Глава 3
К тому времени, когда Джеймс добрался до «Клуба лжецов», находившегося вблизи знаменитого квартала; где представители дна общества и высшего света смешивались в погоне за удовольствиями и развлечениями, сумерки уже зачернили и без того серое небо, а на кебах и экипажах зажглись фонари.
На углу перед зданием клуба Джеймс заметил знакомую фигуру. У неприметного входа, притворившись, будто укрывается от моросящего дождя, стоял одетый в лохмотья невысокий человечек. Джеймс не видел его лица, но сразу понял, что перед ним Фиблс. Маленького вора-карманника трудно было назвать действительным членом их странного товарищества. Конечно, Фиблс до глубины души был предан клубу, но лучше всего работал в одиночку и поэтому старательно избегал какой-либо помощи со стороны других «лжецов». Тем не менее порой он добывал просто исключительную информацию. Кроме того, мастерски умел «сесть на хвост», поскольку неприметный, но проворный и ловкий мог стать почти невидимым.
Фиблс никак не отреагировал на появление Джеймса, но тот понял, что воришка его заметил. Джеймс коснулся края шляпы, якобы плотнее натягивая ее, и Фиблс, который, казалось, смотрел в противоположную сторону, ответил на его приветствие легким пожатием плеч. Усмехнувшись, Джеймс Каннингтон продолжил путь.
На всякий случай Джеймс собирался войти в клуб через потайную дверь, выходившую в темный, глухой переулок, но решил, что в этой туманной мороси его и так никто не увидит.
В любом случае с низко надвинутой шляпой и поднятым воротником широкого плаща он мало чем отличался от любого джентльмена, рискнувшего выйти из дому в такую погоду.
Решив на этот раз не осторожничать и войти в клуб открыто, Джеймс стремительно пересек улицу и подошел к пухлому швейцару, укрывшемуся от дождя под замысловатым, позеленевшим от времени навесом. Глаза молодого парня в ливрее удивленно раскрылись, но он поспешно распахнул дверь и, последовав за Джеймсом, помог ему снять плащ.
Принимая плащ, Стаббс произнес шепотом, хотя, кроме них, в холле никого не было:
– Хозяин ждет вас в кри… крипто… в шифровальной.
Джеймс вздохнул, услышав запинания Стаббса. Молодой человек официально числился учеником, но у бывшего уличного сироты не замечалось ни малейшей тяги к учебе.
– Стаббс, ты практиковался в правописании и математике, как я тебе велел?
– Я пытался, сэр, но не могу разобраться в этом учебнике.
Джеймс кивнул, моля Бога, чтобы тот дал ему терпения.
– Я знаю, что это трудно. Но ты не можешь стать агентом, если не научишься читать и писать. Да и как ты сумеешь сделать, бомбу, если не сможешь взвесить порох?
Молодой человек понурился. Смягчив тон, Джеймс добавил:
– У тебя все получится, Стаббс! Главное, старайся!
С этими словами Джеймс отвернулся, надеясь, что Стаббс не станет продолжать неприятный разговор. Господи, ну не знает он, как научить человека читать! Ему с трудом удалось приучить Робби хоть изредка принимать ванну.
Может быть, ему следует отправить Стаббса в школу агентов, которую в здании напротив открыли Агата и ее муж, сэр Саймон Рейнз. Эта школа действовала под вывеской благотворительной гимназии призванной обучать грамоте тех, кому не повезло в жизни, и благодаря стараниям Агаты последние новобранцы клуба, приходившие к «лжецам», как минимум знали грамоту и не путали рукав сюртука с носовым платком.
Несомненно, все это шло на благо будущим «лжецам», но вряд ли могло помочь бедняге Стаббсу. Джеймс считал, что Стаббсу, которому уже было под тридцать, вряд ли доставит удовольствие сидеть за партой вместе с молодыми париями, обучавшимися в этой школе, тем более что Стаббс, обладавший феноменальными способностями, к механике, уже много лет состоял в списках клуба.
Он идеально подходил для роли агента-диверсанта, вот только Джеймсу никак не удавалось побороть дремучее невежество этого увальня.
«Я занесу это в список моих дел». Приуныв от того, что список неотложных дел постоянно пополняется, Джейке попытался подумать о чем-то более, приятном.
Например, о медных локонах, хотя еще совсем недавно ему нравились золотистые.
Джеймс провел рукой по лицу, стараясь избавиться от поднявшейся волны отвращения. Прошлая ночь была своего рода открытием, ему показалось, что отношения с Лавинией подавили его мужские инстинкты, но он лгал самому себе. Хорошо, что он никогда больше не увидит ту незнакомку с огненной гривой.
Навстречу ему спускался Джекем. Склонив седеющую голову, он сосредоточенно преодолевал довольно крутые ступеньки.
– Здравствуйте, мистер Каннингтон.
