https://wodolei.ru/
Ничего другого не оставалось, как возобновить атаки.
Я получил приказ нанести удар всеми наличными силами полка и сам повел группы самолетов. Под прикрытием истребителей мы в 11.20 нанесли мощный бомбовый удар по кораблям и портовым сооружениям в порту Ренне. Боевая нагрузка составляла по две тысячекилограммовые бомбы на каждый самолет. В районе среднего мола возникло до двадцати очагов пожара, клубами черного дыма заволокло весь порт.
После дозаправки машин горючим и боеприпасами и короткого отдыха экипажей я вновь поднял полк в воздух. На этот раз мы взяли курс на порт Нексе. Наши «яки» снова очистили небо над островом от истребителей противника и в 16.30 с непривычной для нас высоты в 2300 метров мы нанесли удар по порту и стоявшим в его акватории судам. Зенитный огонь обороняющихся хоть и был очень плотным, оказался малоэффективным, мы обошлись без потерь.
– Взрывы были очень сильными, а дым достигал высоты нашего полета, – доложил мне после отхода от цели недавно назначенный штурманом полка капитан Ф.Т. Пряхин.
– Куда же мы запишем взрывы в порту? – сокрушался он вечером. – Ведь нам нужны корабли!
– На лицевой счет Победы, а это – главное, – живо отозвался кто-то из летчиков.
А в 6 часов утра 9 мая с кораблей и самолетов Балтфлота в порту Ренне высадился наш десант. Только после этого командир немецкого корпуса генерал-лейтенант Гутман и старший морской начальник капитан 1-го ранга фон Калиц, как представители штаба гитлеровских войск, согласились капитулировать.
* * *
8 мая в Берлине был подписан акт о безоговорочной капитуляции всех фашистских войск. В связи с этим командование КБФ получило приказ Главнокомандующего Военно-Морским флотом: 9 мая прекратить все боевые действия флота. Чувствовалось, что с часу на час должно быть официально объявлено об окончании войны с фашистской Германией и о нашей долгожданной Победе. Было за полночь, но никто не ложился спать, хотя днем всем пришлось изрядно поработать. Налеты на порты Борнхольма, хотя и недалекие, потребовали немалого и физического и нервного напряжения. И все же люди ждали, ведь нельзя же было проспать такой исторический момент.
Мы с майором Добрицким тоже бодрствовали до двух часов ночи, но едва уснули, нас разбудила интенсивная стрельба зенитных батарей, прикрывавших аэродром. «Неужели налет?» – мелькнула мысль, и я поспешил к телефону, позвонил на коммутатор:
– В чем дело? Соедините меня с командиром зенитного дивизиона.
– С победой вас, товарищ командир! – прозвучал в ответ захлебывающийся от восторга голос девушки-телефонистки. – Победа! Дождались!
Радостная долгожданная весть быстро разнеслась по гарнизону. К артиллерийским залпам прибавилась трескотня самолетных установок. Во всех авиационных полках техники, механики, мотористы, услышав артиллерийскую стрельбу, а потом узнав, в чем дело, сели за башенные пулеметные установки и салютовали в звездное небо до полного израсходования патронов.
В эту ночь всюду свистели пули. Мирные пули, не предназначенные убивать. Кто-то успел выскочить из общежития, палил из пистолета на улице, а другие, чтобы не отстать, стреляли, высунувшись из окон. Сизые струйки порохового дыма слоями плавали в воздухе. Казалось, радости и веселью не будет конца. Люди обнимались. В кубриках до утра так и не ложились спать. Кто-то запел песню о Москве. Ее подхватили, и полилось над аэродромом:
Кипучая, могучая,
Никем не победимая,
Москва моя, страна моя,
Ты самая любимая.
Утром, после завтрака, состоялся митинг. Открыть его командиры частей, базировавшихся в Кольберге, поручили мне. Затем выступило несколько человек. Особенно проникновенно говорил командир 21-го истребительного авиаполка Герой Советского Союза подполковник П.И. Павлов. Впрочем, страстно, от всего сердца выступали и другие авиаторы. Невозможно сейчас воспроизвести на бумаге все сказанное в этот радостный день. Ведь все это надо заново пережить. Разве можно найти такие слова, чтобы выразить чувства людей, выстоявших в такой титанической борьбе, в войне, длившейся почти четыре года, войне самой тяжелой, самой кровопролитной в истории человечества.
