Когда джентльмен скрылся из виду, все трое поднялись и с удивлением переглянулись.
– Ну и ну… вы видели? – покачал головой Лукас. – Интересно, откуда бежит этот малый посреди ночи?
– Что? – переспросил Робин Роджер, прикладывая ладонь в рваной перчатке к уху, чтобы расслышать слова Лукаса через шум ветра. В этой странной компании он был старшим.
– Я вовсе не хочу з-з-знать, откуда он так бежит, – заикаясь, произнес Смайли Фиггенботтем. От плутоватой усмешки дрогнули заросшие щетиной впалые щеки. – И думать не х-х-хочу, что за зверюга может подкараулить нас в этом проклятущем месте.
– Может, ты и прав, – буркнул Лукас, поднимая воротник пальто и продолжая путь. Он шумно вздохнул, глядя на серую лошадь, которая почти растворялась в тумане. В свете луны ее силуэт казался совершенно нереальным. – Мне, что ли, больше всех надо? Пошел он… – Лукас выругался. – Я тоже не хочу знать. Давайте покончим с этим, приятели. До чего же холодно, черт возьми!
– Холоднее, чем ведьмины титьки, – хохотнул коротышка Смайли, ковыляя на своих кривеньких ножках, чтобы не отстать от товарищей. – Ей-богу, я бы скорее в-в-в-ернулся в «Семь лун», чем т-т-т-ащиться по этой проклятущей пустоши. Может, в городе пожива и поскуднее, но зато ветер в Лондоне не пронизывает тебя до костей…
– Терпение, Смайли, – перебил Лукас. Впереди возвышался последний холм, на который им предстояло подняться, и за ним должно было находиться поместье Джермейн. Во всяком случае, Лукас надеялся, что так. – Настоящие деньжата не в Лондоне, они здесь, в этом хреновом, черт бы его побрал, уголке, где проклятые лорды и леди прячут свои богатства от таких, как мы. Хватит нам мелочевки, сколько же кошельков я украл… Говорю тебе, Смайли, мы созданы для большего.
– Но почему здесь такие п-п-паршивые места? Сюда когда-нибудь заглядывает солнце? – Смайли пожал плечами. – Недаром говорят, что это местечко облюбовали п-п-привидения.
Лукас не мог бы объяснить, что именно побудило его отправиться сюда, безусловно, это самое неспокойное место во всей южной Англии. Инстинкт, скорее всего именно инстинкт. Что-то тянуло его, какое-то… смутное желание… он едва понимал. Остановившись, он оглянулся назад и нахмурился, не увидев Робина Роджера.
– Эй, старина! Ты с нами? – еще больше хмурясь, крикнул Лукас. Ветер с такой силой ударил ему в лицо, что глаза заслезились.
Смайли дернул его за рукав.
– Да не зови ты, пусть остается. Он нам т-т-только мешает. Не по-по-понимаю, какого дьявола ты взял его с собой? Его время уже… тю-тю, приятель. Оставь его, пусть себе помрет своей смертью, пока кто-то его не прикончит.
Внезапная вспышка гнева, которых Лукас никогда не мог ни понять, ни контролировать, охватила его. Он потряс коротышку Смайли за воротник и приподнял на уровень своих глаз.
– Он мне отец, и ты уж, будь добр, относись к нему уважительно. Насколько сможешь. Дошло?
– Если ты та-а-ак просишь, – отвечал Смайли с сердитой гримасой. – Он вовсе не похож на тебя. Да, черт побери, у него рожа как борозда на д-д-дороге. И наши леди, пожалуй, упадут в обморок, увидев его. Неужели это не приходило тебе в голову?
– Он дал мне свое имя, а оно получше тех прозвищ, которыми меня награждали. Он поставил меня на ноги. Научил самому добывать себе пропитание. И я не хотел бы, чтобы ты относился к нему непочтительно.
Лукас разжал руку, и маленький воришка грохнулся на землю, поднимая брызги грязи.
