— Какая потеря для Франции!— Не такая уж большая, как вы думаете, — пробурчал Мале. Не видя Бутро, он отправил «адъютанта» на розыски и вышел во двор.Ливень прекратился, чуть-чуть моросило. До рассвета было еще далеко. Солдаты строились, быстро занимая привычные места. Вглядываясь при свете факелов в их лица, Мале не обнаружил ни удивления, ни сожаления, хотя многие уже знали о «смерти» императора.«Все идет, как надо, — подумал Мале. — Я правильно рассчитал».Но вот появились «адъютант» с «комиссаром». И Бутро, приблизив колеблющееся пламя факела, начал читать:«Постановление Сената от 22 октября 18 12 года.Заседание началось в восемь часов вечера, под председательством сенатора Сиейса.Сенат, экстренно собравшийся, прослушал сообщение о смерти Наполеона, которая имела место под стенами Москвы 8-го сего месяца…»Здесь Бутро остановился, ожидая, как будут реагировать на это известие. Но, за исключением глухого бормотания в двух-трех местах строя, ничего не последовало, и он продолжал.Читал он долго — постановление состояло из девятнадцати параграфов. Здесь говорилось о ликвидации императорского режима, о провозглашении временного правительства во главе с Моро, об изменении внутренней и внешней политики, об освобождении завоеванных государств — Мале полностью использовал обещания и фразеологию своего первого заговора.К концу чтения Бутро с непривычки закашлялся и начал хрипеть.Мале поспешил ему на выручку.Громким голосом он прокричал:— Солдаты! Бонапарта больше не существует! Тиран погиб под ударами мстителей! Он получил от Родины и человечества то, что заслужил. Краснея от стыда, что так долго покорялись этому корсиканцу, мы не намерены подчиняться его отпрыску!..Призвав к уничтожению всех, кто станет у них на пути, генерал закончил ясным намеком на будущую республику:— Соедините ваши силы и дайте родине конституцию, которая принесет счастье французам!..Он кончил.На дворе было тихо, как в могиле.Никто не проявлял своих чувств.Ни сожалений, ни порицаний, ни аплодисментов.Впрочем, аплодисментов быть и не могло. Мешала воинская дисциплина. Казарма — не театр!«Прекрасно, — подумал Мале. — Первый рубеж перейден. Можно делать следующий шаг».Он подозвал капитана Пикереля и приказал ему послать двух вестовых, снабженных копиями соответствующих документов, в соседние казармы. Два других солдата в сопровождении Рато были отправлены на квартиру Каамано, чтобы забрать кофр, в котором находились генеральские мундиры для Лагори и Гидаля. Пять рот из десятой когорты во главе с капитаном должны были следовать за Мале и Бутро, шестая оставалась при Сулье; ей надлежало утром под командой новоявленного полковника идти прямо к ратуше.Пикерель сделал нужные распоряжения.Пять рот, предшествуемые мятежным генералом и верным воинскому долгу капитаном, отправились на завоевание Парижа. 3 Начинался шестой час утра.Светало.Мелкий дождь моросил по-прежнему.Пять рот в полном боевом порядке шли за своими командирами, и их четкий шаг гулко отдавался в пустоте улиц. Миновали предместье Сент-Антуан, вот улица Руа де Сисиль, а вот и знакомый вход в Ла Форс.Остановив свой отряд, генерал в сопровождении первой роты, командуемой капитаном Стеновером, подошел к воротам и стал стучать.Привратник был вне себя от изумления: генерал, в сопровождении такого эскорта… Что-то небывалое…Мале не дал ему времени на размышления и потребовал немедленно вызвать начальника тюрьмы.Начальник тюрьмы, господин Бо, был тертый калач. За годы своей службы он повидал многое. И увиденное сейчас сразу показалось ему подозрительным. Еще бы! Перед ним в генеральском мундире стоял его вчерашний узник, причем один из тех, за кем был положен особый надзор.Мале уловил заминку. Он отступил в сторону и дал знак Бутро, который прочитал указ военного коменданта Парижа о немедленном возвращении свободы трем политическим заключенным: Лагори, Гидалю и Бокеямпе.Это еще более насторожило господина Бо. Вчерашний преступник пришел освобождать трех сообщников, да к тому же приказом за своей подписью! В самом лучшем случае это было правовое нарушение: тюрьма находилась в ведении не военной комендатуры, а министерства полиции!Стремясь выиграть время, Бо спросил:— Что, собственно, происходит? Откуда такие распоряжения?— Император убит под Москвой, — ответил Мале. — Я в своих действиях уполномочен новым правительством!Известие ошеломило начальника тюрьмы. «Так вот оно что… Это новый государственный переворот!» Сколько таких переворотов пришлось пережить господину Бо… И все-таки он сказал:— Я не могу выполнить этого предписания без визы герцога Ровиго. Разрешите, я пошлю к нему на подпись.