Кэри вернулся через полчаса; вместе с ним в комнату вошел невысокий, подвижный человек, быстротой и точностью движений напоминавший хищную птицу.
– Жиль Денисон – сэр Вильям Линг.
Линг подошел к Денисону. Денисон поднялся с кресла, и они обменялись рукопожатием.
– Итак, вы – Жиль Денисон, – оживленно начал Линг. – Мы чрезвычайно благодарны вам, мистер Денисон. Садитесь, пожалуйста, – он обошел вокруг стола и вопросительно взглянул на Кэри. – Он уже?..
– Да, он прочитал домашнее задание.
Линг уселся за столом.
– Ну и каково ваше мнение о том, что вы только что прочли?
– Честно говоря, не знаю, – Денисон покачал головой.
Линг уставился в потолок.
– Хорошо: как бы вы могли назвать этот документ?
– Наверное, это очерк или эссе по военно-морской стратегии.
Линг улыбнулся.
– Это не эссе, а оценка военно-морской стратегии, сделанная на довольно высоком уровне в министерстве обороны. Она рассматривает задачи военно-морских сил применительно к тому случаю, если страны Варшавского Договора и НАТО окажутся вовлечены в условную войну. Что вас поразило в этом документе? Как можно сформулировать основную проблему, рассматривающуюся в нем?
– Основная проблема – выявление различий между разными типами подводных лодок. Вы должны быть уверены, что собираетесь потопить ту, а не другую субмарину. Лодки, которые нужно топить, – это те, что нападают на надводные суда и на наши лодки.
– Допустим, наша страна находится в состоянии войны с Россией, – резко сказал Линг. – Какую разумную причину вы могли бы выдвинуть в пользу того, чтобы не топить определенные типы вражеских субмарин?
Денисон раскрыл папку.
– Исходя из содержания этой записки, нам не следует топить ракетные лодки – русский аналог "Поларисов".
– Почему?
– Потому что если в ходе условной войны мы потопим слишком много подводных лодок этого типа, то русские поймут, что теряют важный компонент своих ядерных сил. Это может толкнуть их к развязыванию ядерной войны во избежание полного поражения.
Линг с довольным видом кивнул Кэри.
– Он хорошо усвоил урок.
– Я же говорил, что он сообразительный парень, – отозвался Кэри.
Денисон недовольно пошевелился в кресле. Ему не нравилось, что о нем говорят в третьем лице.
– Интересная проблема, не правда ли? – продолжал Линг. – Если мы не будем топить их условные субмарины, то рискуем проиграть условную войну. Если мы потопим слишком много ракетных лодок, то война может обернуться ядерной катастрофой. Как отличить одну подводную лодку от другой в ходе сражения? – он щелкнул пальцами. – Проблема эта, разумеется, решается не нами, а инженерами и учеными, но осознаете ли вы солидность аргументов?
– В общем, да, – ответил Денисон. – Я разобрался, в чем дело, но не могу понять, какое это имеет отношение к тому, что случилось в Финляндии. Мне казалось, что со мной собираются говорить о другом.
– Совершенно верно, – Линг указал на папку. – Это лишь пример определенного типа мышления. Вы хотите что-то добавить, Кэри?
Кэри подался вперед.
– С тех пор как была изобретена атомная бомба, все человечество ходит по натянутому канату, – начал он. – Бертран Рассел однажды сказал: "Вполне разумно ожидать от человека, что он сможет ходить по канату в течение десяти минут, не подвергая свою жизнь опасности, но совершенно неразумно ожидать, что он сможет продолжать это занятие без единого срыва на протяжении двухсот лет". Вот уже тридцать лет мы ходим по натянутому канату. Теперь я хочу, чтобы вы представили себе канатоходца: он держит в руках длинный шест для балансировки. Что произойдет, если вы внезапно уроните на один конец шеста тяжелый предмет?
– Наверное, канатоходец упадет, – ответил Денисон. Он постепенно начинал понимать, к чему клонит Кэри.
Линг уперся локтями в стол.
– Человек по фамилии Меррикен изобрел нечто, не имевшее никакого практического значения в те годы, когда оно было изобретено. Теперь выясняется, что с помощью его открытия можно перехватывать в полете стратегические ракеты. Мистер Денисон, допустим, такое оружие существует в России и нигде больше. Как вы думаете, что произойдет в этом случае?
– Это зависит от соотношения "голубей" и "ястребов" в русском правительстве. Если они будут абсолютно уверены в своей способности отразить американский удар, то они могут рискнуть и попробовать свои силы в ядерной войне.
– Перед тем как обратиться к нам, Мейрик много болтал в Стокгольме, – сказал Кэри. – Новости распространяются быстро. Проблема заключалась в том, что документы находились в России: если бы русские первыми завладели ими, то они бы крепко вцепились в них. Что ж, теперь у русских есть оригиналы документов, а у нас есть фотокопии.