– Ой, ра-з-з-рази меня гром! Полегче, Лукас, – ворчал Смайли, на всякий случай отползая подальше. – Нельзя быть такким обидчивым! М-мы тут все заодно, как я понимаю.
Лукас расплылся в ироничной улыбке.
– Неужели? Я-то думал, что ты заботишься только о себе. Эй, Робин! Давай поторапливайся!
– Робин!
Согбенная фигура Робина Роджера Дэвина замаячила в темноте, казалось, с каждым последующим шагом он склонялся все ниже. Лукас знал, что ноги у старика здорово замерзли и промокли. Но знал и то, что они должны добраться до Джермейн-Хауса и Фаллингейта как можно скорее.
Еще днем раньше Смайли Фиггенботтем украл лошадь из конюшни Джермейн-Хауса, когда отправился проверить охрану, и вполне возможно, что констебль уже начал поиски. Лукас в гневе чуть не придушил коротышку за его неосторожность, но, черт возьми, этот маленький человечек был лучшим взломщиком среди всех в «Семи лунах».
– Не знаю, почему нам надо топать пешком, можно было бы п-п-п-попользоваться этой чертовой кобылой, – сказал Смайли, поднимаясь и отряхиваясь. – Хотя я и так натворил много неприятностей.
– Потому что вместо того, чтобы нанять ее, как я говорил, ты ее украл, – ответил Лукас сквозь зубы, дуя на кончики замерзших пальцев. – Нам очень повезет, если удастся избежать ареста и вернуться в «Семь лун». Но я не собираюсь возвращаться назад, пока не увижу Джермейн-Хаус. Мы должны все разведать, прежде чем сюда доберется шайка. Сначала осмотрим Джермейн, потом вернемся назад в Фаллингейт – два здоровущих бриллианта в короне Крэгмира, и оба подходят для моего кармана.
– Почему ты выбрал именно эти дома? – спросил Смайли.
– Я слышал, как один бедолага в Лондоне рассказывал о них, пока я шарил у него по карманам. Он говорил, что они недалеко друг от друга и оба ломятся от богатства. Он ездил сюда поухаживать за одной богатенькой мисс, но, похоже, ему ничего не обломилось.
– Я слышал о многих бог-г-гатых домах, – возразил Фиггенботтем, – но я не с-собираюсь ехать в каждое место, о котором слышал.
– Заткнись, скотина. Никаких сожалений! Я доверяю своей интуиции, и поэтому ты сделаешь то, что я прикажу, и никак по-другому. Пошли, Робин!
Лукас пристроился позади пожилого мужчины. Робин сжал его руку окоченевшими пальцами и взглянул с выражением застывшей боли.
– Мы ведь почти пришли? – сказал он, вытирая дырявым рукавом хлюпающий нос.
– Точно, Робин, но мы должны поторопиться, старина.
– Я слишком медленно тащусь, так ведь, мой мальчик?
– Нет, Робин. Я сам старался поспевать за тобой все эти годы.
Жидкие седые волосы Роджера Дэвина беспорядочными клоками выбивались из-под мятой шапки. Нос покраснел, а выцветшие стариковские глаза слезились на ветру. Когда, черт возьми, он успел так состариться, думал Лукас, глядя в спину Робина. Смайли прав, Лукас не должен был брать его с собой, но старый бедолага нуждался в деньгах. И, что более важно, он нуждался в ощущении цели. Лукас глазам своим не поверил, когда однажды увидел Робина, одного из самых ловких карманников, просящим подаяние на улице.
– Давай, Робин, шевелись. Я не смогу сделать это без тебя, старина.
Старик задумчиво посмотрел на него, затем кивнул, принимая благотворительность, хотя и не называя это так.
– Нет дома в округе, который бы я не обворовал. Ну, да, если бы… Но ты должен быть осторожен и хитер, как лис. И умен, как лис. Понимаешь, как лис…
Старик бессвязно говорил что-то еще, бормоча одни и те же советы, пока Лукас упорно тащил его вперед. Когда они поднялись на холм, все трое разом остановились и замерли при виде, что открылся перед ними.
