Итак, при согласованном движении фотонов световое давление резко возрастает. Представьте себе толпу людей, которая пытается высадить дверь: они преуспевают значительно быстрее, если навалятся всем скопом, чем если будут подходить поодиночке. Фотоны высвобождаются одновременно и выстреливаются из полупосеребренного конца стержня в виде светового импульса. Этот импульс сохраняет почти всю ту мощность 20.000 лошадиных сил, которая высвободилась при разряде лампы.
Маккриди криво усмехнулся.
– Ученые мужи безумно обрадовались этой игрушке. Они обнаружили, что с ее помощью можно прожечь дыру в бритвенном лезвии с расстояния в шесть футов. В то время кто-то предложил измерять мощность лазера в "Жиллетах".
– Не уклоняйся от темы, – раздраженно сказал Кэри.
– Возможности применения в военной области были очевидны, – продолжал Маккриди. – В первую очередь лазер можно использовать в качестве дальномера. Выстрелите в мишень пучком света, измерьте мощность обратного импульса, и вы получите расстояние с точностью до дюйма. Были и другие разработки, но здесь есть одно разочаровывающее обстоятельство. В лазерах используется обычный свет, а свет нетрудно задержать, причем независимо от мощности импульса.
– Но рентгеновские лучи – другое дело, – задумчиво сказал Денисон.
– Совершенно верно. Теоретически сделать рентгеновский лазер вполне возможно, но есть одно существенное затруднение. Рентгеновские лучи обладают большой проникающей способностью, но практически не отражаются. Кроме Меррикена, никому не удалось добиться эффективного отражения рентгеновских лучей, а работа лазера, как вы уже поняли, основана на принципе многократного отражения.
Денисон поскреб подбородок, ощутив уже привычную жировую складку.
– Какое применение можно найти для рентгеновского лазера?
– Представьте себе баллистическую ракету с ядерной боеголовкой, летящую со скоростью несколько тысяч миль в час. Вам нужно перехватить ее другой ракетой, но вы не можете выстрелить с достаточной точностью – вы целитесь в то место, где предположительно будет пролетать вражеская ракета. На это уходит много времени и чертова уйма компьютерных расчетов. Имея рентгеновский лазер, вы целитесь непосредственно во вражескую ракету – луч движется со скоростью 186.000 миль в секунду – и прожигаете в ней аккуратненькую дырочку.
– Чушь! – сказал Кэри. – Вы разрезаете эту блядь пополам.
– Боже мой, – Денисон поежился. – Жуткая штука. Но можно ли сделать лазер достаточной мощности?
– Лазеры сильно изменились по сравнению с первыми образцами, – объяснил Маккриди. – Теперь не пользуются газоразрядными лампами – энергия черпается из ракетного двигателя. Существуют лазеры мощностью в миллионы лошадиных сил, но в них опять-таки используется обычный свет. При помощи рентгеновского лазера вы можете сшибить спутник с орбиты, находясь на земле.
– Теперь вы понимаете, как это важно? – спросил Кэри.
Денисон кивнул.
– Каково же будет ваше решение?
Наступила долгая пауза. Кэри поднялся с кресла, подошел к окну и принялся изучать окрестности, барабаня пальцами по подоконнику. Маккриди улегся на кровать, сложив руки за головой, и внимательно разглядывал потолок.
Денисон пошевелился и разжал кулаки. Положив руки на подлокотники кресла, он выпрямился и глубоко вздохнул.
– Меня зовут Гарри Мейрик, – сказал он.

