Арчер молча пожал плечами. Рива подошла ко мне и обняла меня снова. Мне это было так нужно — у меня разрывалось сердце. Я потерял двух старших братьев в один день.— А как же хозяин? Как же дон Торио? — спросил я.— Хозяин, — тихо протянул Артур, и уголки его рта поползли вниз в горькой усмешке.— Хозяин лежит перед тобой, малыш.Меня ударило в живот ужасающе холодной волной.— Что? — выдохнул я.— Наш хозяин, дон Торио, лежит перед тобой. Его убил мудак, которого я разорву на части, когда доберусь до него, — бросил мне через плечо Арчер.Он и Артур молча смотрели на Чарли, их лица были похожи на лица мертвецов.— Понимаешь, Чарли сразу так решил, что всё будет пополам, всё — работа, деньги, дом. Он придумал сказку о доне Торио, которого никто никогда в глаза не видел, историю о невидимке. Он был нашим братом, даже больше. Какой бы нормальный хозяин стал бы рисковать наравне с нами? — тихо спросил Артур и сам себе ответил:— Да никто бы так не сделал.— Он никогда не смог бы стать хозяином над нами, через это он не хотел переступать, — сказал Арчер.— Он всегда все планировал наперед, знал, когда и с какой карты пойти. Лучше его не было, да теперь, наверное, уже и не будет, — устало сказал Артур.Вот так я и узнал, кто такой дон Торио. Чарли — у меня язык не поворачивался называть его Чарльзом — тоже был одним из моих учителей. Саймон, Любо, Лис, Чарли...Тут я уже не выдержал и заплакал.Но это было еще не всё.С пустыря послышался голос, который я узнал бы всегда и везде:— Гонец! Гонец, уже полдень!Я рванулся к окну и удержал руку Артура, рванувшуюся к револьверу.— Не надо!— Ты что, рехнулся?! — оттолкнул меня Артур, но я снова встал перед ним.— У меня больше причин убить его, больше, чем у кого-нибудь из вас! Я должен сделать это сам, понимаете, должен! — выкрикнул я.Ответом было молчание Артура. Марта молча качала головой:— Не надо, Алька, не надо.Рива бросилась ко мне на шею.— Господи, Аль, не ходи, не надо. Пусть лучше Арчер, пусть лучше он, чем ты! Не ходи, не надо, он убьет тебя, слышишь, он тебя убьет! — она не отпускала меня.Меня поддержал только Арчер. Он молча достал свой нож и протянул его мне рукоятью вперед. Артур молча продолжал смотреть на тело Чарли.— Давай, не тяни, — тихо сказал Арчер.Я постарался отстранить от себя Риву, но она не отпускала меня.— Пойми, маленькая, он чуть не убил меня после того, как я попал во Фритаун. Он чуть было не убил меня и сломал мне ногу, когда пытался убить всех тех, кого я люблю. Сегодня он убил Чарли, а Чарли был лучшим из нас и ты знаешь, как я его любил. Он и его люди убили Лиса и чуть не убили всех нас. Я должен остановить его.— Но почему ты, почему именно ты? — она не могла отпустить меня.— Потому, что он — самый страшный мой сон наяву, он — мой кошмар, моя вечная тень. Когда мне плохо — я всегда вижу его за своей спиной, он всегда преследует меня — в моих снах и наяву. Он всегда находит меня, он везде меня найдет. Если я не покончу с ним, я никогда не смогу спать спокойно, никогда не смогу спокойно заснуть, никогда не смогу выйти на улицу, не опасаясь ножа в спину.Ее руки вдруг безвольно обвисли и она посмотрела на меня глазами, полными слез.— Ты не любишь меня.— Я очень люблю тебя, Рива, но сейчас я должен идти.— Тебя убьют, — сказала она мне и я видел, что у нее нет больше сил.— Нет, я вернусь, — сказал я и соврал, хотя сам еще не знал об этом.Марта обняла Риву за плечи и вывела из комнаты, сердито посмотрев на меня.Я взял нож Арчера и мы пошли вниз.— Ты думаешь, кто-то из них остался? — спросил его я.