Правда, свою спасительницу, каменную горгулью, девушка не рискнула отпустить, но каменное чудище было покрыто слоем грязи и птичьего помета, который утренняя роса превратила в липкую слизь.
«Прошу тебя, Господи, прошу тебя…»
Ее больше нет…
Джеймс охнул. Его сердце заледенело от горя.
«Я убил ее своим недоверием».
Глава 37
Джекем посмотрел на Лавинию.
– Здорово шлепнулась.
Увидев, что Лавиния посмотрела вниз, чтобы полюбоваться на дело рук своих, Джеймс обезумел от ярости.
– Вид ужасный? – спросила Лавиния. – Крови много?
Джеймс шагнул вперед. Ему было наплевать на пистолет в ее руке. Он с радостью встретил бы смерть, ибо вместе с ней ушло бы осознание того, что Филиппа разбилась насмерть.
Он не заметил, что Джекем забрал у Лавинии пистолет, якобы помогая ей шагнуть ближе к краю, и нацелил его прямо в сердце Лавинии.
Грянул выстрел, и Лавиния замертво упала к ногам Джекема.
Джекем наклонил голову и посмотрел на женщину, которая так долго была его сообщницей и его мучительницей.
– Эта женщина – исчадие ада! – с ненавистью произнес Джекем.
Джеймс перешагнул через тело, словно через кучу мусора, и приблизился к тому, кто погубил его возлюбленную.
– А теперь я убью тебя, Джекем.
Джекем отступил назад и успокаивающим жестом поднял руки.
– На твоем месте я не стал бы этого делать, Джеймс.
– Ты это заслужил!
Джекем кивком указал на крышу.
– Тебе понадобится моя помощь, чтобы снять ее с того выступа, на котором она сейчас стоит.
Джеймс распластался на краю крыши и посмотрел вниз. Филиппа стояла на выступе, прижавшись лицом к стене и широко раскинув руки.
Джеймс задохнулся от радости.
– Флип! Флип, дорогая, дотянись до моей руки!
С его помощью и с помощью Джекема Филиппа стала карабкаться наверх.
– Я до тебя доберусь, Джекем, увидишь, – бормотала Филиппа, тяжело дыша. Наткнувшись на труп Лавинии, она остановилась и бросила на Джеймса взгляд, полный отвращения. – Мертвая она даже красива!
Джеймс обошел Филиппу, которая никак не решалась встать на ноги, и, присев, протянул ей руку.
– Флип, пожалуйста, встань!
– Нет! – Лицо ее было залито слезами. – Мне чертовски плохо, эти негодяи притащили меня сюда и бросили. Я лучше буду ползти, чем воспользуюсь твоей помощью. Прочь с дороги!
Тут вмешался Джекем:
– «Лжецы» уже здесь.
Джеймс медленно поднялся. Даже Филиппа села, хотя обеими руками цеплялась за кровлю. Ее брюки и сюртук были измазаны сажей и птичьим пометом.
– «Лжецы» убьют тебя, Джекем, – сказал Джеймс. Джекем кивнул и провел тыльной стороной ладони по покрытому испариной лбу.
– Я… я не хочу умирать, но знаю, что они меня не отпустят.
Джеймс почувствовал, как рука Филиппы сжала его лодыжку. Он посмотрел на ее перепачканное лицо. Его отважный замечательный Флип.
– Но ведь он спас меня, Джеймс.
Джеймс пожал плечами.
– Это всего лишь часть игры.
Джеймс посмотрел на Джекема.
– Ты спас Филиппу. Но вступил в сговор с французской шпионкой. Она тебе за это заплатила. Погибли люди, Джекем.
– Я понимаю. Я бы не смог с этим жить. Я рад, что все кончилось.
– Люди погибли. Но Филиппа осталась жива.
Джеймс протянул ей руку. На этот раз Филиппа поднялась и приняла ее. Он коснулся большим пальцем ее щеки, смахнув слезу.
– Беги, Джекем.
