Молодые, веселые, расположились они на газоне, со смехом подняв вверх полные бокалы с шампанским. Волосы у Джордана еще довольно короткие — он недавно вернулся из армии. Все они полны надежд, энтузиазма и горячего доверия друг к другу. Все без исключения еще живы…
Кэти перевернула страницу и вздрогнула. На следующей фотографии были похороны Кейта. Несколько месяцев не разлучались они с Джорданом после этой трагедии, но что-то неуловимо изменилось с тех пор в их отношениях. Что-то мучило, беспокоило Джордана, и он замкнулся в себе. Его ревность, подозрительность преследовали Кэти, не давали ей успокоиться. Вероятно, как поняла она теперь, и она была недостаточно откровенной. Словно гибель Кейта сломала нечто важное, что соединяло их души, и трещина все росла и росла, покуда не стала непреодолимой. Доверие друг к другу — вот что потеряли они тогда, а это единственное, что связывает двух человек в таком положении, дает силы вынести хаос души, пережить тяжелое потрясение.
Все это она поняла позже. А тогда чувства захлестнули их, не давая остановиться, задуматься. Словно в какой-то агонии, онемелые, ошеломленные, бились они в сетях своих страстей и страданий. Гибель Кейта была роковой чертой, за которую они не смогли переступить вместе.
А вот и снимок, запечатлевший похороны Кейта. Фотограф поймал тот момент, когда родственники уже простились с телом и все было готово, чтобы предать его земле. Семья Кейта стоит с опущенными головами, а Джуди Флэнегэн поддерживает под руки его мать. Друзья выстроились в ряд и молча прощаются с Дунканом. Здесь все — вся «Блу Хэрон».
Фотография цветная, но выглядит еще более черно-белой, чем остальные. Черный костюм на Джордане, Кэти в черном платье, темные одежды друзей…
Кэти рядом с Джорданом, который ободряюще обнял ее за плечи. Его лицо печально, но кроме печали на нем отразилось и другое чувство, тревожившее его тогда, — какая-то странная смесь настороженности и беспокойного раздумья. В напряжении его рук словно бы угадывается желание защитить Кэти от какой-то неведомой опасности.
Кэти хорошо помнила это ощущение защищенности и покоя, которое она испытывала рядом с Джорданом. Ни с кем больше она не чувствовала себя так спокойно, так безопасно. Честность и мужество были его основными качествами, и Кэти знала, что ради нее он не пожалеет своей жизни.
Но беспокоиться стоило не ей, а Джордану. Печать и телевидение тогда дружно ополчились против него. Ему было действительно трудно. А она не понимала этого. И поэтому, может быть, стали портиться их отношения.
Кэти собиралась было вернуть альбом на прежнее место, но уронила его на пол. Стала поднимать, и он вновь раскрылся. И опять захотелось перелистывать его жесткие страницы.
Вдруг Кэти заметила незнакомую фотографию. Новый снимок. Должно быть, Александрия, ее дочь, сделала его недавно. У дочери явный талант фотографа: всегда найдет именно тот ракурс, который полностью сможет раскрыть все особенности человеческого характера. Вот и здесь лицо ее отца отразило все то, что давно было известно Кэти.
А Джордан и в свои сорок шесть лет все так же, как и в прежние годы, выглядел моложе самой Кэти лет на пять. В молодости друзья часто дразнили их этим. И она временами чувствовала себя ужасно старой. А Джордан лишь улыбался в ответ.
Теперь же он выглядел, пожалуй, еще лучше, чем в юности. Годы прибавили чертам лица твердости и силы. В поредевших волосах поблескивали кое-где седые пряди, но, даже если полностью поседеет или облысеет, Джордан, как понимала Кэти, всегда останется по-настоящему красивым мужчиной. Его классический профиль, твердый, мужественный подбородок всегда будут привлекать к нему взгляды людей. Подобно Шону Коннери и Юлу Бриннеру, он, как и сейчас, с годами будет становиться лишь привлекательнее.
На карточке Джордан сидел за фортепьяно. Вообще-то он редко играл на клавишных, предпочитая гитару. Но умел играть почти на всех музыкальных инструментах. Любил он музыку страстно, с трепетным благоговением прикасался к инструментам, ласкал их своими длинными нежными пальцами, как ласкал женщину.
«Или женщин…» — мрачно поправила себя Кэти. Последнее время его часто видели на людях с какой-то молодой актрисой и фотомоделью.
Но впрочем, ей-то что за дело. Джордан остался для нее в далеком прошлом, и ей вполне нравится ее новая жизнь. А все же почему-то приятно смотреть на эту фотокарточку, сделанную ее повзрослевшей дочерью. Алекс удалось запечатлеть на ней редкую красоту зрелого волевого мужчины, знающего цену всему, что окружает человека в этой переменчивой жизни.
Да, странно, он ничуть не изменился за эти десять лет после гибели Кейта. Но как изменилось все вокруг. Как много потеряли они за эти годы: нежность и наивность юной души, доверчивость к миру, веру в бесконечность и прочность любви.