Глава 13

Тремя днями позже, спустившись позавтракать, Денисон купил в киоске газету и устроился за столиком с чашкой кофе.
– Что нового? – спросила Диана, присоединившись к нему.
Он пожал плечами.
– Мир по-прежнему катится в преисподнюю на ручной тележке. Послушайте. Пункт первый: еще две попытки угона самолетов – одна удачная, другая неудачная. При неудачной – да простят их небеса за такое слово – убито двое пассажиров. Пункт второй: загрязнение окружающей среды. Два танкера столкнулись в Балтийском море, нефтяное пятно площадью пятнадцать квадратных километров движется к Готланду. Шведы проявляют понятное беспокойство. Пункт третий: забастовки в Британии, Франции и Италии с соответствующими беспорядками в Лондоне, Париже и Милане. Пункт четвертый... – он поднял глаза. – Продолжать, или как?
Диана отхлебнула кофе.
– Вы становитесь чересчур желчным, – сказала она.
Он пожал плечами.
– А где Лин?
– Молодежь любит поспать.
– Ох, точит она свои когти, чтобы выцарапать мне глаза, – мечтательно произнесла Диана. – Недавно она сделала парочку смешных замечаний, – она наклонилась вперед и мягко дотронулась до руки Денисона. – Считает, что се папочка попал в дурную компанию.
– Ребенок совершенно прав.
– Ребенок? – Диана приподняла брови. – Она всего лишь на восемь лет моложе меня. Она вовсе не ребенок, а здоровая молодая женщина со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так что следите за собой.
Денисон склонил голову набок.
– Хорошо, – удивленно сказал он. Про себя он подумал, что Диана немного покривила душой. Он считал, что ей за 32, возможно, 34 года, а значит, она как минимум на десять лет старше Лин.
– Кэри хочет вас видеть, – сказала Диана. – Когда выйдете из отеля, повернете налево. Через триста ярдов увидите площадку, где строят какой-то монумент. Он будет там в десять часов.
– Хорошо, – сказал Денисон.
– А вот и ваша очаровательная дочь, – Диана повысила голос. – Доброе утро, Лин.
Денисон обернулся. Лицо его расплылось в широкой улыбке: Лин в самом деле выглядела великолепно. "Все дело в деньгах, – подумал он. Во что превратились бы идеи законодателей моды, если бы их клиентками были женщины с доходом начинающей лондонской машинистки?"
– Ты хорошо спала? – спросил он.
– Отлично, – Лин уселась рядом с ним. – Не ожидала увидеть вас за завтраком, миссис Хансен, – она искоса взглянула на Денисона. – Вы ночевали в отеле?
– Нет, дорогая, – проворковала Диана. – Я принесла сообщение для вашего отца.
– На утро у меня назначена деловая встреча, – сказал Денисон. – Вы не хотите вдвоем погулять по магазинам?
По лицу Лин пробежала тень.
– Хорошо, – сказала она. Диана приторно улыбнулась.
Кэри облокотился на каменный парапет, повернувшись спиной к Королевскому Дворцу. Денисон подошел к нему.
– Мы готовы к отъезду, – сказал он. – Все в порядке?
Кэри кивнул.
– Как обстоят дела с девушкой?
– Мне надоело быть добрым папочкой, – с горечью сказал Денисон. – Держусь из последних сил. Она задает чудовищные вопросы.
– Что она из себя представляет?
– Прелестный ребенок, вполне счастлива, за исключением некоторых мелочей.
– Например?
– Ее родители развелись, и это сильно осложнило ей жизнь. Этот Мейрик ведет себя с ней как бесчувственная скотина... Или вел? – Денисон с подозрением посмотрел на Кэри. – Есть какие-нибудь новости?
Кэри отрицательно покачал головой.
– Расскажите еще о девушке.
– Ее мать – богатая сука, ей наплевать на дочь. Думаю, Лин не слишком огорчилась бы, если бы мамаша завтра окочурилась. Но Лин всегда с почтением относилась к отцу; она не любит его, но уважает. Глядит на него снизу вверх, как... как на какого-то бога, – Денисон поскреб подбородок. – Люди относятся к Богу с почтением, но многие ли действительно любят его? В общем, каждый раз, когда она пыталась сблизиться с Мейриком, он грубо отталкивал ее. Это причиняло ей сильную боль.
– Я и сам недолюбливал его за высокомерие, – сказал Кэри. – В конце концов эта его черта может выдать вас. Для Мейрика у вас недостаточно скверный характер.
– Благодарю, – проворчал Денисон.
– Но пока что вы с ней ладите?
Денисон кивнул.
– До поры до времени, но никаких гарантий на будущее.
– Я думал о ней, – сказал Кэри. – Допустим, мы возьмем ее с собой в Финляндию, – что подумают наши противники?
– О Боже! – с отвращением сказал Денисон.
– Подумайте, – настаивал Кэри. – Они начнут проверять ее и будут жутко озадачены, когда выяснят, кто она такая. Они решат, что раз вам удалось одурачить дочь Мейрика, то обо мне уже и говорить нечего.
– Мимо цели, – язвительно заметил Денисон. – Мне пришлось объяснять вам, кто я такой.
– С их точки зрения этого могло и не произойти, – возразил Кэри. – Это увеличивает общую неразбериху, и наши шансы возрастают. Нам нужно использовать любую подходящую возможность. Почему бы вам не предложить девушке съездить в Хельсинки на несколько дней?
Денисон заколебался.
– Со мной-то все в порядке, – наконец сказал он. – Я вступил в игру с открытыми глазами, но она... ее придется обманывать. Вы гарантируете ее безопасность?
– Разумеется. Она будет в такой же безопасности, как если бы вы поехали в Лондон, а не в Хельсинки.
Денисон надолго задумался.
– Ну хорошо, – решительно сказал он. – Я спрошу у нее.
Кэри похлопал его по руке.
– Учитывайте характер Мейрика, – сказал он. – Вы сами сказали, что он настоящая скотина, – имейте это в виду, когда будете говорить с ней.
– Вы хотите, чтобы она поехала в Финляндию, – сказал Денисон. – Я против этого. Если я поведу себя так же, как ее отец, она убежит и надолго затаится, как это уже бывало раньше. Вы этого хотите?
– Не хочу, – ответил Кэри. – Но перегните палку в другую сторону, и она сообразит, что вы не Мейрик.
Денисон подумал о том, как много раз он уже причинял Лин боль своей вынужденной беспамятностью. Взять, к примеру, случай с плюшевым медвежонком: он небрежно поднял его и спросил, что это такое. "Но ты же знаешь!", – изумленно произнесла Лин, а когда он неосторожно покачал головой, взорвалась: "Ты же сам дал ему имя! – в ее глазах стояли слезы. – Ты назвал его Мишкой-Оборванцем!" Игра слов в оригинале: в слове thveadbare (оборванец) часть "bare" звучит так же, как bear (медведь). Teddy-Bear – плюшевый медведь.