Филиппа ободряюще улыбнулась этому странному человеку, который чуть не убил ее. Джекем кивнул, прощаясь, и побежал к краю крыши, с которой столкнул Филиппу.
– А он не бросится вниз? – встревожилась Филиппа.
– Это его дело. У меня много других забот.
Филиппа пристально смотрела на него. Ему хотелось знать, о чем она думает, но спросить он не успел.
Раздался сильный удар, и легкая дверь слетела с петель, на крыше появились «лжецы».
– О чем ты думаешь? – Джеймс едва сдерживался, чтобы не закричать. Женщина, которую он любит, чертовски упряма.
Она даже не смотрела на него, продолжая паковать свой саквояж. Они стояли в ее комнате в клубе. В этой комнате он оставил ее, чтобы дать ей возможность отдохнуть сегодня после тех испытаний, которые выпали на ее долю. Это было так естественно, так по-джентльменски.
Теперь он сожалел о том, что не помчался с ней в Гретна-Грин.
Он потер лицо, заставляя себя успокоиться. Здесь нужны были аргументы.
– Филиппа, ты не понимаешь. Ты сделала меня свободным.
– Ты делаешь мне предложение из чувства благодарности. Нетрудно понять, что для тебя значит снятие обвинений, я рада за тебя. Однако это не может служить основанием для вступления в брак.
– Филиппа, ты мне не безразлична.
– Хорошая формулировка. – Она продолжала складывать вещи. – Ты тоже мне не безразличен, но мое небезразличие несколько другого сорта.
– Ты меня не слышишь? Я сказал, что хочу жениться на тебе!
– Ты относишься ко мне как к другу. Тебе нравится ложиться со мной в постель. Мне тоже это нравится.
Она сложила вещи и закрыла саквояж.
– Именно об этом я тебе и толкую!
Она посмотрела на оставшиеся вещи.
– Не знаю, что делать с одеждой Филиппа. Баттон так старался! Но эти вещи вряд ли пригодятся настоящему джентльмену.
Она потянула за нитку, болтавшуюся на жилете.
– Надо бы починить, но времени нет.
Шов разошелся у нее в руках. Филиппа в шоке смотрела на подкладку.
– Вот черт! Взгляни! – Она протянула жилет Джеймсу и не поверила своим глазам. – Деньги Бесси. Она, должно быть, зашила их в жилет, опасаясь кражи. Выходит, я их украла, – пробормотала Филиппа. – Надо немедленно вернуть их семье Бесси.
– Да оставь ты этот жилет в покое! – Джеймс вырвал у нее саквояж. – Посмотри на меня, Флип! Посмотри мне в глаза и скажи, что ты не хочешь выходить за меня замуж!
– Джеймс Каннингтон, я не хочу выходить за вас замуж.
Филиппа взяла у него из рук свой саквояж и вышла из комнаты.
Агата возмущенно всплеснула руками и сердито посмотрела на брата.
– Ты опять все испортил!
Джеймс поморщился.
– Я не хочу об этом говорить.
Он сидел за огромным разделочным столом Курта. Гигант, увидев, в каком настроении пребывает Агата, моментально покинул кухню.
– Во-первых, ты сделал предложение «в вежливой форме», что чертовски оскорбительно, если тебя интересует мое мнение. – Агата презрительно фыркнула. – Итак, что ты сделал на этот раз, Джеймс? Выразил благодарность?
– А что в этом плохого? – разозлился Джеймс.
– Мусорщик каждое утро выгребает грязь из твоего дома, но разве этого достаточно, чтобы жениться на нем?
Джеймс открыл было рот, чтобы возразить ей, но закрыл, так ничего и не сказав. Неужели именно это он и сделал? Предложил оплату за оказанные услуги?
– Женщины очень сложные создания!
Агата кивнула:
– Наконец-то ты это понял.
В кухню вошла Клара. Она посмотрела на Джеймса, сидевшего с опущенной головой, и перевела взгляд на явно расстроенную Агату.
– Он снова все испортил?
Джеймс поднялся.
– Я в шифровальной, если… если кто-то будет меня спрашивать.
