя!
Действительно, быстро затормозить этот эшелон не мог. Он представлял собой состав из сотни платформ с бронетехникой и вагонами, нагруженными боеприпасами. Предрассветные сумерки озарились фонтанами искр из-под колес, когда машинист включил аварийное торможение на каждом вагоне, но для полной остановки требовалось несколько сотен метров. Он внимательно всматривался вперед, надеясь, что там всего лишь не правильно сработал сигнал, вызвавший тревогу в диспетчерской.
Нет! На западной части моста разошлись рельсы. Машинист успел выкрикнуть предупреждение своим людям и в ужасе съежился. Локомотив соскочил с рельсов, пропахал путь и остановился, развернувшись боком. Однако три тяговых локомотива позади и восемь платформ продолжали движение. Они тоже сошли с рельсов и только стальные фермы моста помешали им рухнуть в Яузу. Обходчик прибыл через минуту, посмотрел на место происшествия и бросился к телефону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136