Управляющий клубом передвигался медленнее, чем обычно. Переломы, полученные во время давнего падения, навсегда вывели из строя одного из самых ловких похитителей драгоценностей в Лондоне. Предыдущий президент клуба, Саймон Рейнз, предложил своему старому другу руководство хозяйственными структурами клуба, воздержавшись, однако, от посвящения жадного, по общему мнению, Джекема в дела внутреннего круга.
Джекем знал каждого из «лжецов», но считал, что клуб является прикрытием некоей воровской организации. При вступлении в должность Джекему объяснили, что ресурсы, которыми располагает клуб, по сути, являются инструментами для осуществления тщательно планируемых дел, благодаря которым постоянно пополняются немалые счета клуба. Он также был уверен, что в картохранилище спрятаны подробнейшие планы самых богатых особняков Европы, что, кстати, весьма недалеко от истины, только помимо этого в той же комнате хранились схемы тайных путей в Париж и планы резиденций Наполеона. Конечно, более сложного объяснения потребовала шифровальная. Но Джекем, для которого прибыли клуба и усыпанный драгоценностями камзол были важнее истинной деятельности «лжецов», не вникал в детали.
Джекем получал удовольствие от своей работы, поскольку обладал способностью делать деньги и хорошо разбирался в вине, а содержание тайной «воровской берлоги» давало ему ощущение прежней жизни.
Джеймс слегка улыбнулся. Ему всегда нравился этот старый вор.
– Ну что, Джекем? Косточки ноют на погоду?
Мужчина остановился, одернув свой традиционно кошмарный жилет.
– Бывало и похуже, впрочем, до этого лета бывало и получше.
Было понятно, что старик тяжело воспринял потери среди «лжецов».
Джеймс кивнул и продолжил свой путь. Настроение испортилось, и продолжать разговор даже с таким старым приятелем, как Джекем, не хотелось.
Коридор наверху вел в комнаты, где, если ситуация становилась слишком напряженной, на некоторое время могли укрыться действующие агенты.
Постороннему человеку эти комнаты показались бы обычными, скромными, как монастырские кельи, спальнями, которыми, как правило, располагают многие лондонские клубы.
Джеймс достиг конца коридора и подошел к стене, отделанной отполированными дубовыми панелями. Одной рукой он нажал на небольшую пластину у себя над головой, второй – на такую же дощечку, но расположенную на уровне пояса.
Раздался щелчок, и стена перед ним раздвинулась на несколько дюймов, Джеймс сдвинул панель и шагнул в образовавшуюся нишу. Когда, негромко щелкнув пружиной, хорошо отлаженный механизм вернул потайную дверь на место, стена вновь приобрела свой прежний вид.
С этой стороны коридор был чуть темнее, но в нем уютно и гостеприимно пахло старыми книгами и чуть влажным шерстяным ковром.
Это был настоящий дом Джеймса, хотя он не шел ни в какое сравнение с лондонским особняком, который он купил по настоянию своей сестры; он не дотягивал даже до Эпплби, ланкаширского поместья, унаследованного Джеймсом после смерти отца.
Этот клуб был его домом, эти люди были его семьей. Те, которые еще остались…
Он вспомнил слова Саймона Рейнза: «Нам всегда не хватало людей. Мы всегда испытывали нехватку специалистов. Сейчас мы располагаем двумя карманниками, одним лазутчиком, четырьмя филерами, тремя шпионами и, не считая тебя, только одним активно действующим агентом».
Не считая его.
Если бы не Джеймс, такой нехватки не было бы. Не было бы пустых спален, не было бы пустующих кресел в комнате для собраний. Не было бы невыполненных заданий…
Джеймс закрыл глаза. Он не станет упиваться чувством своей вины. Не было времени на слезливое и бесполезное самоуничижение. Он должен принять эту боль, чтобы исправить свою ошибку я найти убийц.
Он вошел в шифровальную. Большую ее часть занимали стеллажи, заполненные кипами бумаг, книгами и даже свитками. Этим стенам был известен каждый тайный шифр, когда-либо использовавшийся британскими военными, и даже незнакомые им.
В комнате стояло несколько столов, за одним из них сидел темноволосый джентльмен. В кресле напротив расположился худощавый молодой человек.
Фишер, единственный, кто уцелел…
В результате предательства на «лжецов», блестящих дешифровщиков, обрушилась вся мощь тайных служб Наполеона, буквально одержимого секретными кодами, Фишер в то время только обучался своему ремеслу и оказался единственным криптографом, которому удалось уцелеть.
Теперь молодой человек возглавлял это крошечное подразделение.
Джеймс окинул взглядом пустые столы. Мысленно отдав долг памяти погибшим, он закрыл глаза и повторил свою тайную клятву.
«Мою жизнь за ваши жизни».
Однако он понимал, что никогда не сможет забыть то что произошло.
– Джеймс? Извини за беспокойство…
Тряхнув головой, Джеймс наклеил на лицо притворную улыбку.
– Прости. Немного замечтался.