На плечи Советского Союза и его Вооруженных Сил легла главная тяжесть борьбы с фашистской Германией и ее сателлитами. Красная Армия достойно выполнила свой долг перед Отчизной.
Пройдут годы, и благодарные потомки воздадут должное памяти бессмертного подвига, совершенного советскими солдатами. В Волгограде взметнется ввысь величественная фигура Матери-Родины, благословляющей своих сыновей на правое дело.
В берлинском Трептов-парке на гранитном пьедестале встанет во весь свой огромный рост одетый в металл воин-освободитель с карающим мечом в руках, которым он, словно кровожадного дракона, разрубил фашистскую свастику, солдат, прижавший к плечу ребенка – символ спасенного мира.
Будут пламенеть цветы у многочисленных памятников на Советской земле, в наших городах и селах – везде, где советский воин дрался насмерть, осуществляя свою историческую миссию.
Победа! Победа! Победа! Все мы жили ею, радовались ей. Мы ждали этой радости, и все-таки, когда эта весть пришла, никто не ожидал, что она будет так остра, так потрясающа.
Среди нас незримо присутствовали наши товарищи, не увидевшие радостный миг Победы. Они ушли в бессмертие ради вечного огня жизни. Мы и сегодня помним о павших и говорим словами поэта:
Никто не забыт
И ничто не забыто.
Земля
Обелисками густо покрыта,
Знамена склонены,
Огни неугасны…
У памяти цвет,
Как у знамени,
Красный.
* * *
На этом, наверное, можно было бы поставить точку. Нельзя объять необъятное. Невозможно в одной небольшой документальной повести исчерпывающе полно рассказать о людях и славных боевых делах большого авиационного коллектива, которым являлся 51-й минно-торпедный полк. Это был живой, постоянно меняющийся организм. На место геройски павших приходили другие люди, преисполненные желания сражаться за Родину мужественно и стойко, как их предшественники. К сожалению, память человеческая – это слишком несовершенный инструмент, а архивные записи подчас бывают неполными, поэтому какие-то эпизоды из жизни полка не вошли в эту повесть, какие-то люди служившие и воевавшие в нем, остались неназванными. Я приношу за это свои искренние извинения и надеюсь, что может быть, кто-то захочет восполнить этот пробел и напишет книгу о балтийцах-торпедоносцах. Право, они это заслужили. Лишь бы это была книга искренней и правдивой.
Перечитав рукопись, я подумал, что кому-то из читателей возможно, захочется узнать обобщенные, более полные данные о результатах деятельности всего полка и о наиболее отличившихся летчиках, штурманах, стрелках-радистах, фамилии которых, естественно, чаще других встречались в повести. Сейчас, в эпоху гласности, мы привыкли получать конкретные ответы на все вопросы и, я думаю, не стоит утруждать читателей собиранием разрозненных данных по страницам рукописи, а лучше дать их обобщенными здесь, в конце книги. Остается только извиниться за сухой протокольный язык, но тут уж ничего не поделаешь, иначе их пожалуй не напишешь.
Итак, за период боевых действий полка с 18 июня 1944 года по 9 мая 1945 года потоплено 159 боевых кораблей и транспортов противника, в том числе: линкор «Шлезиен», крейсер ПВО «Ниобе», вспомогательный крейсер «Орион», миноносец, 7 эсминцев, 16 сторожевых кораблей, 8 тральщиков, подводная лодка, сторожевой катер, несколько буксиров и самоходных десантных барж, два танкера, плавучий док с неопознанным судном и 93 транспорта общим водоизмещением 572000 тонн *. На фарватерах, в о вражеских портах т базах произведено 99 минных постановок. Я не упоминаю здесь боевых кораблей и транспортов, которые хотя и не были потоплены, но не получили серьезные повреждения и надолго выбыли из строя.
