Что-то в этом движении, в его походке навело Лукаса на мысль, что он уже видел все это прежде. Но где? И вдруг его осенило: не Физерс ли прятался в саду в ту ночь, когда Кэролайн видела привидение?
Погасив лампу, Кэролайн прошла через комнату к маленькому диванчику в ногах постели. Все еще не раздеваясь, хотя было очень поздно, она присела, с безучастным видом наблюдая сполохи молнии, которые то и дело высвечивали портрет лорда Гамильтона.
Она чувствовала, что он разочарован. Более того, она готова была поклясться, что он хочет вернуть свое влияние на нее. И, как ни странно, сама ощущала вину, словно совершила предательство, позволив Лукасу занять место призрака в ее сердце. Но все эти переживания были ничто по сравнению с другими чувствами, переполнявшими ее сердце.
После того как Лукас направился в кабинет поиграть в бильярд, он так больше и не вернулся. Сэр Роджер объяснил всем, что Лукасу неожиданно стало плохо и он, извинившись, ушел к себе. Кэролайн смущало его отсутствие. Она не могла не видеть молчаливых вопросов в глазах гостей.
А кроме того, она испугалась. Страх наполнил ее душу, сжимая сердце и не давая вздохнуть. Она потеряет Лукаса, если уже не потеряла. Это случилось той ночью, когда они занимались любовью. Она должна была узнать его лучше, а не уступать своему желанию, предвидеть, что однажды, узнав, как сильна ее любовь, он решит уйти, и тогда…
Нет! Она не хотела, чтобы Лукас ушел. Обхватив себя руками, она покачивалась из стороны в сторону, стараясь унять раздиравшую сердце боль. Сдерживая желание бежать за ним, она ждала, молясь про себя, чтобы он хотя бы зашел попрощаться. И все это время лорд Гамильтон подмигивал ей, будто говоря: «Ты предала меня и не заслуживаешь даже этой малости». Наверное, ей следовало довольствоваться собственными фантазиями по поводу лорда Гамильтона. По-видимому, некоторым женщинам не суждено быть любимыми.
Услышав, как скрипнула дверь, она затаила дыхание. Надежда вспыхнула, как маленькое пламя свечи, которое на секунду разгорается сильнее, чтобы потом погаснуть.
Он стоял в дверях, не говоря ни слова. Лишь его грудь тихо вздымалась.
– Я пришел попрощаться.
Ее плечи поникли. Она заставила себя выпрямиться, хотя все еще не повернулась к нему. Она не хотела, чтобы он заметил следы слез на ее щеках.
– Стоило ли беспокоиться? – с деланным равнодушием проговорила Кэролайн. – Вы могли бы взять мою лучшую лошадь и уехать, прихватив серебро. Пока есть такая возможность… Где лежат мои драгоценности, вы тоже знаете, как знаете и то, что я не пошлю за констеблем. Это окончательно погубило бы мою репутацию, еще больше, чем ваш поспешный отъезд. Никто не поверит в достоверность нашего брака, если вы уедете сейчас. Но я вижу, что тот приятель, которого вы случайно встретили, имеет большее влияние на вас, чем я.
– По правде говоря, мисс Уэйнрайт, – наконец послышался его ответ, – я уже оседлал лошадь, выбрав на этот раз самую кривоногую клячу. Вы не много потеряете, когда я уеду.
– Как вы можете говорить так! – крикнула она, вглядываясь в темноту. – Вы не представляете, что я потеряю, когда вы исчезнете за этой дверью.
– Ошибаетесь, очень хорошо представляю. – Он сунул руки в карманы и прошел вперед, захлопнув за собой дверь движением ноги. – Вы потеряете Фаллингейт и слуг, которые будут шептаться о вашей потере, но вы не хотите, чтобы вас перестали принимать в высшем свете. Уверяю вас, никто не узнает, что случилось во время этой странной недели, когда таинственный мистер Лукас Дэвин из Африки появился и исчез. Ваша репутация вскоре будет восстановлена. А вот если я останусь, поверьте, это куда как хуже, и в этом случае ваше имя будет опорочено навсегда.