Кэти все больше и больше мрачнела. Она тряхнула головой, отгоняя от себя воспоминания. Что это она так растрогалась? Давно пора оставить эти бессмысленные экскурсии в прошлое. Хватит!
Она решительно задвинула альбом на верхнюю полку и собралась было просмотреть новую книгу, но тут зазвонил телефон.
Нет, решила Кэти, сначала — дело, а телефонные разговоры — потом. Тем более что автоответчик хорошо знает свое ремесло. И прислушиваясь к его сигналам, она услышала голос ее тренера Джереми:
— Кэтрин, возьми трубку. Я ведь знаю, что ты дома. Тебе просто негде больше быть. Ты пропустила наши занятия, и я хочу поговорить с тобой. К тому же я хочу знать, правду ли пишут в газетах.
Все это время Кэти тихо подсмеивалась над его безуспешной настойчивостью, но слова о газетах заинтересовали ее, и она тут же схватила трубку.
— В каких газетах?
— Ага! Попалась! Не стоило бы тебе говорить после твоего возмутительного молчания. Десять минут я добивался от тебя ответа!
— Неправда. Не прошло и минуты.
— Ну и этого вполне достаточно, чтобы обидеть своим невниманием.
— И все же о каких газетах ты говорил?
— А почему ты дома?
«О Господи!» — вдохнула про себя Кэти. Как он настойчив. Она и не думала, что найдет в своем тренере такого заботливого папашу, когда решила заняться своей фигурой. Упражнения нравились ей, они придавали силу и бодрость. Но Джереми мог бы быть и менее требовательным. Ведь в конце концов ему заплачено за все дни занятий, вне зависимости от того, посещает она их или нет.
— Ну извини, пожалуйста, — произнесла она виноватым тоном. — У меня срочная работа.
— Вы только подумайте, какая занятая дама! — насмешливо воскликнул Джереми. — Но работа — это еще не повод перестать следить за собой. Твое здоровье тебя, видимо, не беспокоит. Тебя беспокоят газеты. Прекрасная альтернатива!
— Так что же они пишут? — нетерпеливо прервала его Кэти.
— А пишут они то, что вы вновь хотите собраться все вместе.
— Что ты сказал?
— У тебя плохо со слухом?
— Мне еще только сорок шесть, и слух у меня прекрасный.
— Значит, у тебя что-то со зрением, — плоско пошутил тренер.
— Пусть так, но ты, несмотря на свои тридцать лет, явно хуже меня держишься на ногах, — парировала она тоже не слишком удачно.
— Ну уж! Ты преувеличиваешь…
— Да-да. И зрение у тебя может испортиться в любой день.
— Уж больно ты со мной сурова. Советую тебе быть поласковей, если ты хочешь узнать, о чем пишут газеты.
— И о чем же? — спросила она примирительным тоном.
— Именно о том, что вы опять хотите собраться вместе.
— Кто хочет собраться? — удивилась Кэти.
— Ваша группа.
— Группа? — шепотом переспросила она. — Но у меня никогда не было никакой группы.
— Кэти, милая, не надо мне врать, — досадливо проговорил Джереми. — Я понимаю, конечно, что ты решила позабыть свое прошлое, что не читаешь газет, работаешь художественным редактором и все такое прочее. И вполне одобряю тебя. В некотором смысле. Но я-то прекрасно знаю, что до этого ты входила в состав одной из самых легендарных групп нашего века, что была замужем за Джорданом Треверьяном. И в конце концов ты мать его детей…
— То-то я чувствую себя вдовствующей королевой!
Джереми не обратил внимания на ее слова.
— А поскольку он собирается снять фильм…
— Фильм? — вновь удивилась Кэти.
— Да, Кэти, именно фильм. Отвлекись ты хоть ненадолго от своих книг и почитай, что пишут газеты!
— И что же?
— Джордан Треверьян объявил о встрече старого состава группы. А произойдет это, как пишет пресса, на его вилле на Стар-Айленде. Он хочет познакомить вас со сценаристом и представить съемочной группе. «Мун-Глоу продакшен» ведет переговоры о съемке, и Джордан горит желанием возглавить это дело. К тому же он хочет, чтобы вы дали благотворительный концерт в пользу наркологических лечебниц. Пресса шумит, журналисты в экстазе, а ты хочешь сказать, что ничего об этом не слышала?
Кэти, почти оглушенная таким бурным потоком неожиданных новостей, беспомощно опустилась на стул.
— Но я правда ничего не знала, — тихо пробормотала она.
— Спасибо за искренность.
— И когда же произойдет все то, о чем ты рассказал?
— В конце этого месяца.
— Так скоро!
— Ты поедешь?
— Нет.
— Как это — нет?
— Если я до сих пор ничего не знала, то, вероятно, меня не слишком-то ждут там.
— Но ты должна поехать. Тебя обязательно пригласят.
— Нет, — упрямо повторила Кэти, чувствуя, что немного растерялась от неожиданности. Странно, газеты шумят, а она ничего не слышала. Если это действительно так, девочки уже давно бы рассказали ей об этом.