– Филиппы в шифровальной нет! – крикнула Агата ему вслед. – Там нет ничего, кроме старых пыльных бумаг и не менее пыльного Фишера.
Джеймс промолчал. Он должен расшифровать любимую женщину, а Фишер единственный шифровальщик среди «лжецов».
Филиппа остановилась, чтобы попрощаться с Робби. Было нелегко вновь входить в этот дом. Все здесь напоминало о Джеймсе. И конечно же, Робби играл в кабинете – с этой комнатой у нее было связано много воспоминаний.
Денни проводил ее в кабинет, выражение лица у него было, как всегда, недовольным.
– Не знаю, зачем вам вздумалось снова приходить сюда. Вы все тут испортили – вот что я вам скажу, если мое мнение кого-нибудь интересует.
– Денни, вы просто не понимаете.
– Я все понимаю. Вы пришли сюда, всех обманули, а теперь мальчишка не желает ни с кем разговаривать, а хозяин сам не свой. А как все было замечательно раньше!
Филиппа удивленно раскрыла глаза.
– Раньше? Вы имеете в виду, когда Робби не умел читать, а Джеймса по ночам мучили кошмары?
Она пожала плечами. Не было никакого смысла спорить с Денни. Этот человек с самого начала воспринял в штыки ее появление.
– Вам не стоит беспокоиться, Денни. Через несколько минут я навсегда покину этот дом.
Зато Робби очень обрадовался, увидев ее.
– Флип! – Мальчишка вскочил с пола, на котором были разбросаны его солдатики, и бросился к ней в объятия. – Наконец-то ты вернулась домой!
– Нет, милый. Я зашла попрощаться.
– Ты уезжаешь? – Робби отстранился от нее. – А когда вернешься?
У Филиппы защипало глаза. Как объяснить малышу, который успел привязаться к ней, что и она его покидает?
– Я не могу остаться, Робби. Не могу жить здесь с тобой и Джеймсом. Лорд Этеридж отдал приказ о проведении операции по спасению. Я поеду в Испанию и буду дожидаться возвращения отца.
– В Испанию? – Он сердито смотрел на нее, глаза его наполнились слезами. – Что там такого в этой чертовой Испании?
Филиппа не ответила ему, поскольку ничего особенного в этой Испании и не было, по крайней мере для нее. Да и ее отца с этой страной ничто не связывало, кроме воспоминаний. Возможно, когда он восстановится после своего плена, они переселятся в какое-нибудь другое место.
Но только не в Лондон.
Лондон – это Джеймс, Робби и «лжецы». А значит, снова страдания. Филиппа сыта ими по горло.
И все же Филиппа чувствовала, что нельзя просто так уйти. Она села в большое кресло за стол Джеймса, усадив Робби на колени.
Наконец пришла пора прощаться.
– Поцелуй меня, милый. Мой экипаж ждет.
– Еще не время, моя госпожа, – услышала она низкий голос. В дверном проеме стоял Джеймс. Его волосы были взъерошены, карие глаза потемнели от напряжения, одна щека была запачкана чернилами. Их взгляды встретились.
Робби кулаком вытер нос.
– Джеймс, Флип говорит, что она уезжает.
– Положись на меня, сынок, все будет в порядке, если ты сейчас удалишься в свою комнату.
Робби еще крепче обнял Филиппу за шею.
– Нет, она может уехать!
Джеймс посмотрел на сына.
– Роб, настоящий «лжец» знает, когда нужно передать выполнение задания настоящему специалисту.
– Ох. – Робби соскользнул с коленей Филиппы и выбежал из комнаты, прежде чем она успела поцеловать его. Филиппа поднялась, их с Джеймсом разделял только стол, она держалась в отдалении не из страха, а пытаясь уменьшить силу его притяжения.
– Мне пора.
– Пожалуйста, задержись ненадолго. – Он достал из нагрудного кармана сложенный листок. – Фишер не может ничего разобрать. Может, тебе это удастся, если, конечно, ты сможешь уделить нам немного времени.
– О, конечно.