Денисон с сомнением покачал головой.
– Но вы же продали их американцам!
– Киддер – русский, – сказал Кэри. – Я распустил слухи о том, что меня можно купить, хотя русские отлично знали, что я никогда не перекинусь на их сторону. В конце концов, и у меня есть определенные моральные принципы, – скромно добавил он. – Поэтому они решили сыграть на опережение. Я не возражал.
– Я все-таки не совсем понимаю... – пробормотал Денисон.
– Хорошо, – сказал Кэри. – Русские обладают секретом; вскоре мы расскажем им, что тоже обладаем секретом и собираемся передать его американцам. Но и американцам мы дадим знать, что у русских имеются аналогичные документы. Мы повесим тяжелые грузила на оба конца шеста.
Линг развел руки, изображая канатоходца, и заметил:
– Результат – равновесие. Человек продолжает балансировать на канате.
– В это дело вовлечены и другие, но они рангом помельче, – продолжал Кэри. – Чехи и западные немцы, – он усмехнулся. – У меня есть основания считать, что человек, ударивший вас по затылку на Кево, работал на израильскую разведку. Израильтянам позарез нужно оборонительное оружие против ракет "SAM-111", с которыми балуются сирийцы. По сути дела, значение имеют лишь Америка и Россия. Да еще, может быть, Китай.
Он взглянул на Линга.
– Позже – может быть, и Китай – Линг посмотрел на Денисона. – Мы перестали быть империей, но многие, особенно из старшего поколения, по-прежнему сохраняют имперские привычки и стиль мысли. Такое поведение в ядерную эпоху крайне опасно, но, к сожалению, с этими людьми приходится считаться. Если факт передачи русским того, что газеты несомненно назовут "супероружием", станет достоянием гласности, то одним из наименьших следствий этого будет падение правительства.
– Наименьших? – Денисон приподнял брови.
Линг холодно улыбнулся.
– Политическое лицо правительства в наши дни представляет небольшой интерес. Нужно проводить различие между правительством и государством: правительства могут приходить и уходить, но государство остается. Реальная власть сосредоточена в государственном аппарате, в офисах Уайт-холла – в том, что лорд Сноу так метко назвал "коридорами власти".
Кэри хмыкнул.
– Я каждый день ожидаю появления статьи, в которой будет написано, что "в коридоры власти ворвались ветры перемен", – проворчал он.
– Такое может случиться, – согласился Линг. – Контроль над властными структурами в государстве не монолитен – существуют группировки и зоны влияния, за которые идет постоянная борьба. Многие из людей, с которыми мне приходится работать, до сих пор цепляются за старые понятия. Особенно это касается военного ведомства, – его лицо на секунду омрачилось. – Некоторые из старших офицеров военно-морского флота во время второй мировой были командирами эскадренных миноносцев.
Он выбросил палец, указывая на палку.
– Можете ли вы представить себе реакцию этих людей, помешанных на старых методах, когда им предложат отдать приказ, запрещающий топить определенные типы вражеских субмарин? – он покачал головой. – Старые привычки умирают тяжело. Более вероятно, что они скомандуют по старой традиции: "Полный вперед! Залп изо всех аппаратов!" Они воюют, чтобы победить, забывая о том, что в ядерной войне нет победителей. Они забывают про равновесие, а равновесие – это все, мистер Денисон. Они забывают о человеке на канате.
Он вздохнул.
– Если сведения о том, что было сделано в Финляндии, будут раскрыты, то это приведет не только к падению правительства, но и к быстрому перераспределению власти в государственном аппарате. Мы – те, кто стремится сохранить баланс, – проиграем другой точке зрения на государственные интересы, и поверьте мне: страна и мир от этого ничуть не выиграют. Вы понимаете, о чем я говорю, мистер Денисон?
– Да, – ответил Денисон. Его голос прозвучал хрипло, и он откашлялся. Он не ожидал, что неожиданно окажется вовлечен в вопросы высокой политики.
Линг понизил голос и заговорил более деловым тоном:
– Мисс Мейрик высказала в наш адрес одну специфическую угрозу. Она высмеяла действенность секретных циркуляров и сказала, что студентам двадцати университетов наплевать на такие пустяки. Как это ни прискорбно, я вынужден признать, что доля истины в этом есть. Определенная часть нашего студенчества, как вы знаете, не отличается умеренностью и рассудительностью. Любое действие, предпринятое во исполнение угрозы мисс Мейрик, может иметь катастрофические последствия.
– Почему бы вам не поговорить с ней? – спросил Денисон.
– Мы сделаем это, но мы считаем, что вы имеете на нее определенное влияние. Будет прискорбно, если чувства сострадания и гнева мисс Мейрик станут причиной взрыва, о котором я говорил.
Денисон вздохнул.
– Ладно, я поговорю с ней.
– Когда вы собираетесь встретиться с ней? – спросил Кэри.