А теперь самое время назвать и лучшие экипажи, потопившие наибольшее количество боевых кораблей и транспортов. Здесь бесспорно первую строку занимает экипаж командира звена Героя Советского Союза Александра Александровича Богачева (штурман звена – Николай Иванович Конько, стрелок-радист Игорь Федорович Иванов). У него 15 потопленных единиц.
Затем следует экипаж командира звена [ Башаева (штурман звена] – Алексей Гаврилович Арбузов, стрелок-радист – Семен Александрович Иванов) и экипаж командира звена Виктора Мартыновича Кулинича (штурман звена Игорь Степанович Жебуртович, стрелок-радист И.И. Лазарев) – и у них по 14 потопленных единиц.
11 кораблей и транспортов на счету экипажа эскадрильи Героя Советского Союза Михаила Владимировича Борисова (штурман звена Герой Советского Союза – Иван Ильич Рачков, стрелок радист – Александр Семенович Демин). По 10 транспортов и боевых кораблей противника пустили на дно морское командир эскадрильи Федор Николаевич Макарихин (штурман Александр Петрович Лясин, стрелки-радисты Владимир Григорьевич Агафонов, а после его ранения (22.04.45) Петр Иванович Кудем) и командир звена Валентин Павлович Полюшкин (штурман Иван Нилович Яковлев, стрелки-радисты В.И. Арчаков, а затем Валентин Николаевич Плеханов)*.
Назвав здесь фамилии наиболее отличившихся, я отнюдь не хочу умалять заслуги других летчиков, штурманов, стрелков-радистов. Вклад в общее дело Победы каждого из них – живых и погибших – был достаточно весом. Судите сами: в полку выросло семь Героев Советского Союза, 598 офицеров, сержантов и солдат награждены орденами и медалями.
* * *
Ежегодно 9 мая ветераны 51-го Таллиннского Краснознаменного орденов Ушакова и Нахимова полка собираются на традиционную встречу в Ленинграде, откуда начинался их боевой путь. К подножию памятников, на могилы погибших, на могильные холмики ушедших из жизни уже после войны ложатся белоснежные каллы, пышные ветки сирени и среди них каплями горячей крови горят красные гвоздики. В тесном кругу молча стоят убеленные сединами ветераны – свидетели и участники кровопролитных сражений. Мы молчим, и в молчании этом – уважение к памяти Ф.А. Ситякова и Г.А. Заварина, И.В. Тихомирова и И.К. Сачко, Д.К. Башаева и В.П. Носова и многих-многих других, с кем крыло в крыло ходили мы сквозь огненный смерч, кто нашел последнее пристанище в суровых водах Балтики…
А потом начинаются воспоминания, которым нет конца, волнующие рассказы о жизни от великого часа Победы до наших дней.
Как же сложились судьбы моих однополчан? Сначала выяснить это было очень не просто. Дело в том, что вскоре после окончания Великой Отечественной войны автор этих строк был командирован на Высшие офицерские курсы авиации ВМФ. Учеба требовала максимальной самоотдачи, и связи с родным полком, в котором оставалось все меньше «старичков», постепенно ослабевали. По окончании курсов я был оставлен там старшим преподавателем, занимался научной работой, не переставая в то же время летать, осваивая новую авиационную технику. Тогда было не до писем. Как я до сих пор жалею об этом!
Правда, еще на курсах мне посчастливилось повстречать кое-кого из однополчан. И туда же на должность командира отдельной летной части минно-торпедного отделения прибыл… Кто бы Вы думали? Наш боевой командир эскадрильи, «автор» потопления «сотого» и рекордсмен по количеству боевых вылетов за день Ф.Н. Макарихин! Там он раскрылся для меня еще полнее как талантливый летчик и большой души человек. Работа у него спорилась, командование его постоянно отличало, ему прочили хорошее будущее. Но, к несчастью для всех нас, в 1956 году при испытании нового реактивного самолета подполковник Макарихин погиб. Он похоронен в Старом Крыму. Перед гробом славного летчика соратники несли на алых бархатных подушечках его боевые награды: четыре ордена Красного Знамени, три ордена Красной Звезды, много медалей…
* * *
А в 1960 году в соответствии с законом «О новом значительном сокращении Вооруженных Сил» 51 МТАП, как и многие другие авиационные части, был расформирован. Судьба разбросала моих друзей-однополчан по разным уголкам страны, и связи были окончательно потеряны.
