Тогда я зашел в приемную, зажег сигарету, вручил ее мужчине и сказал,
чтобы он закурил ее. Затем я вышел. Он взял сигарету и, хотя ему не хотелось
курить, продолжал держать ее в руке. Он не стал курить сигарету, но начал
разговаривать с женой. Мне стало ясно, что, скорее всего, за годы совместной
жизни супруги разработали сигнальную систему, в которой сигареты играли
важную роль. Позднее я произвел гипнотическое исследование этого вопроса и
подтвердил, что мое предположение верно. Супруги выполняли свои ежедневные
привычные обязанности независимо друг от друга до тех пор, пока кто-нибудь
из них не садился перекурить. Тогда другой делал то же самое, и они обращали
внимание друг на друга. После того, как я избавил мужа от привычки к
курению, они не делали этого уже в течение двух недель. Они стали полностью
игнорировать друг друга, потому что исчезла привычная сигнальная система.
Вот хороший пример того, что само по себе не имеет смысла, но имеет вполне
определенное предназначение.
Другой пациент решил прийти ко мне, потому что испытывал постоянную боль
в ухе, сопровождающуюся непрерывным звоном. Все это началось у него не так
уж давно, с небольшого покалывания в ухе. Потом он стал все хуже слышать
этим ухом, у него начались хронические боли. Он перенес пять операций, в
ходе которых были удалены все нервные окончания в области больного уха.
Врачи сделали все, что смогли, удалили из уха все нервы - но в ухе
продолжало звенеть, и оно болело так же сильно, как болело до всех этих
операций. Врачи знали, что в ухе не осталось ничего, что могло бы испытывать
боль или производить шум, и поэтому решили, что это явление психологического
характера. Не сказал бы, что все, что врачи проделали с этим пациентом,
очень уж меня обрадовало, но, по крайней мере, они перестали его
оперировать. Следует поблагодарить их за это. Ведь они могли бы сказать и
что-нибудь в таком роде: "Хорошо, значит, дело в другом ухе!" - или: "Ага,
давайте перейдем к левому полушарию мозга!"
Когда этот человек пришел ко мне, он сказал: "Я уже умею справляться с
болью в ухе. Все, что я хочу - это обучиться самогипнозу, чтобы уметь легко
контролировать эту боль. Сейчас это отнимает у меня столько внимания и
усилий, что я не могу больше ничего делать. Я не могу выполнять домашнюю
работу. Я не могу работать вообще. Боль проходит, если я принимаю много
таблеток, но если не принимать эти таблетки, боль становится такой ужасной,
что я просто не могу ничего делать. Это заколдованный круг. Я начинаю
разрушаться. Я скоро потеряю свой дом, свою семью. Это кошмар!"
Он хотел, чтобы я попробовал гипноз, и я использовал гипноз, но только
так, как сам считал нужным. Я применил особую модель гипнотического внушения
- модель эта называется "переработкой", или повторным вложением содержания,
и предназначена для того, чтобы заранее запрограммировать замещение
симптома. При переработке один симптом превращается в другой. Все, что
рассказал этот пациент, навело меня на мысль, что трудности с ухом
освобождают его от необходимости делать работу и выполнять другие
обязанности. Такое "освобождение", конечно же, не было очень приятным для
него, но это всего лишь показывает, какую цену он готов был уплатить за то,
чтобы не работать, насколько ему не хотелось работать. По специальности он
был архитектором, но архитектура, видимо, не доставляла ему удовольствия - и
в конце концов он стал выполнять обязанности бухгалтера в своем учреждении и
другую неприятную, скучную работу. Итак, я превратил симптом звона и боли в
ухе - причем сначала я устранил звон - в истерический паралич. Я
проинструктировал его подсознание таким образом, чтобы обе его руки
становились парализованными _т_о_л_ь_к_о_ тогда, когда появление этого
симптома будет целесообразно - я хотел проверить, правильны ли мои
предположения относительно этого пациента.
Боли исчезли, он пришел в нормальное состояние. Но потом, когда его жена
говорила ему что-нибудь вроде: "Послушай, вынеси мусор и подстриги газон, у
меня еще столько всяких дел!" - его руки внезапно отказывались слушаться,
становились парализованными. Когда его коллеги по работе просили выполнить
какую-нибудь неприятнейшую обязанность - например, вести бухгалтерские счета
или что-нибудь еще в этом роде - опять возникал этот необъяснимый,
таинственный паралич.
Однажды - тогда я как раз занимался изучением замещения симптомов - ко
мне пришла женщина с онемевшими ногами. Онемение ног было постоянным и
достигло такой степени, что без посторонней помощи эта женщина не могла
передвигаться. Она уже лечилась у психотерапевта. До того, как она начала
лечение, нога у нее немела только изредка, но по окончании курса лечения
ноги стали неметь все чаще и сильнее. Она считала, что ее состояние все
время постепенно ухудшалось, и лечение просто не помогало, но я догадывался,
что именно психотерапевт сделал так, что ее ноги онемели полностью.
