Никакого воображения!
А Кирилл уже подхватила Асю и кружит ее по комнате.
– Она босиком, – заметила все-таки мама.
– Ну и что? Здоровее будет. Юрка, теперь про меня! Я гость.
Папа очнулся, расправил плечи, как добрый молодец из былины, которую они с Асей на днях читали, и вдруг с молодецкой удалью грянул на пианино «В лесу родилась елочка». Папина удаль прямо рвалась на простор из простенького мотива и вся уходила в голос, который звенел и ширился степной ширью:

Живет на свете девочка
По имени – Кирилл,
Веселая, как белочка
В пийсят четыре кил…

Это мама когда-то, давно еще, Кириллу выдумала на день рождения.
– Неточность! – объявила Кирилл. И плюхнула Асю в кресло. Она инженер, технический человек, любит точность. – Уже пятьдесят два четыреста.
– Теряешь в общественном весе, – засмеялся папа.
– Наоборот, Юрочка. Приближаюсь к собственной юности.
– Пятьдесят в тебе тогда не было… – сказала мама мечтательно.
Они с Кириллом в юности встретились. Мама приехала после университета на Север. И Кирилла на Север по распределению распределили, после Горного института. Повезло! Сразу встретились. Их на Севере в одну комнату поселили. Еще не знали, как они уживутся! Но других комнат все равно не было – кругом Север. Сопки, рудники, газета висит на заборе, и ветер ее срывает. Мама в газете работала. Необозримые пространства кругом.
Один молодой специалист случайно за сопку зашел и девять дней не мог выбраться. Заблудился! Сопки же все одинаковые. Когда его через девять дней вертолетом нашли, этот молодой специалист был совершенно дикий. Волосами оброс. Где живет – не знает. Не хочет никого узнавать. Около него в больнице ночами дежурили, пока он всех узнал. Теперь, говорят, он начальник рудника. Так вырос на Севере! Никуда уезжать не хочет.
Но мама с Кириллом прекрасно там ужились.
Ночью они, например, в волейбол играли. В три часа ночи! Даже – в четыре! Светло. Солнце круглые сутки висит на небе. И не думает даже закатываться. Такой полярный день Круглосуточный. Мама с Кириллом брусники там на всю жизнь наелись. Лягут на сопку и прямо ртом едят. Даже без рук! Сколько было этой брусники – красно от нее. Одежду всю перемажешь брусникой. Варенье тогда еще никто не варил. Это потом уже научились – варить, на зиму заготавливать. А все равно сейчас нету такой брусники даже на Севере! Перевелась почему-то.
Мама с Кириллом на Севере вообще не спали! Им некогда было. Не помнят, чтоб они спали. Мама иногда ночью вдруг заснет, по городской привычке. Но тут Кирилл с рудника прибежит: «Танька, вставай! Мы план уже дали! Пиши информацию в свою газету!» Мама скорее вскочит и прямо на полу начинает писать. У них в комнате стола не было. Вместо матрацев они на газетных подшивках спали. Это удобно, не залежишься! Мама сразу напишет, а утром газета выйдет, пораньше, и все на Севере сразу узнают, что уже дали план. А без газеты как бы они узнали?
– Да, ты гласность всегда ценила, – смеется мама,
– А как же? – Кирилл удивилась. – Я и сейчас ценю. Я человек общественный. Обо мне недавно в нашей газете писали, что я вырастила ананас. Хочешь, вырезку покажу?
Мама не хочет, она Кириллу верит. Но Ася с папой вырезку посмотрели. Там даже фотография! Кирилла, по правде-то, не узнать. Ананаса вовсе не видно. Но все так подробно написано, что вот, в условиях Заполярья, дома, вызрел такой экзотический фрукт – ананас. Кирилл привезла ананас, вообще-то, с острова Цейлон. Вкусный был! Его сразу съели. А из остатков она себе дома вырастила другой. Он маленький получился. Но ничего, тоже вкусный…
– Как ты все успеваешь?! – смеется мама.