Но дружба боевая вечна. Где же вы теперь друзья-однополчане? – наверняка спрашивал себя каждый из нас. Встретиться, повидаться, повспоминать – с годами эта потребность становилась все острее. И вот, в марте 1970 года в ленинградской молодежной газете «Смена» было опубликовано «Обращение к однополчанам 51 МТАП». И после него ко мне посыпались письма ветеранов, будто бы все только и ждали этого «Обращения».
«Создать инициативную группу, Совет ветеранов полка,» – предлагал бывший командир 1-й эскадрильи Иван Дмитриевич Тимофеев, работавший на одном из заводов в Риге. Аналогичные предложения прислали из Ленинграда бывший начальник связи той же эскадрильи Виктор Арсентьевич Дикарев и из города Камышина Волгоградской области – бывший штурман 1-й эскадрильи подполковник запаса Алексей Сергеевич Сирик, секретарь партийной организации предприятия.
Так родился Совет ветеранов, который поначалу доверили возглавить мне. А затем, благодаря активности членов Совета, особенно его секретаря В.А. Дикарева, удалось организовать встречи ветеранов полка, незабываемые поездки по местам боев, узнать и проследить судьбы однополчан. С горечью приходится констатировать, что время не щадит людей, прошедших войну, что сейчас, когда пишутся эти строки, уже нет среди нас И.Д. Тимофеева, умершего в 83-м. В совете ветеранов, которым руководит теперь бывший инженер 3-ей эскадрильи, а ныне проживающий в Ленинграде инженер-полковник в отставке Алексей Васильевич Завьялов, Дикарева заменила его жена и боевая подруга Валентина Ивановна, деятельный продолжатель наших хороших дел.
* * *
В 1978 году ушел из жизни любимец полка, один из лучших наших летчиков Герой Советского Союза, кавалер четырех орденов Красного Знамени Александр Александрович Богачев. Война не прошла для него бесследно, оставила свои глубокие шрамы. У Богачева обнаружилось серьезное расстройство нервной системы, с летной работы его списали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Я получил приказ нанести удар всеми наличными силами полка и сам повел группы самолетов. Под прикрытием истребителей мы в 11.20 нанесли мощный бомбовый удар по кораблям и портовым сооружениям в порту Ренне. Боевая нагрузка составляла по две тысячекилограммовые бомбы на каждый самолет. В районе среднего мола возникло до двадцати очагов пожара, клубами черного дыма заволокло весь порт.
После дозаправки машин горючим и боеприпасами и короткого отдыха экипажей я вновь поднял полк в воздух. На этот раз мы взяли курс на порт Нексе. Наши «яки» снова очистили небо над островом от истребителей противника и в 16.30 с непривычной для нас высоты в 2300 метров мы нанесли удар по порту и стоявшим в его акватории судам. Зенитный огонь обороняющихся хоть и был очень плотным, оказался малоэффективным, мы обошлись без потерь.
– Взрывы были очень сильными, а дым достигал высоты нашего полета, – доложил мне после отхода от цели недавно назначенный штурманом полка капитан Ф.Т. Пряхин.
– Куда же мы запишем взрывы в порту? – сокрушался он вечером. – Ведь нам нужны корабли!
– На лицевой счет Победы, а это – главное, – живо отозвался кто-то из летчиков.
А в 6 часов утра 9 мая с кораблей и самолетов Балтфлота в порту Ренне высадился наш десант. Только после этого командир немецкого корпуса генерал-лейтенант Гутман и старший морской начальник капитан 1-го ранга фон Калиц, как представители штаба гитлеровских войск, согласились капитулировать.
* * *
8 мая в Берлине был подписан акт о безоговорочной капитуляции всех фашистских войск. В связи с этим командование КБФ получило приказ Главнокомандующего Военно-Морским флотом: 9 мая прекратить все боевые действия флота. Чувствовалось, что с часу на час должно быть официально объявлено об окончании войны с фашистской Германией и о нашей долгожданной Победе. Было за полночь, но никто не ложился спать, хотя днем всем пришлось изрядно поработать. Налеты на порты Борнхольма, хотя и недалекие, потребовали немалого и физического и нервного напряжения. И все же люди ждали, ведь нельзя же было проспать такой исторический момент.
