Но мысли ее невольно вновь и вновь обращались к высокому темноглазому мужчине, оставшемуся стоять под проливным дождем.
На следующий день рано утром Элиза отправилась на Лэйк-стрит в контору Мэта Эберли. Верная своему решению придерживаться давнего пожелания отца, Элиза, отказавшись от внешних проявлений траура, надела кремовое платье. Изящная соломенная шляпка придавала ее облику нарочитую жизнерадостность. Мэт был потрясен, увидев ее на пороге конторы в таком виде.
– Элиза, почему вы не в трауре? – недоуменно спросил он.
– Папа терпеть не мог черное, и я тоже. Довольно того, что скорбит мое сердце; то, как это выглядит со стороны, не имеет значения. Впрочем, я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать мои туалеты. Мне надо знать, есть ли шансы вернуть завод отца.
Мэт провел ее из приемной в свой кабинет – маленькую неопрятную комнатку, до отказа забитую толстыми томами по юриспруденции. Посреди кабинета стоял длинный стол, заваленный скоросшивателями и уставленный картотечными ящичками. На стене висела фотография Стефана Дугласа в момент его знаменитой речи на процессе против Авраама Линкольна.
Мэт предложил Элизе присесть на диван, а сам тяжело опустился в кожаное кресло. Он внимательно посмотрел на свою юную посетительницу взглядом умудренного жизненным опытом, предусмотрительного и здравомыслящего человека.
– Я ведь уже говорил вам, Элиза, с этим ничего нельзя поделать.
– Не верю. – Девушка нахмурилась.
– Напрасно. – Мэт поднялся и подошел к окну, за которым шумела наводненная людьми и экипажами улица. – Ведь здесь дело не только в деньгах… Элиза, вы юное, невинное создание и не понимаете, что хотите вторгнуться в жестокий мир деловой конкуренции, где таких людей, как Риордан Дэниелс, привлекают вовсе не деньги. Для них это азартная, захватывающая, составляющая смысл их жизни игра, и те деньги, которые она приносит, не самоцель, а вознаграждение за победу.
Элиза упрямо поджала губы и, глядя в пол, сказала:
– Для моего отца это не было игрой.
– Вы ошибаетесь. Ваш отец тоже был игроком, только не такого крупного масштаба, как Риордан Дэниелс, для которого ваш завод важен лишь потому, что он выигран в честной борьбе.
Повисла мучительная, долгая пауза… Но Мэт Эберли все-таки продолжил:
– Увы, Элиза, но завод Эмсела вам больше не принадлежит. Риордан Дэниелс получил его в качестве уплаты долга. Кстати говоря, долг вашего отца настолько велик, что нужно по крайней мере три таких завода. Дэниелс все равно несет тысячи долларов убытка и вынужден просто списать невостребованные с мистера Эмсела деньги.
– Вы хотите сказать, что он все-таки подает мне милостыню? – Девушка удивленно вскинула голову.
– В каком-то смысле… – Не в силах продолжать, Мэт с опаской покосился на свою визитершу.
– Я должна что-нибудь предпринять, – поражаясь собственной настойчивости, выдавила из себя Элиза.
– Что предпринять? Кажется, я все уже вам объяснил. Вы ведь ничего не смыслите в бизнесе, не знаете самых элементарных вещей. Послушайте, вы красивая молодая женщина. Не создавайте себе ненужных проблем.
– Не смейте относиться ко мне снисходительно!
– Ну что ж, как вам угодно. Но учтите, Риордан Дэниелс – богатый и могущественный человек, а вы – всего лишь беззащитная девушка без гроша за душой. Даже если бы у вас и были какие-нибудь средства, их все равно недостаточно. Поймите, ведь он один из богатейших людей Америки! У него хватит денег, чтобы купить любого из тузов, присутствовавших на похоронах вашего отца. Любого, Элиза! В том числе и меня.
Голос Мэта смягчился, он взял Элизу за руку.
– Дорогая, будет лучше, если вы выкинете все это из головы. У вас нет денег, ваш дом скоро пойдет с молотка. Вам необходимо найти тихое, надежное пристанище. В вашем положении самое разумное – выйти замуж за любящего вас человека и довериться ему.
По тому, как нежно Мэт держал ее руку, и по тому, каким туманным сделался его взгляд, Элиза поняла: он имеет в виду себя.
– Мэт, вы же знаете, я не хочу выходить замуж.
– Будьте моей женой, Элиза. Давайте сыграем свадьбу как можно скорее. Я буду заботиться о вас. Уверен, вы и мои дети сумеете найти общий язык и полюбите друг друга.
Хотя Джулия и Генри – восьмилетние близнецы Мэта – были очаровательными, милыми детьми, Элиза ужаснулась, представив себе, как входит в чужую, не ею созданную семью, как, еще толком и не повзрослев, становится матерью двух ребятишек. Но не это больше всего пугало ее; жить под одной крышей с человеком, которого ни капельки не любишь, спать с ним в одной постели, рожать ему детей… Нет, никогда! Она мягко, но твердо отодвинулась от него.