– Мы собирались встретиться на площади Конной Гвардии в двенадцать часов.
– Значит, через десять минут. Поговорите с ней, а я свяжусь с ней попозже, – Кэри встал и протянул руку. – Я прощен?
– Я хотел убить вас и был очень близок этому, – сказал Денисон.
– Без обид. Я помню, что ударил вас очень сильно.
Денисон встал и пожал протянутую руку.
– Без обид.
Линг улыбнулся и зарылся в содержимое своего чемоданчика, демонстративно отвернувшись в сторону. Кэри окинул Денисона критическим взглядом.
– Сначала я не мог поверить – я имею в виду вашу внешность.
Денисон провел ладонью по лицу.
– Иредаль снял стежок с века – это было очень просто – и убрал шрам. Потом он занялся носом: до сих пор немного побаливает. Мы решили не трогать остальное – чтобы вытащить этот силиконовый полимер, пришлось бы снять практически всю кожу с лица. Хорошо, что большую его часть прикрывает борода, – он помолчал. – Кто это сделал, Кэри?
– Не знаю, – ответил Кэри. – Наверное, мы так и не сможем узнать.
Он вопросительно взглянул на Денисона.
– А Лин довольна работой Иредаля?
– Э-э... ну да... я думаю... – пробормотал Денисон.
Кэри улыбнулся и вытащил записную книжку.
– Мне понадобится ваш адрес. Насколько мне известно, в настоящее время вы проживаете в Липскотт-Хауз, возле Беркли, в Букингемшире. Могу ли я считать, что этот адрес сохранится и впредь до особого уведомления?
– До особого уведомления, – повторил Денисон. – Да.
– Пригласите меня на свадьбу, – попросил Кэри.
Он отложил книжку и выглянул в окно.
– Вот стоит Лин, – сообщил он. – Восхищается лошадьми. Думаю, это все, Жиль. Я буду держать связь с вами. Если вам понадобится работа, приходите ко мне. Я говорю это совершенно серьезно.
– Никогда, – ответил Денисон. – С меня достаточно. Линг поднялся с места.
– Все мы делаем то, что считаем наилучшим.
Они пожали руки.
– Очень рад был познакомиться с вами, мистер Денисон.
Когда Денисон вышел, Линг сложил бумаги обратно в чемоданчик. Кэри встал у окна и начал раскуривать трубку. Линг терпеливо ждал до тех пор, пока по комнате не поплыли густые клубы дыма.
– Ну? – наконец сказал он.
Кэри, смотревший в окно, увидел, как Денисон пересекает улицу. Лин подбежала к нему, они поцеловались, взялись за руки и прошли под аркой мимо конных гвардейцев.
– Они разумные люди, – сказал он. – Думаю, осложнений не будет.
– Хорошо, – Линг подошел к креслу и забрал папку, которую изучал Денисон. Кэри резко обернулся.
– Но Торнтон – другое дело.
– Согласен, – согласен Линг. – Он пользуется доверием министра. Нам придется попотеть с ним независимо от того, будет Денисон молчать или нет.
– Я не возражаю, если Торнтон разыгрывает из себя уайт-холлского вояку, используя в качестве оружия только меморандумы, – язвительно сказал Кэри. – Но, когда дело доходит до прямого вмешательства в операции, нужно переходить в наступление.
– Это лишь подозрения. Доказательств нет.
– То, что Мейрик умер, хотя и в результате несчастного случая, само по себе уже плохо. Но то, что он сотворил с Денисоном, омерзительно и прощению не подлежит. Если бы ему удалось заграбастать бумаги Мейрика, его паршивые секретные лаборатории работали бы днем и ночью.
– Забудьте об этом, – сказал Линг. – Нет доказательств.
Кэри ухмыльнулся.
– Я только что солгал Денисону – единственный раз с тех пор, как познакомился с ним. У меня есть доказательства прямой связи между Торнтоном и продажными специалистами по пластической хирургии – Иредаль вывел меня на эту ниточку. Недалеко то время, когда я найду и того засранца-психолога, который обрабатывал Денисона. Я с огромным удовольствием сдеру с Торнтона кожу по кусочкам.
– Это точно? – тревожно спросил Линг. – Доказательства настоящие?
– Точнее не бывает.
– В таком случае, вы не будете трогать Торнтона, – резко сказал Линг. – Передайте мне свои доказательства, и я сам займусь им. Неужели вы не понимаете, во что выльется разоблачение? Торнтон просто выйдет из игры. Нет, мы будем держать его в узде до самого конца.
– Но... – Кэри с трудом сдержался. – Где же тогда справедливость? – глухо спросил он.
– Ах, справедливость, – безразлично произнес Линг. – Опять слова. Ни один человек не может ожидать справедливости в этом мире, – в противном случае он просто болван.
Он взял Кэри под локоть.
– Пойдем, порадуемся солнышку, пока еще можем радоваться, – мягко сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38