– Это Теодор. – Кэролайн поставила фляжку на стол. – Слава Богу! Входите, дядя Тедди.
Он вошел, нахмурив лоб.
– У меня плохие новости, Кэрол. Твой брат и его жена намерены посетить нас завтра. По какой-то непонятной причине они решили приехать до твоего дня рождения. – Он подошел к Лукасу и положил руку ему на плечо. – Итак, Дэвин, наша история подошла к решающей стадии. Вы готовы сыграть свою роль со всей ответственностью?
– Судя по его поведению этим утром, – отозвалась Кэролайн, – он более чем готов.
Решающий момент наконец наступил. Лукас был все еще здесь, очевидно, полный желания исполнить заключительный акт их водевиля. Он даже сказал, что любит ее, хотя она не вполне поверила в это. Его странное поведение выбило ее из колеи. По позвоночнику пробежала дрожь, и, невольно стараясь избавиться от нее, она передернула плечами.
От Лукаса не укрылся этот жест.
– Что с тобой, Кэро? – Он обнял ее несколько фамильярно, если учесть, что они не одни. Она вспыхнула от радости, что он снова держит ее в объятиях, но вместе с тем и от смущения за его манеры.
– Кэро, ты должна довериться мне, все будет хорошо.
– Конечно, Лукас, я просто…
Он заставил ее замолчать, закрыв рот поцелуем. Сначала она замерла и отказалась ответить, но не смогла устоять перед его обаянием и скоро забыла о присутствии доктора.
Когда он отпустил ее, она обмякла в его руках. Он стал еще более страстным, чем раньше. И он совершенно не похож на себя. Рядом с ней был другой мужчина. Но в кого он превратился? И что заставило его так измениться?
Она украдкой бросила взгляд на портрет, который сейчас стоял прислоненный к дальней стене. Лицо лорда Гамильтона казалось совершенно лишенным эмоций. Еще недавно полное жизненной силы изображение сейчас выглядело мертвым, словно утратило душу. А может быть, она, покинув его, перешла… куда-то… или в кого-то еще?
Кэролайн осторожно высвободилась из объятий Лукаса и повернулась к доктору:
– Дядя Тедди, можно мне поговорить с вами в коридоре?
Доктор потерял дар речи. Наблюдая их поцелуй, он в удивлении раскрыл рот. Теодор нерешительно кивнул и вышел следом за ней из комнаты. Когда дверь захлопнулась, Кэролайн бросилась к нему.
– Вы видели? Вы слышали, что он говорит? Лукас совершенно переменился. Это другой человек, – шептала она быстро-быстро. – Что-то ужасное произошло с ним, когда этот портрет ударил его по голове.
– Но ты не думала, что это ужасно, в тот момент, когда он целовал тебя?
– У меня не было выбора!
– Мы обучали его каждый день, чтобы он смог вести себя как денди, – сказал Теодор приглушенным голосом. – Наши уроки наконец принесли плоды. Но какие плоды?
– О, его речь превосходна, даже без ошибок. И не только слова, но и то, как он их произносит, то есть манера говорить. Он преисполнен благородства. Такому научить невозможно! Я говорю вам, дядя Тедди, он изменился. За одну ночь! Вы знаете, что мне приходит в голову? Я думаю, призрак лорда Гамильтона вселился в него!
– Дорогая, ты преувеличиваешь. Нет-нет, Кэро, призрак не овладел Лукасом. Скажи, ты, случайно, не видела, он когда-нибудь пил из серебряной фляжки, на которой изображен слон?
Она беспомощно заморгала.
– Да. После этого ужасного происшествия с портретом я заставила его выпить из фляжки. Я думала, немного бренди сможет привести его в сознание.
Теодор скрестил руки и надул губы.
– Я понимаю. Это, наверное, и произвело такой эффект, а вовсе не портрет.
– Он, кажется, тоже так думает. Но что это значит… вы хотите сказать, что он склонен к выпивке? Я лишь однажды видела его пьяным…
– Нет-нет, дорогая. Пусть пьет из фляжки, когда захочет. Я объясню, что я думаю, в другой раз. Прямо сейчас мы должны быстро подготовить его к приезду твоего братца. Кэрол, милая, ты дрожишь. – Он обнял ее за плечи. – Ничего, ничего, в конце концов все уладится.
– Я так надеюсь! – Она прислонилась к своему спасителю. – Я просто никогда не думала, что пожалею о том дне, когда мы окончательно приручим неуправляемого Лукаса Дэвина.
Они провели день в приготовлениях к приезду четы Уэйнрайт, и, честно говоря, все, кроме их настроения, было в порядке. Лукас встретился с мистером Доррисом и внезапно проявил великолепные познания в управлении поместьем. Он совершенно естественно вошел в роль владельца. Кэролайн была потрясена. Что-то в нем решительно изменилось, нечто большее, чем его внешний вид.
