Шум толпы медленно нарастал, как волна, и люди под окнами моего дома начали выкрикивать имя Представителя. Я поймал лицо в эркере в перекрестье оптического прицела.
Он поднял винтовку, я увидел, как блеснул ствол, мой палец преодолел сопротивление пружины и нажал на спуск. Я почувствовал отдачу, но прицел не сдвинулся с мишени ни на миллиметр, я увидел, как кровь потекла по лицу, расплываясь пятном, но что-то было неладно — в толпе вдруг дико закричали, и я сразу понял, что убил впустую: внизу на улице что-то случилось.
14. Шок
В комнате воняло порохом, в ушах у меня все еще звенело от выстрела.
Я выглянул из окна, на меня волной хлынули крики, но это были совсем другие крики: несколько секунд назад люди скандировали его имя, теперь они кричали в ужасе.
Понять, что произошло, было невозможно, но картина, открывшаяся передо мной, поражала жутковатой ясностью снятого рапидом кинофильма: головные мотоциклы эскорта проехали поворот, а королевский лимузин врезался в толпу и, проложив в ней просеку, остановился.
Длинный белый “кадиллак” тонул в колышущейся людской массе. Мотоциклисты, затормозив на повороте, теперь разворачивались и спешили к месту происшествия. Полицейские, которые охраняли кортеж слева, рассыпались по улице, как горох, многие повалили мотоциклы набок, чтобы не врезаться в толпу, — бензин разлился по мостовой и вспыхнул: взорвался бензобак.
Один из мотоциклистов катался по земле, стараясь сбить пламя с куртки.
Те, что ехали справа, тоже остановились и теперь поворачивали назад. Два мотоцикла столкнулись. Второй и третий открытые лимузины остановились, сзади подтянулись остальные мотоциклисты.
Сквозь толпу с носилками пробирались санитары, “скорая помощь”, из которой они вышли, медленно ехала за ними от самого поворота, обе створки задней двери открыты настежь.
Я слышал непрерывный сигнал вызова, но не отвечал. Это Ломэн, но я не мог сообщить ему ничего вразумительного.
Полицейские боролись с пламенем: одни оттаскивали мотоциклы подальше, чтобы те не взорвались, другие пытались оттеснить толпу от огня, — бесполезно, люди не могли отойти, на них напирали сзади. Министры и придворные вылезали из машин, чтобы помочь полицейским.
Издалека, со стороны храма, раздался вой сирен — сюда направлялась ближайшая пожарная часть.
Под лучами солнца толпа казалась особенно яркой: флаги, цветы, женщины в шелковых одеяниях, мелькание зонтиков. И над всем этим — жуткий предсмертный вопль толпы.
Даже с последнего этажа я не мог разглядеть, что происходило вокруг королевского лимузина — там была жуткая давка.
Я слишком долго, как мне показалось, бежал до лифта, крутил этот проклятый рычаг, схватил бинокль и так же бесконечно долго мчался по пустому коридору к металлической двери. Я бегом вернулся, случайно ударил бинокль об дверь, бросился к окну, встал на колени, настроил бинокль и поймал белый “кадиллак” в окуляры.
Ломэн продолжал вызывать меня на связь. Пожар вроде потушили. Проезжая часть вся в пене, пена и на людях. Священники-брамины перешли мостовую и теперь помогали полиции. В королевском лимузине только двое: шофер, уткнувшийся лицом в баранку, и кто-то еще лежит между передним и задним сиденьями. Даже в восьмикратный бинокль я нигде не мог различить белый мундир принца Раджадона — у полицейских форма тоже белого цвета, а их теперь было полно возле “кадиллака”.
Канаты ограждения порваны. Толпа запрудила проезжую часть, время от времени расступаясь, когда вывозили раненых. Сейчас две машины “скорой помощи” пробирались к “кадиллаку”.
Крики прекратились, пожар был потушен. Я поднял с пола радио и щелкнул переключателем:
— Ломэн?
— Что это за сирены?
Он слышал их вой издалека, пытаясь вызвать меня на связь.
— Машина врезалась в толпу.
Он сказал что-то вроде “господи!” — я не разобрал и продолжал:
— Загорелся бензин, пожар потушили. Несколько человек убито, много раненых, машина врезалась прямо в толпу. Рядом “скорая помощь” — она сейчас уезжает. Подробностей сообщить не могу: плохо видно.
Когда я сделал паузу, он спросил:
— Что случилось с Куо?
— Он мертв.
В комнате все еще пахло порохом.
Ломэн умолк. Он хотел задать следующий вопрос, но это требовало смелости.
Всегда приятно отчитываться после успешно выполненного задания. И риск и опасность уже позади, ничего больше не произойдет, тебе повезло — ты остался жив. По мнению руководителя операции и всего Управления, ты добился успеха. По мнению ничтожных богов, которым ты поклоняешься, ты ударил кулаком в расплывчатое лицо своего врага (его имя — “страх провала”). Ты заслужил завидное место в раю, в который на секунду поверил; поверил до того, как все начнется снова: твой все еще разбитый и кровоточащий кулак снова будет бить в то же лицо, и ты будешь испытывать тот же страх, а это значит, что этот день… еще один день — это твой день. А твое мнение — это самое главное.