– А мне интересно, – объясняет Кирилл.
Ей всегда интересно, вот она и успевает. Не всё, это мама хватила! Но кое-что. Пока что Кирилл успела закончить два института, курсы гитаристов, иностранных языков, художественного вязанья, классических танцев, экскурсоводов и режиссеров-кукольников. Дети – Наташа и Веня – ей руки немножко связывают, но уже не очень. Они сами теперь в балетной студии занимаются, при Дворце пионеров. Кирилл их редко видит. Вот недавно она с ними неожиданно на радио встретилась: их вместе записывали, как они все успевают. Дети уже большие, их можно брать с собой и куда хочешь ехать…
– А помнишь, ты Веню с Аськой на защиту диплома таскала? – сказала мама мечтательно. Папа затрясся от смеха.
– Я без них бы не защитилась, – объяснила Кирилл. – Боялась почему-то ужасно.
Чтоб не бояться, она их с собой и взяла. Идет с ними по институту. Ася – в одной руке, одеяло розовое, а Веня – в другой, голубое одеяло. И вдруг профессор навстречу. «Гм! Кто это у вас?» – «Дети. Разве не видно?» – объяснила Кирилл. «Ваши?» – удивился профессор. «Мои», – объяснила Кирилл. «И сколько же им?» – заинтересовался профессор. «Пять месяцев», – сообщила Кирилл гордо.
Профессор задумался. Наверное, ему показалось, что этим детям гораздо больше. Они такие крупные! Потом говорит: «А они, гм-гм, вам при защите как-нибудь не помешают?» – «Нисколько, – объяснила Кирилл. – Мне с ними, наоборот, спокойнее. Их отцы в коридоре пока подержат». -»Отцы? – удивился профессор. – У них, что же, гм-гм, разные отцы?» – «Конечно, – Кирилл удивилась, что профессор не понимает. – Они же у меня разные: это – девочка, а вот это – мальчик». Профессор даже смутился. «Действительно, – смутился. – Я, простите, как-то сразу не разобрал…»
И Кирилл защитила свой второй диплом на «отлично». Профессор даже сказал, что это по всем параметрам выдающаяся работа, он давно такой не читал…
– Мы с Павликом глупейшим образом себя чувствовали в коридоре, – засмеялся папа. – Все идут и на нас оглядываются.
– Ну, это они от зависти, – объяснила Кирилл.
– А Павлик, бедный, все дома? – сказала мама.
– Любит дом, – вздохнула Кирилл. – Его ж никуда не вытащишь! С другой стороны, должен кто-то и дома сидеть. Без этого – какой дом?
– Я вон сижу. А толку?
Мама опять на свое свернула. Это у нее такой органический недостаток, папа считает: сама отдыхать не умеет и другим ни за что не даст.
– У тебя стул не тот, – догадалась Кирилл.
– Этот стул у меня сто лет, – удивилась мама.
Вот Кирилл маме сделает кресло из вьетнамской соломки, и мама сразу свою новую повесть напишет. Кирилл теперь мебелью увлеклась, будет ее плести.
– А где соломку возьмешь? – придирается мама.
– Да во Вьетнам съезжу, – легко отмахнулась Кирилл. – У меня путевка заказана. Ой, я Аське еще подарок не отдала!
Бросилась свой подарок искать.
Может, Фингал уже съел? Не сильно, правда, съедобное. Но кто Фингала знает, его собачьи вкусы? Нет, вот он, подарок, в чемодане еще…
Никаких подарков не нужно! Что за моду Кирилл взяла? Мама запрещает Асю одаривать. Еще не хватало, чтобы Ася привыкла. В руки бы стала людям смотреть, что ей там опять привезли? Чувства свои подарками мерить. Чувства чистые должны быть!
– Ладно, – смеется Кирилл и Асе подмигивает. – Не нужно, значит, не нужно. Подарим кому-нибудь во дворе.