В этот вечер, готовясь ко сну, она пребывала в некотором замешательстве, не зная, что надеть, так как не понимала, чего ждать. Как странно! Только двадцать четыре часа назад она была уверена, что больше никогда не увидит Лукаса. А сейчас она почти не сомневалась, что он придет к ней и будет спать в ее постели. Каждый раз, думая об этом, она дрожала от желания, хотя чувствовала некоторый страх. Кроме того, если им действительно завладел призрак, то ей предстоит заниматься любовью с незнакомцем.
– Кэролайн! – послышался из-за двери спальни голос Лукаса.
Она присела на подоконник, глядя на полную луну и туман, плывущий за окном, этот вид всегда очаровывал ее. Дождь перестал, и только ветер хозяйничал в саду, да ветви деревьев гнулись и поскрипывали.
– Кэролайн! Я могу войти?
Она была готова к этому вопросу. Поднявшись, она повернулась к двери.
– Конечно, прошу…
Он открыл дверь и долго смотрел на нее, одетую в длинную белую рубашку, отороченную кружевом и украшенную атласной лентой. Волосы спускались по спине, Кэролайн вся светилась, радуясь его приходу.
– Боже правый, миссис Дэвин, вы блистательны как никогда.
Уголки ее рта приподнялись в робкой улыбке.
– Благодарю.
Усаживаясь у камина, он сбросил пальто и сунул руку в задний карман коротких бриджей. Поверх тонкой рубашки на нем был надет рыже-коричневый жилет, темное сукно обтягивало узкие бедра, провокационно подчеркивая их изгибы. Он вытянул длинные ноги, и она подумала, не старается ли он соблазнить ее, или это просто естественный жест?
– «Блистательны» – чудесное слово, – сказала она, машинально открывая шкатулку с драгоценностями. Расстегнув замок ожерелья, Кэролайн опустила его в коробку. – И где только вы научились так изысканно выражаться?
– Просто пришло на ум. Мне кажется, я научился этому еще в детстве.
Она подняла на него глаза, напряженно хмурясь. Он уже снял повязку и теперь выглядел как всегда, но что-то новое появилось в выражении его лица.
– Вряд ли таким словам обучают молодых парней, когда их учат срезать чужие кошельки…
Он вытащил фляжку из заднего кармана и, отклонив голову, сделал несколько глотков.
– Тогда, возможно, я научился этому у миссис Пламшоу? Вы снова чем-то встревожены, Кэро. И напрасно. Мы женаты. И только это имеет теперь значение.
Снова спрятав фляжку в карман, он отошел от камина. Обняв ее за талию, Лукас привлек Кэролайн к себе так близко, что она могла чувствовать, как поднимается его грудь, и каждый вздох согревал ее щеки. Он нагнулся и коснулся губами ее шеи, пробуждая желание короткими чувственными поцелуями.
Она застонала и прижалась к нему всем телом.
– Кэро, – пробормотал он, ища ее губы. – Кэро, ты такая красивая! Совершенно очаровательная!
Слова прозвучали как колокольчик тревоги, на какой-то момент отрезвив ее. Она напряглась, затем оттолкнула его обеими руками, шепча в ответ на его удивленный взгляд:
– Не говори то, во что сам не веришь. Он покачал головой:
– Но я прекрасно знаю, о чем говорю.
– Как? Как ты можешь знать? Я вовсе не красива. В тот первый раз, когда мы занимались любовью, ты признался, что именно красота влечет к себе, хотя и не удерживает надолго.
Он снова покачал головой:
– Ты не понимаешь меня. Ты красавица в моих глазах, потому что ты – это ты. Кэро, тело всего лишь отражение души. Я занимаюсь любовью с твоим телом, но твоя душа дарит мне радость. Тело имеет предел, тогда как душа бесконечна.
Она отвернулась, оставляя некоторое расстояние между ними. Разговор о душе заставил ее вспомнить о лорде Гамильтоне. Она оглянулась на портрет, но тут же сообразила, что просила Генри повесить его в библиотеке.
– Ты нервничаешь из-за приезда брата? – с сочувствием спросил он. – Я могу помочь тебе расслабиться.
Взяв с камина бутылку вина, он наполнил бокал и протянул его Кэролайн.
– Возможно, ты прав, я нервничаю. Все кажется… другим. И я не понимаю почему.
– Да, Кэролайн, все изменилось. Я неожиданно так много вспомнил. – Лукас потер переносицу и поморщился.
Она заметила его нерешительность и шагнула к нему.
– Ты болен? Наверное, тебе лучше присесть?
– Нет. Эта проклятая головная боль приходит и уходит. Воспоминания продолжают возникать в моем сознании до тех пор, пока боль не становится невыносимой.
Она взглянула на него с любопытством:
– Что за воспоминания?
– Только что я вспомнил, как был ребенком. – От далекого видения его лицо словно озарилось изнутри, и он вдруг показался ей моложе. Он подошел к окну и, глядя на луну, продолжил: – Сам не знаю почему, но мне вдруг вспомнилось, как отец поправлял меня, то есть мою речь. Мужчину судят не потому, что он говорит, не раз указывал он, а потому, как он говорит.
– Твой отец? – нахмурилась она. – Ты имеешь в виду Робина Роджера?
Лукас повернулся к ней, и она увидела, как вспыхнули его глаза, когда нахлынула очередная волна воспоминаний.
