- Зачем вас завоевывать? - искренне удивился Лысый.
- Тогда зачем вам зеркало?
Лысый задумался. Пошевелил губами, прищурил глаза, нюхнул воздух.
- Была не была, - начал он. - Все скажу. Хочешь правду - получай
правду. Если не подавишься, то переваришь. Вот тебе вся истина. Да, мы
ищем осколок аэндорского зеркала. Что это такое - не спрашивай,
объяснять сто лет придется, да и то еще не знаю, есть ли тот, кто
объяснить сумеет. Скажем так: зеркало - дверь в миры реальные и
воображаемые. Но не спрашивай, какой из миров реален! В этом вопросе
нет смысла. Как кости лягут, так и выйдет! Ну, это к делу не
относится. Мы должны пройти к вам. Все и навсегда. Частенько к вам
наведываемся, но полное воплощение без зеркала невозможно. Завоевывать
вас нет никакой нужды - что вы, что мы - никакой разницы! Но вы только
по-настоящему впустите к себе, и мы превратим ваш мир в наш рай...
- Кто это вы? - с тупым упрямством повторил вопрос Аршак.
Кошкодав-Ракоед неприятно дернул щекой.
- Вот потеха, он все-таки вспоминает! - рассмеялся Лысый. - В
одном из вариантов было очень смешно. Он сбросил на тебя, спящего,
титановый лист и рассек пополам, аккурат по пояс. А потом трясся от
ужаса и смотрел, как из одной твоей половины растут ноги, а из другой
я! Кажется, он тогда обмочился. Хотя, нет, вру.
Аршак ничего не понял.
- Тот несчастный... С бритвой... говорил правду, - перестал
смеяться Лысый. - здесь _д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_ никого нет, кроме
него, - кивок в сторону Кошкодава, - и я - это он, и татуированная
девочка - он, и отцы-основатели, и арфист на карнавале... В кого бы ты
не плюнул - попадешь в него, хотя, предупреждаю, он очень не любит,
когда на него плюют. Так вот - только на карнавале мы можем как бы
порознь, а так - как бы по очереди. Вник, мизерабль?
- У вас, вас... Аршак поперхнулся. - Одно тело на всех?
- Ты меня систематически разочаровываешь! - огорчился Лысый. -
Пожалуй, не буду дарить тебе покрывала с четырьмя кисточками на
уголках, а ведь собирался. Вульгарный саван - вот что пристало глупому
мальчишке! Разве ты не видишь, сколько тут достойных тел, и все
разные? Все организмы должны быть разными. Как раз наоборот - я один
на все тулова, а когда воплощаюсь - то многообразен, хотя и един.
- Я ничего не понимаю, - жалобно сказал Аршак.
- И славненько, - подхватил Лысый. - И не надо. Быстро вспомни,
где зеркало обронил, и домой, к дяде и тете.
- А дядя?! - закричал Аршак, ужасаясь догадке. - Дядя - тоже он?
- В какой-то мере, - осклабился Лысый. - Но самое интересное: ты
тоже - он, хотя еще об этом не подозреваешь!
Аршак внимательно посмотрел на самодовольно крутящего ус
Кошкодава-Ракоеда.
- Ладно, - сказал Аршак. - Если я помогу найти зеркало, если вы
меня не обманете, если я вернусь... Но я же могу все рассказать _о_
_н_а_с_!
Кошкодав-Ракоед мелко хихикнул и принялся за второй ус. Лысый же
скорбно развел руками.
- Однажды ты попытался учинить нечто подобное. Но взамен одного
стекла ты получил другое, - с этими словами Лысый нагнулся и поднял с
земли трубчатый обломок шприца. - Тебя нашли в парке. Санитары долго
ругались, укладывая тебя в спецмашину, молодой жалел, а старый выказал
свое неудовольствие, пожелав тебе, а также и тебе подобным, к коим
причислил молодого санитара, скорее попередохнуть. Тебя с трудом
откачали, и это, сам понимаешь, веры к твоим словам не прибавило.