– Ого, – присвистнул Смайли.
– Мой Бог, – тихо выдохнул Лукас, чувствуя, как сердце заколотилось сильнее. Он предполагал увидеть красивый дом, но то, что открылось его взору, превзошло все ожидания.
– Ух ты, черт бы его побрал, – пробурчал Робин Роджер, крепко сжав руку Лукаса.
Лукас почувствовал, как весь напрягся. Не в состоянии оторвать глаз, он вдохнул поглубже, глядя на великолепный замок, на его мраморный фасад, сверкающий белизной при свете луны, на арки окон, тщательно подстриженные лужайки и кусты. То чувство, которое переполняло его, было не просто завистью или ненавистью, обычно он нормально переносил чужое богатство. Нет, что-то иное, более глубокое и сильное, то, чему он пока не мог дать названия, родилось в его душе. Когда он наконец понял, что это за чувство, то судорожно проглотил подкативший к горлу комок. Это было не что иное, как… желание. Он вдруг страстно, отчаянно захотел, чтобы это место принадлежало ему.
– Проклятие, – еле слышно выругался он.
– Для чего ты привел меня сюда? – спросил Робин, переминаясь с ноги на ногу.
Лукас отвел взгляд от великолепного дома и обнял старика.
– А ты сам как думаешь, зачем? Мы пришли, чтобы ограбить…
– Нет! – Робин замахал дрожащей рукой. Он выпятил нижнюю губу и указал большим пальцем на особняк. – Я догадываюсь, почему ты привел меня сюда…
– Почему нет? Я… – Лукас резко замолчал, увидев внизу холма, совсем рядом с воротами Джермейн-Хауса, двух всадников.
– Черт, так я и думал, – бросил Смайли и что есть силы побежал прочь.
– Дьявол! – крикнул Лукас. Даже в темноте он мог разглядеть жезл констебля. – Это твоя вина, Фиггенботтем, констебль не пожаловал бы в поместье, если бы ты не спер эту старую клячу, да еще именно тогда, когда мы собирались его обчистить.
Ветер подхватил хриплые голоса, и констебль указал в их сторону. Он что-то сказал своему компаньону. Судя по ливрее, это скорее всего был слуга, и оба, пришпорив лошадей, круто развернулись и поскакали по направлению к трем бродягам.
Лукас снова грубо выругался и бросился бежать, таща за собой Робина.
– Быстрее, – оборачиваясь на ходу, кричал Смайли. – Брось эту старую развалину, иначе нам от них не уйти.
Когда стук копыт за их спинами стал громче, Лукас признал, что Смайли был прав. Ему нужно отделаться от Робина, иначе не убежать от констебля. Эта болотистая пустошь круглая, как тарелка, и нечего и думать, что можно где-то спрятаться, а Робин передвигается недостаточно быстро. И в одно мгновение Лукас понял, что должен делать.
– Сюда! – крикнул он, направляясь в сторону приближающихся всадников. Затем дал Робину хороший пинок. – Уходи, старина. Беги вместе со Смайли. Когда доберетесь до Лондона, скажи остальным, чтобы действовали в соответствии с нашим планом. Я же постараюсь дать деру из тюрьмы, как только смогу.
– Ну уж нет, Лук, лучше я сам сдамся. – Робин наморщил лоб, стараясь подтолкнуть Лукаса вперед. – Беги, Лук, беги!
– Нет, Робин. – Лукас быстро обнял старика, затем толкнул его с такой силой, что тот покатился вниз по холму, прочь от приближающихся всадников. Тогда Лукас сошел с дороги и побежал прямо через пустошь, изо всех сил размахивая руками над головой. – Давайте, проклятые идиоты! Вот он я! Не можете справиться с одним обычным воришкой?