– Это неправда! Вы так преуспели! Во всем… Вы научились манерам, как будто родились джентльменом. Вы умный, схватываете все на лету. Мы могли продолжить и дальше…
Он покачал головой. Его волосы взметнулись темным ореолом вокруг головы.
– Все кончено, Кэрол. Леди Джермейн узнала меня.
– Что? – выдохнула она. – Но вы же никогда не встречались? Она ошиблась, приняв вас за кого-то из своих знакомых. Наверное, у вас такой тип лица, который кажется знакомым многим людям.
Он подошел ближе и остановился в нескольких шагах от нее, достаточно близко, чтобы она могла ощутить знакомый запах, но достаточно далеко, чтобы дотронуться до него.
– Она видела меня той ночью… когда меня арестовали рядом с ее поместьем. Один из моих… товарищей украл лошадь, которая принадлежала леди Джермейн. Она узнала меня, я понял это.
Кэролайн откинула голову, прикрыла глаза и протяжно вздохнула:
– Что вы делали рядом с ее поместьем?
Он молчал. Затем облокотился на каминную полку, под которой потрескивали поленья и шипела смола.
– Я планировал ограбление. Вы понимаете…
– Я больше не хочу ничего понимать!
– Но вы должны знать, Кэролайн. Я…
– Нет! – вскрикнула она. – Молчите. Мне нужно знать одно, что вы остаетесь. Я хочу, чтобы вы… ты… остался.
Он обнял ее за талию, почесал переносицу и вздохнул.
– Как вы себя ведете! – крикнула она. – Вы испытываете мое терпение! Пожалуйста, Лукас, я просила вас раньше и прошу снова: не заставляйте меня умолять вас. Просто останьтесь. Вы нужны мне.
– Проклятие! Успокойтесь! – сказал он, стукнув кулаком по каминной полке. – Я не хочу вас, Кэролайн.
Слова, словно стрела, выпущенная из лука, вонзились в самое сердце.
– О, – хрипло простонала она и отступила назад, приложив руку к груди. – Не надо.
– Я не хочу тебя. Ты в состоянии это понять? Как я могу хотеть тебя? Вздорную, глупую перезрелую девицу, которая втюрилась в такого, как я?
Она ахнула и отпрянула назад.
– Неужели ты действительно вообразила, что я способен уважать женщину, которая всеми правдами и неправдами затащила меня в постель?
Она не могла дышать. Шок превратился в ярость. Ослепнув от гнева, она схватила тяжелый стакан и, чувствуя, что не в силах преодолеть гнев, что есть силы запустила в Лукаса.
– Нет, Кэро! – крикнул он, пригибаясь, чтобы спасти свою голову. Стакан благополучно пролетел над ним и ударился в портрет лорда Гамильтона. Брызнуло стекло, осколки впились в холст. Комнату наполнил запах алкоголя. Огромный портрет покачнулся и с треском полетел вниз. Угол рамы угодил Лукасу по голове. Он вместе с картиной упал на пол.
– Лукас! – воскликнула Кэролайн. Бросившись к нему, она пыталась помочь ему подняться. – Лукас, как ты? Господи… кровь! Что я наделала!
Он неподвижно лежал на животе, повернув голову набок. Она опустилась на колени и, заметив, что подол ее платья стал влажным, внезапно осознала весь ужас происшедшего.
– Лукас! Не умирай. Ты не можешь умереть…
Дотронувшись до его головы, она ощутила на пальцах теплую кровь. Она прикасалась к его плечам, к груди, пытаясь убедиться, что там нет ран. Ее рука наткнулась на что-то твердое в кармане его пальто. Фляжка. Должно быть, бренди, подумала Кэролайн. Когда очередная молния осветила небо, она разглядела изображение слона на серебряной поверхности фляжки.