Мама никак не успокоится. Зачем это вообще? К друзьям нужно просто так приезжать. Без ничего! Чтоб друзья тебя просто так любили, какая ты есть. Раньше подарков не носили друг другу. Только – в праздник. А теперь пошла мода! Все что-то тащат. Зачем? Ах, без этого уже, видите ли, неловко. И самому, значит, надо уже обязательно тащить? Только с подарком?
– Не занудничай, Танька, – кричит на маму Кирилл. – Я же не в магазине купила. Сделала и дарю – мое дело!
– Все равно, – занудничает мама.
– И чего ты на этот раз сделала?
Папе, например, интересно.
Кирилл на этот раз сумку Асе сплела. Стиль такой, называется – макраме. Это сумка для торжественных выходов. Через плечо. Вон какая вязка! Кружевная вязь из простой бечевки. Ну, не из такой уж простой. Из специальной, которая для макраме…
– Достань мне такой бечевки, – просит папу Кирилл.
Она бы тогда и папе сплела. Папа бы положил свои аппараты в такую сумку, и все бы модницы сразу умерли,
– Где я тебе достану, – отказывается папа. Пленку он бы мог еще, пожалуй, достать. Или фотобумагу.
– А ты постарайся, – смеется Кирилл.
Ася представила, как она с этой сумкой выйдет к Инженерному замку, где все собаки. На торжественный выход. Через плечо – сумка-макраме, а на другом плече, например, Лариса. Фингал рядом бежит. Марию-Антуанетту еще можно взять, у нее шлейка есть…
Ладно. Без макраме тоже здорово. Лариса все равно на плече. Говорит что-то Асе в ухо, и уху щекотно. Туська рвется на шлейке, хочет разорвать сенбернара. Зачем он на Асю лает? А Фингал их всех охраняет. Никаких даров! Чувства должны быть чистыми.
– Сумочка ничего… – задумчиво тянет мама.
– Не пропадет, – говорит Кирилл. – Кому-нибудь отдадим.
Мама примерила сумку-макраме себе на плечо. Погляделась в зеркало. Положила макраме обратно на стол. Снова взяла. Видно, что ей не очень хочется отдавать это прекрасное макраме кому-нибудь во дворе…
– Возьму себе, – вдруг решила.
Ей, конечно, можно. Уверена в чистоте своих чувств.
– Бери, – разрешила Кирилл. – Я Аське еще сплету.
– Мне не надо, – обиделась Ася.
– А ты для матери не жалей, – пихнула ее в бок Кирилл.
Смешно пихнула, будто боднула. Ася засмеялась невольно.
А мама все любуется своим макраме…
– Ты прямо у нас художник, – похвалила Кирилла.
– Я и есть художник. Я теперь народный художник!
Она же на выставку приехала, а не просто так в гости. В Ленинграде открывается выставка народных художественных промыслов. Там будут ее работы. Сумочки, кошельки, галстуки. Даже один ковер. Весь мир сейчас увлекается макраме. Вот Кирилл и воспользовалась. Ее ковер в Мурманске уже занял первое место, а теперь займет в Ленинграде…
– Аська, пойдешь со мной на выставку?
– Нет, я в школу пойду, – сказала Ася.
Как все возмутились! В какую школу? Что там Ася забыла? Когда Кирилл к ним приехала. В кои-то веки! В школу она пойдет, смех. Неужели еще не надоело? Все равно уже опоздала!
– А мне сегодня ко второму уроку, – вставила Ася.
Лучше бы она промолчала!
Неужели Ася ко второму уроку потащится? И ей не стыдно? Вместо выставки художественных промыслов? Нельзя же, в самом деле, так эту школу любить! В школу надо ходить через силу! Чтоб тебя родители туда гнали!…
Едва-едва от них вырвалась.
Вслед еще кричали. Но Ася все равно ни одного урока не пропустила. Если ей интересно!? У нее, может, была контрольная по математике! Еще хорошо, что Ася вовремя из этого дома вырвалась. Потом вовсе бы не уйти! Потому что вскоре после ее ухода неожиданно приехал Пронин из Кушки. Его все так зовут – просто «Пронин».