Я всегда считал, что симптомы - друзья моих пациентов, а не их
недостатки; я думаю, что симптомы представляют собой коммуникационные
каналы. Однако предназначение и конечный результат этих коммуникаций, как и
большинства коммуникаций между людьми вообще, часто оказываются забытыми.
Симптомы, как и сами люди, не всегда ясно различают между собой
_п_о_б_у_ж_д_е_н_и_е_ к коммуникации и _о_с_у_щ_е_с_т_в_л_е_н_и_е_
коммуникации.
Эту женщину привела ко мне весьма консервативно мыслящая
консультант-психотерапевт, причем жила пациентка в таком районе Калифорнии,
где могут позволить себе жить только очень обеспеченные семьи. Консультант
объяснила мне, как она лечила эту женщину и ее семью, и как в результате
этого лечения семья эта зажила вполне счастливо. Но, - продолжила она, - так
как ей удалось преодолеть все трудности, возникавшие в этой семье, а симптом
онемения ног продолжает существовать, значит, происходит что-то еще, чего
она не может понять. Поэтому она решила попробовать гипноз, как последний
шанс.
Бедная пациентка сидела у меня в кабинете, одетая в хлопчатобумажный
спортивный свитер и велосипедные брюки. От природы она была привлекательной
женщиной, но по всему было видно, что она прилежно трудилась, чтобы иметь
непривлекательную внешность. Рядом с ней сидела ее консультант, очень хорошо
одетая сорокалетняя женщина-психотерапевт, и говорила мне: "Ее семейные
проблемы решены". Всякий раз, когда консультант говорила такие вещи,
пациентка молчала, но ее несловесная реакция была весьма драматической. Лицо
ее становилось асимметричным, дыхание - частым и неглубоким. Я подумал:
"Гм... в этом что-то есть".
Тогда я посмотрел на пациентку и сказал: "Вы пришли ко мне потому, что у
вас онемели ноги... и ваша психотерапевт говорит, что вам ничего не нужно
делать со своими семейными проблемами... Ваша психотерапевт уверена, что
семейные проблемы у вас уже решены... но ваши симптомы остались... Ваша врач
говорит вам... что это не неврологическое явление... Она говорит, что это не
физиологическая проблема... что проблема у вас в голове... Но ведь я знаю...
и вы знаете... что проблема вовсе не у вас в голове... - проблема у вас в
ногах... потому что вы не можете стоять на них... Если вы встанете на
ноги... и не почувствуете онемения... у вас не будет необходимости прибегать
к помощи этого психотерапевта... или какого-нибудь другого врача... потому
что вы пришли сюда, чтобы вылечиться... Но теперь я не хочу говорить с
_в_а_м_и_... потому что вам так и не удалось справиться с этой проблемой...
Вы так и не научились вставать на ноги... сами, не чувствуя при этом...
онемения... я хочу поговорить непосредственно с вашими ногами".
Если вы работаете с человеком, принадлежащим к среднему слою
американского общества, и говорите ему что-нибудь подобное, это действует на
него, как _з_а_к_л_и_н_а_н_и_е_. Разница между гипнотической коммуникацией и
обыкновенной словесной коммуникацией заключается в том, что когда вы
используете гипнотическую коммуникацию, вы не беспокоитесь о содержании. Вы
обращаете внимание только на реакции. Я уже говорил и еще раз повторяю: "Не
обращайте внимания на содержание, обращайте внимание только на
_р_е_а_к_ц_и_и_". Если вы поступаете так, как я говорю, вы сможете говорить
человеку _в_с_е_, _ч_т_о_ _у_г_о_д_н_о_, и при этом налаживать с ним такое
тесное общение, какого не сможет добиться никто другой.
Потом я перевел взгляд вниз, на ее ноги, и сказал: "Онемевшие ноги, я
знаю, вы можете рассказать нам нечто важное". Психотерапевт стала смотреть
на ноги своей пациентки, и сама пациентка тоже уставилась на свои ноги.
Я сказал: "Итак, я знаю, что... биологически... правая нога говорит
"да"... а левая нога говорит "нет"... Хотят ли ноги что-нибудь мне сказать?"
Правая нога зашевелилась - и пациентка, и психотерапевт замерли от
изумления. Я сказал: "Все правильно. Итак, существует нечто, что вы пытались
рассказать этой женщине в течение многих лет, но она так и не поняла этого?"
Правая нога снова подтвердила мое предположение, пошевелилась. Я спросил:
"Не хотели бы вы объяснить ей это как-нибудь по-другому?" - "Нет", -
зашевелилась левая нога. Я спросил еще: "Разве вы не заметили, что ваш
способ объяснять действует не так, как вы хотите, и что приходится платить
за это слишком высокую цену?" "Нет", - опять зашевелилась левая нога. Ноги
этой женщины считали, что все, что они делают, они делают совершенно
правильно.