Он придвинул стул и сел напротив Далтона Монморенси, лорда Этериджа, Мастера – «Клуба лжецов». Кодовое имя – Джентльмен.
Коллиз, племянник Далтона, за глаза и только шепотом называл Мастера великим двигателем, а Джеймс, не испытывавший перед шефом страха и не являвшийся его родственником, обращался к Мастеру просто «сэр».
Далтон кивнул ему.
– Как твое плечо?
Меньше всего Джеймсу хотелось думать о своей ране.
– Прекрасно, – ответил он.
– Теми тренировок, выдерживаешь?
– Да, мамочка. – Джеймс натянуто усмехнулся. Далтон оставался невозмутимым.
– Прошу тебя серьезно отнестись к своему здоровью. Нам необходимо, чтобы Грифон вернулся в строй. В клубе, помимо тебя, остался только один действующий агент…
– Это мне известно, – прервал его Джеймс. Звание «лжеца», которое еще недавно он носил с гордостью, теперь не подходило ему, как доспехи с чужого плеча. – Хочешь ознакомиться с результатами поиска?
Далтон подмял брови.
– Итак, какие новости по нашему объекту?
– И хорошие, и плохие, – ответил Джеймс. – Мы обнаружили его.
Фишер выпрямился на стуле.
– Где? Когда мы сможем доставить его сюда?
– Фиблс предоставил новые сведения сегодня утром. – Джеймс с расстроенным видом бросил на стол папку. – Где? Во Франции. Когда? По-видимому, никогда, поскольку он скорее всего уже как минимум несколько месяцев работает на Наполеона.
– На Наполеона? – Фишер, казалось, уменьшился в размерах. – Хотите сказать, что моим противником является Руперт Этуотер? – Молодой человек судорожно сглотнул. – Я… но ведь это сам Этуотер! Он выдающийся. Ему нет равных. Его ученик был моим учителем! – Фишер, казалось, вот-вот разрыдается. – Он был «лжецом». Одним из нас. Как он мог?!
Джеймс отвел глаза, чтобы не видеть разочарованной физиономии Фишера.
– Кто знает? – с горечью произнес он. – Деньги? Власть? – Стиснув зубы, он мрачно смотрел в пол. – Женщина?
Далтон взял в руки папку и быстро пробежал глазами ее содержимое.
– Такого человека можно было подкупить?
Джеймс раздраженно дернул плечом.
– Я не слишком хорошо его знал. Он вышел в отставку вскоре после того, как я вступил в клуб. С ним работал Саймон. Возможно, Курт тоже хорошо его знал, хотя сомневаюсь, что в то время шифровальщик и наемный убийца могли работать в тесном контакте.
Фишер фыркнул.
– Надеюсь, что нет! Не хватало еще общаться с этими душегубами!
Далтон холодно посмотрел на молодого человека.
– Мы все «лжецы», Фишер, и в равной степени служим Короне, поскольку каждый из нас может предложить ей только свою жизнь. И каждый член нашего клуба выполняет свою, порой жизненно важную для остальных задачу. Все мы твои соратники – от необразованных карманников и убийц… до великолепно образованных джентльменов.
Он с упреком взглянул на Джеймса.
Джеймс напрягся, но подавил желание высказаться по поводу подлой натуры Этуотера и его плебейского происхождения. Далтон совершенно прав. В течение многих лет Этуотер состоял в «Клубе лжецов» и, согласно записи в личном деле, вышел в отставку, когда у его любимой жены обнаружилась чахотка. Именно тогда он, продав недвижимость, повез семью в путешествие по миру в безнадежных поисках средств излечения. Через несколько лет клуб потерял с ним всякую связь, поскольку Этуотер переезжал с места на место, едва прослышав о новом чудодейственном лекарстве.
Учитывая все это, в деле Этуотера, неожиданно ставшего главным дешифровщиком, а также шифровальщиком Наполеона, можно было найти некие смягчающие обстоятельства. То, что блестящие способности Этуотера оказались в распоряжении противника, вовсе не означало, что этот человек предатель.
Но на такую комбинацию Джеймс не поставил бы и фартинга.
Далтон вновь искоса взглянул на листок доклада.
– А где его дочь?
Джеймс удивленно поднял глаза.
– По сведениям нашего информатора, в ближайшем окружении Наполеона дочери Этуотера замечено не было.
– В наших записях отмечено, что, когда он вышел из клуба, с ним был маленький ребенок, дочь. – Далтон пролистнул страницу, потом еще одну. – Имя не указано, интересно, где она сейчас?
Джеймс закрыл глаза, размышляя. Этуотер плохо запечатлелся в его сознании, все это было так давно, а молодой Джеймс не проявлял интереса к занятиям в шифровальной, требовавшим немалого усердия, тем более что его так манила работа действующего агента и связанные с ней опасности и приключения.
Кроме того, молодой человек двадцати лет от роду мог просто не заметить маленькой дочери пожилого, по его понятиям, джентльмена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41