Впрочем, буду откровенным, дело тогда чуть не сладилось, но тебя опять
подвела память. Как, кстати, и в нынешнем заходе. Немотивированные
поступки...
- Болтаешь! - рявкнул Кошкодав.
Лысый подумал и согласился.
- На этот раз ты прав, усатенький.
Аршак с трудом поднял ноющее тело и, превозмогая боль в суставах,
сделал шаг, другой... Когда обернулся, то увидел, что Кошкодав-Ракоед
и Лысый бурно спорят, не обращая на него внимания. Он побрел куда
глаза глядят, петляя между обломками стен, обходя провалы и догорающие
ошметья. Слабо удивился тому, что от большого замка осталась сущая
труха.
Отойдя метров на двести, он наступил на железяку, пригляделся и
обнаружил, что это небольшой пистолет с удобной, прямо по его ладони
рукояткой. Быстро сунул его за пазуху и огляделся.
Они продолжали спорить, размахивали руками, Лысый даже
подпрыгивал на месте. Подойти и разрядить обойму? Толку! Опять все
кончится конфузом.
"Пусть себе ругаются", равнодушно подумал Аршак.
Но они не ругались.
- Только не смотри в его сторону, ради всех воплощений, не
смотри, - тихо заклинал Лысый. - Вот он уже подходит к рельсу,
подошел, сейчас споткнется... Есть! Стоит, правильно, теперь
проверяет, не выронил ли из-за пазухи ствол, идет к кирпичной груде...
- Время! - зарычал Кошкодав-Ракоед. - Вперед...
- Не спеши, успеваем. Здесь он всегда проходил чисто. Спугнешь -
растопчу! За всех, сволочь усатая, будешь ответ держать! Ага, пошел,
пошел, огибает, исчез за кучей, сейчас увидит провал...
Аршак увидел провал. Потолок коридора обвалился, и перед ним
темнела длинная яма с ровными краями. Аршак прошел вдоль нее, потом
вдруг замер и лег на битый кирпич. Он смотрел вниз и боялся поверить
своим глазам. Провал заканчивался квадратной дверью! Над ней
громоздились обломки бетона, скрученная арматура, а на остром штыре
тяжело раскачивалось чучело медведя с подносом в лапах.
Аршак спрыгнул вниз и пнул изо всей силы в дверь.
Подвал уцелел. Сверху уже не капала, а довольно сильно лила вода.
Шипел пар. Лампочка не горела, но было светло - пролом, сквозь который
он выбрался вечность тому назад, ярко светился. Аршак осторожно
пробрался к нему, глянул: склон, зелень, внизу шумит море, и чья-то
грациозная фигурка медленно кружится в беззвучном танце на желтом
песке...
Он отпрянул и наступил на обрезок арматуры. Поднял и вздохнул. С
помощью этого ржавого инструмента не так давно он прорвался туда, где
море, пляж и все остальное, что ему причиталось.
Выход должен быть здесь в подвале.
Дождь с потолка усилился, вода стояла уже по щиколотку.
Аршак подбежал к стене и ударил. Глухо звякнув, железяка выпала
из пальцев. Подув на ободранную кожу, он нашарил ее в воде, поднял и
поплелся к стене напротив. Дождь превратился в ливень, вода
подбиралась к поясу.
Удар! И рука уходит в стену...
Дождь лил и хлестал со всех сторон. Аршаку показалось, что он все
еще в подвале и завяз в нем намертво, вода поднимается и скоро задушит
его. Но вот сквозь истончающуюся пелену дождя он разглядел
девятиэтажную коробку дядиного дома, детский городок и нашлепку
автобусной остановки.
В Москве еще ночь.
