Пожалуйста, не сердитесь на Хью — он лишь хотел немного развлечь меня. Если вам и вправду неприятно рассказывать об этом, прошу, извините меня, и давайте поговорим о чем-нибудь другом.
— Мне не неприятно, — спокойно ответил Чане, — но думаю, что говорить о моих родителях или, вернее, об их отсутствии сейчас неуместно, да и неинтересно. — Он бросил на Хью сердитый взгляд. — Я бы предложил тебе больше никогда не касаться этой темы.
Они заговорили о чем-то другом, однако нежелание Чанса рассказывать о своих родителях только разожгло в Фэнси любопытство. Она решила при первой же возможности выудить из Хью все подробности этой истории. Ждать удобного случая пришлось недолго. На следующий день, когда солнце стояло в зените, а они искали тенистое место, чтобы переждать жару, Чане пошел на разведку, а заодно решил подстрелить что-нибудь на ужин. Когда стоянка была наконец устроена, он скрылся в чаще, оставив Хью охранять женщин.
Первые несколько минут разговор явно не клеился.
— Знаете, — начала Фэнси, — меня очень заинтриговало, почему Чанс так упорно не хочет говорить о конфликте между вашим отцом и его двоюродным братом. Это было такой трагедией? — Она с интересом взглянула на Хью.
Тот ответил не сразу. После того, что вечером сказал Чанс, ему не хотелось ни о чем распространяться.
— Нет, — нехотя ответил он после недолгого молчания. — Просто Чанс принимает все это близко к сердцу.
Эллен подняла голову и бросила на Хью умоляющий взгляд.
— Пожалуйста, Хью, расскажите нам, как все было, — сказала она. — Мы очень просим! Неужели Чанс сам не знает, кто его родители? — с нетерпением спросила она, заметив, что Хью еще колеблется, но тут же смутилась. — Я, наверное, позволила себе лишнее.
— Нет. — Хью улыбнулся и покачал головой. — Как вы вчера сказали, мы живем сейчас не вполне обычной жизнью, то есть можем изменять по своему усмотрению стандартные нормы поведения. — Его лицо стало серьезным. — Вообще-то люди уже много лет спорят о том, кто все-таки родители Чанса. Почти все считают, что он незаконный сын моего отца, Морли, который почему-то не хочет этого признавать. — Он покраснел.
— Так, значит, вы с Чансом братья? — Фэнси широко раскрыла рот от удивления. Хью задумался.
— Не знаю, — ответил он, помолчав. — Одно могу сказать твердо: пока отец не расскажет то, что ему известно, все так и останется тайной.
— Эта история больше похожа на небылицу, — сказала Фэнси. — Вы уверены, что Чанс действительно не знает, кто его родители?
— Единственный человек, кто, возможно, знает что-то, — мой отец. — Хью поморщился. — Но он упорно отказывается говорить на эту тему. Если верить слухам, тридцать четыре года назад, в апреле, он неожиданно явился к своему двоюродному брату Эндрю с завернутым в одеяло ребенком. Этим ребенком был Чанс. Своих детей у Эндрю и его жены Марты не было, и они не стали задавать вопросов. А отец… отдал им ребенка и попросил присмотреть за ним, пока он все не уладит.
— Уладит? — переспросила Фэнси нахмурившись. — Что он имел в виду?
— Этого никто не знает. Отец так ничего и не сделал. Чанс вырос у Эндрю и Марты, и, насколько я знаю, они заботились о нем как о родном сыне. Пока были живы, разумеется.
— А они уже умерли? — спросила Эллен.