— Обязательно поезжай, — настаивал Джереми. — Это будет событие года.
— Я не любительница пышных торжеств.
— А твоя дочь уже заявила в прессе, что непременно будет там и ждет не дождется встречи своих родителей.
— Это кто же так сказал: Алекс или Брен? — рассердилась Кэти. Выходит, девочки знали о встрече и ничего не сообщили ей.
Она посмотрела в окно, из которого открывался прекрасный вид на Бруклинский мост. Ей нравилось это место. Нравился Нью-Йорк, этот вечно спешащий город, ее работа в издательстве, когда долгие часы труда завершались горделивым удовлетворением от хорошо сделанного дела. А более всего нравилось ей то, что эти напряженные и торопливые часы работы не оставляли ей времени на мысли о прошлом.
Джереми прервал ее размышления:
— Это была Алекс. Я процитирую тебе ее слова. Слушай: «Провести вечер в компании своих родителей будет лучшим подарком к моему дню рождения». Вот так. Неужели ты можешь оставить дитя без подарка?
— Это дитя слишком много на себя берет. А что за бумаженцию ты только что читал?
— «Нью-Йорк таймс», — усмехнулся Джереми.
«Таймс»! Черт возьми! Как могла Алекс такое учинить?! Алекс — ее старшая дочь. Самостоятельная, смышленая, всегда на высоте, знает, чего хочет от жизни, практичная. По крайней мере она достаточно взрослая, чтобы понять причины развода отца с матерью. Где ее уравновешенность, сдержанность? Это от Брен можно всего ожидать: она неисправимый романтик. Недаром так и норовит рассказать Кэти о жизни любимого папаши, и не важно, хотят ее слушать или нет. Удивительно, что на этот раз Брен не сказала ей ни слова.
Кэти стало не по себе. А ведь эта ночь обещала быть такой спокойной. Она допоздна проработала в издательстве вместе с художником над обложками новых книг, стараясь подобрать для каждой книги наиболее подходящее к стилю автора оформление. Работали долго, все устали, но обложки удались на славу и всем пришлись по душе. Дома Кэти еще немного посидела за редактированием срочной книги, а потом, измотанная, но с чувством глубокого удовлетворения от исполненного долга, расслабилась, принимая ванну, и наконец отдохнула в кресле за чашечкой крепкого бразильского кофе. Накинув на себя недавно купленную легкую хлопчатобумажную ночную рубашку, Кэти уютно устроилась с бокалом горячего напитка перед камином, тихо потрескивающим угольками. В последний раз просмотрев рукопись, облегченно вздохнула, вполне довольная собой, прожитым днем и проделанной работой.
Все было бы хорошо, если бы не этот проклятый альбом. К нему прибавился звонок Джереми, а теперь еще и Алекс обманула ее. Это было слишком для одного вечера.
— Нет, Джереми, — еще раз упрямо повторила Кэти. — Я не хочу ехать туда, куда меня не приглашали.
— Наверное, все решилось слишком быстро, и газеты заговорили об этом раньше, чем дошло приглашение. Тебя не могли не пригласить. Да и твоя дочь, вероятно, не просто так настолько уверена во встрече своих родителей.
— Джереми… — замялась Кэти. Ей хотелось поскорее закончить разговор, чтобы наедине обдумать новость.
— Чувствую, ты хочешь побыстрее отделаться от меня. Но это напрасно…
— Нет, что ты, — начала она, но вдруг услышала громкий стук. Кто-то колотил во входную дверь. Наверное, Алекс или Брен. Ведь консьерж никогда не пропустит незнакомого ему человека, не предупредив об этом хозяйку.
— Извини, Джереми, ко мне стучат, — сообщила Кэти.
— Ничего, я подожду, — ответил он.
— Я думаю, это кто-то из девочек.
— Но все же сначала убедись в этом. Наша жизнь полна неприятных неожиданностей.
Эти слова испугали Кэти. Она вспомнила все волнения этого вечера, и на душе у нее стало тревожно.
— А если это грабитель, похититель или насильник — как ты по телефону сможешь мне помочь? — поинтересовалась она у своего спортивного наставника.
— Как только услышу твой крик, вызову полицию, — заверил он. — Тебя они вряд ли спасут, зато поймают негодяя.
— Не слишком веселая перспектива.
Она положила трубку на столик и поспешила к входной двери. Проходя через кухню, она уже подбирала слова, которые скажет своей забывчивой дочери, не догадавшейся взять с собой ключи. Однако, уже открыв рот и набрав побольше воздуха, чтобы произнести заготовленную тираду, Кэти вышла в холл и никого там не обнаружила.
— Алекс? Брен? — недоуменно спросила она, но никто ей не ответил.
В коридоре за дверью тоже никого не было. Но когда Кэти входила в холл, дверь в коридор была открыта. Значит, кто-то все-таки вошел.
Кэти услышала шаги на кухне и затаила дыхание, с радостью вспомнив, что не распрощалась с Джереми и всегда может позвать на помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33