– Не беспокойтесь, – Денисон с горечью рассмеялся. – Я могу причинить ей боль, оставаясь самим собой.
– Значит, решено, – сказал Кэри. – Завтра во второй половине дня вы встречаетесь в Хельсинкском университете с профессором Пентти Каариненом. Ваш секретарь уже договорился о встрече.
– Кто такой этот Кааринен?
– До войны он был одним из ассистентов Ханну Меррикена. Вы представитесь ему как сын Меррикена и поинтересуетесь, над чем работал ваш отец в период с 1937 по 1939 год. Нужно узнать, имела ли место утечка сведений об исследованиях рентгеновских лучей. Девушку возьмите с собой, она послужит прикрытием.
– Хорошо, – Денисон в упор взглянул на Кэри. – Кстати, ее зовут Лин. Она человек, а не безмозглая марионетка.
Кэри ответил ему спокойным взглядом.
– Этого-то я и боюсь, – сказал он.
Проводив Денисона взглядом, Кэри вздохнул. Спустя несколько минут к нему подошел Маккриди.
– Иногда меня охватывает отчаяние, – признался Кэри.
Маккриди едва заметно улыбнулся.
– Что стряслось на этот раз?
– Видишь вон те здания?
Маккриди посмотрел в направлении, указанном Кэри.
– Эта безобразная куча?
– Это квартал Виктория – сейчас там располагается полицейское управление. Власти хотели сровнять его с землей, но консерваторы выступили с возражениями и выиграли дело: здания сочли архитектурными памятниками.
– Что-то я не пойму, к чему вы клоните.
– Видишь ли, во время войны там находилась штаб-квартира гестапо, и многие норвежцы не забыли об этом. – Кэри помолчал. – Однажды там у меня состоялся продолжительный разговор с человеком по имени Дитер Брюн. Не самый приятный собеседник, можешь мне поверить. Его убили незадолго до конца войны – переехали грузовиком.
Маккриди молчал – Кэри редко говорил о своем прошлом.
– Я мотаюсь по Скандинавии уже около сорока лет – от Шпицбергена до датско-германской границы, от Бергена до русско-финской границы, – продолжал Кэри. – Через месяц мне будет шестьдесят. Но что бы ни происходило, этот паршивый мир так пи капельки и не изменился, – в его голосе звучала скрытая печаль.
На следующее утро все они вылетели в Финляндию.

Глава 14

Лин Мейрик испытывала новое и неожиданное чувство – она тревожилась за своего отца. Все ее прежние тревоги относились в первую очередь к ней самой – беспокойство за отца было чем-то необычным, заставлявшим се испытывать странный холодок изнутри.
Когда он предложил ей съездить в Финляндию вместе с ним, она пришла в восторг – восторг тем более объяснимый, что отец впервые обращался с ней, как со взрослым человеком. Теперь он интересовался ее мнением и прислушивался к ее желаниям; раньше он никогда этого не делал. Преодолев неуверенность, она начала называть его по имени, как он просил, – теперь она уже привыкла к этому.
Однако радость была несколько омрачена присутствием Дианы Хансен, которое каким-то образом омрачало восхитительное ощущение самостоятельности и заставляло Лин чувствовать себя маленькой и неуклюжей, словно школьница. Отношения Дианы с ее отцом ставили ее в тупик. Сначала она сочла их любовниками и не была ни удивлена, ни шокирована этой мыслью. Скажем, не слишком шокирована. В конце концов отец не так уж и стар, а мать никогда не скрывала от Лин причины развода с Мейриком. Но Диана Хансен не принадлежала к тем женщинам, которые обычно нравились Мейрику, и связь их казалась на удивление холодной, почти деловой.
С отцом произошли и другие странные вещи. Он стал говорить двусмысленно и расплывчато. Само по себе это было не ново: Мейрик и раньше был склонен неожиданно посреди разговора задумываться о своих проблемах, что создавало у Лин впечатление двери, захлопнутой перед носом. Новым было то, что, замолкая, отец больше не отдалялся от нее, а улыбался странной, особенной улыбкой, от которой у нее сжималось сердце. Казалось, он собирается с силами, чтобы сделать ей приятное.
И еще: он терял память. Ничего особенно важного, но когда дело доходило до мелочей вроде... вроде Мишки-Оборванца, например. Как он мог забыть свой смешной каламбур, доставивший столько радости маленькой девочке? Лин обычно раздражала в отце как раз его необычайная память па детали – он вспоминал то, о чем не хотелось бы слышать снова. Все это было очень странно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38