Он стоял, прижавшись к монументальной стене, что возвышалась
напротив дядиных окон. Может, все это померещилось ему здесь, у стены,
и ничего _н_а_ _с_а_м_о_м_ _д_е_л_е_ не было? Ну, по терял сознание,
его никто не заметил, а дождь привел в чувство. Просто заболел, резко
подскочила температура, начался бред... Надо скорее бежать в дом!
Но он не мог сделать первый шаг. Ему было страшно. Он не знал,
чего боится больше - не застать дядю дома или наоборот? Вдруг войдет
он в дом и увидит, как дядя спокойненько пьет чай или лается с тетей?
Вот это почему-то пугало больше всего. Тогда придется всю жизнь
гадать, какой дядя остался _т_а_м_, а какой _з_д_е_с_ь_? И если вдруг
некто, очень похожий на дядю и ничем неотличимый от дяди,
действительно окажется дома, то он, Аршак, навсегда усомнится во всех,
даже в матери. Кто знает, где она крутит педали? И где крутит педали
он, Аршак?..
Дождь иссяк. Ветер мгновенно разогнал тучи, в лужах многократно
высветилась луна.
Издалека послышался рев моторов. Вдоль стены промчались
мотоциклисты и круто развернувшись, затормозили. Десяток крепких
парней и двоюродная сестра Клара составили машины в многолучевую
звезду.
- Ты почему ночью не спишь, родственник? - весело спросила Клара.
Аршак пожал плечами, сделав на лице что-то вроде улыбки.
- Без своей тусовки все в лом?
Не отвечая, Аршак побежал к мосткам. Клара присела перед
мотоциклом и озабоченно подергала проводок.
Прямо в одежде Аршак бухнулся в воду, упал на колени и, по горло
в белых хлопьях, стал шарить по склизкому дну.
Стекло нашлось сразу. Выскочил из воды, сбросил мокрые кроссовки
и побрел к ночным мотоциклистам. Навязчивая мысль о том, что надо
куда-то спешить, не шла из головы. Осколок аэндорского зеркала он
крепко зажал в кулаке.
Подошел к Кларе. Скрипачка сосредоточенно разглядывала свечу.
Вкрутила на место и, хмыкнув, уселась на машину.
Аршак мучительно, до головной боли пытался вспомнить какие-то
важные слова, но перед ним всплывало только идиотски-блаженное лицо
дяди - "выпусти птицу, выпусти птицу..." И он вспомнил все!

СИМВОЛ

Вспомнил место - пустырь он видел, когда помогал соседям
переезжать. Он знал - это здесь, неподалеку. И птица там!
- Это кто, твой родственник? - спросил Клару высокий и невероятно
плечистый парень.
- Родственник, - протянула она.
- А эти вот - тоже родственники? - и парень ткнул пальцем Аршаку
за спину.
Аршак повернул голову и обмер. Словно вылезшие из стены, а
взяться больше было неоткуда было, шли к ним Кошкодав-Ракоед, хищно
шевеливший усами, Лысый, возбужденно потирающий руки, а за ними толпою
много всяких - серых, невзрачных, но очень неприятных.
- Молодец! - просипел Кошкодав-Ракоед. - Давай сюда!
- Только спокойно, - встрял Лысый, но Кошкодав отмахнулся, его
трясло от нетерпения.
- Отдай! - и он больно вывернул Аршаку ухо.
Аршак вскрикнул.
- Не понял? - удивился парень и оттолкнул Кошкодава. - Здесь я
командую. И обижать маленьких нехорошо. Взрослые люди, не стыдно?..
- Пшел отсюда, сопляк! - взвизгнул Лысый и подскочил к парню, но
в тот же миг, охнув, сложился пополам.
- Зеркало здесь! - вскричал Кошкодав-Ракоед, и те, что маячили
сзади, надвинулись с угрожающим гулом.
- Ой, не могу! - весело сказал парень. - Дяденьки
расхулиганились. Дяденькам плохо. Ребята, надо помочь! Первыми не
бить!