— Когда Чансу исполнилось десять, Марта осенью того же года умерла от лихорадки, — вздохнул Хью, — а Эндрю через шесть лет убили индейцы. Когда Чанс узнал об этом, он тут же отправился искать их. Совсем один, без чьей-либо помощи. — В голосе Хью звучала гордость за старшего товарища. — Он выследил их, пришел в их лагерь и спросил, кто убил Эндрю. — Хью покачал головой. Казалось, он и сейчас не верит в то, что подобное могло произойти. — Вождь племени был настолько поражен храбростью Чанса, что указал ему на убийцу. Чанс тут же вызвал негодяя на поединок, и они дрались на ножах. И, — Хью улыбнулся, — судя по тому, что Чанс сейчас здесь, с нами, ему удалось отомстить за Эндрю.
— Он хладнокровно убил человека? — ужаснулась Фэнси.
Хью посмотрел ей в глаза.
— По-моему, вы не совсем поняли, — произнес он. — После смерти Марты Эндрю заменял Чансу и отца, и мать — одним словом, стал для него всем. Эндрю был очень хорошим человеком, преподавал в школе, много знал, любил книги, ему нравилось заниматься с детьми, в том числе и с Чансом. Его отзывчивость поистине не знала границ. Он был готов обогреть и накормить любого, кто приходил к нему, даже индейцев. И вот такого человека, — голос Хью стал суровым, — зверски убили, а его школу сожгли. Индеец, которого вам так жалко, — убийца! Он убил человека, которого Чанс называл отцом. Скажите, мог ли Чанс не отомстить?
Фэнси не ответила. Нет, подумала она, отворачиваясь и глядя в сторону, Чанс не мог поступить иначе. Если кто-то нападает на близких ему людей, он тут же встает на их защиту.
— И ему было всего шестнадцать лет? — Эллен взглянула на Хью широко раскрытыми от удивления глазами.
Хью кивнул.
На некоторое время воцарилось молчание. Почувствовав вскоре, что оно становится тягостным, Фэнси вновь заговорила.
— И все-таки непонятно, почему ваш отец до сих пор не хочет ничего рассказать о том, кто настоящие родители Чанса, — задумчиво проронила она. — В конечном счете с того времени прошло уже немало лет, и, что бы он ни говорил, это не вызовет скандала. Даже если заявит, что Чанс его сын — все и так давно в этом уверены.
— А о матери Чанса что-нибудь известно? — тихо спросила Эллен. — Есть какие-нибудь предположения?
— Нет. — Хью покачал головой. — Все так и осталось тайной, а отец просто выходит из комнаты, если кто-нибудь начинает разговор. Я думаю, он так ничего и не расскажет.
— Было бы неплохо, — раздался позади них громкий голос, — если бы ты тоже держал язык за зубами.
Из-за деревьев показался Чанс.
Фэнси было так неудобно, что она залилась румянцем и не знала, что сказать. Первой нашлась Эллен.
— Пожалуйста, Чанс, не сердитесь на Хью, — умоляющим тоном произнесла она. — Это мы во всем виноваты, но, право же, мы совсем не хотели вмешиваться в ваши дела.
Чанс что-то невнятно пробормотал в ответ, и разговор снова прервался. Между тем было ясно, что рано или поздно он возобновится — тайна Чанса заинтриговала сестер, и они горели желанием узнать все до конца. Вечером, когда они, как обычно, сидели у костра, Эллен, правда, нерешительно, вновь заговорила о том, что не давало покоя ни ей, ни Фэнси.
— Признаться, нам очень неудобно перед вами, Чанс, — сказала она. — Мы стали расспрашивать Хью о ваших родителях, не подумав о том, как вам бывает неприятно, если кто-нибудь вдруг начинает говорить об этом.
Очарование Эллен подкупило Чанса.
— Дело не в этом, — дружелюбно отозвался он. — Я просто думаю, тема не особенно интересна.
— Ну что вы! — возразила Фэнси, и глаза ее блеснули любопытством. — Насколько я поняла из рассказов Хью, никто не знает, кто ваши родители. Фактически ваша жизнь началась с того, что отец Хью отдал вас Эндрю.