Чувствуя себя немного разочарованной, Филиппа взяла документ и вернулась на свое место за столом. Вынула из ящика заточенный карандаш и принялась изучать документ.
– Напоминает послание, зашифрованное простым способом алфавитной замены. Если взять самую часто встречающуюся букву алфавита, а это будет буква е, и мы поймем, каким символом заменили эту букву. – Она подняла глаза и с подозрением посмотрела на него. – Фишер должен был легко расшифровать этот текст.
Джеймс с нарочитым равнодушием пожал плечами и поправил свой галстук. Это не ускользнуло от Филиппы, и, прищурившись, она посмотрела на Джеймса. Потом ее мысли унеслись в сторону, отвлеченные его твердыми скулами и четко вылепленным волевым подбородком и тем, как его шоколадного цвета волосы ложились завитками возле уха.
Шифр. Да. Она судорожно сглотнула, заставив себя сосредоточиться. Продолжая заниматься подстановкой букв, Филиппа поймала себя на том, что заинтригована.
– Какой интересный числовой поворот, – пробормотала она, – Несложно, но весьма хорошо скрыто. Похоже, шифровальщик был опытный.
Джеймс пошевелился, и она, подняв глаза, недовольно взглянула на него.
– Так вы хотите, чтобы я это расшифровала, или нет? Джеймс кивнул с самым серьезным видом.
Филиппа вновь склонилась над столом. Знакомая работа по разгадыванию головоломки успокаивала ее. Она не знала, чем захочет заниматься отец по возвращении в Испанию. Они могли бы работать вместе. Части головоломки сложились в одно целое, и словно но мановению волшебной палочки стали появляться слова. Она улыбнулась.
– Получилось, – выдохнула Филиппа.
Джеймс подался вперед.
– Прочти!
Филиппа подняла руку.
– Не торопи меня.
Она удивленно прочла послание. Но не вслух. Про себя. Оно походило на стихи.
Ты и начало, и конец.
Хочу держать тебя в объятиях ночью,
а по утрам вдыхать твой аромат.
Когда умру, единственное, о чем буду сожалеть,
что ты не сможешь оставаться в моем сердце
и не услышишь, как оно поет,
когда ты прикасаешься ко мне.
Мечта моя. Мой нежный друг.
Моя любовь.
Не веря своим глазам, Филиппа судорожно сглотнула, сердце ее взволнованно забилось. Она увидела неизвестный ей значок внизу страницы.
– Тут есть символ и подпись. Напоминает смесь льва с орлом, похоже на…
– Это грифон, – тихо произнес Джеймс.
– Понятно. – Ее голос звучал не слишком обнадеживающе.
Джеймс нервно заерзал.
– Я все правильно сделал? Случайно не написал, что хотел бы надевать твои чулки или что-то в этом роде?
Она засмеялась, но сквозь смех звучали слезы. Она больше не могла сопротивляться Джеймсу. И все же позволила себе маленькую месть:
– Мне зашифровать свой ответ? Ведь я немало потрудилась, читая это.
– Не надо! Не заставляй меня томиться в ожидании.
– Думаю, ты расшифруешь это очень быстро.
Филиппа поднялась, вытерла слезы и подошла к. Джеймсу. Подняв руки и выгнув спину, она начала двигаться перед ним, напевая знакомую арабскую мелодию.
Джеймсу действительно не составило труда разгадать эту загадку.
Эпилог
На деревьях уже почти не осталось яблок, за исключением немногих поздних сортов. Скоро опадут и листья, и в поместье Эпплби воцарится уютная атмосфера потрескивающих очагов и сладко пахнущих яблочных веток на каминной решетке.
А пока стояла достаточно теплая погода, позволяющая совершить путешествие из Лондона в Ланкашир с комфортом и достаточно быстро.
Свадебный завтрак подошел к концу, на огромных блюдах лежали остатки пиршества. Однако гости не торопились расходиться, несмотря на то, что каждый полакомился хорошей порцией яблочного пирога, яблочных пирожков и сдобных яблочных пышек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41