Мы с майором Добрицким тоже бодрствовали до двух часов ночи, но едва уснули, нас разбудила интенсивная стрельба зенитных батарей, прикрывавших аэродром. «Неужели налет?» – мелькнула мысль, и я поспешил к телефону, позвонил на коммутатор:
– В чем дело? Соедините меня с командиром зенитного дивизиона.
– С победой вас, товарищ командир! – прозвучал в ответ захлебывающийся от восторга голос девушки-телефонистки. – Победа! Дождались!
Радостная долгожданная весть быстро разнеслась по гарнизону. К артиллерийским залпам прибавилась трескотня самолетных установок. Во всех авиационных полках техники, механики, мотористы, услышав артиллерийскую стрельбу, а потом узнав, в чем дело, сели за башенные пулеметные установки и салютовали в звездное небо до полного израсходования патронов.
В эту ночь всюду свистели пули. Мирные пули, не предназначенные убивать. Кто-то успел выскочить из общежития, палил из пистолета на улице, а другие, чтобы не отстать, стреляли, высунувшись из окон. Сизые струйки порохового дыма слоями плавали в воздухе. Казалось, радости и веселью не будет конца. Люди обнимались. В кубриках до утра так и не ложились спать. Кто-то запел песню о Москве. Ее подхватили, и полилось над аэродромом:
Кипучая, могучая,
Никем не победимая,
Москва моя, страна моя,
Ты самая любимая.
Утром, после завтрака, состоялся митинг. Открыть его командиры частей, базировавшихся в Кольберге, поручили мне. Затем выступило несколько человек. Особенно проникновенно говорил командир 21-го истребительного авиаполка Герой Советского Союза подполковник П.И. Павлов. Впрочем, страстно, от всего сердца выступали и другие авиаторы. Невозможно сейчас воспроизвести на бумаге все сказанное в этот радостный день. Ведь все это надо заново пережить. Разве можно найти такие слова, чтобы выразить чувства людей, выстоявших в такой титанической борьбе, в войне, длившейся почти четыре года, войне самой тяжелой, самой кровопролитной в истории человечества.
На плечи Советского Союза и его Вооруженных Сил легла главная тяжесть борьбы с фашистской Германией и ее сателлитами. Красная Армия достойно выполнила свой долг перед Отчизной.
Пройдут годы, и благодарные потомки воздадут должное памяти бессмертного подвига, совершенного советскими солдатами. В Волгограде взметнется ввысь величественная фигура Матери-Родины, благословляющей своих сыновей на правое дело.
В берлинском Трептов-парке на гранитном пьедестале встанет во весь свой огромный рост одетый в металл воин-освободитель с карающим мечом в руках, которым он, словно кровожадного дракона, разрубил фашистскую свастику, солдат, прижавший к плечу ребенка – символ спасенного мира.
Будут пламенеть цветы у многочисленных памятников на Советской земле, в наших городах и селах – везде, где советский воин дрался насмерть, осуществляя свою историческую миссию.
Победа! Победа! Победа! Все мы жили ею, радовались ей. Мы ждали этой радости, и все-таки, когда эта весть пришла, никто не ожидал, что она будет так остра, так потрясающа.
Среди нас незримо присутствовали наши товарищи, не увидевшие радостный миг Победы. Они ушли в бессмертие ради вечного огня жизни. Мы и сегодня помним о павших и говорим словами поэта:
Никто не забыт
И ничто не забыто.
Земля
Обелисками густо покрыта,
Знамена склонены,
Огни неугасны…
У памяти цвет,
Как у знамени,
Красный.