– Выпей, Лукас, это тебе поможет. – Она склонилась над ним и, приподняв его голову, поднесла фляжку к губам. Он со стоном сделал несколько глотков, затем всей тяжестью рухнул ей на руки. Он был без сознания.
Ничего странного, ведь он потерял так много крови! Никогда прежде ей не приходилось видеть признаки болезни или надвигающейся смерти. Он умирал. И все из-за нее. Единственный мужчина, который оценил ее, открыл ей плотскую любовь, которому она доставила наслаждение, хотя он мог и не заметить этого, этот мужчина умирал у нее на руках.
– Лукас, – проговорила она и зарыдала. Прижавшись щекой к его щеке, она рыдала, рыдала… – Пожалуйста, Лукас, не умирай. Я люблю тебя.
Глава 20
Собрав всю свою волю, Кэролайн отправилась на поиски доктора Кавендиша. Кто еще может помочь ей? Теодор тут же отозвался на ее мольбы, и она возблагодарила небеса, что доктор оказался поблизости. Осмотрев Дэвина, он нашел кровоточащую рану и наложил несколько швов на затылке. Оставалось надеяться, что опасность миновала.
Стараясь не потревожить повязку на голове, слуги осторожно раздели Лукаса и уложили его в постель Кэролайн. Она не сомкнула глаз, сидя у постели и оберегая его сон, как целомудренная весталка, следила за каждым его вздохом при тусклом свете лампы.
Ее голова то и дело склонялась на грудь, и наконец она больше не смогла бороться со сном. Где-то перед рассветом, когда птицы начали петь, прославляя очередную победу утра над тьмой ночи, она проснулась от звука его голоса.
– Кэролайн?
Она вскинула голову и встретила его взгляд.
– Лукас… Ты давно проснулся?
– Не знаю… я смотрел, как ты спишь, и думал, – Он протянул ей руку.
Она присела на край постели и положила свою руку на его раскрытую ладонь. Толстые голубые прожилки вен бежали от запястья к бледной поверхности ладони. Она сжала его холодные пальцы и закрыла глаза в благодарной молитве.
– Бог мой, Лукас, я так перепугалась! Это я виновата во всем. Я…
– Ш-ш-ш. Все хорошо, дорогая.
Она открыла глаза и уставилась на него. Дорогая? Она изучала его лицо, пытаясь найти признаки смущения или одобрения, но оно было непроницаемо. На душе потеплело от мысли, что, возможно, он изменил свое намерение. В нем действительно появилось что-то новое, но она пока не могла определить, что именно.
– Лукас, ты действительно хорошо себя чувствуешь? Я…
Он снова остановил ее, на этот раз неожиданным поцелуем. С некоторым усилием он приподнялся, опираясь на локоть, и, обхватив ее за шею рукой, притянул к себе, заставляя наклониться к нему. Его голодные губы быстро отыскали ее, не встретив сопротивления, он приоткрыл их, поражая Кэролайн необыкновенной чувственностью. Когда она тихо застонала, он, очевидно, приняв это за одобрение, поцеловал ее еще более страстно, склоняя на постель рядом с собой.
Чуть позже, после того как он зажег внутри ее горячий огонь, заставляя забыть о его ранах, он сел, откинувшись на подушки с совершенно очарованным и преданным выражением лица.
– Я люблю тебя, Кэролайн, – сказал он. – Ты когда-нибудь простишь меня за то, что я сказал ночью? Я благословляю землю, по которой ты ступаешь, и хочу, чтобы ты это знала.
Она в изумлении смотрела на него, не в силах отвести глаз. Он говорил так странно! И не потому, что это было проявлением сентиментальности, нет, но его произношение… Он говорил как настоящий лорд! Как человек благородного происхождения! Она покачала головой и прикрыла глаза, стараясь вникнуть в смысл происходящего.
– Ты любишь меня? – Открыв глаза, она взглянула на него с недоверием. – Ты это сказал?