«Этого еще недоставало!» — Мале был раздосадован, но быстро нашелся:— Ваше желание невыполнимо. Ровиго больше не министр полиции, а государственный преступник.Аргумент сразил честного Бо. «Так и есть, — решил он. — Вчерашние преступники стали властями, значит, вчерашние власти превратились в преступников».Он отправился исполнять волю новых властей.Пока тянулась канитель с освобождением троих, Мале вспомнил о четвертом: ведь в Ла Форс находился его старый друг и участник всех его конспираций Эв Демайо. Генерал тут же начал писать приказ об освобождении Эва. Но вдруг что-то остановило его, и он бросил недописанную фразу. Он подумал: «А если все сорвется? Если мы не добьемся победы? Тогда старик будет расстрелян как участник антиправительственного заговора! Нет, уж лучше пусть он, сидевший так долго, посидит еще день-два, до полной победы или поражения. Тогда, по крайней мере, он сохранит себе жизнь».В том проявилось одно из характерных свойств генерала Мале: он был великодушен. И всегда о других думал прежде, чем о себе.Между тем в помещение вошли полуодетые Лагори, Гидаль и Бокеямпе. Физиономии у них были весьма постные. Гидаль решил, что его сейчас отправят в военный трибунал Марселя, Лагори подумал, что ему предложат немедленно готовиться к отъезду в Америку, корсиканец же не думал ни о чем и лишь дико вращал глазами.Мале бросился навстречу Лагори и обнял его.— Дорогой собрат мой! — воскликнул он. — Вот уже восемнадцать лет, как мы потеряли друг друга из виду. Сколько воды утекло, сколько неволи мы оба хлебнули! Я счастлив, что сегодня я дарю вам свободу…В нескольких фразах Мале объяснил всем троим происходящее. Он сообщил о смерти императора и о создании нового правительства. Ни Лагори, ни Гидаль не задали ему никаких вопросов. Они знали, что все сказанное — ложь, но не желали разъяснений и уточнений, ибо были готовы подчиниться его приказам.— Генерал Лагори, — сказал Мале, — Сенат назначает вас министром полиции. Берите людей и идите в префектуру и министерство. Арестуйте Савари, Паскье и Демаре. Вас будут сопровождать генерал Гидаль и комиссар Бутро, которому надлежит занять место Паскье.Затем обратился к Гидалю:— Вы, генерал, после совместных действий с Лагори арестуете архиканцлера Камбасереса, военного министра Кларка и графа Реаля. Взять их можно разом — все они живут в одном округе, на улицах Юниверсите, Англе и Лилль.— Вы же, сударь, — кивнул он смущенному Бокеямпе, — направитесь в ратушу, где встретитесь с полковником Сулье и окажете ему необходимую поддержку. Вы получите должность префекта округа Сены вместо господина Фрошо, который вошел в состав правительства.Еще раз обведя всех глазами и убедившись, что его поняли, Мале заключил:— Пока все. Переоденьтесь, господа, мой адъютант принес вам мундиры. Возьмите необходимую документацию, четыре роты вас ждут на улице, и действуйте. И имейте в виду: всякое сопротивление прежних властей должно тут же пресекаться. Никакой жалости к тем, кто осмелится не выполнять волю нового правительства! Если возникнет нужда во мне, я буду в Главном штабе на Вандомской площади. После того как вы исполните полученные предписания, мы встретимся в ратуше……Он сам удивлялся, как складно текла его речь, как точно были отданы приказы, как полно и беспрекословно они подчинились его воле. Все шло как по маслу. Он чувствовал необыкновенный подъем, небывалый прилив энергии. Теперь — к следующему рубежу. 4 Шествуя во главе отряда из трех рот десятой когорты, Лагори все еще не мог опомниться от изумления. Да, конечно, он знал о каких-то планах Мале, благодаря Софи Гюго он заочно договорился с ним о совместных действиях, но все это казалось сказкой, которой заключенный тешил себя, чтобы скрасить часы неволи. И вот сказка становится явью. Еще час назад узник Ла Форс, он стал вдруг министром полиции, ему повинуются сотни людей, он идет арестовывать не кого иного, как коварного негодяя, который подло предал его и которого он ненавидел больше всех на свете. Неужели он не спит, неужели такое возможно? Но он тут же вспомнил: чего только не было в годы революции! И переворот 18 брюмера разве не выглядел подобным же «чудом»? Нечего ломать голову, надо делать то, что предписано судьбой; братья-филадельфы подготовили все как следует и обо всем позаботились, его же дело — исполнять!..Несмотря на срочность своей миссии, Лагори попросил Гидаля обождать и свернул на улицу Фельянтинок. Он пробыл у любимой ровно столько, сколько нужно было, чтобы ее поцеловать и получить благословение на правое дело.Ровно в семь отряд прибыл на Иерусалимскую улицу к зданию префектуры.С Паскье обошлось без шума.