* * *
На этом, наверное, можно было бы поставить точку. Нельзя объять необъятное. Невозможно в одной небольшой документальной повести исчерпывающе полно рассказать о людях и славных боевых делах большого авиационного коллектива, которым являлся 51-й минно-торпедный полк. Это был живой, постоянно меняющийся организм. На место геройски павших приходили другие люди, преисполненные желания сражаться за Родину мужественно и стойко, как их предшественники. К сожалению, память человеческая – это слишком несовершенный инструмент, а архивные записи подчас бывают неполными, поэтому какие-то эпизоды из жизни полка не вошли в эту повесть, какие-то люди служившие и воевавшие в нем, остались неназванными. Я приношу за это свои искренние извинения и надеюсь, что может быть, кто-то захочет восполнить этот пробел и напишет книгу о балтийцах-торпедоносцах. Право, они это заслужили. Лишь бы это была книга искренней и правдивой.
Перечитав рукопись, я подумал, что кому-то из читателей возможно, захочется узнать обобщенные, более полные данные о результатах деятельности всего полка и о наиболее отличившихся летчиках, штурманах, стрелках-радистах, фамилии которых, естественно, чаще других встречались в повести. Сейчас, в эпоху гласности, мы привыкли получать конкретные ответы на все вопросы и, я думаю, не стоит утруждать читателей собиранием разрозненных данных по страницам рукописи, а лучше дать их обобщенными здесь, в конце книги. Остается только извиниться за сухой протокольный язык, но тут уж ничего не поделаешь, иначе их пожалуй не напишешь.
Итак, за период боевых действий полка с 18 июня 1944 года по 9 мая 1945 года потоплено 159 боевых кораблей и транспортов противника, в том числе: линкор «Шлезиен», крейсер ПВО «Ниобе», вспомогательный крейсер «Орион», миноносец, 7 эсминцев, 16 сторожевых кораблей, 8 тральщиков, подводная лодка, сторожевой катер, несколько буксиров и самоходных десантных барж, два танкера, плавучий док с неопознанным судном и 93 транспорта общим водоизмещением 572000 тонн *. На фарватерах, в о вражеских портах т базах произведено 99 минных постановок. Я не упоминаю здесь боевых кораблей и транспортов, которые хотя и не были потоплены, но не получили серьезные повреждения и надолго выбыли из строя.
А теперь самое время назвать и лучшие экипажи, потопившие наибольшее количество боевых кораблей и транспортов. Здесь бесспорно первую строку занимает экипаж командира звена Героя Советского Союза Александра Александровича Богачева (штурман звена – Николай Иванович Конько, стрелок-радист Игорь Федорович Иванов). У него 15 потопленных единиц.
Затем следует экипаж командира звена [ Башаева (штурман звена] – Алексей Гаврилович Арбузов, стрелок-радист – Семен Александрович Иванов) и экипаж командира звена Виктора Мартыновича Кулинича (штурман звена Игорь Степанович Жебуртович, стрелок-радист И.И. Лазарев) – и у них по 14 потопленных единиц.
11 кораблей и транспортов на счету экипажа эскадрильи Героя Советского Союза Михаила Владимировича Борисова (штурман звена Герой Советского Союза – Иван Ильич Рачков, стрелок радист – Александр Семенович Демин). По 10 транспортов и боевых кораблей противника пустили на дно морское командир эскадрильи Федор Николаевич Макарихин (штурман Александр Петрович Лясин, стрелки-радисты Владимир Григорьевич Агафонов, а после его ранения (22.04.45) Петр Иванович Кудем) и командир звена Валентин Павлович Полюшкин (штурман Иван Нилович Яковлев, стрелки-радисты В.И. Арчаков, а затем Валентин Николаевич Плеханов)*.
Назвав здесь фамилии наиболее отличившихся, я отнюдь не хочу умалять заслуги других летчиков, штурманов, стрелков-радистов. Вклад в общее дело Победы каждого из них – живых и погибших – был достаточно весом. Судите сами: в полку выросло семь Героев Советского Союза, 598 офицеров, сержантов и солдат награждены орденами и медалями.
* * *
Ежегодно 9 мая ветераны 51-го Таллиннского Краснознаменного орденов Ушакова и Нахимова полка собираются на традиционную встречу в Ленинграде, откуда начинался их боевой путь. К подножию памятников, на могилы погибших, на могильные холмики ушедших из жизни уже после войны ложатся белоснежные каллы, пышные ветки сирени и среди них каплями горячей крови горят красные гвоздики. В тесном кругу молча стоят убеленные сединами ветераны – свидетели и участники кровопролитных сражений. Мы молчим, и в молчании этом – уважение к памяти Ф.А. Ситякова и Г.А. Заварина, И.В. Тихомирова и И.К. Сачко, Д.К. Башаева и В.П. Носова и многих-многих других, с кем крыло в крыло ходили мы сквозь огненный смерч, кто нашел последнее пристанище в суровых водах Балтики…
А потом начинаются воспоминания, которым нет конца, волнующие рассказы о жизни от великого часа Победы до наших дней.