Тогда я спросил: "Не хотели бы вы испробовать какой-нибудь другой
подход, если бы такой подход действовал заведомо лучше?" "Да", - согласилась
правая нога. Я говорю: "Все правильно, очень сообразительные ноги. Если вам
понравилась эта мысль, то мне остается только пожелать, чтобы вы избавились
от онемения, избавились полностью. Полностью восстановите подвижность и
обеспечивайте надежное и прочное равновесие. Я хочу, чтобы вы немели
_т_о_л_ь_к_о_ в те моменты, когда вам нужно будет нечто сообщить. Но я хочу,
чтобы вы делали это еще активнее. Я хочу, чтобы вы немели по крайней мере от
кончиков пальцев до самого колена. И после того, как необходимость в
сообщении отпадет, возвращайте телу полное равновесие. Потому что когда вы
делаете это теперь, ваша хозяйка не знает, в какой момент вы ей что-то
сообщаете, а в какой момент - нет, и поэтому она не может понять, что именно
вы хотите ей сообщить. Хотя она слушается вас, она слушается не тогда, когда
это ей нужно. Ведь ее послушание может быть более полезным и точным, не
правда ли?" - "Да", - зашевелилась правая нога. Тогда я сказал: "Начинайте".
Женщина воскликнула: "Я чувствую свои ноги!" Она подняла ногу,
посмотрела на нее и пошевелила пальцами. Потом она встала и сохранила
равновесие. Ее консультант сказала: "Я не хотела бы, чтобы вы предавались по
этому поводу особому оптимизму - такие вещи иногда действуют недолго", - и
ноги женщины сразу же онемели от пяток до колена, и она упала. С трудом
вскарабкавшись на кресло, она сказала психотерапевту: "Больше никогда не
говорите мне этого!" - и онемение в ногах снова прошло.
Как видите, ее симптом стал ее учителем. Выходя из моего кабинета и по
дороге домой она пребывала в радужном настроении. Она прибрала в доме и
сделала еще множество вещей, которых не делала уже очень давно. Когда ее муж
вернулся домой, она сообщила ему хорошие новости и спросила: "Почему бы нам
с тобой не пойти в ресторан и не отпраздновать мое исцеление?" "Я слишком
устал", - ответил он, - "Приготовила бы ты лучше что-нибудь поесть". Она
сказала: "Ладно", - и тут онемение начало взбираться к ее коленям. Она
сказала: "Нет, я думаю, нам все-таки лучше проветриться", - и онемение
прошло.
Онемение стало ее лучшим другом - в одну минуту. Оно стало ее учителем.
Когда симптом становится вашим учителем, он вступает с вами в союз - в мире
нет ничего, что не могло бы быть полезным в каком-нибудь смысле.
Если вы представляете себе психотерапию, гипноз или медицину вообще
главным образом как средство борьбы с симптомами, ваши возможности в этих
дисциплинах будут весьма ограниченными. Бороться со своим подсознанием,
успешно противодействовать ему пациенту не под силу, и ваше сознание так же
неспособно чем-нибудь помочь в этой борьбе.
Давным-давно, когда я еще не занимался гипнозом официально, у меня была
одна знакомая, которая испытывала невероятные трудности в связи со своим
весом. Она вступила в "Анонимное общество желающих похудеть" и выполнила все
предписания, вплоть до того, что вывешивала на холодильнике памятные
записки. В ее поведении меня поразила одна вещь: она покупала ту еду,
которую старалась не есть. В ее доме не переводилась еда, которую ей нельзя
было есть, и она ее не ела!
Я помню, однажды, когда я был еще очень молод и мало знал окружающий
мир, я пошел с этой знакомой в супермаркет. Она ходила по магазину, а я
таскался за ней и болтал всякую чепуху. Она складывала в тележку огромное
количество продуктов, которые никогда не стала бы есть. Среди прочего она
взяла банку, в которой было полгаллона (чуть меньше 2,5 литра) мороженого. Я
спросил ее, зачем она взяла столько мороженого - ведь еще вчера она при мне
говорила, что ей страшно вредно есть мороженое. Она сказала, что берет его
для меня. Я ответил, что не люблю мороженого, и что брать его для меня не
стоит. Она вынула мороженое из тележки и попыталась положить его обратно в
витрину. Но это у нее не получилось. Она сказала: "Ну хорошо, может быть,
твоей маме захочется съесть немного мороженого". Я ответил: "Нет, моя мама
тоже не любит мороженого". Она снова начала класть мороженое назад, но тут
вспомнила: "Слушай, ты же говорил, что к тебе завтра должны прийти друзья!"
Я сказал: "Нет, у меня уже другие планы". Она, наконец, опустила мороженое в
витрину, но потом снова остановилась. Она явно мучилась, пытаясь достать
мороженое опять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52