— Вроде нет. Мы всех положили, — ответил Арчер, проверяя барабаны револьверов.Когда мы выходили из дома, Арчер тихо сказал мне:— Без фокусов и нервов. Ждешь удобного момента и наносишь удар. Его надо свалить одним ударом, на другой у тебя не будет времени и сил.Мы вышли из арки и увидели Никиша, стоявшего на пустыре под яростными лучами летнего солнца. Он ухмылялся, в его правой руке поблескивало лезвие ножа.— И еще: если я увижу, что у тебя больше нет сил, я его застрелю, а ты старайся не становиться на линии между ним и мной.— Нет! — дернулся я и осекся под яростным взглядом Арчера.— Заткнись, — презрение металлом скользнуло в его голосе, — если ты думаешь, что я дам ему уложить тебя, так ты полный идиот. Иди!Арчер остановился и последний десяток метров я прошел сам. Когда я увидел лицо Никиша передо мной, вся моя ярость прошла. В голове звенела одна, старая-старая мысль — стереть этого гада.— Вот мы снова и встретились, — ухмыляясь, сказал Никиш.— Да, — безразлично сказал я.Он радостно поднял нож и выразительно провел лезвием по своей шее:— Не боишься?— Нет, — также безразлично ответил я, глядя в его змеиные глаза.— А зря, зря. Я ведь столько для тебя сделал, Гонец.— Это правда, Никиш, ты сделал для меня много хорошего.От смеха он чуть не сложился пополам. Пока он смеялся, его глаза, в которых не было ни капельки смеха, смотрели в мои глаза.— Ты, наверное, малость повредился мозгами. Нож у горла, сломанная нога — это хорошо?— А ты сам посуди, Никиш, — начал я так, как будто разговаривал со старым другом. — Когда ты в первый раз чуть не убил меня, я попал к Артуру. Его семья приняла меня и полюбила, как родного. Когда ты чуть не убил меня во второй раз, ты сломал мне ногу и моя семья ухаживала за мной так, что я понял, как сильно они меня любят и как я люблю их. Потом я стал помогать Чарли. Когда мы встретились в третий раз, я встретил женщину, которую я полюбил, а она полюбила меня. Так что ты приносишь мне счастье, Никиш.Никиш внимательно слушал меня и, когда я закончил, он спросил меня, уже без своей безумной усмешки:— Так что, ты уже не хочешь убивать меня?— Нет, — сказал я и победил Никиша во второй раз.Он вскрикнул от ярости и набросился на меня.Я успел увернуться от двух почти незаметных выпадов, похожих на броски змеи. Лезвие пролетело в нескольких сантиметрах от моего горла. Я успел отступить метра на четыре и почувствовал, что мышцы ног начинают противно дрожать. Я понял, что долго не продержусь. В глазах Никиша уже не было ничего человеческого, это были не глаза, а черные дыры.Я успел уйти от пяти выпадов, последний мне пришлось уже отбить ножом.В конце концов, Никиш бросился на меня, выставив перед собой нож. Я смог отодвинуться вправо и пропустил его нож между туловищем и левой рукой. В это самый момент нож, который я держал перед собой, вошел в тело Никиша так легко, что я даже этого не почувствовал. Его лицо застыло в нескольких сантиметрах от моего лица. Когда я посмотрел в его глаза, то удивился: в его глазах уже не было безумия. Это были глаза смертельно уставшего человека.Он упал и мой нож остался в его теле. Нож Никиша упал и откатился в сторону.И тут, прости меня Боже, я упал на колени перед лежащим на земле Никишем, как уже падал сегодня — господи, только сегодня! — перед Лисом.Никиш улыбнулся мне, улыбнулся по-настоящему, хоть это была и скорбная улыбка. Его широкая рука нашарила мою ладонь и слабо пожала ее.— Вот и всё, — еле слышно выдохнул он.