Черта с два!
Ломэн наконец задал свой вопрос:
— С того места, где вы находитесь, вы видите Представителя?
— Нет.
Опять короткая пауза.
— Я отправляюсь на Линк Роуд. Чуть позже — выход на связь.
Я выключил переговорное устройство и только тут понял: операция закончилась провалом.
Одна собака перегрызла другой горло, но пользы от этого ни на грош. Победитель свернулся клубком, зализывая раны.
Можно, конечно, остаться здесь, в этой комнате, и попробовать воссоздать из осколков задания полную картину, чтобы все стало ясно. Меня никто здесь не найдет до тех пор, пока дом не снесут. Но вот нескольких осколков не хватает, неплохо бы их разыскать.
Я снова все отнес в лифт: бинокль, ковер, треногу, винтовку. Инструменты моей профессии. Сам спустился по лестнице.
Когда идешь, обычно о чем-то думаешь. Движение способствует работе мозга. Я думал: это не похоже на несчастный случай. Но зачем тогда тратить столько усилий, зачем так тщательно все готовить? Может быть чтобы все прошло наверняка. Только в самой гуще толпы, среди паники и всеобщего бессилия, люди Куо могли без помех подойти к Представителю вплотную и убить его, — охрана не сможет им помешать. Восемь телохранителей и тридцать семь вооруженных полицейских были отрезаны живыми, ранеными, умирающими, мертвыми. Что ж получается? Выходит, люди Куо не были уверены в своем хозяине? Боялись, что он, великий убийца, промахнется?
У меня было много вопросов. Куо мог бы на них ответить.
До храма Фра Чула Чеди, над которым возвышался золотой купол, было недалеко. Толпа прибывала, люди стекались на Линк Роуд со всех сторон. Из двух масок человеческому сердцу ближе трагедия, а не смех.
Я пробирался все дальше: сломанные зонтики, раздавленный букет, ребенок в слезах, молящийся священник, потерянный ботинок, разорванный бумажный флажок. Машины медленно движутся по узкому проходу, остальная часть улицы запружена людьми. Опять вой сирен, колокола пожарных машин. Панику, как и лихорадку, лечит только время.
Я прошел под свисающими цветами магнолий. Ворота храма открыты настежь, вокруг никого. Ступеньки от позолоченной статуи Будды ведут наверх вдоль полукруглой стены. Я побежал по лестнице, меня здесь обдавала тенистая прохлада, пока я не выскочил на площадку у подножия купола. Отсюда вверх шла винтовая лестница. Золотые лучи солнца играли на фигурном литье ступеней, по которым я начал подниматься. Я приблизился к кольцу эркеров, шум толпы сразу стал громче.
На каждой десятой ступеньке я останавливался и прислушивался: за Куо могли прийти его люди, они ведь еще не знают, что он убит и не может присоединиться к ним.
Солнечный свет из проемов ослепил меня. Сейчас я находился в той части галереи, что выходит на парк “Лампини”, и мне пришлось миновать еще пять эркеров, пока я не оказался на месте.
Я взглянул под ноги.
У крупнокалиберной пули есть один недостаток: если охотитесь на кабана, она портит мясо, если на тигра — шкуру.
Я стрелял крупнокалиберной пулей, чтобы убить наповал, и своего добился. Но эта тупоносая пуля при попадании действует, как разрывная. Сейчас никто бы не взялся его опознать.
В последнюю минуту, перед тем, как поднять винтовку, он снял свои затемненные очки и аккуратно положил на выступ эркера. Солнце осветило светло-серый пиджак, начищенные ботинки. Только лицо не вязалось со столь изысканной одеждой. Может быть, это и есть его настоящее лицо: окровавленное лицо дикого зверя, лицо джунглей, которое не могли спрятать ни его фокусы, ни одежда цивилизованного человека. Надо сказать, наши души похожи. Только жили мы по разным законам.
Я перешагнул через труп, чтобы взглянуть на винтовку, и вдруг заметил, что на нем нет золотых запонок. Манжеты застегнуты на пуговицы. И тут, еще прежде, чем я поднял винтовку и рассмотрел ее, я понял все. Сейчас нужна быстрота. И точность мысли.
Это был плохонький шестизарядный карабин с прикладом из дешевого дерева.
Теперь можно не прислушиваться к звукам внизу. Я побежал вниз по винтовой лестнице, ударился плечом о перила, упал и ударился о перила с другой стороны. В глаза мне брызнул солнечный свет, и пока я не выскочил на площадку у подножия купола и не побежал по ступенькам вниз вдоль стены, лестница качалась под ногами.