Лукас улыбнулся:
– Да, и готов повторять это вновь и вновь перед всем миром. Ничто не в силах разрушить наш брак. Ты понимаешь это, моя милая девочка?
– Я… верю, но…
– Ты сомневаешься во мне?
Ее руки суетливо поглаживали колени, пока она искала правильные слова!
– Нет, просто… ты говоришь как-то по-другому. Не так, как всегда. Ты обычно не так официален и откровенен и… изыскан в своих изречениях.
Он сел, пристально изучая ее своими темными глазами.
– Это потому, что я не знал, кто я такой, до этой ночи. А теперь знаю, что достоин тебя, моя прекрасная леди.
– До этой ночи? – Она нахмурилась, совершенно сбитая с толку. – А что случилось этой ночью? Ты имеешь в виду то, что на тебя свалился портрет?
Он кивнул, затем еще больше смутил ее своим неожиданным смехом. Начав потихоньку, он скоро хохотал во все горло, упав на подушки и схватившись за живот, как если бы услышал самую невероятную шутку, над которой потешался весь высший свет. И как только он остановился, чтобы набрать воздуха, его лицо исказила гримаса боли. Он покраснел, стараясь скрыть набежавшие слезы, в уголках глаз блеснула влага.
Кэролайн замерла в ужасе.
– Лукас, Боже мой, у тебя истерика. Что случилось? Ты сам не свой…
– Нет, – возразил он, многозначительно глядя на нее, – мы оба в порядке.
– Оба? Что ты имеешь в виду? Он нежно улыбнулся ей:
– Ты совсем ничего не понимаешь? Она отрицательно качнула головой:
– Абсолютно ничего.
– Я сам с трудом понимаю, любовь моя. Но когда я во всем разберусь, я смогу тебе объяснить. Просто теперь я уверен, что все получится. – Он отбросил одеяло и спустил ноги на пол, видимо, собираясь встать и совершенно оправившись от удара. – Солнце светит, Кэро. Боже мой, я еще никогда не встречал рассвет с такой радостью.
– Лукас, тебе нельзя вставать. Ты можешь потерять сознание и снова упасть, и тогда…
– Не волнуйся, дорогая. Я прекрасно себя чувствую. – Он отдернул штору и посмотрел вниз, щурясь от лучей солнца. – Чудесный день для гостей. Что скажешь, любовь моя, если мы устроим еще один маленький прием? Пригласим твоих друзей, которых, боюсь, я вчера напугал.
Когда он повернулся, ожидая ответа, она не очень уверенно подошла к нему.
– Еще одна вечеринка? Ты же опасался, что леди Джермейн узнала тебя.
Он повернулся к ней с озорным видом, но что-то печальное тенью промелькнуло на его красивом лице.
– Я не боюсь ее. Пусть обвиняет меня, если ей так угодно. На самом деле я даже рад возможности дать ей отпор. Нет ничего такого, что мы не могли бы преодолеть вместе, любовь моя. Ничего.
– Лукас, что происходит? Объясни. Я едва узнаю тебя. Может быть, тебе нужен глоток другой бренди, чтобы успокоиться?
Она обвела глазами комнату, ища бутылку, затем вспомнила про фляжку в его кармане. Она нашла ее на прикроватном столике.
– Вот, можешь выпить.
– Где ты это взяла? – хмурясь, спросил он.
– В кармане твоего пальто этой ночью. Бренди привело тебя в чувство.
Ни одна черточка не дрогнула на его лице, но он явно погрустнел.
– Ах вот как, – сказал он, опускаясь в кресло возле окна. – Это все объясняет. Я не помнил, чтобы пил, но теперь я понимаю.
Она смотрела на него так, будто он сошел с ума.
– Что понимаешь, Лукас? Ты пугаешь меня.
– Кэро, ты чересчур взволнована. Дай мне фляжку. Я и вправду хочу выпить. Я…
Решительный стук не дал ему договорить.
– Кэролайн, можно войти?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40