Передо мной лежал человек, которого я убил. Неважно, как сильно я ненавидел его, неважно, как долго он отравлял мою жизнь. Не важно, что он хотел убить меня — это был человек. Пусть сумасшедший, пусть убийца — но все же человек. Нет, я не забыл ни своего страха, ни сломанной ноги, ни Чарли, ни Лиса — нет, я ничего не забыл. Но при виде умирающего Никиша в моей душе шевельнулся светлячок чувства, похожего на прощение.Простить можно, забыть — никогда. Ведь в каком-то смысле всё, что я говорил ему перед схваткой — было правдой. Если бы не Никиш — у меня не было бы ничего. Мне стало плохо, когда я понял, что если бы не Никиш — я бы не встретил Артура, Арчера, Любо, Мону, Чарли, Марту, не полюбил бы Риву, не мотался бы, как сумасшедший, по улицам города, который я люблю больше жизни, не ходил бы рядом с Чарли, не узнал бы Саймона, Ихора, Мигу. У меня всего этого не было бы.В первый раз я столкнулся с мыслью, что зло каким-то невообразимо отвратительным образом перемешано с добром.Я оглянулся и увидел Арчера, медленно и устало идущего к дому. Его миссия была завершена — Никиш был мертв, я был жив.И тут погасло солнце. Огромная тень упала на город. Все стало вокруг пепельно-серым во внезапно наступивших сумерках. Я задрал голову вверх — и застыл.В небе надо мной, над Замком над Морем, над всем Городом повис огромный металлический шар. Он двигался, я видел его неоднородную поверхность, я видел утолщения на металле, яркие огни, какой-то странный повторяющийся узор, оспины на броне — всё это медленно плыло надо мной в почерневшем небе. Шар был огромен, мне показалось, что он больше, чем весь Город. Я был похож на муравья, на которым занесен башмак прохожего, здоровенный такой башмак, с гору величиной.Мир менялся на глазах так, как будто со смертью Никиша наступил конец света.Тут поверхность шара затуманилась и мне показалось, что на Город пролился черный дождь. Каждая капля стремительно приближалась к земле, увеличиваясь в размерах, и через секунду стало понятно, что каждая капля — это какой-то летательный аппарат. И вдруг в моем в моем одурманенном от ужаса мозгу вспыхнула догадка, что колоссальный металлический шар в небе — это космический корабль.Страшный вой вывернул наизнанку ставший душным воздух. Я увидел, как одна из черных капель изменила направление и полетела к нам.И тут я испытал мощный прилив страха, кровь застучала в висках, мне стало холодно, мне показалось, что каждый волосок моего тела встал дыбом и что мои глаза вылезают из орбит. Я вскочил на ноги.Черный аппарат почти накрыл собой наш пустырь. Я побежал по направлению к дому. Какая-то черная тень метнулась ко мне, меня сбило с ног и я оказался закутанным в мелкоячеистую металлическую сеть. Последним, что я услышал, были выстрелы, доносившиеся от дома. «Арчер», успел подумать я, прежде чем провалиться в бездонную черную яму...Потом я очнулся в темноте. Я вообще ничего не видел, мои руки были прижаты к бокам, я не мог пошевелиться. Всё было, как в страшном сне, только сейчас я понимал, что всё это — наяву. От охватившего меня страха я закричал так, что живот втянуло под ребра и до хрипоты перехватило дыхание. Я кричал еще и еще, пока меня не охватило ощущение безумного ужаса. Похожее чувство было тогда, в Городе, только в этот раз я понял, что это ощущение искусственное, как будто кто-то страшный, невидимый и злой холодным скальпелем проводит по моим нервам. Я снова потерял сознание...