Пронин примчался прямо с аэродрома. Худой. Голодный. Длинный. И сразу же закричал, что это безобразие. В этом доме так тихо! Все почему-то спокойно сидят! В ус не дуют! Когда нужно бороться за права ядовитых змей! Чтобы, наконец, защитить ядовитых змей от этого бича природы! От человека!
Ядовитые змеи человеку все отдают. Свой целебный яд. Рискуют своей единственной жизнью при каждой встрече. И все человеку мало. Ядовитые змеи еще должны регулировать уровень грызунов в природе. Это важная миссия! Но змеи справляются. А человек создает им невыносимые условия. Ядовитым змеям просто деваться некуда от человека! Что, интересно, по этому поводу думают мама, Кирилл и папа?
Мама, Кирилл и папа даже растерялись.
Они последнее время как-то про ядовитых змей вообще не думали. Как-то вроде про них забыли, пока Пронина не было.
– Я вам забыть не дам, – пообещал Пронин.
Он только чуть-чуть должен восстановить силы с дороги. Чтобы восстановить свои силы, Пронин съел сковороду картошки, восемь домашних котлет, четыре сосиски, потому что больше не было, весь помидорный салат и бутерброд с колбасой.
Теперь Пронин готов для борьбы, которая ему предстоит.
Он прилетел на конференцию.
Чтобы поставить вопрос о защите ядовитых змей на принципиальную высоту. Мама пусть об этом напишет! Хватит писать ерунду. Пора заняться настоящим делом. Папа пускай сделает снимки. Пронин кое-какие снимки с собой привез. Гюрза. Кобра. Эфа. Все, кто того заслуживает. Но они маленькие, эти снимки. И не очень четкие. У Пронина в Кушке нет подходящей аппаратуры. Пусть папа теперь займется! Надо все переснять и красиво отпечатать. Хорошим размером. Портрет, например. Метр на метр! Чтобы было сразу видно. Вот кобра. Вот ее капюшон. Эта кобра танцует. Какая в ней грация! Изящество! Совершенство форм! Чтобы даже профану стало ясно, что эту кобру наш долг – сохранить для потомства. И гюрзу. И щитомордника. Всех, кто того заслуживает…
– А я? – заволновалась Кирилл. – А я?
– Тебя тоже надо сохранить, – решил Пронин.
Нет, он не понял. Кирилл беспокоится, что для нее у Пронина нету дела.
Дело найдется. Пронин про нее не забыл. Кирилл, кажется, в Заполярье? Нужно там, на месте, подсчитать поголовье ядовитых змей. Если там их нету, значит надо ядовитых змей вывести. Срочно! Надо их акклиматизировать. Создать оптимальные условия змеям. Это для Кирилла работа на долгие годы. Хватит чепухой заниматься!…
– А сейчас что же? – пристает Кирилл.
Мама с папой уже приставать не могут. Папа валяется на диване и стонет. У мамы даже стонать больше нету сил.
Кирилл сейчас пойдет с Прониным на конференцию и будет там, в публике, создавать общественное мнение. Какая еще выставка? Это ерунда! Пронин выставку отметает! Нужно сидеть в конференц-зале, бурно аплодировать, когда Пронин будет выступать, и злодейски свистеть, когда на трибуну полезут его противники. Кирилл умеет свистеть?
– Злодейски? – обрадовался Кирилл.
И как свистнет!
В коридоре отчаянно взвизгнула морская свинья Дездемона. Фингал вскочил и залаял. Лариса проснулась и поймала себя за хвост.
– Сойдет, – одобрил Пронин.
Значит, все в порядке. Можно бороться.
Тут Ася как раз вернулась из школы. Пронин обрадовался, что есть еще и Ася. Откуда она? Ах, из школы. Он так и думал. Напрасно Ася оттуда ушла. Нужно срочно вернуться в школу и развернуть просветительную работу среди учащихся, чтобы они осознали, наконец, роль ядовитых змей в своей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19