– Нет, не Робин. Кто-то еще… Я помню, как он представлял меня королю. Я никогда не видел, чтобы отец говорил, столь тщательно подбирая слова, как в тот раз. Он нервничал. Когда я забыл поклониться, он подтолкнул меня в спину. Когда я исправил ошибку и ответил на вопросы короля, да к тому же был вознагражден довольной улыбкой его величества, отец с гордостью хлопнул меня по спине и купил мне леденец на палочке. – Лукас рассмеялся. – Пожалуй, это было самое лучшее из всего дня.
Он вдруг стал серьезным и посмотрел на Кэролайн с растерянностью, которой она никогда в нем не замечала.
– Как это может быть, Кэро? Я помню отца, которого никогда не знал.
Кэролайн подошла к нему осторожно, чтобы не спугнуть его воспоминания.
– Ты говорил с королем? И кто же это был? Генрих? – Она едва могла дышать. Баррет Гамильтон жил во время правления Генриха VIII. – Ты с ним встречался, Лукас?
Его печаль как рукой сняло, и радость промелькнула в глубине глаз.
– Не глупи, Кэрол. Генрих VIII умер несколько столетий назад.
Она покраснела.
– Ты прав, действительно глупое предположение. Конечно, ты не мог встречаться с Генрихом VIII. – Но она все еще хотела знать. Разве это не странно, что Лукас имел возможность встречаться с каким-то королем. – Может быть, король Георг?
Он пожал плечами:
– Я думаю, что так оно и было. По правде говоря, я точно не помню. Воспоминания отнюдь не моя сильная сторона. И эта чудовищная головная боль… Я, наверное, еще не совсем оправился после удара.
Когда он тяжело опустился на подоконник и потер голову, он показался ей таким беспомощным, что, отставив свой бокал, она обняла его за плечи и поцеловала впалую щеку. Он похудел с тех пор, как она впервые его увидела. Странно, здесь он наверняка ел гораздо больше, чем в тюрьме.
– Мой бедный Лукас! Тебе так много пришлось пережить, и все из-за меня.
Он привлек ее поближе и положил щеку ей на грудь.
– Так это же хорошо! Пусть воспоминания приходят, если они приходят… Все, что меня беспокоит, все, что реально, – это ты, Кэрол.
Она погладила его по голове, стараясь не задеть швы. Прикосновение рождало ощущение, что они снова близки. Если они перестанут разговаривать и будут только молча прикасаться друг к другу, смогут ли они снова прийти к той полной близости, что захватила их ночью?
– Пойдем спать, Лукас, – прошептала она. – Завтра тяжелый день. Нам предстоит встреча с моим братом и его женой, а это непростая задача.
Он поднял голову.
– Я больше не боюсь их. Им не удастся меня запугать. Она улыбнулась:
– Я не представляю, чтобы кто-то мог испугать тебя. Его черные глаза лукаво блеснули.
– Никто и никогда. – Он встал и, обняв ее за шею, притянул к себе, целуя сначала губы, потом глаза, нос, брови, приговаривая при этом: – Я люблю тебя. Я никогда не перестану тебя любить. Люблю, люблю… буду любить всегда…
Она дрожала, всем своим существом желая верить ему.
Он целовал ее в губы, его руки касались ее шеи, потом спустились ниже и, проникнув в прорезь рубашки, наконец нашли ее грудь. Когда горячие ладони коснулись сосков, она, едва сдерживая стон, обняла его, приникнув к нему всем телом, и наслаждение захлестнуло ее жгучей волной, превращая в ничто все возможные попытки сопротивления. Губы Лукаса касались ее груди, и она таяла от его поцелуев.
Опустившись на колени, он целовал ее плоский живот, его губы нашли нежную полоску белоснежной, как алебастр, кожи, которая никогда не видела солнечного света.
– Ты прекрасна, – бормотал он, подняв вверх глаза и глядя на нее, словно она была недосягаемой богиней с Олимпа. Его похвала сначала смутила ее, но потом она попробовала посмотреть на себя его глазами. Возможно, он прав? Неужели она действительно прекрасна? В его руках она и вправду чувствовала себя богиней. Она никогда прежде не была такой сильной, такой уверенной и такой свободной. Мужчина преклонялся перед ней, и впереди его ждала награда.
– Ты сделаешь со мной это! – прошептала она.
И как только она это сказала, надобность в дальнейших словах отпала. Его рука легла на ее обнаженное бедро, лаская кожу, которая, казалось, была нежнее шелка. Он не остановился на этом. Они стояли, тесно обнявшись посреди комнаты. Стояли довольно долго, пока он исследовал самые тайные уголки ее тела, перемежая ласки поцелуями. И она отбросила прочь все сомнения, все препоны… и когда из ее губ вырвался сладостный стон, он поднял ее на руки и понес к постели.
Он положил ее на постель, и как только сам коснулся головой подушки, окно резко распахнулось. Холодный ветер закружил по комнате, поднимая бумаги с рабочего стола, стуча в стекла.
– Баррет! – донесся страдальческий вопль. Кэролайн ахнула и привстала, вглядываясь в темноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40