В следующий раз я очнулся от ощущения холода. Я сидел на холодном полу, поджав под себя ноги. Мне казалось, что я смертельно устал, мне ничего не хотелось, все тело ломило от боли. Я сидел в темноте, когда надо мной вспыхнул мертвенно-бледный свет. Я запрокинул голову вверх так, что почувствовал, как напряглись мышцы шеи. Я сидел, залитый этим холодным светом на холодном полу и это предпоследнее, что я помню...Последнее смутное воспоминание было таким, как будто я плыву в темноте, я чувствую, что повис в воздухе, что мои руки и ноги свисают, как у тряпичной куклы. Мои глаза открыты, но я снова ничего не вижу. Сил нет, сил нет даже чтобы думать. Я не чувствую абсолютно ничего — ни гнева, ни любви, ни страха. Ничего... Глава 9. Новый мир. Когда я очнулся, то лежал в постели, укрытый белоснежным чистым одеялом. Я ощущал странные, незнакомые, но приятные запахи. Воздух был чист и свеж, но холодно мне не было. Я минутку открыл глаза и осмотрелся. Моя кровать стояла в темной комнате. На стене слева от меня переливались разноцветные огоньки — тепло-красные, оранжевые, зеленые, желтые. Я немного посмотрел на них, пока не заснул. Мне ничего не снилось.Я не знал, когда я проснулся, но когда я открыл глаза, то в комнате было светло, как утром. Я все еще лежал в белоснежной постели, стена слева от меня все еще подмигивала разноцветными огоньками. Я лежал на спине и медленно обводил комнату взглядом, пока не остановился на мужчине в белом халате и белых брюках. Он сидел в кресле справа от меня и читал какую-то толстую книжку. Его лицо с толстыми щеками возвышалось над книгой, его глаза показались мне похожими на глаза старого бульдога.Он посмотрел на меня поверх книги и машинально перевернул страницу. Он улыбнулся и сказал:— О!«В больнице я, что ли», лениво подумал я.Толстяк отложил книгу на столик у кресла и подошел ко мне.— Долго же ты спишь, — проворчал толстяк.Его глаза улыбались, хотя и по-прежнему казались мне похожими на глаза старого доброго бульдога.— Вы — доктор? — спросил его я и удивился тому, какой у меня дрожащий голос.— Да, именно.— Это — больница?— Да.— А где Рива?— Кто это такая, сынок? — посмотрел он мне в глаза.— Я её люблю, — ответил я и подумал: «Что за чушь я несу?».Он улыбнулся, показывая крупные, начинающие желтеть, зубы.— Тогда понятно. У тебя что-нибудь болит?— Нет, просто как будто я тонну угля перетаскал — руки и ноги дрожат, противно так, — словно извиняясь, ответил я.— Головокружение? Тошнота?— Нет.— Голова не болит?— Нет. Где Рива? — я попытался сесть в кровати и тут у меня закружилась голова и перед глазами все поплыло, как будто после грандиозной попойки.Его сильные руки уложили меня в кровать.— Рановато тебе еще так вскакивать, — проворчал он, — отдохни, а я пока сделаю пару звонков.— Куда? — открыл я глаза.— Куда надо, — усмехнулся он.— В полицию?Он не ответил мне, потому что его большой палец нажимал на кнопку, похожую на дверной звонок в богатых домах.— Центральная, Линкольна Томпсона, срочный вызов из больницы, — сказал он в металлическое ситечко над кнопкой в стене.— Томпсон слушает, — ответило ситечко густым басом.— Линк? Это Бауэр, — сказал доктор.— О, док, как дела? Слушай, у меня дел полно, ты не мог бы потом?— Нет, Линк, позже не получится. Парень очнулся.Секунда молчания.— Что-то говорил?— Пока ничего особенного, но лучше бы ты появился сам, со всеми бумагами, что заготовил.— Хорошо.— Да, еще — тот умник с Земли у тебя?— Нет, но я его позову, будет для протокола.— Ладно, жду вас.Доктор повернулся ко мне:— Знаешь, если я увижу, что тебе станет хуже или начнешь волноваться, то я, пожалуй, дам тебе успокоительное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46