Храм все еще был пуст, но у ворот в тени магнолий стояли три священника. Один из них двинулся ко мне, видно, решил, что я вор и что меня спугнули. Я увернулся, выбежал на улицу и бросился к бару на другой стороне. Слава Богу, там был телефон.
Все три линии заняты, я непрерывно набираю эти три номера, чтобы прорваться, когда кончится разговор по одному из них. Мне пришлось проделать это раз десять, прежде чем я дозвонился; за это время я еще раз обдумал задание — задание Куо, а не мое. Как это я раньше не догадался! А он очень ловко все провернул.
Ты зажигаешь фонари… движешься в темноте… Есть места, куда свет не доходит, ты обходишь их, потому что фонари слишком слабы, чтобы осветить все вокруг… все понятно!
Одна из линий посольства наконец освободилась, и я сказал в трубку:
— Дайте мне комнату № 6.
15. Захват
Пока я решил с Ломэном не говорить. У него будет ко мне много вопросов, и я хотел иметь ответы на них.
Переговорив с комнатой № 6, я вышел из бара и двинулся по Линк Роуд. Толпа несколько поредела, но на улице все еще было много людей, они обсуждали случившееся. На месте происшествия все изменилось: полиция расставила барьерчики. Там, где королевский лимузин врезался в толпу, работала поливальная машина, над мостовой поднимался пар. Все машины “скорой помощи” уехали.
Люди все еще были в шоке: я проходил мимо плачущих женщин, которых тщетно успокаивали мужья. Те, кто оказался рядом с местом происшествия, нескоро забудут случившееся. Вокруг суетились фотографы, репортеры брали интервью.
Зато около моего дома никого не было, все спешили присоединиться к толпе на повороте. Изнывая от липкой жары, я взбирался на последний этаж.
У меня было время составить полную и геометрически точную картину происшедшего, пока я смотрел из окна вниз.
Задание Куо состояло из одного выстрела. Мы с Ломэном это знали. Этот выстрел решал судьбу операции. Но после того, как выстрел был сделан, задание Куо вступило в новую фазу, о которой мы не знали ничего. А Куо профессионал и, наверно, не зря собирал такую подробную информацию: чтобы сделать один выстрел, такая информация не нужна. Он подготовил свою операцию столь же тщательно, как собирал винтовку: детали своего плана он подогнал к деталям моего. Я сам стал частью замысла Куо и действовал безупречно, словно по его приказу.
План Куо увенчался полным успехом, а единственный результат — никому не нужный труп в храме Фра Чула Чеди. Это был седьмой из людей Куо, он присоединился к ним последним, это о нем сообщил мне Пангсапа. Тот, кого я убил, был не Куо: на нем не было золотых запонок, да к тому же снайпер вроде Куо сочтет ниже своего достоинства пользоваться дешевым карабином. Я убил подсадную утку, подсадил мне ее Куо.
Злиться на собственные ошибки глупо, пользы от этого никакой, и все же, сидя в этой душной комнате, я Дрожал от злости.
В дверь склада воздушных змеев кто-то воткнул канцелярскую кнопку — звонить на конспиративку, поэтому, как только я сложил свои инструменты (от них теперь мало проку), я позвонил Варафану на Сой Суек.
— Гелиотроп готов?
— У меня было мало времени. Все же вечно торопятся. Но если будете проезжать мимо, зайдите ко мне в мастерскую, наведите справки.
Я решил пройтись, не нанимая велорикшу; гнев во мне еще не улегся, а я должен разговаривать с Ломэном спокойно. Мне очень понадобится спокойствие.
У посольства стояло целых пять фургонов с надписью “Пресса”, и мне пришлось показать полицейским пропуск, чтобы меня впустили. На всякий случай и меня щелкнули: вдруг я какая-нибудь важная птица? Подпись под фотографией: “Человек, который знал слишком мало”.
Меня снова запихнули в кабинет атташе по вопросам культуры, ко мне снова вышла мисс Мэйн. Я с трудом ее узнал. Все было то же: красивая походка, элегантная одежда, та же странная левая щека. Однако в голосе не было прежней уверенности, глаза часто мигали после пережитого испуга. В первый раз она была похожа на женщину, а не на механическую богиню.
Я, наверно, тоже изменился: в первое мгновение она меня не узнала. Так мы и стояли, прислушиваясь к шуму из коридора; там трезвонили телефоны, хлопали двери. Словом, чинный покой, которым так самодовольно гордилось посольство, сменился форменным переполохом.
— Проводите меня в комнату № 6, — сказал я.
— Разумеется.
Она не пошевелилась и не отвернулась. Все, что она хотела рассказать, все вопросы, которые она хотела задать, — все ушло в мигание глаз.
— Вам удалось что-нибудь сделать? — спросил я. Именно она подошла к телефону, когда я наконец дозвонился из бара на Линк Роуд.
— Да.
Голос ее дрожал.
— Таиландцы проводят срочные поиски: об исчезновении было сообщено за несколько минут до отбытия кортежа. Пришлось их уговаривать, но мне удалось убелить их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22