В воздухе засвистели цепи, сверкнули кастеты. Аршак замер в
предвкушении большого мордобития. Запустил руку за пазуху и с
восторгом нащупал гладкую рукоять. Но незваные гости вдруг бросились
врассыпную, и Аршак понял, что надо спешить, иначе его подстерегут в
подъезде, на улице, во сне...
И никакое самое истребительное оружие в мире ему не поможет.
Он вскочил на заднее сидение машины.
- Гони!
И Клара рванула!
Они неслись по ночной Москве, а за ними растянулась экскортом
цепочка мотоциклистов. Время от времени в рев моторов вплетались
милицейские трели, уличные фонари сливались в полосы, иногда машину
подбрасывало на неровностях, и они летели, летели...
Аршак показывал куда сворачивать. Оглянулся, и ему показалось,
что от стен и витрин, киосков и памятников срывались плоские тени и,
сбиваясь в стаи, несутся за ним корявыми скачками сквозь редких
прохожих и столбы.
Тогда он выхватил пистолет и начал с упоением палить в скопище
теней. Пули чиркали о стены, цокали по проводам, рассыпаясь
фонтанчиками однокопеечных монет. Аршак этого, конечно, не мог
заметить и жал на курок, пока не расстрелял всю обойму.
Наконец они свернули к новостройкам и затормозили у большого
пустыря.
Аршак соскочил, растерянно озираясь - он не помнил, в каком доме
живут старик со старухой, где птица в клетке.
Впереди желтел тусклый огонь.
- Туда! - крикнул Аршак, но Клара помотала головой.
- Разобьемся.
Аршак бросил ненужный пистолет и побежал. Он спотыкался о камни,
босые ноги цеплялись за невесть откуда взявшуюся колючую проволоку.
Далеко позади кто-то топал. Он боялся оглянуться, зная наверняка, что
увидит до отвращения знакомое усатое лицо или лысину или даже дядю, он
бежал, и вскоре топот стих.
Здесь прокладывали трубопровод. Несколько рабочих сгрудились у
земляной кучи, побросав лопаты. Рядом трещал и стрелял искрами костер.
- Да какая это на хрен индюшка? - сказал кто-то из рабочих.
- Ну, и не гусь, - отозвался другой.
Аршак проскользнул между ними и увидел...
Большая черная птица с длинными, но словно грубо скрученными
ногами копошилась огромным пауком в земляной куче у ямы. Увидев
Аршака, она с трудом подняла длинную шею и издала тоскливый долгий
скрип.
- Во измордовали птицу, - проговорил рабочий в светлой спецовке и
выругался. - Черная какая! Вроде я такую белую видел...
- В таком воздухе да не почернеть! Откуда она взялась?
- Выбросил кто-то. Она из окна вымахнула, чуть не в лепешку!
- Звери, ну, чисто звери! Ну, зажарили бы хоть или сварили...
- Может сама вылетела?
- А чего же хозяева, дренть, не суетятся, сколько уже времени она
здесь мается?
Черный стерх жалобно пискнул и, перевалившись с одной
искалеченной ноги на другую, упал к ногам Аршака. Он взял птицу в
руки. Не оглядываясь, пошел к костру. "Огонь, вот он - огонь!" -
шепнул чей-то голос, и тут же другой, прямо в голове, скороговоркой:"
Не делай глупости, не делай глупости, это последний кусок аэндорского
зеркала, все, что осталось, больше нигде нет, ни в каких мирах...". Он
чувствовал, что надо торопиться, те приближаются.
Секунду поколебавшись, достал из кармана темное стекло и бросил в
огонь.
Перед ним с тихим шипением встала радужная пелена, в ней он
увидел себя, ростом с дом, рабочих, уставившихся недоуменно в эту
картину, они тоже выглядели великанами в аэндорском зеркале, и
блеклые, стремительно приближающиеся силуэты...
"Сам, шагни сам, - закричал в голове совершенно незнакомый голос,
- пусть хоть ты станешь вседержителем, лучше ты, чем они!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12