– Мэт, я не хочу выходить замуж. По крайней мере сейчас. Прекрасно понимая, насколько тяжело мое положение, я все-таки отказываюсь принимать милостыню от своей кузины Мальвы или зависеть от вас. Я много думала об этом и вот как считаю нужным поступить…
Пытаясь скрыть свою досаду, Мэт смущенно улыбнулся:
– Элиза, я восхищен вашей решительностью и целеустремленностью. Такие девушки, как вы, – редкость, если не сказать больше. Но в данном случае…
– У меня есть кое-какие драгоценности, полученные в наследство от матери. Они в секретном сейфе в библиотеке. Эти драгоценности мои, а не папины, поэтому я могу распоряжаться ими, как мне заблагорассудится. Так вот, сегодня же я продам их, а на вырученные деньги открою свое небольшое дело. И со временем смогу выкупить завод отца, уплатив все его долги.
«И смогу не только тягаться с Риорданом Дэниелсом, но и разбить его наголову», – мысленно добавила Элиза.
Мэт всплеснул руками:
– Но это смешно! Какое дело вы сможете открыть?
– Пока не знаю.
– Девушка из хорошей семьи не может иметь собственного дела. Вы выросли в тепличных условиях. Вас всю жизнь лелеяли и баловали как единственного любимого ребенка. Ваш отец не мог на вас надышаться, выполнял все ваши капризы, принимал за вас решения… Вы не приспособлены к самостоятельной жизни. И потом… – Мэт резко изменил тактику. – Или, быть может, в пансионе миссис Соме вас обучали бухгалтерии и основам предпринимательства?
– Разумеется, нет.
– Но вы хоть знаете, что такое кредитный лимит, оборотный капитал, мелкая кража, аренда и контракт?
– Нет, не знаю. Опять-таки пока.
– А в состоянии ли вы работать по двенадцать часов в день, подавая пример клеркам и прочим служащим? Хватит ли у вас терпения улаживать бесконечные споры и разногласия между ними? Сможете ли вы при первой же необходимости без малейших колебаний уволить одного и нанять другого человека?
– Да. Я думаю, да.
Элиза гордо выпрямилась во весь рост, так что ее глаза оказались на одном уровне с глазами Мэта. Она вспомнила дерзкий, вызывающий взгляд Риордана Дэниелса и ощутила прилив энергии и решимости. Это было прекрасное, ни с чем не сравнимое чувство.
– Уверена, Мэт, во мне есть определенные деловые качества. Но у меня нет знаний. Вы правы, говоря о моей беспомощности. Но теперь пришло время изменить себя. Меня не пугает богатство и могущество Риордана Дэниелса. Как бы то ни было, я бросаю ему вызов. Я сыграю с ним в его игру, и посмотрим, кто одержит верх.
Глава 4
Два дня спустя Элиза, одетая в скромное фуляровое сизо-голубое платье, которое она посчитала наиболее подходящим для деловой женщины, вновь появилась на пороге конторы Эберли.
– Как? Вы хотите, чтобы я давал вам уроки по бухгалтерии и счетоводству? – выслушав Элизу, воскликнул Мэт.
– А почему бы и нет? Вы наверняка хорошо разбираетесь в этих вещах, иначе не стали бы насмехаться над моим невежеством, не так ли? И потом, я не прошу вас об одолжении. – Элиза вытащила из кошелька несколько купюр и положила их на стол. – Ваши уроки будут оплачены.
Надо отдать должное благородству и деликатности Мэта Эберли, который густо покраснел и сказал:
– Элиза, дело не в деньгах. Дело в том, что я не могу оказать вам такую услугу…
– Но я хочу учиться, Мэт. И готова читать книги, которые вы мне подберете, готова выполнять все ваши задания и, если нужно, буду работать по пятнадцать часов в день.
– Поймите, Элиза, вы не сможете… вы никогда…
– Откуда такая уверенность? Взгляните на меня, Мэт. Я выше и здоровее многих мужчин. Вы когда-нибудь видели, чтобы я впадала в меланхолию, испытывала слабость или страдала головокружениями?
– Нет.
Элиза решительно сняла бархатную шляпку.
– По-моему, нам ничего не мешает начать занятия прямо сейчас.
Таким образом, сопротивление Мэта было сломлено. К его удивлению и к большой радости Элизы, их совместные усилия стали в скором времени приносить плоды; ученица все схватывала на лету, не ленилась много читать и делать обширные записи, без устали задавала своему учителю множество вопросов, стараясь не упустить ни одной мелочи из его объяснений.
Элиза ни на минуту не забывала о Риордане Дэниелсе, только сейчас мысли о нем переместились с первого плана на второй. По крайней мере в одном Мэт оказался прав: она еще не готова к состязанию с Дэниелсом. Ей нужны время, знания, уверенность в своих деловых способностях.