Как же сложились судьбы моих однополчан? Сначала выяснить это было очень не просто. Дело в том, что вскоре после окончания Великой Отечественной войны автор этих строк был командирован на Высшие офицерские курсы авиации ВМФ. Учеба требовала максимальной самоотдачи, и связи с родным полком, в котором оставалось все меньше «старичков», постепенно ослабевали. По окончании курсов я был оставлен там старшим преподавателем, занимался научной работой, не переставая в то же время летать, осваивая новую авиационную технику. Тогда было не до писем. Как я до сих пор жалею об этом!
Правда, еще на курсах мне посчастливилось повстречать кое-кого из однополчан. И туда же на должность командира отдельной летной части минно-торпедного отделения прибыл… Кто бы Вы думали? Наш боевой командир эскадрильи, «автор» потопления «сотого» и рекордсмен по количеству боевых вылетов за день Ф.Н. Макарихин! Там он раскрылся для меня еще полнее как талантливый летчик и большой души человек. Работа у него спорилась, командование его постоянно отличало, ему прочили хорошее будущее. Но, к несчастью для всех нас, в 1956 году при испытании нового реактивного самолета подполковник Макарихин погиб. Он похоронен в Старом Крыму. Перед гробом славного летчика соратники несли на алых бархатных подушечках его боевые награды: четыре ордена Красного Знамени, три ордена Красной Звезды, много медалей…
* * *
А в 1960 году в соответствии с законом «О новом значительном сокращении Вооруженных Сил» 51 МТАП, как и многие другие авиационные части, был расформирован. Судьба разбросала моих друзей-однополчан по разным уголкам страны, и связи были окончательно потеряны.
Но дружба боевая вечна. Где же вы теперь друзья-однополчане? – наверняка спрашивал себя каждый из нас. Встретиться, повидаться, повспоминать – с годами эта потребность становилась все острее. И вот, в марте 1970 года в ленинградской молодежной газете «Смена» было опубликовано «Обращение к однополчанам 51 МТАП». И после него ко мне посыпались письма ветеранов, будто бы все только и ждали этого «Обращения».
«Создать инициативную группу, Совет ветеранов полка,» – предлагал бывший командир 1-й эскадрильи Иван Дмитриевич Тимофеев, работавший на одном из заводов в Риге. Аналогичные предложения прислали из Ленинграда бывший начальник связи той же эскадрильи Виктор Арсентьевич Дикарев и из города Камышина Волгоградской области – бывший штурман 1-й эскадрильи подполковник запаса Алексей Сергеевич Сирик, секретарь партийной организации предприятия.
Так родился Совет ветеранов, который поначалу доверили возглавить мне. А затем, благодаря активности членов Совета, особенно его секретаря В.А. Дикарева, удалось организовать встречи ветеранов полка, незабываемые поездки по местам боев, узнать и проследить судьбы однополчан. С горечью приходится констатировать, что время не щадит людей, прошедших войну, что сейчас, когда пишутся эти строки, уже нет среди нас И.Д. Тимофеева, умершего в 83-м. В совете ветеранов, которым руководит теперь бывший инженер 3-ей эскадрильи, а ныне проживающий в Ленинграде инженер-полковник в отставке Алексей Васильевич Завьялов, Дикарева заменила его жена и боевая подруга Валентина Ивановна, деятельный продолжатель наших хороших дел.
* * *
В 1978 году ушел из жизни любимец полка, один из лучших наших летчиков Герой Советского Союза, кавалер четырех орденов Красного Знамени Александр Александрович Богачев. Война не прошла для него бесследно, оставила свои глубокие шрамы. У Богачева обнаружилось серьезное расстройство нервной системы, с летной работы его списали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23