— Может, здесь и есть тайна, — Чанс пожал плечами, — однако все это уже давно в прошлом, и я, как, кстати, все Уокеры, предпочитаю больше не говорить об этом. В конечном счете, человек сам должен пробивать себе дорогу в жизни, не так ли? — Он с усмешкой взглянул на Фэнси, и ее сердце тревожно забилось. — Вот уже много лет, как я прекрасно обхожусь без родителей.
— Но все-таки не забывай, — заметил Хью, что, кем бы ни были твои родители, отец так и остался в роду Уокеров паршивой овцой. Более того, я даже иногда думаю, что обязан этому случаю своим рождением.
— Что вы имеете в виду? — Эллен в замешательстве переводила взгляд то на Чанса, то на Хью.
— До появления Чанса отец катился по наклонной плоскости — пил, гулял и тратил все деньги на вино и женщин…
— Так, по крайней мере, говорят некоторые Уокеры, — заметил Чанс. — Но я не особенно верю.
— А после того как вы появились на свет, он изменился? — Фэнси удивленно подняла брови.
— Да, многие утверждают, что именно так и произошло. — Чанс вздохнул и помешал палкой тлеющие головни. — Если верить сестре Эндрю, тете Миллисент, с того дня Морли стал совсем другим человеком: больше не ходил по тавернам, а если и пил, то совсем мало. Более того, именно тогда он начал, не покладая рук работать на Сэма, не требуя никакого вознаграждения. Как и сейчас. — Чанс нахмурился. — Будто он чувствует за собой какую-то вину и делает все, чтобы загладить ее.
— Верно, — со смехом добавил Хью. — Сэм часто вспоминает, как, вернувшись, домой из Англии, он вместо вечно пьяного бездельника Морли увидел трезвого и трудолюбивого человека, на которого всегда можно положиться. Ведь когда у Летти родился мертвый ребенок, Сэм увез ее в Англию, и они прожили там четыре года.
— Подумать только! — воскликнула Фэнси. — Так, значит, Сэм четыре года провел в Англии?
— Да. — Хью кивнул. — Если верить нашим семейным преданиям, Сэм неожиданно вернулся домой через два дня после родов. Увидев, что Летти убита горем, он тут же велел ей собираться, и они уехали в Англию. — Он взглянул на увлеченно слушавшую Эллен и столь же серьезно продолжал: — Сэм, правда, не хотел надолго оставлять Уокер-Ридж, но его двоюродный брат Джереми сказал, что в колонии, где все будет напоминать Летти о неудачных родах, она вряд ли придет в себя. И вот тогда Сэм поручил вести дела одному из своих агентов, а сам стал жить как настоящий английский джентльмен. В конце концов, Летти понемногу оправилась, и они вернулись в Уокер-Ридж.
— Не секрет, что Морли всегда очень уважал Сэма, — сказал Чанс. — Я часто спрашиваю себя: хотел ли Морли, отдав меня Эндрю и Марте, вернуться потом в Уокер-Ридж, чтобы поговорить с ним?
Хью пожал плечами:
— Но если отец собирался поступить именно так, у него бы ничего не вышло, потому что, пока он отвозил тебя к Эндрю, Сэм успел вернуться домой и снова уехать. Отец не застал бы его. Он мог бы написать Сэму в Англию, но так как речь, очевидно, шла о какой-то тайне, решил не делать этого — видимо, боялся, что письмо не дойдет.
— А когда Сэм, наконец, вернулся в Уокер-Ридж, прошло уже четыре года и разговаривать было больше не о чем, — спокойно, словно подводя черту, произнес Чанс.
Не в силах сказать ни слова, Фэнси молча всматривалась в загорелое лицо Чанса, на котором застыло загадочное выражение. В глубине души она чувствовала жалость — правда, не к мрачному человеку, сидевшему напротив нее, а к маленькому мальчику, каким Чанс когда-то был. Да, ему пришлось несладко. Как ужасно — не знать своих родителей, слышать вокруг бесконечные сплетни и пересуды!