Нет, они как раз смогли. Вскоре оба всадника уже склонились над ним, сидя на своих низкорослых лошадях. Лукас поклонился с преувеличенной элегантностью. Суровый констебль поднял жезл, как будто хотел стереть усмешку с красивого лица Лукаса. Черт, пожалуй он не заслужил такого удара!
Лукас вытер разбитую губу и засунул руки в карманы. Он беспечно оглядывался по сторонам, как будто только и делал, что стоял, поджидая их.
– Однако вам пришлось потрудиться!
– Молчать! – рявкнул констебль. – Хватайте его!
Слуга спрыгнул с лошади и заломил руки Лукаса за спину.
– Может, связать его? – предложил слуга.
– Пожалуй, и отвезем его к графине. Ведь это у нее украли лошадь.
Мужчина, который, по-видимому, служил у названной леди, грубо затянул веревку на запястьях Лукаса и, склонив его шею, просунул в петлю. Затем он вскочил на лошадь и потащил пленника вниз по холму. Лукас не хотел доставить им удовольствия своим падением и поэтому побежал, изо всей силы стараясь удержаться на ногах и не отстать от скачущей лошади.
Они миновали главный вход в поместье – замысловатые кованые ворота и, обогнув великолепный особняк, подошли к главному входу здания, столь же величественного, как и его имя – Соронто-Холл, как сообщил слуга. Их прибытия, должно быть, ожидали, потому что, как только они подошли к дверям, те распахнулись, и перед ними предстал щеголевато одетый дворецкий. На нем были длиннополый сюртук, короткие, до колена, бриджи и белые чулки. Его глаза, серые, как осенний дождь, смотрели на Лукаса с холодной брезгливостью. Он прищурился, разглядывая воришку, словно неуловимую крысу, которая хозяйничала в его кладовке и наконец попалась в ловушку.
– Это он? – с видом триумфатора проговорил дворецкий гнусавым голосом.
– Да, скажите госпоже, что мы поймали человека, который украл ее лошадь, – кивнул констебль, когда слуга с гордым видом дернул за веревку на шее Лукаса. Тот обеими руками ухватился за веревку, но не издал ни звука.
Вскоре дверь отворилась, и появилась величественная женщина с темными, тронутыми сединой волосами, пронзительно синими глазами и напудренной неестественно белой кожей. Лукас невольно зажмурился: такого роскошного платья он не видывал за всю свою жизнь. Переливчатый алый шелк, украшенный драгоценными камнями и расшитый бисером… Дама подняла глаза и окинула Лукаса с ног до головы спокойным пристальным взглядом.
– Так это он? – холодно поинтересовалась она.
– Да, ваше сиятельство, – отвечал констебль с легким поклоном.
– Вы нашли лошадь? – спросила она, едва шевеля тонкими губами.
– Да, ваше сиятельство, это недалеко от «Серебряной подковы».
Она улыбнулась одними губами.
– Отведите его в местную тюрьму. Его хорошенько проучат там, а потом повесят за дерзкое преступление. Если он не проявит должного раскаяния.
Она повернулась и, не проронив больше ни слова, быстро направилась к выходу, шелестя шелком. Ноздри Лукаса раздулись, он крепко стиснул зубы. Он знал, что означает «должное раскаяние». Ему придется на коленях умолять сохранить ему жизнь, а потом он останется ее рабом, каждое мгновение благодаря за посланную милость.
Эта мысль причиняла ему большее страдание, чем веревка, которая больно врезалась в кожу. Лукас думал, что ему потребовалось бы прожить еще не один год, чтобы снова увидеть проявление такой высокомерной ненависти. Он считал себя королем среди своего сброда, поэтому ему не подобает пресмыкаться перед любой знатной дамой вроде этой. Как он презирал богатство! Ну ничего, он еще покажет им… Но придется подождать. И он подождет…
Глава 3
– Итак, дорогая Кэролайн, еще один претендент улизнул из ваших рук, – сказала Пруденс Уэйнрайт, сидя в маленькой гостиной Фаллингейта на следующее утро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40