Через две недели Элиза купила магазин, хотя Мэт изо всех сил настаивал на аренде. Но ей было крайне необходимо чувство собственности, прочности и постоянства; с первых же дней она прикипела сердцем к своему маленькому торговому залу, громадным стеклянным витринам и изящной вывеске.
Магазин находился на Стэйт-стрит. Торговцы и предприниматели только начали осваивать это место. Элиза успела довольно дешево приобрести помещение. Она натянула над витринами голубой брезентовый тент, а над входом повесила огромного позолоченного орла с распростертыми с полете крыльями.
Магазин состоял из небольшой служебной комнатки, кабинета управляющего и великолепного демонстрационного зала, где покупательницы могли прихорашиваться перед инкрустированными слоновой костью зеркалами или отдыхать в чиппендейловских креслах, расставленных на брюссельских коврах мягких голубых тонов. Обстановка была продумана до мельчайших подробностей; при входе в магазин у посетителей создавалось ощущение респектабельности заведения, однако интерьер не отвлекал их внимания от товара – изящных дамских шляпок.
Да, это были шляпки! Элиза вспомнила про горничную Фифину, некогда работавшую у парижского кутюрье, и решила открыть собственное дело по производству и продаже дамских головных уборов. Она закупила тосканскую соломку, страусовые перья, шелк, атласные ленты и прочее, прочее, прочее.
Однако от чучел птиц и настоящих птичьих крыльев, которыми в то время было очень модно украшать шляпки, Элиза категорически отказалась. Ей была отвратительна сама мысль использовать для удовлетворения человеческой прихоти смерть живого существа. Элиза сама никогда не носила таких шляпок и решила не потакать своей торговой деятельностью подобной жестокости.
– Вы поступаете неразумно, – хмыкнула Фифина. – Ведь это последний писк моды, самые элегантные женщины носят такие шляпки.
– Пусть, – твердо заявила Элиза. – Если нашим покупательницам нужны птицы, мы им предложим папье-маше.
Бывшая горничная Элизы имела несносный характер и часто испытывала ее терпение.
Время от времени Элиза задумывалась над тем, не была ли Фифина любовницей отца, и если нет, то почему француженка оказалась так близко от спальни отца в злополучную ночь его самоубийства? Но всякий раз Элиза гнала от себя столь неприятное предположение: Фифина, бесспорно, красивая женщина, но отец никогда бы не обратил внимания на привлекательность служанки в своем собственном доме.
После похорон Авена Эмсела Фифина стала умолять Элизу оставить ее при себе, обещала готовить, шить, делать все необходимое, и Элиза согласилась, понимая, что знания и умения Фифины пригодятся для ее нового дела.
Фифина оказалась прирожденной модисткой. Благодаря ее отменному вкусу, сноровке и усердию в кратчайшие сроки на свет появились десятки бальных и вечерних шляпок, легких, воздушных капоров для пикников, вязаных беретов, сотни бархатных и атласных бантов для волос.
Элиза даже собиралась выставлять на тротуар перед магазином стеклянный короб с зеркалами, где помещались бы наиболее изысканные творения Фифины, правда, и стоить они должны были во много раз больше, чем мог заработать за целый месяц упорного труда какой-нибудь клерк или кебмен.
В день открытия магазина, к огромному разочарованию Элизы, его посетили лишь две женщины, ни одна из которых не сделала покупки. И на следующей неделе серебряный колокольчик на двери звенел считанное количество раз, причем среди посетительниц оказались две проститутки с Тендерлуана, искавшие броские и недорогие шляпки для вечерних прогулок по панели. Фифина радовалась продаже нескольких шляпок, а Элиза упала духом. Неужели это будут ее единственные покупательницы?
Весь следующий месяц дела шли плохо, и магазин оказался на грани разорения. Мэт Эберли, нахмурившись, высказал Элизе свое резюме на сей счет:
– Таково общественное мнение, Элиза. Ваши потенциальные клиентки – богатые женщины, принадлежащие к высшему свету, – не одобряют вашей деятельности, ведь вы одна из них. Они осуждают любое нежелание следовать установленным в свете нормам поведения, и ждать от них понимания и снисходительности не приходится.
– Должно пройти время, Мэт. Они привыкнут.
– Время? Послушали бы вы мою маму. Она возмущена до глубины души тем, что вы стали «торговкой» – как она это называет. У нее не укладывается в голове, как молодая женщина из хорошей семьи может унизиться до зарабатывания денег. Дорогая, когда же вы наконец поймете, насколько несостоятельна и дорогостояща ваша затея?
– Об этом слишком рано говорить, – упрямо возразила Элиза.
Но в глубине души она понимала, что Мэт говорит здравые вещи.
После смерти отца общество сначала испытывало жалость к Элизе и возмущалось «выскочкой» Риорданом Дэниелсом, отобравшим у нее дом. Затем все ожидали переезда Элизы к Мальве и скорого замужества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43