Чанс, задумчиво смотревший на огонь, внезапно поднял голову и взглянул на Фэнси.
— Надеюсь, вы удовлетворили свое любопытство, — сквозь зубы процедил он. — И, графиня, мне бы не хотелось, чтобы вы испытывали сочувствие ко мне. Я совершенно не нуждаюсь в жалости таких людей, как вы.
Фэнси почувствовала, как зародившаяся в ее душе симпатия сменяется возмущением и желанием еще раз дать Чансу пощечину.
— Вы говорите о жалости? — Она с негодованием встала и поправила платье. — Боюсь, вы ошибаетесь. Если я к кому-то и испытываю жалость, то не к вам, а к мистеру Уокеру и его жене. Судьба несправедливо обошлась с ними — их сын умер, а вы остались живы.

Часть 2
ЧАНС
Легче всего обмануть самого себя.
Эдуард Булвер-Литтон «Изгнанный из дома»
Глава 6
Какие ужасные слова! Устроившись на ночь у костра, Фэнси сгорала от стыда. Беспокойно ворочаясь под одеялом и снова и снова укоряя себя за несдержанность, она пыталась забыться сном. Сон, однако, не приходил, а безжалостное пожелание, сорвавшееся с языка, не давало покоя.
Что с ней происходит? За всю жизнь Фэнси ни с кем не говорила так грубо, как с Чансом. Она считала себя спокойной и уравновешенной и никогда не выходила из себя. Но когда рядом появлялся Чанс Уокер, на нее как будто что-то находило, и любое его ироническое замечание или даже усмешка вызывали у нее бурю гнева. В такие моменты она забывала о вежливости и приличиях и могла сказать все, что угодно! Фэнси поморщилась. Но ведь на Чанса не действовали ее обидные слова. Когда же, наконец, закончатся их мучительные скитания и она перестанет каждый день видеть его? Оставалось лишь надеяться, что, добравшись до Уокер-Ридж, она по-иному взглянет на случившееся, найдет в Чансе что: то положительное и обретет свое обычное расположение духа.
Ночь была темной, и Фэнси не видела Чанса, хотя он сидел всего в полутора метрах от нее, прислонившись спиной к дереву и сжимая в руках ружье. Чанс слышал, как она ворочается под одеялом, пытаясь заснуть. Но даже если бы между ним и Фэнси было не полтора, а добрых два десятка метров, от него все равно не ускользнуло бы ни малейшее ее движение. Помимо своей воли Чанс прислушивался к каждому ее вздоху и… ругал себя за это.
В первые дни Чанс считал, что, пообщавшись с баронессой, он скоро потеряет к ней всякий интерес. Более того, ему казалось, что в лесу, увидев, что она собой представляет, он вообще перестанет ее замечать. Но случилось как раз обратное — баронесса казалась Чансу все более привлекательной, и это было ему очень не по душе.
В последние дни все шло совсем не так, как предполагал Чанс. В пути, по его мнению, Фэнси должна была проявить себя с самой худшей стороны, однако она вела себя безукоризненно: была любезна и отзывчива — по крайней мере, к сестре и Хью, — не надоедала никому бесконечными просьбами, не жаловалась и не плакала. Баронесса, правда, лишила его душевного равновесия, но она тут ни при чем!
До Уокер-Ридж оставалось уже совсем немного, и Чансу вдруг захотелось оттянуть момент возвращения в усадьбу, ведь тогда ему больше не надо будет заботиться о Фэнси. Он успел привязаться к ней, привыкнуть к ее негромкому серебристому смеху, блеску, появлявшемуся в ее янтарных глазах, когда она сердилась, грациозной походке и, наконец, к ее улыбке, при виде которой он чувствовал прилив сил — даже когда баронесса улыбалась не ему.
Совсем скоро эта улыбка и стройное прекрасное тело будут принадлежать Джонатану, мрачно подумал Чанс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45