Господин префект принадлежал к породе «жаворонков»: он рано ложился и рано вставал. Поэтому в семь утра он был уже одет и сидел за своим рабочим столом. Когда отряд, возглавляемый Бутро, вторгся в его комнату, он встал и спросил, что происходит. Вместо ответа молодой юрист протянул ему указ Мале. Пробежав документ умелым взглядом, Паскье сразу понял: «липа». Но понял он и другое: сопротивляться бессмысленно. Косясь на трехцветный шарф Бутро, он спросил:— Вы прибыли, чтобы сменить меня, сударь, не так ли?— Совершенно верно, сударь, — с легким поклоном ответил юрист.— А что вы намерены сделать со мной?— Вы, как и указано в этом распоряжении, будете отправлены в Ла Форс.— Вы не опасаетесь за свою дальнейшую судьбу?— Ничуть.— В таком случае, сударь, освобождаю вам место. Вот ключи от ящиков стола, а это — от шкафа с бумагами. Я к вашим услугам…Столь же спокойно дал себя арестовать и многоопытный шеф тайной полиции Демаре.С герцогом Ровиго все вышло по-иному. 5 Савари не принадлежал к породе «жаворонков», скорее он был «совой». Во всяком случае, этой ночью он работал допоздна и, отправляясь в свою спальню, не велел себя будить ни под каким видом. Утренний сон его был, видимо, крепок, поскольку он не услышал первых ударов в дверь.— Заперто изнутри, мой генерал, — сказал сержант. — Что будем делать?— Ломайте, — невозмутимо ответил Лагори.О, как он ждал этой встречи! Как жаждал увидеть это самодовольное, холеное лицо, искаженное ужасом! Лагори не был кровожаден. Он не собирался мстить негодяю. Но встречи ждал так же страстно, как ждут свидания с женщиной. И ожидания не обманули его.Когда выбитая дверь повисла на одной петле, на пороге появился человек в ночной рубашке и туфлях на босу ногу.— Боже мой, что случилось? Неужели пожар?Пробегая встревоженным взглядом по лицам, министр вдруг увидел улыбающегося Лагори в генеральском мундире, спокойно сложившего руки на груди.Лицо несчастного стало дергаться, и он чуть не упал навзничь, но капитан Пикерель успел поддержать его под руку.— Ты не ошибся, старина, это я, — сказал Лагори. — Вот мы и снова свиделись.— Но я думал, что ты уже на пути в Новый Свет!— Как видишь, мне и в Старом неплохо.— Зачем же ты здесь?— Чтобы занять твое место.Савари пришлось поддержать и под другую руку, иначе бы Пикерель его уронил.— Но по какому праву все это происходит? Ты понимаешь, чем рискуешь? — лепетал Савари.— Пока что рискуешь только ты. Не утруждай себя, Савари, угрозами. Сейчас ты ничто. Твой покровитель мертв, и защитить тебя некому.Савари не стал ни о чем расспрашивать. Дрожащий, как в лихорадке, он пытался опуститься на колени. Его уста искривились от ужаса.— Не убивай меня… Ведь мы были друзьями…Лагори стало противно. Его едва не стошнило.— Я не собираюсь тебя убивать. Благодари бога, что ты попал в руки более благородные, чем твои. Не бойся за свою жизнь. Тебе лишь придется претерпеть то, что по твоей милости я терпел более двух лет. Ты поедешь в Ла Форс и на собственной шкуре познаешь, как приятна обитель, в которую ты столь щедро посылал своих бывших друзей…Не желая дольше выносить этот спектакль, Лагори отвернулся и вышел в соседнюю комнату.Его «бывший друг» сразу воспрянул духом. Обращаясь к окружавшим его солдатам, он быстро шептал:— Братцы, опомнитесь! Понимаете ли вы, на кого подняли руку? Вас привел сюда беглый преступник. Император жив и по возвращении расправится с изменниками. Я, министр полиции, приказываю вам: арестуйте этого злодея!..Пока он шептал, человек, стоявший в тени, вышел на свет.Это был Гидаль.Не в силах совладать с собой, он выхватил саблю и приставил острие к груди Савари.— Ах ты мразь… — только и сказал он.— Пощадите! Неужели вы способны убить безоружного?..Лагори, услышав крики, вернулся в спальню.— Оставь его, Гидаль. Пусть разбирается правосудие.Лакей принес платье Савари и помог ему одеться. На глазах у публики, собравшейся возле особняка министра, его втолкнули в экипаж, окруженный дюжиной солдат. Но на пути в Ла Форс он не выдержал и сделал еще один необдуманный поступок. В тот момент, когда на перекрестке улиц карета остановилась, он с ловкостью ужа проскользнул между конвоирами, открыл дверцу и выпрыгнул на мостовую. Видимо, он думал раствориться в толпе и убежать. Но это ему не удалось. Его тут же схватили.— Кто это? — спрашивали любопытные.— Министр полиции! — ответил один из конвойных.И тут со всех сторон раздались крики:— Бей его!— В воду его, мерзавца! Утопить в Сене!Не будь сильного конвоя, вряд ли удалось бы Анну Савари, герцогу Ровиго, спастись от слишком горячего проявления народной любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48